Меньше знаешь — крепче спишь

Последний месяц перевернул все. Харви почувствовал себя младенцем на пороге новой жизни: нашел силы не оглядываться назад, не брал ни капли в рот, встретился с прекрасной женщиной, даже почти влюбился и готов был жениться. Он наконец-то освободился от самого себя. Да он из ада попал прямиком в рай! И хотя в это было сложно поверить, и хотя все казалось ненастоящим, искусственным, слишком… трезвым — Харви, который не умел быть счастливым, все же попытался им стать. И оказался всем доволен, ведь работать барменом, уйдя на пенсию — вообще-то было его давней мечтой. А Скотти? Ах, Скотти! Красивая, рыжая, дерзкая. Бестия. Настоящая мечта для настоящего ирландского мужика. Только вот за свою жизнь Харви кое-что понял: его мечты всегда остаются мечтами, и не потому, что они недостижимы, а потому что он их не достоин. Вот и Скотти не заслужил. А ведь она хорошая. Но его место не рядом с ней, а рядом с, мать его, Джеймсом Гордоном. Его страсть — не сотни дешевых шлюх. Его истина — не на дне стакана. Его любовь — не ждет его дома. Все это, а также покрытые пылью надежды, его похеренные, смешанные с дерьмом амбиции — там, где Гордон. Джим принес с собой в Готэм войну и хаос. С пинка распахнув дверь, заявил, что выебет тут всех: комиссара, мэра, мафию, каждого нечистого на руку пидораса, каждую крысу, замешанную в убийстве Уэйнов. Джим и Харви выебет, если потребуется. Невозможно не злиться, глядя, как Гордон прыгает в огонь ради своих наглухо ебнутых идеалов, которым не место в Готэме. Еще ничто, никто и никогда так не бесило Харви, как Джим Гордон! Гордон вдохнул в него жизнь. Гордон же его и убивает. Медленно, но верно и со вкусом, блядь, душит собственными руками. И Харви это охренеть как нравится. Нравится настолько, что себя он ненавидит. Зато по-собачьи обожает свою работу. Забыть о ней — все равно, что сбежать от реальности. Да, Харви коп до мозга костей, но мог бы оставаться им и за барной стойкой, разве что трезвым и счастливым. Он бы привык, он бы смирился. Только вот Джим, как всегда, портил все. Ради Джима он готов и дальше быть собой в свое удовольствие: спасать других, разрушать себя и шаг за шагом приближаться к смерти. Хорошо бы только сдохнуть не всеми забытым в какой-нибудь канаве, пока тебя грабят бродяги, а прикрывая Джимову задницу. Может, ненавидя Джима за это. Но это был бы лучший конец. И вот он здесь: среди синих огней, разношерстной толпы и сраных пингвинов с зонтиками, под рев стремного панк-рока глушит бурбон, весьма поэтично рассуждая о Гордоне и своей проклятой жизни. Лучше уж торчать в бывшем клубе Фиш, чем в своем баре или, того хуже, идти домой. Там поджидают последствия его выбора. Да, он снова начал пить. Быть трезвым копом можно только в параллельной вселенной. — О, детектив Буллок! У барной стойки материализовалась девчонка Кайл. Детям в таком месте быть не положено, но чувствовала она себя явно как дома. Нацепив улыбку, Харви отсалютовал стаканом: — И тебе привет. — Что вы тут делаете? Действительно, что это Харви делает в бывшем клубе Фиш? — Пью. Ответ Селину не впечатлил — она выгнула бровь, глядя на него, как на слабоумного. — Оу. А я думала, вы к Пингвину. — А что, он дома? — Ага. В офисе. — Она указала большим пальцем за плечо. Теперь Пингвин, вероятно, редко появляется в клубе, спихнув управление на кого-то там, так что выловить его тут — большая удача. Сказал бы Харви, если бы искал с ним встречи. — Спасибо, буду знать. — Но Харви было совершенно насрать. — Я передам, что ты у бара. Бывай. — Малолетка беззастенчиво похлопала его по плечу и скрылась так же незаметно, как и появилась. — Приятного вечера, — ответил он в пустоту и на всякий случай проверил карманы. К счастью, кошелек остался на месте. Наверняка Пингвин запретил ей гадить там же, где она ест. Кто бы мог подумать! Вчерашняя дворовая кошка, подружка Брюса Уэйна, после гибели Фиш вероломно переметнулась к Пингвину, прибившись под его крыло. Теперь прирученная, едва ли не домашняя. Надолго ли? Не то чтобы Харви было до этого какое-то дело, просто в Готэме так мало верных людей и так много продажных. Все заполонили крысы. Он хмыкнул в стакан. Черт, еще Пингвина тут не хватало. Впрочем, на что он рассчитывал, идя сюда? Шанс нарваться на пернатого хоть и был минимален, но все-таки был. Может, пора валить? Думая об этом, Харви вновь погружался в себя, с каждой минутой пьянее все больше. С возвращения в полицию он еще ни разу не приходил домой, вот же ссыкло поганое! И неизвестно, чего боялся больше: встретиться нос к носу со Скотти и выслушать о себе горькую правду, без малейшего желания наорать в ответ, или увидеть пустую квартиру и осознать, что его бросили, и что по этому поводу он погрустит от силы пару вечеров. Рано или поздно домой придется вернуться. Скорее всего, он будет страшно пьян. Но чем бы все ни обернулось, он будет с теплотой вспоминать время, когда был хорошим человеком. Время, которое могло бы продлиться гораздо дольше, если бы не Джим Гордон. Как можно бездействовать, зная, что где-то там твой долбанный напарник изо всех сил, до порванных кишок, делает то, с чем сам Харви когда-то не справился: рискует своей задницей в очередной попытке очистить город от грязи? Гордон же по-другому не умеет, его же там пристрелят нахрен, и кто его прикроет, кто его вразумит, кто, черт подери, поддержит?! Может быть, кто-то другой на месте Харви — нормальный человек — и не стал бы жертвовать личной жизнью, тихой и спокойной старостью, не рвался бы в свидетели того, как Джима пожирает Готэм. Но Харви не мог так поступить. Пока они были не вместе, они уже облажались: Эссен мертва. Кто знает, какого капитана им поставят теперь, вдруг новый будет сволочью вроде Лоуба? Останься Джим один против всего Готэма без его, Харви, помощи — и Харви бы себе этого не простил. Поэтому, вернувшись в полицию, вернувшись к Гордону — он, вне сомнений, сделал правильный выбор. Так уж Харви устроен: готов променять рай на ад и сделать это с величайшей любовью. Как будто Гордон — его сын, которого у Харви никогда не было. Только вот своих детей так не любят. Он совершенно точно в этом уверен. Харви посмотрел на часы — перевалило за полночь. Поздно о чем-то жалеть. Пора домой, хватит тут сидеть и плакаться. Пойти домой и за все ответить. Да, так он и поступит. На этой ноте, в который раз убедив себя, что он молодец, Харви шлепнул купюрами по стойке. Надел шляпу и, развернувшись, уже собрался было уходить, как заметил, что в его сторону шаркает Пингвин. Новый криминальный лидер собственной персоной: маленький, тощий, хромой. Похож на лохматую крысу в дорогом костюме. Заходил как-то Харви в его гнездышко — мелкий пидор сидел на костях империи Фальконе, потягивал вино и делал вид, что он теперь тут ебаная королева. А ведь ему так шел зонтик! Зонтик его даже молодил. Пингвина с его вычурным стилем за ухо бы да в бордель извращенцев ублажать, а он рулит остатками мафии. Да как это вообще возможно?! До чего докатился Готэм! Джима ни в коем случае нельзя оставлять с этим типом. Вот он, подходит. Переваливается. Вальяжный такой, аж зубы сводит. Улыбнувшись так фальшиво, как только мог, Харви выдал максимум сарказма: — Пингвин! Рад видеть! — Харви! Добро пожаловать! — в тон ему ощерился Пингвин, приветственно раскинув ласты. Потом заметил деньги. — О, неужели уходишь? Я недостаточно гостеприимен? — Брось, ты — само очарование. — Подмигнув, Харви положил руку на сердце. Коснулся полей шляпы, прощаясь, и устремился на выход. Не успел и трех шагов сделать, как услышал в спину: — Что еще бы не сказал обо мне Джим? Харви застыл. Тяжело вздохнул. Вот же злопамятный сукин сын… Это было месяца четыре назад. Пингвин тогда зачем-то нарисовался в полиции. Джима на месте не было, а Харви с дикого похмелья не желал, чтобы ему выносили мозг. «Отпусти, Буллок! Да что ты себе позволяешь?! Я полноправный гражданин Готэма и…» — верещал Пингвин. «Джим тебе этого никогда не скажет, но ты красиво краснеешь. Как девчонка», — шепнул Харви ему на ухо после того как протащил за это ухо через весь участок. Сказал только чтобы поиздеваться, хотя не то чтобы это было неправдой. В отличие от Джима Харви не стеснялся говорить то, что думает. И тогда Пингвин, смаргивая слезы обиды и унижения, неожиданно спросил: «А чего еще бы не сказал Джим?» Спросил абсолютно серьезно. Харви усмехнулся: «Меньше знаешь — крепче спишь». И вытолкал Пингвина за дверь. И теперь он снова слышит этот вопрос — слишком провокационный для того, чтобы, как в прошлый раз, отделаться шуткой. Пингвин явно неспроста вспомнил об этом. С того случая произошло так много всего, что Харви уже и самому было интересно, о чем умалчивал Джим. Скелеты так и просились наружу. — Да чтоб тебя… — скрипнув зубами, Харви развернулся на сто восемьдесят градусов. Коротышка уже карабкался на стул, уперто игнорируя увечье. Выглядело это ужасно нелепо, но едва ли кто в этом зале посмел бы заржать: мордовороты по периметру живо бы заткнули весельчака. На пингвиньи потуги Харви смотрел с ухмылкой. Пингвина он не боялся. Тот вызывал лишь одно чувство — смех. И желание огреть чем-нибудь тяжелым, чтобы подавился своим ублюдским тщеславием и захныкал. Вдарить бы еще кулаком под ребра, вдохнуть чистый воздух Готэмских подворотен и сказать: «Ах, красота!» — даже матом ругаться не хочется. Харви мысленно простонал, представив, как Пингвин огребает крышкой от мусорного бака. Особенно хорош Пингвин в багажнике. В топе любимых картин с Пингвином эта занимала почетное третье место. На втором месте был Пингвин в клетке. На первом — Пингвин с зонтиком над головой Фиш. Интересно, как выглядит Пингвин с членом в заднице? Интересно, видел ли это Джим? Иногда казалось, что видел. Одно было понятно: говнюка недостаточно много и недостаточно хорошо пиздили, и Харви был бы не прочь это исправить. — Чего тебе, Пингвин? Хочешь обменяться сексуальными фантазиями? — Мне просто интересно все о Джиме. — Тот кокетливо передернул плечами. — И раз уж ты здесь, и не по делу, как мне сообщила Кошка, то мы можем об этом спокойно поговорить, нет? — Ну так сам и спроси Джима. Я-то здесь при чем? — Так он же мне не скажет. На хозяйский щелчок пальцами подвалил бармен. Пингвин принялся ему что-то втирать, а Харви задумался. Между Джимом и Пингвином происходит какая-то непонятная, нездоровая херня, от которой сам Джим, кстати, не в восторге, но все равно каждый раз, снова и снова, таскается к Пингвину. Когда заходит речь о Пингвине, на лице Джима всплывает такая палитра эмоций, что похлеще радуги будет. Этого более чем достаточно, чтобы Харви задался вопросом: что этих двоих связывает? Что Джим нашел в Пингвине? Джим, который с пеной у рта доказывал, что Готэм необходимо очистить от преступности, и чтобы никаких взяток! Джим ведь понимает, что Пингвин его на дно потащит, особенно сейчас, когда тот заделался криминальным, мать его, боссом, и в свои пингвиньи ласты заполучил непомерную власть и до кучи раздутое эго. Что же такое между ними творится?.. На стойку опустилась бутылка чего-то неприлично дорогого. — За мой счет, — великодушно изрекла пингвинья морда, подтолкнув к нему полный стакан. Вздохнув, Харви уселся обратно. — И что именно ты хочешь услышать? — Все, что Джим обо мне думает, но не решается сказать. — И с чего ради мне это говорить? Подставлять напарника. А? Пингвин загадочно увел глаза вбок и поджал в улыбочке губы. — Что-то мне подсказывает: вы знаете ответ на свой вопрос, детектив Буллок. И опять этот сукин сын прав! Пингвин интересуется Джимом, а Харви интересно, зачем это Пингвину. Можно выдать какую-то мелкую, очевидную информацию, чтобы взамен получить нечто более ценное. В конце концов, у Харви тоже есть вопросы, на которые Джим не ответит. Осталось придумать, что такого сказать, чтобы и на правду походило, и Джиму не вредило, и самого Харви не выдавало. Чего бы не сказал Джим? Да откуда Харви знать! Можно только догадываться. И включать собственную фантазию. В глотку потекла новая порция алкоголя — мощное стимулирующее средство для быстрой работы мозга. Полный предвкушения, Пингвин таращился во все глаза, зеленые драгоценные камушки так и прожигали насквозь. Собравшись с духом, Харви выпалил: — Джим думает, ты, засранец, так напрашиваешься на комплименты, что говорить тебе их совершенно не хочется. Твоя мордашка производит ровно обратный эффект: хочется тебя задеть, унизить, схватить тебя за челочку и окунуть башкой в помои. И посмотреть, как ты отреагируешь: заплачешь, разозлишься, начнешь орать, махать ластами? Может, даже с ножом кинешься. Вот бы это увидеть! Но Джим вежливый, воспитанный парень, он такого никогда не скажет. Поэтому тебе это говорю я! Пока Харви снисходительным тоном и от всей души транслировал свои мысли, с физиономии Пингвина медленно сползала улыбка. В конце концов, его губы превратились в точку, похожую на кошачью задницу. Нос злобно подергивался. Взгляд заострился. Сейчас лучше не делать резких движений, если не хочешь остаться без конечности. Никто в здравом уме не рискнул бы так говорить с «королем Готэма». Можно было подумать, Харви отсюда вынесут с пулей в затылке. Но Пингвин умел читать между строк. — То есть, я ему нравлюсь? Наклонившись, Харви выставил перед его клювом указательный палец, зная, что рискует. — Да, Пингвин, ты ему нравишься, чего я не понимаю, кстати. Но Джим никогда в этом не признается, даже самому себе. Он всегда будет отворачиваться от тебя потому, что ты преступник, то есть классовый враг. Черт, да ты и сам это знаешь. Пингвин скорчил презрительную гримасу и, увиливая от настигающего нос пальца, гордо вздернул подбородок. — И вот поэтому я тебя предупреждаю, — продолжал Харви, — не пользуйся своим положением. Если с Джимом что-то случится, и вдруг окажется, что в этом замешан ты — я приду за тобой. Своими руками упеку тебя в Блэкгейт. Понял? От такого рвения он даже немного запыхался. Пригладив волосы, хлебнул еще пингвиньего пойла — вкусного, как божественный нектар, и так же отменно дурманящего. Пингвин тем временем оттаял: плечи затряслись в беззвучном смехе, появилась гаденькая ухмылка, взгляд с лукавым прищуром вновь сканировал до самых потрохов. Облизнувшись, он медленно кивнул и ответно пригрозил пальцем. — Похоже, Джим тебе тоже нравится. Сколько страсти, Харви! А он в курсе этих нежных чувств? Харви поборол рефлекс выбить из-под мудня стул, чтобы тот зубами впечатался в гранит, а то больно умный. Насквозь видит! И погодите, что значит «тоже»? То есть, Пингвин неровно дышит к Гордону и даже не скрывает этого?! Картина понемногу начинает проясняться… Или крысеныш, как обычно, просто вешает лапшу на уши? Харви ведь не Джим, у Пингвина нет ни единой причины так откровенничать. — Да, он мне нравится, — рыкнул Харви после недолгой паузы, и похер, что там Пингвин подумает. — И поэтому я говорил ему держаться от тебя подальше. — И как, успешно? Пингвин галантно, преисполненный ебучего достоинства, пригубил свой алкоголь. Харви закрыл глаза и глубоко вдохнул. Медленно выдохнул, пытаясь привести нервы в порядок. Черт подери, как же бесит этот непробиваемый мудозвон! Сначала Гордон мозг вынесет, потом Пингвин навалит сверху. Бесят. Оба! А ведь даже сложно сказать, чем именно Пингвин так раздражает. Своей живучестью? Осознанием невероятного, сюрреалистичного, блядь: как такая шестерка, как он, мог так подняться? Пройтись по головам как нехер делать, обвести вокруг пальца всю преступную верхушку? Обмануть Фальконе?! Фальконе! Да ему за решеткой самое место. Черта с два, этому засранцу просто повезло! Как минимум, если бы не дурацкие принципы Гордона, его бы уже давно обглодали рыбы. И все в Готэме было бы по-прежнему. И Фиш жива. Все было бы хорошо! Короче, не любить Пингвина причин много. Почему Джим этого не замечает? Джимбо, Джимбо, во что ты ввязался?.. Харви определенно не стоит говорить то, что он собирается сказать, но, вероятно, он уже слишком пьян и заебался. — Меня Джим не слушает. Никогда не слушает. Он всегда все делает по-своему. Даже когда я — единственный раз! — посоветовал обратиться к тебе, он и то оказался против. Это когда ты весь такой вдохновленный, как выпускница, приперся с приглашением на вечеринку. Пингвин округлил глаза в искреннем удивлении. — Ты... Советовал ему пойти? — Не потому, что ты красавчик, а потому, что дело было сложное. Впрочем, какая разница, ты бы все равно не помог. Показалось, или Пингвин и впрямь засмущался? Отвел взгляд, прижал ко рту ладонь. Опустил голову, спрятался за челкой. В неровном клубном свете точных эмоций было не разобрать. Все выглядело так, словно он переживает не самые приятные, но важные ему воспоминания. Еще бы, Джимбо его тогда хорошо опрокинул! И хотя Пингвин ушел в себя на какие-то пару мгновений, все равно сделалось неуютно. Харви даже хотел что-то сказать, но его опередили: — Что еще обо мне думает Джим? — Лицо Пингвина, как ни в чем не бывало, засияло арктической свежестью. Харви озадаченно хмыкнул. Тут два варианта. Либо Пингвин — охренеть! — в самом деле что-то чувствует к Гордону. Либо, что наиболее вероятно, просто собирает компромат и для этого готов разыграть любую драму. Ох, по тонкому льду ты ходишь, Харви. Следует быть осторожнее. — Что у тебя есть стиль. Странный, но он есть. — Спасибо, я стараюсь. Что еще? Он задумался на пару секунд, вылавливая картинки из памяти. Потом кивнул. — Ему нравится смотреть на тебя свысока. Когда ты был глистом Фальконе, это было практически его хобби. — Принято. Далее? — Джим бы никогда не сказал, что ему нравится хватать тебя и рычать тебе в лицо. — Харви довольно осклабился. — Он с этого дико кайфует. Это было истинной правдой. Судя по виду Джимбо, в такие моменты он даже немного заводился, в нем будто хищник какой просыпался — у пернатого засранца просто не было шансов выжить. Пингвин восторженно всплеснул ладонями. Веснушки на его лице стали ярче, глаза возбужденно засверкали — расцвел как в весенний день. — Я так и знал! — проворковал он. Расправил плечи, развел шире ноги, прилип пальцами к стакану и обрушил на Харви такой жадный взгляд, словно приготовился слушать что-то исключительно неприличное. Харви аж волной жара накрыло. Это то ли Пингвину ударила в голову приятная новость, то ли Харви в голову ударил бурбон. В любом случае, что-то кому-то ударило, иначе такое резкое преображение Пингвина не объяснить. Не сводя с Харви раскаленного взгляда, Пингвин сделал пару глотков. — Ну же, Харви, не останавливайся! — томно подбодрил он. И какого-то хера Харви продолжил, хотя давно следовало заткнуться: — Ему нравится, что ты полезный информатор. Это ясно как божий день, но признать непросто. — Скривившись, он с шипением втянул сквозь зубы воздух. — Ты какой-то мутный, понимаешь? У тебя неприятная аура, с тобой жди одних бед. Лицо Пингвина резко вытянулось и стало гладким, как гранит барной стойки. — Бед стоит ждать от Валеска. А со мной Готэм будет процветать. — С Фиш было гораздо проще. — Харви, она тебя за ноги подвесила. И хотела убить. — Женщины! Чего с них взять? Пингвин закатил глаза и, демонстративно вздохнув, откинул голову. Черт знает, то ли разговоры о Фиш его утомили, то ли разговоры о юбках в принципе. Пингвин не выглядел тем, у кого близкие отношения с противоположным полом, и это добавляло ему... шарма, что ли? Какой-то особенной, ни на что не похожей сексуальности? То ли несмотря на его манерные ужимки, то ли наоборот — благодаря им. Харви фыркнул. И о чем он только думает? Это все алкоголь. И Гордон. Оба делают его злым и ебанутым. А еще стресс от последних событий: с Валеска седеть начнешь, не то, что думать о пингвинах. — Чего еще Джим не сказал бы обо мне? В раздумьях Харви подпер рукой голову. Побарабанил пальцами. Неторопливо обвел мутным взглядом клуб, казалось, теперь еще более безумный, и вновь уставился на Пингвина. Тот нетерпеливо ерзал на месте. Харви щелкнул пальцами, выпрямляясь. — Ты умный и хитрый сукин сын, и за это стоит отдать тебе должное. Честный комплимент. Как там называется то противоречивое состояние, когда одновременно и презираешь, и уважаешь человека? Он тебе нравится, но в то же время хочется макнуть его мордой в грязь? Амбивалентность, точно. Может, Джим тоже через это прошел? — Спасибо. Приятно знать, что Джим это ценит. Что еще он думает? Что, когда ты кривляешься и хлопаешь глазенками, хочется пихнуть тебе за щеку. — Что, когда ты кривляешься и хлопаешь глазенками, хочется пихнуть тебе за щеку. Так, для профилактики. Пингвин, как по команде, захлопал ресницами и открыл блядский рот. О нет! Харви что, сказал это вслух?! Да и хер с ним, пусть будет в курсе. Хотя на трезвую голову такая мысль даже мимо не пролетела бы. — Я польщен, детектив, — с напускной любезностью произнес Пингвин. В голосе звенела сталь. — Но впредь не рекомендую в моем присутствии высказывать нечто подобное. Это грубо. — Что? Ты сам просил рассказать тебе, о чем думает Джим. Мы же здесь именно за этим. Тоже мне святая дева. — Ты здесь, Харви, ради моего алкоголя. Вот черт! И снова мелкий ублюдок прав. Харви купили — не деньгами, так бутылкой. Прищурившись, Пингвин бросил косой взгляд. Смотрел долго и вызывающе, держа кончик языка на уголке губ. Его пальцы тем временем выделывали на стакане похабные, недвусмысленные кренделя. Какое-то время Харви заинтересованно наблюдал, а потом, спохватившись, чуть не подавился бурбоном. Это что, нахрен, такое?! Они флиртуют?! Одуреть, он на полном серьезе флиртует с Пингвином. С ПИНГВИНОМ! Совсем мозг пропил. И это все чертов Гордон! Не дай бог, Джим узнает, о чем он тут трепался с этим типа королем, и это будет ебаным концом света. Надо сворачиваться, пока снова что-нибудь эдакое не ляпнул. От алкоголя язык живет своей жизнью. — Что-нибудь еще? — с придыханием спросил Пингвин, наклоняясь ближе. От такого зрелища у Харви перехватило дыхание. Идем ва-банк. — Думаю, Джим хочет видеть тебя без одежды. Хотя бы в одной рубашке. Брови Пингвина поползли вверх. Это был уже даже не флирт, а откровеннейший подкат. Нахальная попытка съема пингвиньей задницы. Харви никогда не узнал бы, что Джим хочет «пихнуть за щеку» и «видеть без одежды». Потому что Джим точно бы это не озвучил, если только не в пьяном бреду, но совершенно же очевидно, что будь оно правдой — Харви, как хороший друг и напарник, не сдал бы Джима. Отлично, теперь крысеныш знает, о чем думает Харви! Не Джим. На удивление, Пингвин не собирался прекращать. — Продолжай. — И глядел при этом так голодно, словно больше всего на свете желал, чтобы его разложили на этой стойке и как следует отодрали. Что-то подсказывало: все это может плохо кончиться. Харви, вали, вали домой! Разговор пошел не в то русло! В горле пересохло — он тяжело сглотнул и схватился дрожащими пальцами за стакан. Стекло предательски застучало по граниту. Сознание обволок густой туман, и кроме Пингвина Харви уже ничего не видел. — Джим бы никогда не сказал, что... Веснушки у тебя красивые. Прям как у ирландки. Все. Это конец. Ляпнул какую-то смазливую чушь и выдал себя, аж самому противно стало. Джимом тут уже не прикроешься, как ни старайся. Пингвин издевательски ухмыльнулся, посмотрел снисходительно, как на невинного мальчишку, причмокнул губами и деловито заметил: — Смею напомнить, что я мужчина. А твое стремление сравнить меня с женским полом, к которому ты так неравнодушен, кое-что о тебе говорит. Детектив. Ах ты!.. Харви увидел, как в пингвиний клюв летит его кулак — жаль, не в реальности. Борясь с чувством, будто его только что поимели, он злобно добавил, хотя Пингвин об этом и не просил: — И еще. Я, конечно, не уверен, но, кажется, Джиму крайне интересно, как ты стонешь. Сам понимаешь, в таком он ни за что не признается. — М-м-м-м… — неуверенно промычал Пингвин, сведя брови. — Что? — Я думаю, он в курсе. Харви заторможено моргнул. Кажется, даже начал трезветь: шум клуба усилился, да и в глазах прояснялось. — Чего? В каком это смысле? — Ничего. Меньше знаешь — крепче спишь! — насмешливо отозвался Пингвин его же, сука, репликой, и Харви вновь почувствовал, как этот мудень его бесит. — Но попытка была хорошая. Тебе ведь тоже это интересно, верно? Нет, не верно. Верно. — Да, я бы послушал ту чудную симфонию из твоего рта, когда Фиш тебя била, — оскалился Харви. Пингвин вновь поменялся в лице: улыбки и след простыл, рот сжался в идеально прямую черту. Никакой иронии во взгляде, только убийственная серьезность. — Фиш мертва. Сочувствую, но стонов тебе не услышать. — Он превратился в недоступную глыбу льда, голос скрипел ледяным крошевом. — А если все-таки хочется узнать, каково оно — спроси Джима или попробуй выбить сам. — Ты нарываешься, Пингвин. Флирт кончился. Они говорили откровенно. Точнее, уже молчали, красноречиво глядя друг на друга и прикидывая, в каком ключе стоит продолжать диалог, какая из этого выгода и что затем последует. Во всяком случае, так это виделось Харви. Пингвин смотрел холодно и высокомерно. Этот ублюдок знал себе цену. Хоть и мелкий, а взирал на весь мир сверху вниз. В какой-то степени Харви теперь понимал, почему Джим так увлечен Пингвином: тот лишь с виду безобидный, зашуганный паренек в странном прикиде. От Пингвина разит безумием и кровью. Его хочется обходить стороной, но он притягивает. Его невозможно выкинуть из головы. Он всегда будет где-то там, на периферии сознания — хищно скалиться в ожидании новой встречи. Определенно Джиму стоило его убить. Да, не хочется это признавать, но какая-то бездарная шестерка с зонтиком ни за что бы не сместила Фальконе. Пингвин умный и опасный. И Харви почти уверен, что в отношениях Джима с Пингвином есть некий сексуальный подтекст. От Джима правды точно не добиться, ни намеками, ни уж тем более прижимая к стенке, а Пингвин лишь играется и хрен что просто так выдаст. И эта долбанная неизвестность гложет, мутит разум. В груди что-то колет, какое-то острое, дразнящее любопытство. Подобие ревности, до невозможности бесившее чувство, особенно в его-то возрасте, когда, казалось бы, уже давно перестал страдать этой херней. Харви, брось, это несерьезно! Ревновать?! Кого? К кому? Пингвина к Джиму? Джима к Пингвину? К Ли ревновать смысла нет — там здоровые гетеросексуальные отношения и никаких тайн. А тут... Все, что известно, лишь верхушка айсберга. И большой вопрос, стоит ли погружаться на глубину. Но надо кое-что прояснить, чтобы расставить все точки над «и». Если Пингвин еще захочет о чем-то разговаривать. Харви развел руками, якобы признавая поражение. — Что ж, у меня закончилась информация. Теперь моя очередь задавать вопросы. Пингвин недовольно дернулся. — Тц, мы так не договаривались. — Мы вообще ни о чем не договаривались. А я сказал достаточно. Мой черед, — настойчиво рыкнул Харви. Задумчиво пожевав губу, Пингвин вынес вердикт: — Справедливо. Спрашивай что хочешь. Предупреждаю, что оставляю за собой право хранить молчание. И тогда Харви озвучил давно не дающую ему покоя мысль: — «Фоксглав». — Что «Фоксглав»? Тебе, как я слышал, там не понравилось. — Да, это было мерзко. Но я имел в виду, откуда Джим знал, что ты в курсе про это место? Пингвин хихикнул. Его глазки подозрительно забегали. — О, это долгая история, — отмахнулся он. — Я не тороплюсь. — Хорошо. — Пингвин прочистил горло, возвращая серьезность. — Как-то раз мы переспали… Харви выплюнул бурбон обратно, едва не забрызгав все вокруг. Он ожидал услышать что угодно, но не это, да еще сказанное таким будничным тоном. Не в силах унять кашель, Харви вопросительно уставился на Пингвина. — Какого хрена?! — хрипло выдавил он. — По-твоему это смешно? — Я же сказал, это долгая история, — так же спокойно ответил Пингвин, будто это не он только что выдал нечто из ряда вон выходящее. — Да ты бредишь! Это невозможно! Джим бы мне о таком рассказал. — О, ты так в этом уверен? Харви задумался. Действительно, с чего вдруг Джиму о таком рассказывать? Если уж ты вдруг каким-то случайным образом — скажем, под дулом пистолета — оказался в одной койке с Пингвином, то это последнее, о чем захочется трепаться. Поэтому логично, что Джим молчал… Если Пингвин не брешет, конечно, но ясно ведь, что это наглая провокационная ложь! Очередная шутка. И Харви, как последний баран, повелся. — Кончай херню нести! И отвечай на мой вопрос, Пингвин. — Сперва ты ответь на мой: с чего ты взял, что Джим бы тебе рассказал? Что вообще он тебе рассказывает о личной жизни? — Да ему и не надо ничего рассказывать, у него на лице все написано. Но про тебя — это… Бред! Уязвленный молчанием Гордона, Харви уткнулся в стакан. Пытался переварить новость, то ли принимая ее, то ли отрицая, и все сильнее раздражаясь. Пингвин равнодушно пожал плечами. — Так ты будешь слушать дальше? — Валяй, — буркнул Харви. Уже пожалел, что поднял эту тему. — Все началось с того, что наш дорогой друг Джим нехило так напился и позвонил. Хочу, говорит, встретиться. А я против, что ли? Я всегда «за». Встречать Джима у себя в гостях — мое любимое занятие. Он приходит ко мне и… — Вот с этого и надо было начинать! А не с того, что вы якобы трахнулись. На лице Пингвина мелькнула загадочная полуулыбка. — В общем, Джим приходит в клуб. Весь такой грустный, разбитый, даже погладить захотелось, и заводит шарманку: «У меня в постели проблемы, не стоит, Ли подводить не хочу, не знаю, в чем дело, вдруг из-за Барбары» и все такое. Я про себя посмеялся, конечно: нашел специалиста! — Пингвин усмехнулся, вскинув руками. Ого, самоирония! — У меня с женщинами как-то туговато, как ты понял. Но я ему посочувствовал: у парня совсем нет друзей, если не с кем обсудить это. И даже ты, Харви! А что Харви?.. — Задумайся! Джим предпочел обратиться ко мне, а не к тебе потому, что боялся, что ты его засмеешь до смерти или как-то выдашь, ведь ты, он и Ли все-таки работаете вместе. А Харви стало стыдно. Потому как, видимо, сам того не замечая, он позволил Джиму думать, что на него нельзя положиться. Он действительно дал повод не доверять себе?! Заставил Джима сомневаться в том, что он хороший друг?! Понятное дело, что Пингвин врет, как дышит, но что если все на самом деле так? Еще одна причина себя ненавидеть. Пингвин продолжал рассказ и делал это весьма убедительно. На ходу такое сочинить непросто. Но это же Пингвин! — Ну и он говорит: «У тебя есть связи, Освальд. Может быть, найдется кто-то, кто сможет мне помочь? На профессиональном уровне». Отвечаю: «Связи есть, все проблемы на отлично решает бордель «Фоксглав». Прям второе дыхание открывает». Я туда сам иногда захожу, не поучаствовать, так, посмотреть. Люблю посмотреть, знаешь ли… — Понимаю, мне тоже нравится смотреть, — протянул Харви. И на кой-то хрен добавил: — На тебя в клетке. — Ты на меня... — Пингвин тряхнул головой, нахмурился и недоуменно заморгал. — Передернуть, что ли, хочешь? — Ага, — равнодушно бросил Харви и потянулся к стремительно пустеющей бутылке. В его грудь вдруг уперся палец, бесцеремонно и бесстрашно. Пингвин скрылся за челкой. На мгновение почудилось, что тот скрутит его галстук, рванет на себя и вгрызется в горло. Харви моргнул — на лице напротив уже сияла дежурная улыбка. — Ну и шуточки у тебя, Буллок! — рассмеялся Пингвин. Харви пожал плечами. — А кто сказал, что я шучу? Странно, но минута противостояния их точно сблизила, и теперь они общались непринужденно и легко, как давние любовники. Даже как-то дышать легче стало. Или Харви снова водят за нос. — Джиму можно на тебя дрочить, а мне нельзя? — А Джим на меня дрочил? — Пингвин чуть не подпрыгнул. — Как? Когда это было? Так всполошился, что аж перья из задницы полетели. И ведь даже не шутил! Вопрос звучал серьезней некуда, как если бы Харви на самом деле мог такое знать. Ну и как тут удержаться от сарказма? — Меньше знаешь — крепче спишь. Сам догадайся. Пингвин сделал сложное лицо. Крыть ему было нечем. Харви вздохнул. — Да я образно выражаюсь, дурень. — Жаль. — Он же тебя обожает! Чуть что и сразу к тебе бежит. Как будто ты решение всех его проблем. — Ну, вообще-то так и есть. — Счастливо подрумянившись, Пингвин развел руками. — К сожалению, он долго не хотел это признавать. — Хм-м-м… — Так... ты серьезно меня хочешь? Поэтому пришел? — Вроде и спрашивал серьезно, а вроде весь излучал лисью хитрость. Вспарывал взглядом, требуя откровенности. — Или у тебя «такие» чувства к Джиму, и очень хочется о нем поговорить? Да. Нет. Да. — Бога ради, Пингвин, что ты несешь? — Харви прикрыл глаза и потер переносицу. Как же он устал от этой галиматьи. — Ничего, что не могло бы быть неправдой. — Нет у меня никаких «таких» чувств к Джиму, а тебя я бы не трахнул, даже будь ты дамочкой с пятым размером. О, Харви, какое бездарное агрессивное вранье! Не ты ли решил, что ради правды и сам не прочь в огонь броситься? Чтобы раскусить Пингвина, чтобы узнать все про их с Джимом отношения — зайти так далеко, насколько это возможно. Без сомнений, так он и сделает, если достаточно напьется и если Пингвин продолжит его дразнить. — С грудью, конечно, прокол вышел, но вот с размером кое-чего другого... — Пингвин призывно дернул бровями. Все никак не уймется, чтоб его. И как Джим это выдерживает? Пора включать плохого и очень злого копа. Усмехнувшись, Харви ударил рукой по стойке и резко навис над вздрогнувшим Пингвином, давая понять, что еще одна такая шутка, и король Готэма пойдет домой с зонтом в заднице. Оценив его жесткое, как аркхемская терапия, выражение лица, Пингвин выставил вперед ладонь и расплылся в учтивой улыбке. — Хорошо, я все понимаю. Где моя тактичность, в конце концов? — Давай дальше рассказывай, а не подкатывай ко мне, — напомнил Харви. — Кто к кому подк… — начал было Пингвин, но под его взглядом осекся. — Да, «Фоксглав». Впервые меня туда привел Марони, и я сразу влюбился. Такая эстетика! Странно, что тебе не понравилось. Харви поморщился, стараясь не думать, какого хера там забыл Пингвин в компании Марони. — Да это ж сборище конченых фриков. Пингвин состроил обиженную мину. И как-то вот резко стало интересно, чем таким увлекается этот крысеныш, что его задевает критика БДСМ. — Ладно, извини. О вкусах не спорят. — Так вот, рассказываю я Джиму про это место, предлагаю сходить вместе, ну, знаешь, помочь освоиться, чтобы не робел. Я же по чистой дружбе... — Ну, да-а-а, по дружбе, — глумливо протянул Харви. — А он, невинный мальчик, как услышал, что там происходит, так мгновенно и того… — Пингвин сделал короткий взмах пальцем, вскидывая ладонь. Брови так же выразительно устремились вверх. — Пам! Харви напрягся. — Что «того»? — У него встал. Я бы и не заметил, честное слово, но Джим как-то задергался, заволновался, взгляд начал отводить. Говорит: «Спасибо за совет, я, пожалуй, пойду». Встает из-за стола, бочком так, аккуратно, и тут-то я понимаю. Смотрю на его штаны. Смотрю на Джима. Джим смотрит на меня. Ме-е-е-едленно краснеет. — С каждым предложением пингвинье щебетание звучало все веселее. — Я думаю: «О-го-го, Джи-и-и-им, что же у тебя в голове?». «Помочь?» — спрашиваю. Он говорит: «Давай». Так мы это и сделали!.. Пингвин выжидающе умолк. Харви задумчиво скользил взглядом по бутылочной батарее на полках. — Захватывающий рассказ, Пингвин. Так, а… Джим... был сверху? Или... — Оставлю это твоей грязной фантазии. Тут и возразить было нечего. Нужно много, очень много алкоголя да покрепче, чтобы выветрить из головы сношающихся Гордона и Пингвина. И в бордель еще заскочить. — Чтобы перебить это, мне потребуется экскурсия по всем борделям Готэма. — Я рад, что ты завелся. Кстати, потом Джим признался, что это было лучше всяких «Фоксглавов», а я ему посоветовал внести в отношения перчинки. Дал адрес одного интересного магазинчика, ну и предложил еще обратиться, если вдруг возникнут проблемы. Больше он не звонил. Видимо, все разрешилось наилучшим образом. И вот тут я подумал… — Закатив глаза в наигранных раздумьях, Пингвин приложил к щеке ладонь и как бы случайно потеребил пальцем ухо. То самое, за которое Харви когда-то волок его по участку. Которое, по-хорошему, следовало бы оторвать. Харви сжал стакан так, что, казалось, тот сейчас треснет. Пингвин понимал все, вообще все. — Возможно, Джиму с самого начала нужен был именно я. Не какие-то там проститутки, не домины, не сексолог, не таблетки. А я. Сучий провокатор, резко обернувшись, полоснул взглядом, как раскаленным лезвием. Пальцы скользнули от уха к шее. Харви непроизвольно сглотнул. — Просто Джим слишком… — Пингвин досадливо цокнул языком, — правильный, чтобы сказать об этом прямо. Ну как, я удовлетворил твое любопытство, Буллок? — Я тебе не верю. — Твое право. Но ты же не такой хороший мальчик, как Джим? Можешь открыто признать, чего хочешь. Перспектива сделать с Пингвином какие-нибудь непотребства — хоть на той же барной стойке, — конечно, дохрена заманчива. Но даже такому дураку, как Харви, понятно, что Пингвин предлагает не всерьез. Да это даже не предложение, а вопрос в лоб: «Хочешь меня? Да? Нет? Признаешься, как мужик, или стыдливо промолчишь, как сука?» От ответов на такие вопросы зависит судьба Готэма. Прогнется Харви так же, как это сделал Джим? Стоп! С чего он вообще взял, что Джим трахался с Пингвином?! Да сама мысль о том, что Джим мог обратиться к Пингвину с тем, что там этот сученыш наплел, была абсурдна. Джим не прогибался под Пингвина, тот всего-навсего пиздит. Наказать бы за длинный язык. — Ну же, детектив, мы не будем вечность так сидеть. Скажи что-нибудь. Пингвин, приоткрыв рот, продолжал вызывающе пялиться. А внутренний голос неумолимо твердил: «Поздравляю, Харви, тебя сняли! Сначала купили за бутылку, потом сняли. Разве что не выебали, но и это вопрос времени. Пусть ты и коп, но на деле — продажная запойная шлюха. Пингвин тебя нагнул и сейчас гордо машет хуем как альфа-самец». Харви почувствовал себя старым и беспомощным. Захотел, поджав хвост, сбежать домой. И долго еще не смотреть Гордону в глаза. Вероятно, только Джим и способен совладать с Пингвином, и то непонятно, как держится. Бесконечное уважение к Гордону. К себе — бесконечная ненависть. Ничего нового. Продажная. Запойная. Шлюха. Внутренний голос — хороший судья: жесткий и справедливый. Лучшего у Харви не было, и пусть он не всегда прислушивался, но все же судья здорово помогал принимать решения. — Пошел нахуй, Пингвин, — медленно проговорил Харви. Подумал: «Засеменил отсюда быстро, пока я тебе этой бутылкой голову не разбил». И добавил, сжимая кулак: — Ты грязный манипулятор и лжец. Накопившееся за вечер готово было рвануть с силой вулкана. Пингвин рассмеялся и развел руками. — Что и следовало ожидать. Этот сукин сын упивался своей победой. Над пингвиньим хохолком сияла корона. Она до того злила, что хотелось схватить крысеныша за грудки, швырнуть на стойку и на глазах у толпы заорать: «Что за ебаный спектакль ты тут устроил?!» Но после такого Харви точно не жилец. Пингвин страшно обидчив, и если не здесь и не сейчас, то потом пырнет его ножом в темном переулке; по дороге в модный бутик, где-то между поеданием сэндвича с тунцом и чтением газеты — совершенно невозмутимо. …что-то он совсем скис, если позволяет себе пасовать. — А мог бы хоть за бутылку сказать «спасибо». Впрочем, я привык. В этом городе люди почему-то не знают слов благодарности. Особенно Джим. Кстати, если ты ему расскажешь, о чем мы с тобой говорили, он будет все отрицать. Мне он ничего серьезного не сделает, максимум придет наказать за болтливость. — Пингвин сладко облизнулся. — А вот вашей, кхм, дружбе это может здорово навредить. Отвечать не хотелось, как и смотреть на него. Нахуй Пингвина. — Приятно было пообщаться, детектив. — Поставив точку в сегодняшнем вечере, тот аккуратно сполз со стула. — К сожалению, мне пора. Заметив, как пингвинья ладонь тянется к его ноге, Харви резко перехватил запястье. Сжал покрепче, перекатывая под пальцем вены. Пингвин бросил отчужденный взгляд. Только где-то на глубине зрачков отсвечивало напоминание, что криминальный босс терпеть не может, когда его хватают без предупреждения, если только это не Джим, разумеется; и никому во всем чертовом Готэме не рекомендуется распускать руки. — Дела не ждут, — сухо изрек Пингвин и крутанул рукой. Харви разжал пальцы. — Счастливого пути. Пингвин. — Все-таки любопытно было послушать, какого высокого ты обо мне мнения. Что-то мягкое скользнуло по бедру, вызывая дрожь. Сукин сын все же облапал его напоследок. Едва-едва, Харви даже не успел среагировать. Пингвин, повернувшись спиной, хромал прочь. Харви зло стукнул стаканом. Взъерошил волосы, устало оглядел беснующийся клуб. Мозг кипел от этого диалога, разобрать, что правда, а что ложь — казалось невозможным. Ну, Харви, ты хотел узнать больше о Пингвине и что такого особенного, неизведанного между ним и твоим напарником? Ты узнал. А лучше бы не, потому что все стало только хуже. Теперь каждую встречу Пингвин будет припоминать этот вечер, без слов даже — всего лишь одним жестом. Судя по тому, как Пингвин себя вел, даже если пьяный Джим и зашел просто поговорить, то, уходя, вполне мог по дороге выебать Пингвина. И не понял бы, что вообще произошло: вот они болтают, а вот уже Пингвин на члене. Или что они там делали, Харви даже не хотел представлять, хотя картинки упорно лезли в голову. Потом Джим долго бы себя материл, и, конечно же, делал вид, что ничего не случилось. Если так подумать, то до отвращения реалистичная ситуация. На месте Джима Харви бы поступил точно так же. Он был в одном шаге от секса с Пингвином (дался бы тот или нет — другой вопрос), хотя еще утром даже вообразить это не мог. И осознание этого факта здорово пугало. С Пингвином нельзя иметь никаких дел, ни в коем случае. Врал тот или говорил правду — на самом деле не так уж и важно, ведь была еще одна, куда более серьезная проблема, о которой Харви и не задумался бы, но с подачи Пингвина не думать о ней теперь было просто нельзя. Если Джим идет с личными проблемами не к Харви, а к кому-то еще, тем более к Пингвину, то что он, Харви, делает не так? Размышлять об этом предстоит не один вечер, но что-то менять в их отношениях стоит начать уже завтра. А пока надо все-таки идти домой и получить от Скотти по роже. Если Скотти еще там.