Эгида

      Через неделю около полудня Эмму вывели из камеры, повели вниз, вернули ключи, пояс, рюкзак и подтолкнули на выход, где ее ожидал Космос. Она искреннее удивилась, когда увидела его, да еще около своей отремонтированной «Тойоты». Холмогоров пульнул недокуренную сигарету в сторону и улыбнулся приближающейся к нему девушке.       – Вот так встреча на Эльбе, – она поправила лямку рюкзака на плече. – Значит, подсказку я расценила верно.       – Рад тебя видеть, – Космос кивнул на машину, – прыгай, заодно оценишь работу мастера. Эмма сама не заметила, как на губах скользнула улыбка, приняла из его рук ключи от «Тойоты» и уселась за руль. В салоне витал запах свежести и ароматизатора, видимо, машина только была из мойки. Повернув ключ зажигания, девушка услышала плавное журчание мотора.       – Блин, – Эмма выдохнула довольную улыбку, – спасибо, Космос. А… – она замялась и кивнула в сторону обтянутого колючей проволокой забор, – что дальше? Нам надо заранее всё обдумать…       – А что обдумывать? Ничего не будет. В смысле для тебя.       – Как тебе это удалось?       – Не мне, я лишь нашел одного хорошего человека. Поехали, нас ждут. Эмма покусала губы, побарабанила пальцами по рулю. В голове было очень много вопросов, ответы на которые ей только предстояло узнать. Машина неслась по оживленным улицам Москвы, и почти через час прибыла к клубу «Эгида». Эмму удивил тот факт, что человек, вытащивший ее, ждал их именно на ее рабочем месте. Девушка шагнула в коридор, Космос – следом. Было тихо, отчего так непривычно, что Эмме стало не по себе. Сколько она пробыла под следствием? И все это время клуб был в запустении? Однако, когда Эмма шагнула в зал, то спокойно выдохнула – тренировка шла полным ходом, двое помощников отрабатывали с парнями полный комплекс. Заметив девушку около дверей, спортсмены остановили процесс и приблизились к Эмме. Могучие медвежьи объятия накрыли женскую фигуру.       – Лёва, чертяга, мы тут на такой кипиш подсели! – Руслан, один из главных помощников девушки, держал Эмму за плечи. – Прикинь, а эти гоблины, – он кивнул на группу парнишек, недавно пришедших в клуб, – отказывались с нами заниматься, тебя ждали. Эмма рассмеялась.       – Всё, всё, расслабьтесь, мамочка вернулась.       – Слышь, тебя там в кабинете какой-то седой дожидается уже час…       – Всё в порядке, это свои, – успокоила она Руслана. В кабинете за столом в ее кресле расположился Борис Ахметович Генералов. Аккуратно уложенные седоватые волосы, одет с иголочки, в воздухе ощущался ненавязчивый терпкий аромат его одеколона. Мужчина держал в руках изрядное количество бумаг, среди которых были грамоты, дипломы и сертификаты, а также сводка о всех достижениях Эммы Леваковой. Почему-то именно сейчас, впервые за долгие годы, девушка ощутила непонятную тревогу, которую испытывает провинившийся школьник на ковре в кабинете директора. Заметив вошедших, Генералов поднялся с кресла, поправил отвороты своего пиджака и наградил Эмму одобрительным взглядом. Выудил из своего кейса плоскую бутылку коньяка, распахнул ящичек внизу стола и явил на свет три рюмки.       – Вы же не против, что я немного похозяйничал у вас, Эмма Альбертовна? Эмма склонила голову и медленно подошла к столу. Космос стянул свое пальто, бросил его на раскладушку и пододвинул стул.       – Разрешите, представлю. Эмма, это Борис Ахметыч. Гений и премудрый змий.       – Не слушайте его, Эмма Альбертовна, – отмахнулся Генералов, все же улыбнувшись. – Я никакой не змий, а самый обыкновенный человек, разве что привык смотреть на вещи трезво. Разговор начался издалека, в следствие чего Космос узнал почти всю подноготную Эммы, а та в свою очередь – о бригаде Белова, с которой ей приходилось работать уже который месяц. Холмогорова по истине заинтересовала жизнь девушки, и те кульбиты, которые исполняла ее судьба, заставили его взглянуть на Эмму под другим углом. Сам факт, что она в первую очередь девушка, которая прошла такой долгий и изнурительный путь, закалила характер, который оттачивала каждый день, и добилась весьма должного уважения среди огромной разношерстной аудитории. Генералов изучал ее внешне – медленно, с достоинством, и картинка в его голове складывалась. Биография и полученный опыт заинтересовали его еще при первом взгляде на ее дело. Эмме он тоже показался человеком интересным. Телефонный звонок заставил Космоса на некоторое время покинуть коморку, и Эмма осталась с Борисом Ахметовичем один на один. Взгляды их встретились.       – Борис Ахметович, – тихо и твердо сказала она, – я вам обязана очень многим. Космос уверил, что вы поступили так исключительно из дружеских побуждений и совершенно бескорыстно. Как когда-то с Беловым. Так не бывает. Назовите вашу цену. Я вполне платежеспособна. Генералов смотрел на нее, не говоря ни слова.       – Десяти тысяч хватит? Он пожал плечами.       – Наверное. И как скоро вы можете со мной... расплатиться? Эмма распахнула шкаф, в котором обычно хранились запасные вещи, малогабаритный инвентарь, отодвинула фанерную перегородку. Генералов облокотился на стол, согревая в ладони стопку с янтарной жидкостью, и расслабленным взглядом наблюдал за девушкой. Наконец, она протянула ему пачки, и он с улыбкой принял их и пересчитал купюры. Эмма наблюдала, как ловко и виртуозно перебирают деньги его пальцы. Однако, когда Генералов отсчитал последнюю купюру, он выудил ее из плотной пачки, убрал во внутренний карман своего пиджака, а остальное вернул обратно. Эмма выгнула бровь от удивления и отвела его руку.       – Вся сумма ваша. Борис Ахметович согласно кивнул.       – Именно поэтому я выплачиваю вам аванс. Во избежание лишних вопросов, отвечу сразу – за весьма перспективную работу. Она смотрела не него с явным непониманием, что не могло не забавлять адвоката. Наверное, он был одним из немногих людей, кто смог вызвать в непоколебимой Леваковой такие сумбурные эмоции. И сейчас Генералов для лучшего результата тянул время. Эмму это напрягло.       – А конкретнее вы можете объяснить мне? Игру, в которую хотел втянуть ее Борис Ахметович, подсознание уже заведомо готово было отторгнуть. Эмма понимала, что надо быть осторожнее. Что мог потребовать от нее этот человек взамен своей доброты?       – Вы, конечно, понимаете, что в связи с последними событиями вы потеряли некоторые регалии. И положение многих вещей, к которым вы привыкли, уже не будет прежним. По крайней мере, некоторое время точно. Вы ввязались в очень опасную ситуацию, Эмма Альбертовна. Мне известно достаточно, чтобы говорить это. Генералов протянул Эмме ее рюмку и чокнул своей стопкой. Она молчала. Мужчина продолжил.       – Начнем с того, что ваш бывший муж попал в плохое положение, и только недавно подозрения с него были сняты. Однако его враги – и ваши враги, я в курсе холодной войны между вами и некоторыми влиятельными чеченскими представителями. К тому же убийство вашего друга, Гурама, продолжает, мягко говоря, вызывать активные споры и всполохи агрессии. Многие не верят в вашу причастность, но ровно столько же иного мнения. Если вы думаете, что в интересах следствия имя убийцы или подозреваемого держалось в тайне, то не мне вам объяснять – кто ищет информацию, тот найдет. Репутация вашего клуба тоже может сильно пошатнуться. Согласитесь, никто в такой перспективе не заинтересован.       – Что вы предлагаете? – наконец, уточнила Эмма.       – Я предлагаю вам выгодное сотрудничество. Вы – человек, любящий свое дело и ответственно подходящий к любым выгодным возможностям. Здесь я с уверенностью могу сказать, что мы с вами похожи. И оба понимаем, что в нынешнее время на легальных делах выехать очень сложно. Ваша «Эгида» – детище, в которое вы вложили немало сил, и по всем документам она проходит, как спортивный комплекс. Про контингент умолчим. Я – известный адвокат, и мой контингент тоже весьма разнообразен. Чтобы не ходить вокруг да около, скажу так – за границей у меня есть вполне перспективное дело. И я хочу предложить вам работу. В свою очередь обещаю приличный, достойный вашего мастерства доход. Борис Ахметович поставил рюмку на стол и поравнялся с притихшей Эммой.       – Я дам вам время подумать. В понедельник хочу услышать от вас ответ. Надеюсь, мы с вами друг друга поняли. Он протянул ей руку, и Эмма пожала ее. Генералов наградил ее улыбкой, но что он вложил в эту эмоцию, девушка так и не смогла прочитать. Так и стояла, сжав кулак, когда Борис Ахметович постучал костяшками по висевшему на стене календарю.       – Понедельник завтра, - и вышел из кабинета.

***

      Макс четверо суток безвылазно просидел дома. Его душевное состояние было сродно с приступом нервной горячки. Он не спал. За все это время обычные человеческие потребности во сне и в пище будто бы разом покинули его воспаленный мозг. В голове крутился только голос Каверина, вкрадчивый, монотонный, гипнотический, а перед глазами стоял кинжал. Острозаточенный, с хищным блеском от света, проникающего сквозь решетку в окне. Сейчас после благополучно разрешившегося кризиса восстановление сил шло очень медленно по вине самого больного, продолжавшего находиться в угнетенном состоянии духа. Но сидеть в неведении Карельский больше не мог. Когда мужчина выполз из подъезда, на город уже опустился вечер, плотным черным ковром укрывший Москву. Казалось, что эта тьма окутывала его с того самого дня, когда пришло осознание – другого выхода нет. На негнущихся ногах Макс дошел до машины, и через минуту сорвался со двора. Путь лежал к дому Эммы. Уже около ее подъезда Карельский поднял голову, и сердце окатила волна облегчения – в окнах ее квартиры горел свет. Эмма медленно снимала с вешалок свои вещи. Осознание своего вынужденного выбора до сих пор не могло уложиться в голове, но убеждающая речь Генералова и понимание нового положения заставили трезво взглянуть на перспективы. В конечном счете – Эмма ничего не теряла. Ее не держало ничего, кроме клуба. Но чтобы спасти то, что она ценила сейчас больше всего, был только один выход – уехать. Звонок в дверь раздался так неожиданно, что задумавшаяся Эмма выронила свитер и с опаской покосилась в сторону коридора. Последний такой звонок не принес ничего хорошего, кроме разрухи в ее устаканенном мире. Мелодичная трель повторилась. Тяжело вздохнув, девушка закинула вещь в чемодан и пошла открывать дверь.       – Привет. Эмма опустила голову, продолжая держать дверную ручку. Макс топтался на входе и волнительно смотрел на затылок бывшей жены.       – Впустишь? Или поговорим тут, соседям на радость? Девушка махнула ладонью в сторону прихожей. Карельский сразу оценил перемены в квартире, хотя на первый взгляд всё было прежним. Только вешалка опустела, и почти у входа на кухню стоял террариум с агамой. Сверху были собрано все необходимое для ухода за ней.       – Даже хорошо, что ты зашел. Заберешь Широ себе? Уверенность в правде его догадки больно кольнула меж рёбер. Карельский медленно шагнул следом за Эммой в комнату, где на кровати был раскрыт набитый вещами чемодан.       – Ты уезжаешь?       – Да.       – Куда? Эмма замерла, сжимая в руках спортивный костюм, а затем резко развернулась к мужчине.       – Значит, где я была всё это время, что со мной произошло – это тебя не интересует. А вот куда я вдруг собираюсь, так это неожиданно стало волновать?       – Я знаю, что произошло. Но это, – Макс ткнул в сторону чемодана, – сейчас вызывает куда больше вопросов.       – Человек, который меня вытащил, предложил мне работу. В Америке. Это если вкратце. Мое нынешнее положение можно спасти только так. Поэтому я улетаю. Карельский почти физически ощутил, как его будто придавило кувалдой. Перед глазами снова привиделся тот самый кинжал, который сейчас будто врезался в его сердце. «Человек, который меня вытащил», «В Америке»… Кто-то очень влиятельный приложил все усилия, чтобы снять с Эммы все подозрения. И это не Макс. Значит, то, на что он согласился ради ее спасения, было напрасным? Он привалился к стене, будто в тумане наблюдая за движениями девушки. Она аккуратно сложила последние вещи, утрамбовала их в чемодан и застегнула молнию.       – Так ты возьмешь Широ? Макс встретился с ней взглядом и вдруг обхватил ее за плечи.       – Эмма, не уезжай. Ему показалось, что ее глаза, темные, насыщенного кофейного оттенка, сейчас заледенели и ужалили холодом его самого. Эмма аккуратно сняла его руки и отодвинулась.       – Это невозможно. Я всё уже решила. Макс вдруг ощутил всю необратимость и обреченность сложившейся ситуации. Самое поганое, что он не мог этого остановить, потому что не имел никакого права. Но что было еще хуже – мужчина не смог бы никогда признаться ей, на что пошел ради ее спасения. Последним ударом стала та новость, что эта жертва не стоила ничего.       – Понимаешь, у меня нет возможности его забрать, а как ни странно, но кроме тебя никому другому доверить не могу… Карельский приблизился к склонившейся над террариумом Эмме, потянул ее за локоть, и не успела она сообразить, как была крепко прижата к его груди. Крепкая ладонь накрыла ее затылок, вторая рука сильнее сжала спину. В волосах запуталось горячее дыхание.       – Неужели нет другого варианта?       – Нет, Макс, – Эмма щекой чувствовала колючий свитер, и попыталась медленно отстраниться, – больше вариантов нет. Да и меня ничего больше не держит здесь… Последняя фраза обожгла его сильнее, чем кипяток. Пальцы сами по себе сжались еще сильнее, и Эмме стоило больших усилий, чтобы выбраться из плена мужских рук.       – Мне показалось, что…       – Я еще тогда сказала, что это ничего не значит, – резко перебила она, понимая, к чему клонит Макс. – Если я дала тебе какую-то ложную надежду, то… Извини. Дурак! Последний кретин! Сердце в груди заклокотало с такой силой, что Макс буквально ощутил, как оно больно ударилось о рёбра. Ведь правда, с чего он решил, что тот вечер вдруг смог изменить что-то между ними? Он все это время мог думать только о ней, о том, как помочь ей выбраться из навалившегося дерьма, пошел на сделку с совестью, а сейчас слышит только сухое «Извини».       – Так будет лучше для всех. Как часто он слышал эту фразу. В груди медленно просыпался разъяренный зверь, по венам вполне ощущаемо холодом разливалась безнадежность. Макса снова трясло, он ощутил это по вздрагивающим пальцам на обеих руках. Хотелось встряхнуть Эмму, вылить на нее всё, что ему довелось пережить за эти дни, выпотрошить наизнанку этот чёртов чемодан и сказать: «Нет!», но вместо этого мужчина лишь сильнее сжал кулаки и запрокинул голову.       – Ну и чего ты глаза закатываешь?       – Мозгом любуюсь.       – Занятно, – Эмма обошла его кругом, подхватила с постели чемодан и вынесла его в коридор. – Так ты заберешь Широ? Макс только и смог, что сдержанно кивнуть.       – Когда ты улетаешь?       – Завтра вечером. Если ты вдруг решил меня проводить, то не стоит. Разве можно было ожидать от нее чего-то другого? Ответ был очевиден. Макс подхватил увесистый террариум, и агама беспокойно зашевелилась. Эмма потарабанила пальцами по стеклу, грустно улыбнувшись, а затем накрыла плечо Карельского теплой ладонью. Лучше бы этого не делала.       – Спасибо. За всё. Он едва ли смог смерить ее взглядом, и Эмма увидела в его глазах столько боли и глубокой скорби, что не выдержала и отвернулась. Звонкий хлопок двери послужил ответом.       Утром Эмма уже была в «Курс-Инвесте». О ее решении знал только Космос, которого в известность поставили сразу в тот же день. Перед отлетом оставалось только одно очень важное дело – найти управляющего клубом, того, кто смог бы держать уровень и следить за всем происходящим. Решение пришло быстро – Валера Филатов. Борис Ахметович грамотно объяснил процедуру действий, подготовил все бумаги, дал некоторые советы. И сейчас Эмма влетела в приёмную, где суетилась Людочка. Она сама имела неосторожность уронить огромный цветок в горшке на нише своего рабочего места. Ей богу, чтобы еще раз что-то сюда поставила!.. Сколько грязи теперь. Из кабинета Белова, на ходу допивая кофе, выпорхнул с огромными папками Пчёлкин.       – Где Саша? – слету поинтересовалась Эмма, оттягивая шарф от шеи. Витя застыл и глянул на секретаршу.       – По-моему, кто-то вошел… – Столкнувшись с вопросительным взглядом Эммы, добавил: – Нет, просто если бы кто-то вошёл, то поздоровался бы. Девушка закатила глаза и тяжело выдохнула, приближаясь к мужчине.       – Мне нужно, чтобы он подписал эти документы. Пчёлкин мельком глянул на содержимое бумаг и повел плечами.       – Он не в Москве. Эмма озадаченно осмотрела помещение, будто хотела до конца убедиться в правоте слов Пчёлы. Затем закусила нижнюю губу, рассеянно уставившись на мужчину.       – Это дело нужно решить сегодня и очень срочно. Витя плавно извлек из рук Люды швабру и протянул ее Леваковой.       – Погода лётная, запрыгивай. Эмма наградила его тяжелым взглядом, в котором бегущей строкой читалось: «Идиот».       – Очень смешно, Пчёлкин. Я серьёзно.       – И я серьёзен, как инфаркт. Впервые на ее лице Витя увидел нотки обеспокоенности и растерянности. Отставив в сторону чашку из-под кофе, он жестом пригласил Эмму в кабинет, молча забрал из ее рук документы и изучил всю информацию.       – Один вопрос: а с чего такое спонтанное решение? Эмма потерла шею ладонью и склонила голову набок.       – Я думаю, ты в курсе, в какую ситуацию я попала. Теперь мне нужно уехать. Так получилось, что клуб я могу доверить только Валере. Но, как понимаю, его сегодня тоже нет.       – Правильно понимаешь. Хорошо, я сам займусь твоими документами, можешь не переживать. Эмма вдруг улыбнулась.       – От тебя это звучит не очень убедительно.       – Мои способности на твоем поприще не показатель моей некомпетентности в этой сфере. Свое дело я знаю. А если ты переживаешь, что из-за задетого самолюбия я подставлю тебя в данном вопросе, то зря. Я же джентльмен. Он вдруг выдал улыбку, которая гармонично сочеталась с легким прищуром его голубых глаз. На удивление, сейчас Эмма не чувствовала от него отторжения.       – Что ж, если ты так предлагаешь закопать топор войны, то поверю.       – Всегда знал, что нет ничего невозможного для человека с интеллектом, – он поднялся из-за стола.       – Какая неприкрытая лесть.       – А при чем тут лесть? Я вообще себя имел ввиду. Пчёлкин вернулся в приёмную, перегнулся через стойку и склонился над столом Людочки в поиске печати. Эмма вышла следом, скрестив руки на груди.       – Тебе когда-нибудь говорили, что ты самовлюбленный нарцисс?       – Угу, сто раз.       – Ну вот – сто первый. Ты – самовлюбленный нарцисс. Витя развернулся и выдохнул усмешку.       – Спасибо, сказала, запомню. Ты когда улетаешь?       – Сегодня вечером. Пчёлкин снова подхватил швабру и махнул рукояткой.       – Может, не будешь терять времени, и привычным способом?.. Эмма фыркнула, поправила воротник своего пальто и двинулась к выходу. Люда вернулась в приемную с двумя чашками чая, но гостью уже не застала. Витя развел руками.       – Ушла по-английски.       – Значит, еще вернется. Пчёлкин принял из ее рук чай и покачал головой.       – Не дай бог.

***

      В аэропорту было шумно. Эмма нервно мяла в ладони ручку своего чемодана, оглядывая бесконечный поток людей. Кто-то одиноко глядел на взлетные полосы, кто-то дремал в кресле в ожидании своего рейса, кто-то, держась за руки, грустно смотрел друг другу в глаза… Аэропорт – это своеобразный мирок, маленькая жизнь, место, где каждый день происходит масса событий, порою странных, иногда не реальных. Лично для Эммы аэропорт не вызывал те ассоциации, которые могли быть связаны с суетой, паспортным контролем, таможней и багажом, трепетом встречи, слезами, счастливыми улыбками и нежными объятиями. Для нее это место пересечения времени и пространства. Ее жизнь опять сделала невероятный, сбивающий с ног виток. Что ее ожидало впереди? Это только предстояло узнать. Главное – не нужно было жалеть. Пройдет год, второй, она обязательно вернется и продолжит свое дело. Оставалось только по прилету созвониться с Филом. Эмма надеялась, что он поймет и поддержит ее предложение, которое явно будет для него приятной неожиданностью. Главное, чтобы Пчёлкин ничего не напортачил…       – Вот и я, – над ухом раздался уже знакомый голос. Генералов опустил на плиточный пол свою сумку и улыбнулся. – Извините, Эмма Альбертовна, что заставил ждать. Я всего на пару дней, нужно будет ввести вас в курс дела. Уже в очереди к стойке регистрации Эмма ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Продержалась несколько минут, но ощущение покидать не хотело. Она повернулась, бегло оглядев снующую толпу позади себя и, наконец, увидела того, кому этот взгляд принадлежал. Макс стоял вдалеке, около колонны. Он почти собирался исполнить ее просьбу – не приезжать. Но все нахлынувшие эмоции, обида и горечь, пересилило острое желание увидеть ее в последний раз. Карельский не знал, когда снова ему выпадет шанс встретиться с ней, и будет ли эта встреча вообще, может быть, когда-то, не в этой жизни. Она не шевелилась, смотрела прямо на него. Макс не двигался, на лице застыла непроницаемая маска.       – Ваш паспорт, пожалуйста, – донесся голос регистраторши. Эмма оглянулась на нее и протянула документ. Пока девушка за стойкой проверяла данные и ставила печать, Левакова не смогла сдержать потребность обернуться еще раз назад. Но в этот раз около колонны уже никого не было.       – Посадка начнется через двадцать минут, проходите, пожалуйста. Генералов слегка обхватил Эмму за локоть.       – Всё в порядке?       – В полном. Макс не ушел, просто отошел на максимально безопасное расстояние и стоял до тех пор, пока за бывшей женой и ее новым работодателем не захлопнулись двери в комнату досмотра. И казалось, что эти двери разделили их стремительно и неумолимо, поставили окончательную точку. Вот и все. Теперь чужие. Окончательно и бесповоротно.