Конец света

Ворон приземлился на письменный стол, где-то неподалеку от спящего Виктора. Полночь. Джефферсон обожал смотреть на спящего Вика. Пусть и приходилось прятаться... Франкенштейну не следует знать о высоких чувствах Шляпника, как минимум из-за своего рационального мышления. Искать объяснение всему в этом мире — ужасная черта характера. Просто отвратительная. Джефф любил неизвестность. И нет, неизвестностью в его понимании называли не длинный темный тоннель, ведущий в никуда, а, к примеру, конец света. Некая черта или точка, после которой все заканчивается. Если, зайдя в тоннель, мы сможем узнать, что в нем, то что будет после конца света — никогда. Это не смерть, нет. Джефф точно знал, что смерть — это нечто материальное, что существует в пределах этой вселенной. И даже самый бессмертный в этом мире смертен. Показателем времени служит само тело человека, которое изменяется тогда, когда ему нужно. И в этом люди нашли закономерность, какая глупость. У каждой персоны свое время. Не нужно следить за общим, следите за своим. Иначе есть возможность потерять его и столкнуться со смертью — концом этого самого времени. Этому Джефф научился в Стране чудес. Только вот... Одна помарочка в этих правилах была. Следить только за своим временем? Возможно, да вот только Шляпник уже на протяжении нескольких лет никак не может перестать контролировать время Виктора... Каждая секунда (пусть эта мера измерения в стране чудес и не использовалась) драгоценного времени Франкенштейна была для Джеффа нечто важным. Виктор за все это время успел стать для Джефферсона тем самым концом света, той неизвестностью, после которой ничего нет. К Вику не подобраться так близко, как хотелось бы. И это ужасно... Часы все тикали, а Шляпник сидел на письменном столе Виктора рядом с черным вороном и считал звёзды, в надежде убедиться, что их нескончаемо много. Было до чертиков все равно, увидит ли Вик чужака (пусть и знакомого), проснувшись от какого-нибудь шороха. Джефф хотел находиться именно в этой комнате и именно в этот момент. За дверью слышались чьи-то громкие шаги. И на это безумец плевать хотел. Ему нравилось представлять радугу малинового и синего цвета на ночном небе. Топот становился все громче, и, естественно, последовал неприятный скрип. Кто-то зашёл. Джефф лишь медленно перевел взгляд на вошедшего. Блейн ДиБирс... Ничего нового. Этот монстр был первым экспериментом Виктора. Франкенштейн, похоже, раньше был достаточно своенравным, раз уж сделал Блейна копией себя. Зомби, бездушное чудовище, которое раньше было человеком. Виктор попросту создал себе брата близнеца из частей тела своих родственников в огромном семейном склепе. И если сначала Блейн хоть что-то чувствовал и ощущал, то со временем эти способности куда-то пропали. Блейн никогда не говорил, что послужило причиной... — Если этот сейчас проснется — тебе конец, — ДиБирс показал на Виктора. — Я этого и добиваюсь, — хмыкнул Джефф. — Что мешает разбудить? — Видишь ли, если его разбужу я, то это будет значить, что я хотел его разбудить и сделал это специально, а если он сам проснется, то, значит, у меня не было желания его будить, и он сам этого пожелал, — усмехнулся Шляпник, похоже, сам не поняв, что только что сказал. — Мыслишь, как идиот, — Блейн сел на стул, стоявший рядом с письменным столом. — Для кого стулья придумали? — Точно не для тех, кто мыслят, как идиоты, — поджал губы Джефф. Последовала долгая пауза. Длилась она минут 10, за которые Шляпник уже успел возненавидеть и восхвалить всю страну чудес дважды. — Я тут понял... А мне ведь нравится твой... — Во-первых, он мне не брат. Во-вторых, я это уже давно понял. Ты каждую ночь приходишь сюда и просто тупо сидишь на этом столе, — одним движением руки Блейн прогнал ворона из комнаты. — Так и знал, что слишком очевидно выглядит моя привязанность к Вику, — улыбнулся Джефферсон, повернув голову на ДиБирса. — Тебе вряд ли понять. Ты последние года три ничего не осознаешь и не воспринимаешь всерьез. — Есть такое... — Блейн глубоко вздохнул. Шляпник усмехнулся и продолжил смотреть на небо, стараясь из звёзд сложить имя Виктор. Не выходило. Буква К все никак не вырисовывалась. В, И, Т, О, Р. Чушь какая-то. Джефф с обиженным видом повернулся в другую сторону, из-за чего их с Блейном взгляды встретились: — А знаешь... — зомби откинулся на спинку стула. — Помнишь Оливию? — Олив... А, это которая белобрысая? — Да, она самая, — кивнул ДиБирс. — Ее Виктор заставил принять смертельную дозу Утопии... А все ради эксперимента, способно ли тело зомби реагировать на наркотики, как человеческое. Поэтому не советую как-либо пересекаться с этим учёным. — Белобрысую жалко, что ли? Так она ж жрала всякие противные мозги каждый день, из-за чего приходилось терпеть ее выходки, — искривил лицо Джефферсон. — Ты просто слишком редко нас посещал в то время. — Стой... Ты же не хочешь сказать, что... Да ну, ты был влюблен в Лив?! — зрачки Джеффа стали меньше. Виктор издал подобие храпа, из-за чего Шляпник слегка напрягся. — Заткнись, идиот, — злобно отрезал ДиБирс. — Тебе следует уйти. Почти четыре. — Слушай, мне не страшно, проснется Вик или нет. Мы знакомы с ним лет 7, не меньше. Вопросы, зачем я пробираюсь к нему в дом ночью я просто буду игнорировать. Вот и все, — на столе осталось чёрное перо, которое показалось Шляпнику безумно красивым. Безумный во всем мог увидеть красоту. — Все гениальное — просто... — закатил глаза Блейн. — Дело твое, но я предупредил на счёт утопии. — Твоя умершая девушка не повод для меня забыть Виктора, — хмыкнул Джефф. — Лучше бы тебе побольше молчать... ДиБирс остался на месте, словно ожидая, когда Шляпник уже уйдет из поместья Франкенштейнов. Но этот момент все никак не наступал. Джефф был увлечён разглядыванием каждой вещи в комнате Виктора. Безумный обожал придумывать каждой красивой безделушке предысторию. В основном, трагичную. Но некоторым не приходилось. Орхидея, лежавшая на полке... Ее Шляпник случайно взял с собой в путешествие, а потом решил отдать Виктору. Учёный, естественно, воспринял это просто, как подарок от друга. Орхидеи — любимые цветы Джеффа, которые лично для него символизировали нечто наивное и нетронутое. Прекрасное и нежное. Жаль, Вик со своими бумажками даже не попытался это понять. Виктор был занят воскрешением брата... А Джефферсон всеми силами старался завоевать внимание блондина. Но выходило, максимум, довести Франкенштейна до нервного срыва. И такое случалось... Именно поэтому не стоило надеятся на что-то больше дружбы. Виктор навсегда вписал свое имя в список "личный конец света". И даже самая темная магия не способна была это изменить. — Джефф? — Виктор еле открыл глаза, но этого хватило, чтобы увидеть Шляпника. — А теперь сам, идиот, — Блейн встал и пошел к выходу из комнаты. — Тут для твоего имени не хватает буквы К. Я старался найти, но не смог, — пожал плечами Джефферсон. — Чего?.. — Если появился вопрос, что я тут делаю, то лучше даже не стараться найти ответ. Просто мне нравится пробираться в комнаты голубоглазых блондинов по ночам, — усмехнулся Джефф. — Можно медленнее?.. — Виктор приподнялся. — Ты что тут делаешь? Стоило Виктору сесть, как его торс выбрался из-под одеяла. Стройная бледная фигура, отчего Джефферсон на секунду выпал из пространства. Но Шляпник не подал виду, правда появилась проблема со взглядом. Куда его девать? Смотреть в глаза? Конечно, размечтались. Эти голубые глаза захватят Джеффа, и выхода не будет. Ниже головы смотреть... Даже объяснения не нужно. Оставалось, как дураку, пялиться на стену: — Говорю же, мне нравится наблюдать за спящими людьми. Как бы странно не звучало. А ещё я заметил у тебя орхидею, которую подарил тебе я. Ты ее не выкинул? — Шляпник подошёл к полке и взял цветок. — Мудро, перевести тему со сталкерства на цветы. Не выкинул. А причина в том, что ты единственный, кто мне хоть что-то подарил бесплатно. Без вот этих "Четыре круга вокруг дома, иначе книгу не получишь!". Вот и храню. Она кстати, не вянет? — Джефф не сразу осознал все слова Виктора, ибо разглядывал орхидею белого цвета с розовыми отливами. — А? Нет, это из сада Румпельштильцхена. Они не завянут, — слова про единственный подарок тронули Шляпника. Безумный положил цветок на место и сел рядом с кроватью, на полу. Слегка покачиваясь, Шляпник понял, что несколько бессонных ночей подряд — ужасная идея. И даже Виктор не стоил такой усталости. Джефф прильнул спиной к деревянному основанию кровати и прикрыл глаза. Нужно бы хотя бы одну ночь выспаться. Но с работой времени вообще не было. А ночью нужно было приходить на это место... Именно "нужно". Шляпник уже и дня не мог не смотреть на бледное лицо. Зависимость, что-то нездоровое... Но все эти плохие мысли выветрились, стоило Джефферсону почувствовать, как кто-то гладит его по голове: — Сталкерство за спящими, я так понимаю, длится уже продолжительное время? — Виктор говорил это с иронией, смеясь, и Джеффа искренне удивляла эта реакция. Никаких криков ужаса... — Я просто хочу спать, — Шляпник не вставал и не сопротивлялся. Ему нравились прикосновения. Особенно принадлежавшие Вику. — Если возможно, прям здесь.. — Ещё скажи, чтоб я тебя в кровать впустил. Давай ты до дома своего доберешься, — Виктор не останавливался, продолжал гладить голову Джефферсона. — Угу... Шляпник не заметил, как начал засыпать. Его тело расслабилось, как и он сам. Слышался тихий голос Виктора, но Джефф уже ничего не мог слышать. Он заснул. И спал очень крепко. Словно младенец. И, похоже, Вик смирился с фактом, что в его комнате на полу спит Безумный Шляпник, поэтому перестал расчёсывать пальцами волосы Джеффа и лег дальше спать. Шляпнику ничего не снилось. Он так давно нормально не спал, и, видимо, уже и не мог увидеть нормальные сны. А ему и не нужно было. Важен не сон, а пробуждение. Сумеет ли человек выбраться из мира сновидений — вот это вопрос. Джеффу всегда удавалось. Но далеко не все это могут. Безумцам легче всех. Именно из-за препятствия в виде снов Джефферсон боялся, что потеряет Виктора — единственный свой смысл жизни. Но эта ночь, благо, не были ни для кого последней. Джефф это понял сразу, как только его тела коснулись чьи-то теплые руки. Открыв глаза, Шляпник увидел знакомое лицо, выражающие панику: — Отец скоро проснется! Вставай, Чертов... — Да?.. Все, проснулся... — Джефф посмотрел на бледное лицо и улыбнулся. Приподнявшись, Шляпник словил странное желание. На губах словно яд появился. Такой горький, как... До Безумия горький, не с чем сравнивать. Вик перестал казаться концом света, он так близко. Нужно лишь дотянуться. Сделать рывок, вроде, так легко, но на самом деле просто до невозможности сложно. Даже если это было вашей мечтой номер один. Вик уже готов был отходить... Либо сейчас, либо никогда. Шляпник сделал это. Он поцеловал Виктора. Пусть было очень страшно, пусть рывок и не был резким, но Джефф смог. Горький яд сменился чем-то... Теплым, наверное. Секунды две Безумный понять не мог, ему отвечают или нет. Как оказалось, ещё как... Но на этот раз, удивления не было. Просто радость, что, наконец, неизвестность пропала из жизни Шляпника. После поцелуя все станет ясно, ну а пока что... Следует насладиться жаром, который дарит сидящее рядом бледное тело. Из тысячи звёзд не получилось сложить даже имя Виктор, а в сердце Шляпника поместилось все... Виктор Франкенштейн.