И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. (В. Маяковский «Лиличка!»)
***
День был солнечным, но холодным. По лесистому склону холма, еще недавно покрытому инеем, раздался громкий, напевный голос Цицерона: - …а если бард полезет в драку, его убью я, как собаку! Уна, невысокая, черноволосая, устало шагала по старой разбитой дороге, серпантином ведущей вниз – где-то вдалеке между деревьями в сиянии солнца виднелись горы, но девушке не хотелось рассматривать величественные виды Скайрима. Сколько раз они уже поворачивали то влево, то вправо по этой дороге? Когда они уже спустятся? И правильно ли вел ее не умолкающий ни на секунду Хранитель? - Напомни-ка мне, почему мы не взяли Тенегрива, когда отправились в Рифтен, - сказала Уна, стараясь сохранять обычный тон, но усталость и раздражение все равно прокрадывались в ее низкий голос. Цицерон, отставший от своей спутницы, быстро догнал ее и забежал перед ней, как ребенок. Его глаза сверкали. Ему явно было весело. - Ты уже забыла, Слышащая? – удивленно проговорил он. – Ну как же, Тенегрив едет быстро, не останавливаясь, а мы хотели насладиться красотой вокруг! Посмотри, как тут хорошо, моя Слышащая! Уна улыбнулась приторно сладко. - Ты хотел, - заметила она. Девушка поежилась. У нее не было с собой теплой одежды, только ее обычный черный кожаный костюм – кто мог знать, что заморозки начнутся в этом году так рано? Будто лето закончилось, и зима не стала дожидаться своего времени, вытеснив осень. - Тебе разве здесь не нравится, моя Слышащая? – не унимался Цицерон. Уна обошла его и двинулась дальше. - О, я так счастлива гулять по Скайриму в такую погоду, - язвительно бросила она. Цицерон хищно ухмыльнулся, но Уна, продолжившая путь, не заметила этого. Что с ним вообще было такое? Хранитель уже достаточно давно вел себя слишком уж жизнерадостно. Может, потому что Астрид больше нет? Потому что главная в Братстве теперь она, Слышащая? Уна заметила, что дорога снова резко поворачивала влево, а прямо деревья редели – кажется, это был край того холма, с которого они спускались. Девушка подошла ближе и вдруг увидела простиравшуюся внизу широкую песчаную долину с редкими невысокими горами. Над всей долиной стоял туман. Приглядевшись, Уна заметила, что там почти нет никакой растительности, зато много маленьких озер – или что это? Цицерон подскочил к замершей от удивления Слышащей. - Ты уверен, что мы все еще в Скайриме? – спросила она. – Может, мы свернули на восток и ушли в Морровинд? - О, уверен, моя Слышащая, Цицерон тут уже проезжал! – громко воскликнул он, и резкий голос Хранителя отозвался эхом вокруг. – Посмотри вон туда, прямо! Видишь? Там Виндхельм! Уна недоверчиво вгляделась вдаль. - Не может быть, - возразила она. – Виндхельм на севере. Это один из самых холодных городов Скайрима. А тут – песок и озера. Она снова внимательно посмотрела на открывшуюся ее глазам долину. Раньше Уна не видела ничего подобного. - Может, - настаивал Цицерон. – И это не озера, это вроде как горячие источники. Тут всегда тепло! Цицерон проезжал тут, везя драгоценную Мамочку, зимой, и тогда тоже не было снега! Ты же помнишь, моя Слышащая, бедный Цицерон тогда первым делом поехал в Данстар. Так что я хорошо знаю путь. Уна наградила своего спутника тяжелым взглядом черных, как ночь, глаз. Иногда ей удавалось заставить своим взглядом умолкнуть какого-нибудь огромного норда, но Цицерону все было нипочем. Он продолжал улыбаться и смотреть на Слышащую, будто бы даже с вызовом. - Ну раз такой гений, как ты, знает путь, мне не о чем переживать, - сказала Уна, стараясь звучать как можно ядовитее. Не дожидаясь ответа, она вернулась на дорогу, камни которой ходили ходуном под ногами, расшатавшись со временем. И как Цицерон смог проехать тут с Гробом Матери Ночи, да еще и зимой? Хранитель захихикал и поспешил за девушкой. - Когда-нибудь, моя дорогая Слышащая, кто-нибудь отрежет твой острый язычок, - весело произнес он. Уна знала, что Цицерон прав, ей говорили это уже не в первый раз. Но она никогда не умела остановиться в нужный момент, смирение явно не было ее добродетелью. Резко остановившись, Уна развернулась, и Цицерон едва в нее не врезался. Ее черные глаза смеялись. - Может, это будешь ты? – хмыкнув, произнесла она с насмешкой. Цицерон, не ожидавший этого, широко заулыбался. - Может, и я, моя Слышащая! Лучше тебе так не рисковать!***
Спустя несколько часов путники наконец спустились в долину, которая показалась Уне песчаной: на самом деле под ногами было что-то влажной, вязкой глины. Зато девушка сразу ощутила, что Цицерон не врал, и там действительно было очень тепло – она и не знала о существовании такого волшебного уголка в Скайриме. Они долго не могли найти дорогу и блуждали между озерцами с теплой водой. Уна умылась и почувствовала, как же все-таки устала спускаться с этой проклятой возвышенности, разделявшей Рифт и Истмарк – сейчас бы окунуться в эту прекрасную воду и смыть с себя всю грязь и усталость! Но, увы, Уна была не одна. И зачем Цицерон вообще таскался за ней всюду, как верный пес? В какой-то степени ей это было даже приятно, неплохо иметь личного…охранника? Слугу? Иногда Уне казалось, что он может выполнить абсолютно любой ее каприз, даже самый порочный, не задавая никаких вопросов – как это могло не нравиться? Да и в целом Слышащая относилась к Хранителю с теплотой. Но иногда его становилось слишком много – например, как сейчас, ведь в этом путешествии до Рифтена и теперь на обратном пути он не замолкал решительно никогда. На мгновение Уна задумалась, не обижается ли Цицерон на то, что она постоянно язвит, но, учитывая, что он всегда улыбается и продолжает вести себя как ни в чем не бывало, видимо, он уже к этому привык. Или понимает, что это ее манера общения, и она ведет себя так со всеми. Девушка решила это не уточнять. - А вот и дорога! – воскликнул вдруг Цицерон. – Смотри, Слышащая! Камни углубились в эту вязкую почву, но тут совершенно другие следы! И не так мягко! Уна остановилась и провела ступней до земле – под ней проявились очертания камней. - Эй, тут кто-то есть? – раздался вдруг незнакомый голос из тумана. Уна напряглась и осмотрелась. Голос исходил от каменной гряды, мимо которой они недавно проходили. - Может, другие охотники? – послышался другой голос. - Сигерд, ты? Из-за каменной гряды показалось лицо с мокрыми каштановыми волосами. - Да нет, это не Сигерд, - ответил незнакомец. – Какие-то путники. Вы дорогу ищете? Так она прямо тут, тянется вон так. Норд очертил рукой направление дороги с севера до того места, откуда Уна и Цицерон и пришли. Он поднялся повыше, и Слышащая поняла, что на нем нет одежды, во всяком случае на верхней части тела. Тут же появился второй норд, лысый, с короткой бородой – он поднялся на гряду, и предположение Уны подтвердилось: на нем не было одежды вообще. Лицо девушки выразило искреннее удивление, и она на миг отвела взгляд в сторону, почувствовав себя неловко. - Спасибо, добрые господа! – весело произнес Цицерон. – Мы как раз искали дорогу! Лысый норд, кажется, вообще не обратил внимания на Хранителя, в отличие от второго, который с явным недоверием уставился на незнакомого странного шута. Лысый быстро осмотрел Уну с ног и до головы и произнес: - Может, хотите к нам присоединиться? Мы охотники, отдыхаем тут в горячих источниках! С нами весело! Он улыбнулся девушке, но Уну это не впечатлило. Она кивнула в сторону Цицерона и выкрикнула нордам: - По-вашему, я нуждаюсь в веселье? Лысый рассмеялся, второй тоже улыбнулся. - Ты все-таки подумай, - сказал лысый норд. - Ты не слышал, что тебе ответили? – вдруг недовольно взвизгнул Цицерон. – Дама сказала нет! Уна, не ожидавшая этого выпада, вздрогнула и заметила, как начали меняться лица незнакомцев. Не хватало еще драки с голыми нордами! Слышащая схватила Цицерона под руку и взволнованно прошептала: - Пойдем отсюда. Цицерон послушался, хоть лицо его изменилось – в редких случаях он становился таким серьезным и жутким, что Уна начинала его бояться. Может, и ей все-таки не стоит постоянно его подкалывать? Может, и это когда-нибудь обернется против нее? Вскоре норды остались позади. - Почему мы сбежали, как трусы? – воскликнул наконец Цицерон, когда они отошли на приличное расстояние. – Мне было очень интересно, что они мне ответят! - Они бы тебя послали далеко и надолго, - устало произнесла Уна. – Тебе бы это не понравилось, и ты бы их убил. Или хочешь мне сказать, что такого с тобой никогда не случалось? Хранитель остановил Уну и обиженно посмотрел ей в глаза. - Ты и сама прекрасно все знаешь, моя Слышащая, - ответил он. – Видишь, почему тебе нельзя бродить одной по этой глуши? Если бы ты была одна, они бы могли… Уна не дала ему договорить. - Они бы ничего мне не сделали, - твердо сказала она. – Я умею за себя постоять. Цицерон прищурился. - Иногда ты говоришь слишком много лишнего, моя Слышащая. Уна так опешила от того, что это сказал ей Цицерон, что даже ничего не смогла ответить. Хранитель улыбнулся так же внезапно, как и разозлился – будто бы ничего не было. Он заглянул ей в глаза, словно заискивая, схватил ее за руки и проговорил: - Пойдем, Слышащая! Скоро уже вечер! - Нет, - ответила Уна, высвободив свои руки. Она осмотрелась: дорога вела их вдоль этой каменной гряды, оказавшейся необычайно длинной. При желании там можно было найти неплохое укрытие подальше от дороги и недалеко от горячего источника, чтобы наконец помыться и отдохнуть, как те охотники. - Давай остановимся здесь на ночь, - сказала Слышащая. – Здесь хотя бы тепло.***
Солнце спряталось, опустились густые сумерки. Уна сидела у костра, сняв кожаную куртку и оставшись в простой льняной сорочке. Однако при любом шорохе она продолжала оглядываться в ту сторону, откуда они пришли – вдруг те охотники будут идти именно сюда и снова их встретят? Этого девушке не хотелось. Цицерону наоборот не сиделось, сначала он бродил вокруг и собирал все, из чего можно было разжечь костер, потом он начал просто слоняться туда-сюда, осматривая территорию. Когда Хранитель отходил далеко от их крошечного убежища, скрытого от дороги изогнутой каменной грядой, Уне становилось не по себе. Она-то могла за себя постоять, но с Цицероном все же было спокойнее. В нескольких метрах от костра было маленькое, но по всей видимости глубокое озерцо с теплой водой, девушка не могла дождаться, пока окончательно стемнеет, чтобы окунуться и смыть с себя дорожную пыль. Цицерон вернулся, когда на небе показались звезды. - Смотри, что я нашел, моя Слышащая, - радостно сообщил он, неся охапку мелких желтых цветочков. – Цицерон, конечно, совершенно не специалист в этом вопросе, но, кажется, это язык дракона. Не знал, что он тут растет! Уна встала и посмотрела на него с издевкой. - Как романтично, - сказала она. – Ты оставил меня здесь одну на съедение диким зверям и нордам-охотникам, чтобы нарвать мне цветов. Цицерон усмехнулся. - Ты же сама говорила, что можешь справиться сама, - напомнил он. – К тому же скромный Цицерон собирал цветы не для тебя, моя Слышащая, а для Бабетты. Она-то явно обрадуется этому! Уна хмыкнула и подошла ближе к озерцу. Она отвязала пояс с кинжалом, положила его рядом с берегом и принялась стягивать с себя сапоги. - Цицерон может уйти, если ты стесняешься, Слышащая, - хихикнув, произнес Хранитель, положив охапку цветов подальше от костра. Уна обернулась к нему и улыбнулась. - Лучше тебе наоборот не уходить далеко, - ответила она. – Будет неприятно, если кто-нибудь подкрадется, пока я без одежды и без оружия. И с чего бы мне стесняться? Я что, похожа на нецелованную юную деву? Цицерон снова хищно ухмыльнулся. Уна не придала этому значения, быстро стащила с себя рубашку и начала расшнуровывать бриджи. Краем глаза она заметила, что Цицерон не отвел от нее взгляда, и это заставило ее как-то странно смутиться. Видимо, она пыталась выглядеть отважнее, чем была на самом деле. Девушка отогнала от себя все раздражающие мысли и, оставшись обнаженной, шагнула в озерцо. Вода была такой теплой и приятной, что ее тело мгновенно расслабилось, и Уна сразу забыла о любом напряжении. Воды у самого берега было ей по плечи, и она осторожно двинулась дальше – когда нога Уны не нашла дна, она вернулась к крутому берегу и, схватившись за него, окунулась в воду с головой. Вынырнув, Слышащая пригладила мокрые черные волосы и жадно вдохнула воздух. - Что, глубоко? Голос Цицерона оказался так близко, что Уна невольно вздрогнула. Хранитель оказался на берегу озерца рядом с ней, он смотрел на девушку своими смеющимися темными глазами, и от этого ей почему-то захотелось прикрыться. - Глубоко, - ответила она, не рискнув отвести взгляд. - Ты же не будешь против, если Цицерон искупается вместе с тобой? – игриво спросил он. Неужели заметил ее смущение? - Не буду, - ответила Уна. Что за день, сначала эти норды, теперь Цицерон начинает дурить. Пока он раздевался, Слышащая принялась растирать свои руки, делая вид, что полностью этим занята. Нельзя, чтобы он подумал, что она смущена. Да она и не смущена. Но смотреть на него было бы чересчур. Хранитель опустился в воду, и только тогда Уна осторожно подняла на него взгляд. - Ой, как же тепло и хорошо! – радостно воскликнул он, и его громкий голос заставил девушку вздрогнуть. - Тише, - шикнула она. – Хочешь, чтобы нас услышали? Цицерон пожал плечами. - У нас все равно горит костер, который может привлечь нежелательных гостей, - беззаботно ответил он. Хранитель пригладил свои рыжие волосы мокрыми руками. Как же непривычно было видеть его без шутовского наряда, он выглядел так… адекватно. Это показалось Уне удивительным. Украдкой она осмотрела его сильные плечи и руки. Как он умудрялся все это скрывать? Цицерон задержал дыхание и нырнул вниз. Уне даже показалось, что его не было слишком долго, как вдруг Хранитель вынырнул прямо перед ней, схватив ее за руки – девушка коротко вскрикнула от неожиданности. - Там очень глубоко, моя Слышащая! – довольно воскликнул он. – Поплыли, я тебе покажу! Цицерон потянул Уну от берега, но та запротестовала. Хранитель остановился и удивленно посмотрел на девушку. - Что такое, Слышащая? Ты боишься? Его растрепанные мокрые пряди прилипли к лицу, капли воды падали с него прямо рядом с Уной – от этой близости ей стало как-то слишком не по себе. Она, конечно, не стеснялась, но какую-то черту все же переходить не следовало. Она снова прижалась к берегу, вцепившись во влажную глинистую почву пальцами. - Я не люблю воду, - поморщившись, сказала Уна. – Я плохо умею плавать, мне это не нравится. Лицо Цицерона выразило сильное удивление. - Ты не умеешь плавать, Слышащая? – громко переспросил он. – Но это же… это неприемлемо! С тобой может случиться что угодно! Тебе обязательно надо научиться! Верный Цицерон может тебя научить, давай, это совсем не страшно! Хранитель обхватил девушку за плечи, и ей показалось, что он сейчас снова потянет ее к глубине, поэтому Уна вжалась в берег еще сильнее. - Нет! – воскликнула она. – Я не хочу! Отойди от меня! Уна не могла понять, чего испугалась больше: перспективы окунуться в эту черную глубину или прикосновения Цицерона к ее обнаженной коже. Они были так близко и совсем без одежды, это неправильно, совершенно неправильно! Цицерон отпустил плечи Уны и немного отшагнул назад. Его лицо стало серьезным, как тогда, когда он разозлился на охотников. Слышащая фыркнула и отвернулась к берегу, чтобы Цицерон не видел страшного смятения, которое ее охватило. Почему ее сердце трепыхалось, словно пойманная бабочка? - Хорошо, Слышащая, - негромко сказал Цицерон за ее спиной. – Как скажешь. Я не буду тебя заставлять. Волнение, разливавшееся по телу Уны жаркими волнами, заставило ее подумать, что, возможно, стоит уже выбраться на берег. Но что-то ее остановило. Она осторожно обернулась на Цицерона, который все еще был серьезен и необычно притих. Уна сделала над собой усилие, чтобы усмехнуться. - Я рада, что ты передумал, - с вызовом произнесла она. – Было бы немного неприятно, если бы ты меня утопил – неприятно для меня, а тебе, может быть, все равно. Тоже бы потом таскал всюду мой труп? Лучше не отвечай. На лице Цицерона медленно появилась улыбка, но жуткая, хищная, он продолжал смотреть на Уну серьезным пугающим взглядом, и от этого ей стало по-настоящему страшно, но остановиться она уже не могла. Девушка снова повернулась к берегу и посмотрела на костер. Наверно, нужно выбираться из воды. - Ладно, я знаю, что от моего трупа нет никакой пользы, - продолжила она язвительным тоном, оставаясь в воде. – Но у тебя могла бы быть целая коллекция трупов! Никогда не думал мумифицировать своих жертв? Мне кажется, что тебе бы подошло такое хобби. Уну колотило. Зачем она все это говорит? Вдруг что-то сзади коснулось спины Слышащей, и она вздрогнула, но не успела обернуться – она ощутила, как Цицерон прижался к ней сзади, обхватив ее предплечья. Уна замерла от неожиданности, боясь даже дышать. Его кожа была такой горячей. - Нет, моя Слышащая, наверное, для меня это все-таки немного чересчур, - произнес Хранитель ей на ухо. – Но мне нравится твой подход! Очень задорно! Но Цицерон бы начал с чего-то малого, например, все-таки отрезал бы твой милый язычок. Уна почувствовала короткое прикосновение губ к своему плечу и шумно втянула воздух ртом. Неужели это правда с ней происходит? Цицерон прижался к ней всем телом, и по коже девушки пробежали мурашки, в животе возник, словно разворачивающийся клубок, жар, который быстро спустился ниже, наполнил ее тело легкостью и теплом. Слышащая боялась пошевелиться. - Ну так попробуй, - негромко произнесла Уна, закрыв глаза. – А то одни пустые угрозы. Испугавшись на миг, что Цицерон действительно попытается причинить ей вред, девушка потянулась за своим кинжалом на берегу, но остановила руку, так и не достигнув его. Цицерон подался немного назад, и Уна повернулась к нему: он все еще жутко усмехался и смотрел на Слышащую с незнакомым ей до этого выражением. Он не был сейчас похож на этого раздражающего, навязчивого шута, он был мужчиной, убийцей… ее мужчиной. Как-то в этом пугающем взгляде Уна разглядела то, что он принадлежит ей. Это наполнило тело девушки истомой, она тяжело задышала. - Боишься своего верного Цицерона? – с ухмылкой произнес он, кивнув на ее кинжал на берегу. – Хочешь меня убить? Порезать Цицерона на кусочки! Не утруждай свои прекрасные ручки, моя Слышащая, ты можешь резать своими глазами не хуже, чем любой меч. Хранитель снова приблизился и, внимательно наблюдая за Уной, оказался совсем близко – она снова ощутила его горячую кожу. Когда их губы соприкоснулись, Слышащая полностью отдалась чувству, впившись в его рот. От этого Цицерон стал настойчивее, Уна почувствовала его руки на своем теле, почувствовала, как яростно он начал проникать в ее рот, пытаясь поймать ее язык. Что же она делает? У Слышащей не получалось думать. Она млела от прикосновений Цицерона, которые становились все развязнее, как голодная нищенка, наконец дорвавшаяся до еды. Уна и сама блуждала дрожащими от волнения руками по его телу, все еще не веря, что делает это, что рядом с ней – Цицерон. Пальцы Хранителя опустились к ее самому чувствительному месту. Цицерон прекратил целовать Уну, немного отстранился и вопросительно посмотрел на девушку. Ей хотелось раздвинуть ноги, но, стоя в воде, это было непросто сделать. Уна поймала руку Цицерона. Она наверняка еще пожалеет об этом. Усмехнувшись, Слышащая ввела в себя его пальцы. Цицерон, глухо зарычав, обхватил бедра Уны и, с легкостью подняв ее в воде, посадил девушку на берег. Она ощутила прохладный ночной воздух на разгоряченной коже и невольно поежилась. Хранитель выбрался на берег к ней. Уна пригладила свои мокрые волосы, с которых стремительно струилась вода. Хранитель приблизился к ней вплотную. Черные быстрые глаза Уны скользнули вниз, на его стоящий член, и это заставило ее задрожать от нетерпения. - Очень необычно, что ты столько молчишь, моя Слышащая, - с издевкой произнес Цицерон, проводя рукой по ее мокрым грудям с твердыми от холода и волнения сосками. – Говори, говори больше, Слышащая! Уна, не поднимаясь на ноги, приблизила свои бедра к Хранителю, призывно раздвинула ноги. Она не знала, что он хотел от нее услышать. Цицерон обхватил ее ноги, грубо подвинул Уну ближе к себе и вошел в нее. Девушка глубоко вдохнула. Она дерзко заглянула ему в глаза. - И давно ты хочешь этого? – прерывисто дыша в такт его движениям, выдохнула она. – Давно хочешь меня? Цицерон засмеялся. Его лицо стало хищным. - Почти с самого начала, - тихо ответил он. Хранитель приподнял ее бедра и начал входить в нее быстрее и яростнее. Уна закрыла глаза и вспомнила, будто в коротком сне, как только оказалась в Фолкритском убежище. Неужели он все это время кружил вокруг нее, как коршун? Почему она этого не замечала? Уна выгнулась, провела рукой по влажной груди Цицерона. Она явно еще пожалеет об этом.