Считай до ста и падай в воду

      Они целуются, когда на них никто не смотрит. Сухо и интимно касаются губ друг друга в пустой раздевалке со всей близостью, которая возможна с едва ли застёгнутой формой. Тепло искрами отражается рядом с телами и дело даже не в кусачих причудах. Они целуются в комнате Бакуго на постели, когда темнота топит в себе любой блик света, оставляя во влажной тишине только тень тесно вжатых друг в друга тел и тихого шёпота. В чуждом обоим ощущении по-своему дикой нежности пробивается хриплый смех и шуршание одеяла; лёгкая драка за место под боком и много, много сухих поцелуев по всему телу. Оно оставляет отпечатки языков пламени. Оно въедается под кожу и кажется, что останется с тобой даже после смерти кого-либо из них.       Они чаще только и делают, что смеются на спаррингах и Бакуго ещё не получал за всё время столько удивлённых взглядов, впивающихся ему в спину. Столько взглядов, которых он не замечал почему-то именно сейчас, оставляя на лице усмешку, когда снова шутливо валил Киришиму с ног. Их гул голосов неразборчив и непонятен для остальных. Кажется, они что-то говорят про обогреватель в комнату и рис с яйцом и это ли не странно настолько, что заставляет лица других исказиться в странных чувствах?       Ребята молча сидят на кухне в какой-то траурной тишине, прокручивая осознание в голове.       Бакуго странно кусает в последнее время нижнюю губу, когда выбирает что-то из книги, и озадаченно хмурится. Она кажется всегда такой истерзанной, что Иида переживает и читает много справочников про стресс и кошмары, чтобы быть полезным для одноклассника и как-то его от этого отучить. Киришима стал молчать больше, смотреть в сторону и видимо проводить языком под кожей щеки, упираясь в неё кончиком, а потом будто проверяя зубы на острость зачем-то, чему-то усмехаясь. Мина пытается его подёргать мягко и вытащить лепить снеговиков и он со всей странной задумчивостью соглашается, заставляя отбросить мысли о какой-то жуткой замкнутости. Закидывая ребят снежками, он так громко смеётся, когда Мина валит его в сугроб, и треплет им с Денки волосы, позволяя упасть на себя. Кажется, что они снова нормальные, когда оба давят друга в снег, но потом Мина понимает, что это давно перестало быть таким.       Точнее, это немного изменилось. Их общая нормальность.       Она с Денки смотрит, как Бакуго, проходя мимо с пакетом из магазина, о чём-то говорит Киришиме со спокойным лицом, небрежно смахивая грубой ладонью с красных волос снежинки с такой медленностью, что кажется непривычным.       Её близкий сердцу друг напоминал ей довольного щенка.       И только позже, моргнув, ей показалось.       В этих действиях не было небрежности.       Они всегда целовались, когда их никто не видел. Когда никто не видел едва ли заметные искры на кончиках пальцев из-за того, как сковывало тело равной любовью, заставляя тяжело дрожать и дышать над родным телом. Когда никто не видел, как бегло отнимаются от лица стёртые ладони, лишь бы не причинить боль, и как второй доверчиво касается центра кожи губами, закрывая глаза.       Бакуго хмурится, потому что строгий. Бакуго тянется, чтобы поднять Урараку с пола и молча проходит мимо, заставляя её только снова от неожиданности упасть назад. Бакуго не шипит сквозь зубы «сдохни», а лишь с подзатыльником усмехается беззлобно, складывая руки на груди, и от этого ребятам хочется выть, потому что они не понимают.       Не до конца. Не все. Почти.       Киришима реже зевает на уроках, лениво откидываясь на спинку стула, а когда ему задают внезапный вопрос, он почему-то улыбается с очаровательной неловкостью слабо — в глазах точно пульсирует проблеск воспоминаний — и он правда отвечает. Не всегда. Киришима чаще смотрит на свои ладони, сжимает кулаки и отводит взгляд к окну, расслабляя пальцы. На них маленькие ранки едва ли успевают заживать, но сам он никогда не просил помощи.       На выходных Бакуго всё реже можно увидеть рано утром. Как и Киришиму. Их дверь отдаёт звуком глухого смеха и какого-то видео, и тогда прижимающие свои уши к двери ребята отстраняются от неё, медленно моргая.       Они сухо целуются, когда никто не видит.       Но больше смотреть и не нужно.       Потому что любовь равных заражает всех энергией изнутри.       Слишком давно.                                     И безболезненно.