Чем теснее спаяна группа, тем больше нуждается она в строгих социальных рангах и порядке. Учение Бене Гессерит
Виконт Хундро Моритани ответил на дипломатический демарш ковровым бомбометанием по эказскому дворцу и по всему полуострову, на котором он расположен! Император Шаддам Коррино об изысканной дипломатии Дома Моритани
В первых лучах поднимавшегося на востоке грузного светила и заходящих двух лун небольшой крейсер приземлился на грунт приемного поля неподалеку от Дворца Моритани, резиденции сиридар-виконта Аберне Моритани и его супруги Руги Коррино. По обеим сторонам спускового трапа уже выстроилась личная гвардия номинальной императрицы. Сама Ирулан показалась несколько секунд спустя, ей требовалось немного больше времени, чтобы привыкнуть к странному свету этой планеты. На Груммане царили вечные сумерки, особый цикл вращения планеты делал день очень коротким, а ночь – длинной. Две яркие луны, Акико и Аяко, освещали поверхность слабым красноватым свечением, не давая этому миру погрузиться в полную темноту. Визит носил характер частного. Именно поэтому на борту не было государственных знаков отличия, а в составе сопровождения всего два корабля, оставивших крейсер принцессы на линии Кармана, отсалютовав маленькому крейсеру световыми сигналами. Это был первый визит Ирулан Коррино к сестре после ее бракосочетания, почти семь стандартных лет назад. Решение о браке было принято совместно, одобрено тогда еще Алией, Регентом Львиного Трона, сестрой Муад’Диба. Строго говоря, младшая из принцесс Коррино получила именно такое будущее, к которому ее и готовили. Учителя и наставницы заботились прежде всего о старших девочках. А ей, самой младшей, если было бы суждено выжить, предстояло связать жизнь с кем-нибудь из наследников Великих Домов. Наследник бунтаря и убийцы Хундро Моритани, принц Аберне Моритани, хоть и был задирист, однако, в отличие от отца, проявлял некоторое здравомыслие и определенную выдержку. В скором будущем он должен был стать сиридар-виконтом Груммана и Гамонта. Прочие владения еще при прежнем виконте Моритани были переданы в управление экономам Империи, поскольку Шаддам так и не простил самовольного нарушения мира и захвата владений после падения дома Эказ. Политический расчет на тот момент был прост: младшая Коррино станет такой же заложницей мира, как и Ирулан. Принц Моритани был абсолютно равнодушен к решению, которое, как подозревали, приняла за него его мать. Он был увлечен муштрой своих одетых в желтые кимоно гвардейцев, водя их в рейды по окрестным звездным системам, искусством фехтования на коротких мечах и военной стратегией. Руги Коррино прибыла на Грумман в сопровождении двух сардаукаров отца и одного посла, уполномоченного подписать брачный контракт. В те времена у семьи бывшего императора был установлен самый суровый режим содержания, впоследствии он немного смягчился, однако император так и не побывал ни на одном из бракосочетаний своих дочерей. Кроме, понятно, брачной церемонии Ирулан, где униженному и свергнутому императору предстояло быть растоптанным символом минувшей навсегда эпохи. Что касается Руги, то сразу после скромной религиозной церемонии бумаги были подписаны, посол и охрана отправлены на том же корабле восвояси, а принцесса Коррино оказалась запертой на женской половине дворца, где запрещалось говорить громко, поднимать глаза на леди Моритани, слишком быстро ходить и — никогда! — не проявлять каких-либо признаков слабости. Леди Моритани была второй супругой сиридар-виконта; первая, присланная в соответствии с Брачным Индексом Бене Гессерит, не выдержала тяжелых условий сумрачной планеты-арсенала, и ее прах с почестями покинул Грумман на третий год после бракосочетания. Вторая леди Моритани была дочерью местной правдовидицы, жрицы-мико. Эта община пользовалась неким почтением со стороны сиридар-виконтов, поскольку умела предсказывать исходы поединков, а также часто безошибочно указывала на скрытые недостатки вооружения врагов или расставленные на пути флота Моритани ловушки. Жрицу обычно приглашали на ходовые испытания новой партии боевых кораблей, и та, в традиционных бело-красных одеждах, обходила каждую машину, указывая на пороки сборки или иные неочевидные дефекты не хуже масс-детектора. Но младшая из принцесс низверженного императорского дома, которой удалось выжить и в определенной мере преуспеть во дворце на Кайтейне, не убоялась ни одной трудности: Руги пришлось тяжелее остальных сестер — ей было около трех стандартных лет, когда погибла ее царственная мать, ей пришлось научиться слишком многому самостоятельно, и уроки прошлого были прочно усвоены. Леди Моритани, крепко державшая в руках свои вотчины, укрепления и даже личную гвардию, при этом ни разу не повысившая голоса, умела противостоять Голосу. Но не яду. В один из дней Руги Коррино-Моритани не остановила служанок, одну грумманку, одну чужеземку, когда они добавили инопланетный яд в ванну для госпожи. Пришедший в ярость после смерти матери принц (уже сиридар-виконт) Моритани едва не потерял лицо, немедленно рвался объявить войну планете провинившейся чужачки, намекал на происки Эказа; тогда впервые в жизни императорская дочь применила Голос. Чистый предутренний воздух был наполнен ароматом трав: сразу за мощной крепостной стеной простирались бескрайние поля. И наивный взгляд принял бы пейзаж за вполне мирный. Но принцесса Ирулан, знавшая путь Бене Гессерит, разглядела сотни отлично устроенных подземных ловушек, замаскированных в холмах ангары с крохотными быстролетными кораблями охраны, готовыми к бою в течение полуминуты. Да и само посадочное поле покрывало собой подземный сводчатый туннель, заполненный боевыми машинами. Сиридар-виконты Моритани предпочитали держать двор на суровом Груммане, а принимать посольства — на полной его противоположности, обильном и исполненном сладострастия и роскоши Гамонте. На Гамонт также ссылались неугодные виконтам аристократы и должностные лица: потеряв волю и бдительность в атмосфере вседозволенности Гамонта, они были более неспособны к сражениям, и их с легкостью уничтожала гвардия виконта. Принцесса Ирулан остановилась на самом спуске с трапа, старший офицер подал ей руку. Еще секунда, и подошвы Ирулан коснулись земли планеты Грумман, лена Великого Дома Моритани, наводившего ужас на Ландсраад. — Добро пожаловать, Ваше Высочество. В поклонах консорт-императрице склонились представители дипломатической службы Его светлости Моритани. Суровые лица, почти все — бывшие военные, уважающие лишь силу в качестве дипломатического аргумента. Вот уже который год им пришлось отступать от принципов политики применения силы, проводя время не в планировании военных операций, а за написанием депеш и нот, кланяясь владыкам и их дипломатам на приемах во Дворце Моритани, на борту хайлайнеров, в роскошных и не слишком покоях для приемов на других обитаемых планетах. Уже много лет они не были в походах. Тем не менее, их желтые кимоно и традиционные, пусть и церемониальные, мечи вызывали ужас, где бы они не появились, — слишком уж свежи были предания о нападениях Хундро Моритани на соседей. Ирулан поклонилась с достоинством императорской дочери и супруги правящего императора. Несмотря на то, что визит был неофициальным, ее встречало дипломатическое посольство, пусть и меньше того, что указано в Императорском Протоколе. Что ж, достойно. Она обязательно отблагодарит принимающую сторону. Она привезла редчайшие рукописи из старых хранилищ, настоящие сокровища стратегии. Здесь, на Груммане, находилась большая библиотека теории и практики военного дела. Собственные находки Ирулан датировались 14000 годом (б.г.), а Моритани умели хранить древние артефакты. Они вели семейную историю напрямую от легендарных самураев древней Земли, сохраняя и передавая бесценный опыт. Старший из послов отступил в сторону, на его груди блеснула эмблема Дома: красная планета на серебристой перевязи посреди голубого поля. Из-за его спины вперед шагнула маленькая миловидная женщина. Прошло совсем немного стандартных лет, а Ирулан с трудом узнала сестру: так она изменилась. Сосредоточенная девочка, способная ученица их Наставницы, всегда незаслуженно остававшаяся позади, выросла в настоящую хозяйку лена. Движения стали сдержанными, выверенными, похожими на танец, глаза, утратившие детское выражение, смотрели открыто и бесстрашно — так, как категорически нельзя было смотреть на посторонних здесь, на родине Войны Ассасинов. Древняя память кого-то из предков бы сказала, что Руги Коррино прошла собственный амталь — испытание на прочность до полного разрушения, когда к объекту применяется вся возможная сила, чтобы уничтожить его. Взгляд младшей Коррино подтвердил, что проверку на прочность она выдержала. Но оно останется только в памяти самой Руги Коррино, нанизавшись на бесконечную нить общих Памятей Предков. — Надеюсь, путешествие было приятным, — воспользовавшись навыками вербального шифрования, поинтересовалась самочувствием сестры Руги. — Да, вполне. Краткий ответ сигнализировал, что принцесса Ирулан несколько насторожена и все еще не может привыкнуть к странному освещению, в котором почти терялись синие и зеленые цвета. Солнце далекого Арракиса также окрашивало пески пустынь всеми оттенками красного, но здесь это казалось зловещим, слишком контрастным, казалось, спектр колеблется от черного к белому через красный и оранжевый. Дорожное платье Ирулан, нежно-бежевое, без имперских знаков отличия, стало алым, а синяя накидка потемнела до черного. Может быть, именно из-за этого странного освещения Руги выглядит такой… необычно суровой и непривычно хрупкой и женственной?..***
Леди Моритани принесла супруге императора извинения за то, что виконт не может лично приветствовать гостью: он вновь проводил тактические учения. Буквально несколько недель назад закончились испытания трех превосходных фрегатов, испытания, наведшие праведный ужас на завсегдатаев бань и пиршеств Гамонта, когда громадные машины зависли в атмосфере «благословенного брата Груммана». Теперь Дворец Моритани, укрепленная крепость, опустел: виконт и весь цвет придворных головорезов убыли в сумрачные, залитые пурпурным светом лун поля. Здесь, как и в прочих резиденциях Великих Домов, традиционно были покои для приемов, бальные залы, жилые и подсобные помещения. Леди Моритани проводила свою гостью в отведенные ей покои лично. Замок был выстроен в соответствии с классической фортификацией, с крепостной стеной, укреплениями и тайными ходами. Поколения виконтов не вносили особенных нововведений во внешнюю отделку, могучая крепость сохраняла тот же вид, что и тысячи лет тому назад. Здесь не было места излишней роскоши. К чему мрамор, если можно использовать полированный камень? Дорогая древесина слишком мягкая и плохо выдерживает удары, деформируется от разницы температур. Обилие безделушек и отделки совершенно бесполезно в боевых действиях. Дворец виконтов Моритани скорее напоминал загородный дом среднего помещика со спартанской обстановкой. Если, конечно, не знать, что почти все металлические конструкции здесь были из веерола высочайшего качества, метастекла, абсолютно устойчивого ко всем воздействиям, в проемах высоких, от пола до потолка, окон. Помещения казались прохладными, темными, низкими. Бесконечные переходы, в которых можно было заплутать, отходили от главного коридора, теряясь в темноте. Сестры, такие непохожие, с совершенно разными судьбами, шли рядом, вполголоса переговариваясь фразами, которые несведущими могли быть приняты за формальный обмен любезностями. — Осторожнее, — произнесла Руги, приближаясь к повороту в жилое крыло. Она придержала сестру, предупреждающе вытянув руку. — Взгляни. Леди Коррино-Моритани сделала пару шагов назад, сделала знак одной из фрейлин. Та двинулась вперед и, останавливаясь рядом с Ирулан, выбросила вперед руку с шелковым платком. Платок взлетел, стальной молнией метнулся на движение клинок. Золотистая ткань оказалась разрублена пополам пущенной секретным механизмом катаной. — Я возмещу вам платок, госпожа Ито. — Мадам, — поклонившись, фрейлина подняла куски с полированного базальтового пола. — Я не могу выразить, как я рада видеть тебя, — произнесла Руги, когда охрана закрыла за их спинами двери гостевых комнат. — «Я не могу о многом рассказать тебе», — прочла по губам Ирулан Коррино. Руги обещала прийти к сестре после дневного сна: на Груммане недолгий день под палящим солнцем используется для отдыха, а на закате начинается самая оживленная жизнь. В этом жизнь здесь сродни жизни в пустынях Арракиса. Ирулан осторожно распустила замки накидки, поставила на письменный стол кофр с дорогими рукописями. Стол обширных размеров, но изящный, не подходил к оформлению комнаты, он, скорее всего, был сюда доставлен накануне визита Ирулан. Леди Моритани, очевидно, решила позаботиться о достойном приеме сестры, поместив в ее помещении стол. Классический письменный стол с установкой для создания нейродневников и даже несложных книгофильмов. Можно было шифровать, можно —составлять карты. Писчая бумага. Обыкновенная, волокнистая. Откуда, интересно, об этом узнала Руги, с которой Ирулан никогда близко не общалась? Надо же. Инстинктивно провела пальцами по поверхности бумаги. Так и есть. «Отдохни как следует. Как только появится возможность, мы поговорим. Осмотрись. Твои покои приготовлены с тщательностью». Не поднимая взгляда от белоснежного листа с едва заметными точками кодов, принцесса Ирулан попробовала определить, откуда исходит опасность, о которой упоминалось в коде. Это не опасность для жизни, просто некая пустота, в которую удобно подглядывать или подслушивать. Гораздо серьезнее было предупреждение о тщательной подготовке помещения. Неужели Моритани отважится поднять бунт против войск МуадДиба?.. Неужели вновь война?.. В конце концов, они обе играли отведенные им роли: место для каждой. И занимали свои места в истории, их потомство уже скоро наследует им. Принца Фарад’н, которого Ирулан видела давным-давно малышом не более пяти месяцев от роду, уже внесли в Брачный Индекс Бене Гессерит. Так или иначе, их роли не были главными, вернее, это не было очевидно. Принцесса Ирулан, биограф Муад’Диба, летописец нового джихада… «То, что мы создаем, остается в этом мире навсегда», сказала ей однажды Преподобная Мать Мохийям. Номинальная императрица, номинальная жена императора, воспитательница его детей творила легенду для грядущих тысячелетий. Руги Коррино-Моритани в полной тишине и покое умело создавала собственный мир, заговор против собственного супруга, которого она практически не видела. Ее мир, поначалу такой хрупкий, сейчас разросся до планетарного масштаба, хотя управлялся он из будуара маленькой сиридар-виконтессы. Она довольно долго пробовала официально пригласить хотя бы нескольких сестер Бене Гессерит на Грумман, безуспешно, разумеется, поскольку виконт Моритани ненавидел «гессеритских ведьм». Тысячелетиями владетели грумманского лена не доверяли ордену, поскольку те, несмотря на большой политический вес, были бесполезны как союзники в войнах. Да и в политике орден был лоялен только сам себе, лавируя от силы к силе. Хундро Моритани весьма пренебрежительно принимал на Гамонте Проктора их звездного сектора, сообщив, что не нуждается в придворной Правдовидице и прочих шпионках Ордена. Почти незаметная на торжественных приемах, в церемониальных платьях и с пышной прической, новая Леди Моритани сидела на пиршествах поодаль от супруга, внимательно вслушиваясь в разговоры о бесконечных походах, победах, бахвальство и сплетни. Она нашла способ, как заглушить отзвуки этих бесед. Она должна была найти способ, как внедрить сюда сестер общины, не привлекая внимания. Как организовать их обучение здесь так, чтобы это не вызывало подозрений? Как научить применять навыки нейрообольщения и Голос так, чтобы у Военного советника сиридар-виконта испарились намерения подстрекать к новым походам? Как много времени самая младшая из Коррино провела в библиотеке и семейных архивах? Здесь было собрано впечатляющее количество записей, книгофильмы об истории семьи и давно прошедших войнах. В один из рассветов, когда яркий свет белого солнца уже заливал библиотеку сквозь высокие окна, она обнаружила несколько совсем старых записей – даже не пронумерованных. Судя по обозначению на внешней стороне, это была собственность какой-то из леди Моритани времен изобретения иксианцами дистранса. Это были книгофильмы, записанные еще по старой технологии, без шифрования, просто сменой кадра: судя по давности и архитектуре фильма, он пришел еще с Древней Земли. Поистине, семейство Моритани умеет хранить свои секреты и ценности. Без всяких пояснений Руги Коррино поняла, что книгофильм посвящен какому-то древнему театральному представлению, времен самого первого применения ядерного оружия в войнах. Она в первые моменты задумалась о том, как мала была та вспышка по сравнению с громадой, уничтожившей некогда прекрасную Салусу Секундус. Но затем обратила внимание, что все актеры, исполняющие главные роли, поскольку второстепенные плохо попадали в кадр из-за перешифрования многих и многих форматов, были… женщинами. Совершенная грация. Многолетнее обучение. Здесь, на Груммане, где женщина ценилась намного дешевле боевого клинка, можно было… Впрочем, свет в окна стал слишком ярким, пора было отправляться восвояси. Одна из фрейлин в то утро посетовала, что не может найти дочери достойного учителя музыки: все, как один, разучивали с девочками походные песни и парадные марши на контрабандных балисетах. Вскоре сиридар-виконтесса вновь применила Голос по отношению к супругу. На Груммане появился собственный придворный театр из девушек. Хоть виконт и говорил временами, что подобное развлечение лучше было бы устроить на Гамонте.***
Супруга принца Моритани пришла к своей гостье в первый же час после заката в сопровождении Ито и еще двух фрейлин. — Мы рано поднимаемся, — пояснила она. — Сейчас самое лучшее время. Ито положила в кресло перед письменным столом принцессы Ирулан плотную шерстяную накидку, совсем не похожую на ту, в которой прилетела госпожа императорский летописец. — После заката во дворце и в садах прохладно. Постарайся не ходить по помещениям одна, и предупреди об этом твою помощницу. В первое время тяжело привыкнуть к перемещению по нашему дому. Нашему дому! Очень интересное наблюдение… А ведь и правда, выглядит это вполне так, как будто ее сестра здесь единственная хозяйка. — Я хочу представить тебе племянников. Ирулан улыбнулась. Она вспомнила Лето и Ганиму, о которых так скучала в путешествии, и приняла предложенную ей вновь накидку. Маленький принц Арманд уже был на занятиях с учителем, но старый преподаватель философии войны, низко поклонившись, вышел, оставив принца с матерью и теткой. Он поклонился матери, смущаясь присутствия незнакомой дамы. — Так похож на Фарад’на… — почему-то произнесла Ирулан, чувствуя, как путь Бене Гессерит сообщает ей дурные предчувствия. — Ты виделась с Венсицией? — Ни разу с их визита на Арракис. — Говорят, принц Коррино уже внесен в Брачный Индекс… Ответить Ирулан не успела, поскольку нянька принесла крошку принцессу. Амертина очень напоминала саму Руги в детстве, такое же кругленькое личико в чепчике, только пеленки с гербами Дома Моритани, а не вышиты яркими золотыми львами. — У тебя прекрасные дети. — Я отдала все, что должна была, этому дому. Теперь у меня другая миссия. Руги плотнее запахнула на себе темную накидку, поскольку приближалась полночь. Акико, меньшая из двух лун, была почти в зените — именно так местные жители отмеряют половину ночи. Принцесса Ирулан внимательно изучала такой удивительный в красноватых оттенках света сад. Листва невысоких деревьев казалась темно-синей, крохотные лампочки, подсвечивающие декоративные водопады, давали нежно-персиковый свет, который в нормальном спектре был бы желтым. — Я знаю. «Я вижу путь и я иду по нему». — Разве в Материнской школе тебя этому не научили? — Там учат преподобных матерей, правдовидиц и куртизанок. Всему, что мне нужно я научилась дома. Тем более, что с нами была Мохийям. — Ты не носишь их уборов? — спросила принцесса, имея в виду придворных дам младшей сестры. — Но ведь и ты не в дистикомбе, при всем почтении, дорогая сестра, — засмеялась Руги, давая понять, что это место безопасно для разговора. — Иногда ношу. Несмотря на то, что на светловолосой Руги немного чуждо смотрелась традиционная прическа женщин Моритани, царственная дочь Шаддама убирала тяжелые косы в высокие прически жен древних самураев для церемоний. Но вот украшения в прическу были наоборот, темные, и кимоно леди Моритани заказывала контрастные: зеленые, синие, черные. — Иначе я похожа на тех призраков, которых они здесь так боятся. — Это не официальный визит, — заметила Ирулан, наблюдая, как какой-то юркий зверек карабкается по стволу дерева к крупному плоду. — На твоем корабле все еще эмблемы со львом, — возразила леди Моритани. Вместо ответа Ирулан внимательно посмотрела на четырнадцать колец на пальцах сестры. — Четырнадцать лет Войны Ассасинов. По одному — за каждый год. Принадлежали когда-то старшей Леди Моритани, Ирулан хотела спросить, пока есть возможность, не опасается ли Руги Коррино-Моритани за свою жизнь, как та опередила: — Ничем не отличается от Салусы Секундус. Кажется, я уже привыкла. Ирулан отчетливо вспомнила, как вскоре после смерти матери, императрицы Анирул, Шаддам забрал ее и Чалис, старших дочерей, на Салусу, наблюдать за полевым обучением сардаукаров в самых суровых условиях выжженной ядерным огнем планеты. Предполагалось, что это отвлечет девочек от скорби утраты и воспитает волю — самые тяжелые условия жизни и ежедневные учения, в которых, хоть принцессам и отводилась роль наблюдателей, закалялись выдержка и бесстрашие. Ирулан тогда обязали вести ежедневный отчет, Мать-Правдовидица снабдила ее всеми необходимыми материалами, а Чалис должна была помогать сестре. Но младшая принцесса быстро уставала, хотя и старалась держать себя в руках. Только однажды она в сердцах прошептала, что лучше бы отец взял с собой Венсицию. Такая жизнь закаляет сильнее огня. И принцы, воспитанные здесь, станут правителями могущественных ленов — и, когда придет время, встанут на защиту своего дома от вторжения Досточтимых Матрон. А пока требовалось любой ценой сохранить здесь мир — и на темном Груммане, и на Гамонте, серпом показывающимся на рассвете в серо-золотых облаках планеты-воина. В интересах всей империи и нынче правящего регента. Почти восемь грумманских дней, точнее, ночей, провела принцесса Ирулан в хранилищах Дворца Моритани. Военная история Дома Моритани интересовала ее в контексте истории семьи Атрейдес, она была сложной, запутанные интриги с неожиданными развязками иногда ставили ее в тупик. Многие описания были лишены эмоций, ограничиваясь сухими фактами. Тем не менее, принцесса Ирулан увлеченно прочла, а затем и скопировала себе сочинение какого-то грумманского теоретика о террористической атаке на Лето Атрейдеса-старшего и гибели его старшего сына Виктора. — Не пойми меня неправильно, дорогая сестра. Я не Джеанна Батлер, и не Норма Ценва. Я — лишь я. Мне предстоит сражаться со щегольски разодетыми убийцами и с провокаторами, и с лжецами. И этого, конечно, никто не увидит. — «Место для каждого, и каждый на своем месте». — Придет время, и я познакомлю тебя с нашей Преподобной Матерью. — Разве здесь есть еще сестры?.. Насколько я знаю, виконт Моритани на дух не выносит даже присутствия Бене Гессерит. Голос придворной певицы становится громче, крепнет и мягко выпевает слова любовной баллады. Она на помосте с партнершей, хорошенькой танцовщицей, почти девочкой. Леди Моритани, ее гостья, придворные дамы, собравшись кругом, слушают прекрасную женщину, одетую в моританского гвардейского офицера. Она прелестна: и мягким грудным голосом, и интонациями, и прекрасной песней, что она выбрала для исполнения перед своей Миледи. Принцесса Ирулан вначале не была заинтересована в представлении, для нее виденные прежде театральные постановки в исполнении не-лицеделов казались кустарными, любительскими. Однако чуть позже она с интересом вслушивалась в исполнение партий, поскольку помимо воли уловила очень знакомые нотки и интонации. Новая песня была столь проникновенной и чувственной, что дамы, сидевшие, подобрав юбки, на жестких подушках пола и на ступенях помоста, уже не пробовали спрятать эмоций. Леди Моритани, окруженная сиянием плавающих в воздухе ламп и их отблесков в драгоценностях, внимательно слушала каждое слово, срывающееся с губ певицы. Это была песня для нее, и она это знала. Хотя формально она адресовалась совсем юной фрейлине, наряженной в пышное платье по дворцовой моде последнего императора. Они изображали влюбленную пару в каком-то совсем незатейливом представлении о проводах на войну. И в тот момент, когда началась партия дамы, изображающей красивого солдата, принцесса Ирулан покрылась испариной: она узнала Голос. Преподобная Мать! Так вот как ее сестра спрятала их… Будь певица юношей, ее бы уже казнили за покушение на честь госпожи. Старый сиридар-виконт Моритани любил такие забавы: предъявить невиновному недоказанное обвинение, вынести приговор и казнить немедленно. Однако Аберне Моритани не было дела до досуга собственной супруги. Он был обеспечен превосходным леном, отлично вооруженной и обученной армией и придворными, готовыми ради господина на все. А здесь, на женской половине мрачного дворца, властвовали другие силы. Это был мир с совершенно другими правилами, мир, в котором таилась возможность изменять реальность. Мир женщин, сокрытый за высокими створками затемненного метастекла. Этот же Голос, заключенный в песни и арии, прекрасный и глубокий, будет литься перед военными преступниками Дома Моритани, душегубами сотен миров. Этот Голос остановит грядущие кровопролития, — Разве ты не читала сочинения Й. по маскировке и конспирации? Если ты хочешь спрятать плениценту, спрячь ее в цветущем саду пленицент! — Похоже, ты не теряла времени, сестра. — Видишь ли, в библиотеке я могла проводить столько времени, сколько мне нужно. Кто же виноват, что это хранилище истории и теории войн? «Иллюзии — великая сила, дорогая Ирулан. Мы создаем иллюзии так, чтобы они служили нам. Защищали нас. Иногда иллюзии превращаются в Веру. Сестры Миссионарии Протектива умели воевать этим оружием, заботливо взращивая иллюзии на окраине Десяти Тысяч Миров. Теперь мы воспользуемся иллюзиями, чтобы сохранить свое будущее. Пусть иллюзия станет и твоим оружием». Принцесса Ирулан Коррино отлично знала — станет.