И в этот раз

Гарь. Чувствительный нос Нерданэли снова уловил запах, что в прошлый раз довел ее до ранее неведомого исступления. Каким оно было? Страх? Ужас? Неверие? Должно быть, все и сразу. Руки ее все еще помнили дрожь, которая накрыла их так же внезапно, как и тьма Валинор. Светлый взгляд становился все тусклее день за днем, словно вместе со светом Древ Моргот украл и частичку ее души. Словно ее взгляд был лишь одной частью из девяти, похищенных навсегда. Она знала, что никто не вернется. Материнское сердце чувствовало, что она попрощалась с ними раз и навсегда. Верила, что теперь они увидятся лишь в Чертогах, где каждый принесет другим свое прощение и просьбу о нем. И жила. Жила и надеялась на то, что однажды где-то на горизонте появятся корабли, которым уже не суждено быть вновь построенными, что мелькнут иссиня-черные волосы, сталь в ножнах, жар во взгляде. А вместе с ним и семеро… нет, уже не юнцов, так пылко любимых ею. Уже мужчин. …Первым явился Амрод. Тогда, вместе с запахом дыма. Отвратительное зловоние угля и жути смешалось с таким теплым и нежным запахом моря, с ароматом свежей древесины и острым запахом железа. Нерданэль все еще убеждала себя, что это была не кровь. Сын долго смотрел на нее, и такая нежность читалась в его взгляде, такая покорность судьбе светилась в его печальных глазах, что она ни на секунду не усомнилась в том, что это ее сын. И что ее сын отныне уходит в Чертоги. Им было даровано всего несколько минут. Дар ли Мандоса это был, или дух сына оказался столь привязан к матери, что даже после гибели хроа он не мог уйти, не попрощавшись? Никто теперь не даст ответа. Питьяфинвэ не рухнул на колени, не проклинал отца и Клятву и уж тем более не проклинал ее. Он подошел, обреченно улыбнувшись, легко коснулся ее руками и попытался обнять, словно мог этим утешить. Словно мог вернуть все назад. Холодок кольнул плечи Нерданэли, и она потянулась вперед, будто могла удержать его, продлить минуту такого нужного ей свидания. Вместо рук сына на плечи ей легла шаль. И уже никогда не снималась. Вот и сейчас, только ее носа коснулся запах дыма – едкого черного зловонного дыма – она одним движением руки стянула с плеч узорчатый теплый платок и обернулась. Нерданэль почувствовала его раньше, чем увидела. Даже будучи истощенной, фэа Феанаро оставалась такой яркой и пылающей, что ее просто нельзя было не заметить. Муж встретил ее взгляд тепло, словно и не было нескольких морозных и долгих лет, полных недоверия и страха, ласково улыбнулся и рухнул на одно колено. По замерзшей щеке Нерданэли скатилась слеза. Она пролила их столько, что, казалось, слез в ней больше не осталось – все превратилось в море. Однако судьба припасла несколько на особый случай. – Вижу, ты ждала меня. Горло будто перехватили стальные прутья. В груди засвербело так, что хотелось вывернуться наизнанку, лишь бы больше не чувствовать тисков, что сдавливают ее сердце каждый раз, когда она вспоминает их. Всех сразу или каждого по очереди. Нерданэль долгое время пыталась забыть, отпустить, попрощаться – раз уж они навсегда покинули ее и Бессмертные земли. Но любящее сердце не та вещь, которую можно заставить замолчать одной лишь силой мысли. Даже если эти мысли порой сильнее тела. – Амрод… – шепнула она невпопад. Взгляд мужа потемнел. Он понял все и без слов. – Это только моя вина. Ты не скажешь этого, хоть и прекрасно понимаешь. И прощения просить здесь нужно мне одному. – Я не держала на вас обид. Да и что теперь исправишь словами? – она протянула руку, словно хотела в последний раз коснуться его щеки. Феанаро поймал ее тонкие холодные пальцы своею рукой и улыбнулся, как когда-то очень давно, когда он точно также взял ее за руку в самый первый раз. Когда они оба были беспечно счастливыми. Она будет ждать их всех. Она дождется, а затем, одинокая и все еще гордая, спустится за ними в Чертоги, где уже ни за что не отпустит. А если кого-то не дождется – будет жить здесь, не зная покоя и отдыха, не желая прощаться с хроа и убегать. Она мать. И она нужна всем своим сыновьям. Даже если они уже совсем не дети. Даже если они братоубийцы. – Я должен идти. Его рука осторожно смахнула одинокую холодную слезу, оставив отпечаток тепла на коже. Даже сейчас он пылал. Даже сейчас Феанаро был теплее, чем она. Живая. – Я позвал бы тебя в Чертоги. Сказал бы, что тебе нужно наконец отдохнуть. Однако ты и в этот раз не пойдешь со мной. Нерданэль лишь покачала головой и улыбнулась, обещая встречу. Не скорую, но непременную. Пусть несутся годы. Пусть она почувствует гарь еще не раз и устанет настолько, что однажды не сможет встретить взглядом свет звезд. Но она дождется. Она мать. А в мире нет никого терпеливее матери.