Сгорать или гореть...

По хмурому небу плыли грозовые тучи. Ливень бил в окна. Был слышен гром, и сверкала молния. Наверняка, люди этой ночью не могут заснуть. Хотя, может, у кого-то и получилось. Принято считать, что существует два символа бесконечности — небо и море. Для Меньшикова эти символы были совсем иными. Для него был всего один символ. Символ его бесконечной боли — Безруков. Хотя, когда-то они были друг для друга символом бесконечной любви. Смыслом жизни, без которого нельзя выжить. Невозможно. Оказалось, можно. Возможно, но очень больно. Но однажды боль закончится. Ведь ничто не может длиться вечно. Хотелось, чтобы именно боль длилась вечно. Олег уже так привык к ней. Ему было комфортно жить с этой болью. И другого ему совершенно не нужно. Меньшиков сидит на полу под распахнутым окном. Капли дождя падают на пол рядом с ним, но на него самого отчего-то не попадают. Небо плачет. Горько, безутешно. Оно так потрясающе отражает состояние актёра. Когда внутри всё ломается, как лёд, трескается и разлетается на миллионы прозрачных холодных осколков. Когда кровоточит и вместо того, что было прежде, кровавое море. Но он никогда не говорил о том, что чувствует. Считал, что лучше сдохнуть от внутренней боли, жутко крича и смеясь над собой. Но в одиночестве. Чтобы никто об этом не знал. Но сейчас почему-то жутко хотелось кому-то рассказать. И лучше всего ему. Но гордость не даёт позвонить ему. Он знает, что будет. Звонок будет очередной слабостью. Сергей не ответит, предотвращая разговор, от которого будет только хуже. Обоим. И он поступит правильно. Их «мы» давно закончились. Больше такого нет и не будет. К лучшему. Больно. Жуткая боль в сердце сковала всё тело, заставляя лечь на пол и сжаться в комок. Дышать было трудно, лёгкие едва раздвигали рёбра. Ливень усилился, и каплям всё же удалось попасть на лицо актёра. Так было хоть и немного, но легче. Кто-нибудь мог бы прийти и спасти, но никто не пришёл. Никто не приходит, когда это действительно нужно. Правда, иногда это даже к лучшему. Может, ему будет лучше умереть. Смерть, как освобождение, хороший вариант. Глаза закрываются. Это как уснуть. Просто и совершенно не больно.

Как вышло так, остановилось сердце твое Уже не билось так, с моим сердцем в такт

Очнулся Олег от того, что его кто-то гладил по волосам. В голове мелькнула мысль о том, что в детстве таким образом мама будила его в школу. Гладила по голове и шептала на ушко что-то ласковое. С трудом открыв глаза, он посмотрел на человека рядом. И не смог поверить своим глазам. Неужели галлюцинация? Или это всё ещё сон? Ну не может быть, чтобы это был он! Но нет, не сон. И не галлюцинация. Это действительно он. Сергей. Его Серёжа. Олегу так много хочется сделать. Резко сесть, взять его руки и начать целовать их, полубезумно шепча: «Хороший мой! Это ты. Ты вернулся. Ты меня больше не бросишь. Господи, если бы ты только знал, как я скучал по тебе! Как же я хотел, чтобы ты вернулся! Я ведь так сильно люблю тебя!» Но Меньшиков ограничился апатичным взглядом в два серо-голубых океана и холодным вопросом: — Попрощаться пришёл? Безруков удивлённо приподнял бровь, но по волосам гладить не перестал. — Почему «попрощаться»? — По иной причине ты бы не пришёл. Если бы хоть кто-то знал, как трудно было Олегу изображать этот холод. Очень трудно быть ледяным, когда внутри настоящий пожар. И когда глаза напротив так тепло смотрят, когда в них застыла такая глубокая душевная боль. — Ты был без сознания. — Знаю. Я должен был умереть, но этого не случилось. — Почему? — Подумай.

Молчание твое с ума сводит меня. Я не хочу тебя терять.

Сергей откинул голову, прислоняясь затылком к холодной стене, и закрыл глаза. Олег чувствовал всю его боль, скрытую щемящей нежностью, с которой актёр гладил его по волосам. И Меньшиков не выдержал. Приподнявшись на локтях, он подполз к бывшему любовнику и положил голову ему на колени. Тот замер и открыл глаза. — Скажи мне, зачем ты пришёл? Почему? — Почувствовал, что тебе плохо. Почувствовал? Нет, не может быть. Или всё же может. Как, если они больше друг друга не любят? Или тогда это были просто громкие слова? — Почувствовал, — горько усмехнулся Олег. — Почему ты сказал, что должен был умереть, но не получилось? — Ну тут всё банально просто. Яд не подействовал. — Зачем ты хотел покончить с собой? Из глаз Меньшикова потекли слёзы. Он осторожно повернулся, ложась на колени Сергея почти полностью. — Мы не можем быть вместе. Ни при каких обстоятельствах. А я не могу без тебя жить. Он заглянул в серо-голубые глаза своего до сих пор горячо любимого бывшего, в которых застыли слёзы. Они одновременно коснулись губ друг друга. Было до сих пор больно. Нестерпимо. Но пусть будет так, как сейчас. Они расстанутся после. Даже если возможности разлюбить друг друга у них нет, им придётся оставить друг друга. Так будет лучше. Только для кого?