секрет за креслом

Последний раз бросаю беглый взгляд на наручные часы и захожу в комнату. Те же квадратные метры – два на два с половиной, то же расположение двери и окна – ровно друг напротив друга. Это всё, что не успело измениться за этот для кого-то большой, а для кого-то ничтожно маленький период времени. Семь лет, именно столько прошло с тех пор, как я была здесь последний раз. Когда-то родная, когда-то моя комната теперь живет другой жизнью с другими людьми, ей уже не до меня. Раньше здесь были бледно-голубые обои в маленький цветочек, сейчас же вместо них бежевые, хорошо сочетающиеся с деревянным напольным покрытием. Те были лучше, несмотря на то, что казались абсолютно неподходящими, они хранили самые ценные моменты моей жизни. В углу, где сейчас стоит кресло, со спящим на нем рыжим котом, была надпить «Я люблю тебя, мама, и папу тоже». Только одно слово, без запятых. Но зато с запредельной искренностью. Стоит закрыть глаза, как тут же всплывают картинки из прошлого. Помню, как с братом по комнате бегали – в «догонялки» играли, он упал из-за моих разбросанных игрушек, которые в очередной раз забыла собрать, и разбил себе нос. Тогда решила для себя, что раз идет кровь, то он умирает. Заплакала сначала,стала просить его, чтобы он не бросал меня. Валька, рассмеявшись и обняв меня, сказал, что никогда не бросит. Я поверила, ему я всегда доверяю. Когда в садик ходила, приносила ему конфеты: он говорил, что в школе не кормят сладостями - это была причина для пожертвования конфетами с полдника. Хотя и жили с ним иногда, как кошка с собакой, стояли в разных углах, когда мама наказывала, языки друг другу показывали да рожицы строили, но я точно знала, что когда забуду перчатки, идя в садик, то он обязательно отдаст свои, подышит на руки, посадит на плечи и быстро донесет. А под окном раньше стояли два темно-синих кресла, с потертым низом, между ними журнальный столик на колесиках, папа на нем кроссворды разгадывал, а я наблюдала за ним. Сосредоточенное лицо, немного сощуренные глаза, простой карандашик, стирательная резинка. Казалось, что для него это были не просто кроссворд с вопросами, а наисложнейшая задача, решение которой обязательно нужно найти, по-другому никак. Иногда, во время решения этих «задач», он поднимал на меня свои слегка сонные глаза , улыбался, подмигивал, а затем вновь брался за дело. Помню, как первый раз на себя кипяток разлила, сидя за этим столиком. Хотела незаметно пододвинуть к себе папину кружку, наполненную горячим, но таким ароматным кофе, которое получалось делать только у него, но дернула слишком резко. Перепуганный взгляд отца, мои громкий крики, смешанные со всхлипыванием, ругань мамы на мою безрассудность... Такие моменты заставляли всех отвлечься от своих, по сути, не особо важных дел, уделить друг другу максимум времени. Сейчас здесь стоит диван. Наверное, у новых хозяев однажды тоже будут свои воспоминания, ради которых, они просто закроют глаза, чтобы в памяти всплыли картинки из прошлого. Чем больше вспоминаю, тем сильней эта комната кажется другой. А может я просто адресом ошиблась? Хотя, на самом деле, я не адресом, я временем ошиблась. Теперь здесь другие играют в «догонялки», переживают грустные и веселые моменты, плачут и смеются, делятся секретами. Эти стены услышали много моих секретов, я старалась рассказывать их очень тихо, чтобы не слышал даже кот, который любил спать возле ног. Я рассказывала их маме, когда она заходила прочитать мне перед сном сказку. Мы садились с ней на кровать, стоящую возле стены, залазили по одеяло, включали маленькую настольную лампу, слабого освещения которой нам вполне хватало. Я рассказывала все свои тайны и секреты, а так же секреты Валентина, которыми он со мной делился; признавалась в том, что натворила за день, с кем в садике подралась; кто, на кого и как обзывался, задавала много вопросов, большинство из которых начиналось со слово «почему». Эдакая почемучка, желающая узнать все и как можно быстрее. Отрываю глаза, делаю глубокий вздох и подхожу к окну, сейчас там идет дождь, который виден невооруженным взглядом. Крупные капли навязчиво стучатся, просясь во внутрь. Они влетают в оконное стекло, а затем неторопливо скатываются вниз, оставляя после себя едва заметные дорожки. Я могла бы наблюдать за ними до тех пор, пока не закончится дождь, но от этого затягивающего занятия меня отвлек голос человека, по просьбе которого я пришла сюда. Новая хозяйка этого дома. Отношения с ней всегда были очень дружескими. Она знала меня еще с пеленок, сейчас у самой двоя: одному четыре, другому шесть. Забавные самые, нас с братом чем-то напоминают, то дерутся и жалуются, то выгораживают друг друга. - Мариш, спасибо, что ты подождала, меня на работе задержали. – Сказала она с улыбкой, наполненной теплом. - Да ничего, все нормально, - ответила я. -Я что хотела-то, вчера убиралась в комнате и нашла то, что должно тебе понравиться. Твои родители, когда помогали ремонт делать, попросили сохранить это, и я, недолго думая, согласилась, такое беречь надо. Женщина медленно подошла к креслу, стоящему в углу, и, приложив немного силы, отодвинула его. За ним прятались две надписи на бледно-голубых обоях в маленький цветочек: « я люблю тебя, мама, и папу тоже» и «Мариночка. 2001 год. Ты и Валечка – самое дорогое, что есть у нас, ваши родители».