Благодарность

Хирургическая и по совместительству единственная лампочка неровно потрескивала в тишине серого кабинета. Запах различных препаратов неприятно впивался в нос, заставляя непроизвольно морщиться время от времени. Пока Док раскладывает инструменты с характерным железным постукиванием и снимает окровавленные перчатки, Ханк встает с операционной койки и с интересом рассматривает будто новую, теперь целую конечность. Свежие швы немного сочились кровью. — Что-то не так ? — Интересуется дезертир, скорее из привычки, нежели из сомнений. Даже мысль о том, что у Ханка может что-то болеть искренне смешила. Наемник ответил на вопрос молчанием, одарив Дока протяжным взглядом. — Давай, одевайся и иди, — бросил он, поспешив разорвать зрительный контакт, — У меня еще куча дел помимо тебя. И уселся за свой повидавший виды стол, который на деле был скорее похож на парту. Хлипкий и слишком мелкий, вот-вот развалится. Каким-то чудом на нем умещалось комическое количество самых разных вещей. От колбочек до мертвых насекомых на иголках, которых он называл «занятный материал, а не клопы постельные, иди отсюда, Деймос, и без тебя тесно.» Оказавшись за родным беспорядком он улавливал звуки, сопровождающие возню Ханка лишь по привычке. Так, инструменты в банку со спиртом он закинул, перчатки выбросил, осталось только спровадить пациента и заняться документами. Вышеупомянутые бумажки хаотично застилали рабочую поверхность. Он устало склонил голову. И почему он продолжает это делать? Послышался странный шум. Оторвавшись от стопки документов, дезертир наткнулся на собственное блеклое отражение, что утопало в оттенках красного и неестественно выгибалось из-за глубоких трещин на защитном стекле очков напротив. «Надо будет выдать ему новые», подметил про себя Док. — Если твой взгляд означает просьбу о новых очках, то, нет, свои я тебе не отдам. Твои совсем скоро будут в доступности. Взгляд не изменился. Как для человека, что полчаса назад чуть ли не терял сознание от кровопотери он выглядел чересчур живо. От этого становилось немного некомфортно. — Что еще? Партнер шумно засопел, то-ли выказывая недовольство, то-ли смиряясь. — Давай уже, иди к себе. — снова попытался выпроводить нерадивого пациента Док, заметно напрягшись. В голосе чуть не проскользнула дрожь. Ответом было знакомое молчание. Ханк будто его не слышал. Послышался жалобный скрип хлипкого дерева. Не придумав позы получше, наемник оперся руками о стол и хищно нависнул над Доком, как кошка над мышкой. — Что ты хочешь? — только и успел проговорить он, перед тем, как скривиться от неожиданности. Недавно пришитая рука вцепилась в затылок самопровозглашенного доктора неожиданно сильно, так и не скажешь, что час назад она была лишь оторванным шматом мяса и костей, что Ханк притащил к его дверям чуть ли не в зубах. Лучше бы он ее не пришивал. Удобно вцепившись в волосы, так, что попытка вырваться означала бы оставить свой скальп в его руках, Ханк задрал чужую голову, обнажая шею, заставляя смотреть только на себя. Кадык нервно дернулся на уязвимо открытом участке. Док раздраженно фыркнул. Гадать, чего конкретно от него этим хотят было бесполезно. Реакция пациента немного напрягла, но точно не удивляла. Док привык и не к таким выходкам Ханка. Железная челюсть раскрылась в сопровождении омерзительного скрипа — трения стального протеза об кость. — Болит? Хочешь, чтобы я посмотрел? — попытался угадать дезертир, про себя думая, что со сторожевыми псами и то легче работать. В ответ только хриплый выдох. Он неуверенно оглядел набор белых зубов, неорганично въедавшихся в окровавленную десну, и, не заметив повреждений, опустил глаза ниже. На ряду металлических, уже точно никак не человеческих клыков, украшающих капкан нижней челюсти, проблемы тоже не оказалось. — Все выглядит целым, ты это хотел услышать? Но его снова не слушали. Не ослабляя хватки Ханк наклонил голову Дока немного под другим углом, так, чтобы ему нужно было просто посмотреть вперед, чтобы увидеть потресканный потолок своего офиса. Это начинает напрягать. «Да в чем же в конце концов дело?» Он почувствовал, как Ханк начал слегка тянуть его на себя, неприятно ухватившись за ирокез. Металлические зубья уже вот-вот касались шеи. Если бы Ханк посчитал нужным схлопнуть челюсти прямо сейчас, Доку определенно понадобилась бы маска побольше. Застыв словно в каком-то оцепенении, он начал перебирать возможные причины нестандартного поведения партнера. Ни один из вариантов не давал ему объяснений. Хотя, удивляться было нечему. Учитывая, что вся эмоциональная палитра наемника смешивалась в красно-черно-желтую мерзковатую субстанцию даже в относительно адекватном состоянии рассудка, угадывать, что он чувствует, думает или хочет сделать в отходняке от наркоза было опаснейшей игрой в угадайку, итог которой никому доподлинно неизвестен. Кожу шеи обжег холод хромовых клыков. Кто-нибудь здравомыслящий на его месте точно бы сказал, что это агрессия, дезертир же узнавал в этом что-то сродне игривости, сомнительная попытка оказать внимание, не больше. Но молча ждать следующего шага становилось подсознательно опасно. Черт знает, что у того на уме. Он чувствовал, что ходит по острию лезвия. Док дернулся, попытавшись прервать контакт холодных зубов со своей шеей. Благо, реакцией на движение было не рефлекторное сжатие челюстей, иначе пришлось бы ему не сильно весело. Спугнул. Ханк резко отстранился, немного прикрыв пасть. Он выглядел немного сконфуженным. Испортил всю интригу. Даже не думая ослаблять хватки на густых волосах он уставился на Дока, пожирая взглядом через две пары красных защитных стекол. Своих и его. Дезертир скривился под маской. «Черт побери, он что, не может сказать, чего хочет?» Мысленно выругался он, думая, что эту странную затянувшуюся игру пора заканчивать. «Не может.» В голове невольно пронеслись воспоминания о том, как он озадаченно сшивал ему глотку под руководством поеденного молью учебника анатомии. Добрая половина несчастного органа была разорвана в мелкие клочья, не подлежащие восстановлению, после очередной беспощадно-бессмысленной невадской резни. Если уж быть до конца честным, он и так слышал голос партнера всего пару раз, зачастую в ходе операций наживую, когда тот сдавленно шипел или выл от боли, иногда совсем тихо плюясь наборами звуков, отдаленно напоминающими человеческую речь. Док точно не помнит. Теперь же он и вовсе сомневается в его способности издавать хоть какие-нибудь звуки, кроме напрягающего хрипения, которое сопровождает каждый его вдох и выдох. Туго ему с коммуникациями. Это все усложняет. Он все еще молча пялится. — И долго ты меня так держать будешь? Тебе говорю, зараза, я же знаю, что ты еще не разучился понимать человеческую речь! Может, он хочет, чтобы его пожалели? Ханк снова широко открыл рот и потянулся к Доку, на этот раз выглядя очень решительным. Дезертир зажмурился. Едкий запах металла ощущался даже через защитный слой маски. Ну вот, сейчас он схлопнет капкан челюстей и растерзает его как пойманную дичь… А ведь все так хорошо начиналось. Но вместо холодных зубов Док почувствовал едва теплый язык, что лег чуть выше кадыка. Не успел он и пикнуть, как тот с ощутимой силой пополз вверх, прошелся по подбородку и маске-визору, оставляя после себя слегка кровавый влажный след. Послышалось потрескивание тонкого хромированного стекла, явно не предусмотренного даже для малейшего надавливания. Потом дезертир наверняка отругает Ханка за испорченные очки, кидаясь в него чем попало. Было бы еще Ханку на это не плевать. Не отрываясь от лица он полез еще выше, проводя по неприкрытому лбу и даже задевая первую линию роста волос. Док слабо трепыхнулся в попытке приостановить поток сомнительной ласки. Логическая цепочка действий в его сознании спотыкалась сама о себя. Медленно отстранившись, наемник негромко причмокнул, как бы пытаясь разобрать несчастного дезертира на вкус. Будто ему было жизненно необходимо это сделать. Док же не до конца понимал, смог он выжить или уже успел взаправду умереть. Довольно хмыкнув, Ханк наконец разжал железную хватку на затылке дезертира. Увидев малость озадаченную гримасу последнего он непривычно мягко промурлыкал что то невнятное, потеревшись щекой, будто бы попытался успокоить. Доку даже на мгновение показалось, что привычная хрипота его голоса немного уменьшилась. Вдоволь наигравшись с жертвой, наемник полностью разогнулся, убирая руки с многострадального стола и неторопливым шагом направился к парадной двери. Пару минут гробовую тишину прерывало только потрескивание лампочки. — Это было «спасибо». — расшифровал дезертир, пялясь в пустоту одинокого кабинета.