Пять раз, когда Лойд Форджер оголился на глазах у своей жены, и один раз, когда она отплатила ему тем же

      Приняв экспромтом душ и промокнув до нитки, Йор похлюпала обратно в бассейн. Радовало лишь то, что коридор, по которому она шла, был единственным, соединяющим бассейн и душевые, так что, если кто-то и поскользнётся на оставленной ею дорожке из луж и, размозжа себе голову, умрёт в мучениях от страшной черепно-мозговой травмы, винить в инциденте её никому не придёт в голову.       Хороший убийца должен уметь заметать следы, даже если убийство совершено по чистой случайности.       Миновав двойные автоматические двери, она оглядела бассейн внимательным взглядом. Спортивный комплекс, как оказалось, пользовался бешеной популярностью по субботам, а посему людьми был набит битком. К великому недовольству нескольких спасателей, один из которых стоял прямо у неё на пути, несколько подростков затеяли драку на глубокой половине бассейна, так что трамплины для прыжков теперь были закрыты. Дети помладше сидели рядом с родителями: одни ныли и уговаривали «мамочку» и «папочку» поплавать вместе с ними, другие мирно сидели у родителей на коленях и слушали читаемую им вслух книгу или просто клевали носом.       Лойда с Аней в поле зрения не обнаружилось, и не было никакой зацепки, куда бы они могли пойти. Но это только побудило Йор начать всматриваться пристальнее, когда она добралась до их лежаков, а сердце, наконец, перестало отбивать чечётку. Она наклонилась и принялась копаться в сумке. Слава богу, Лойд догадался взять с собой запасные полотенца. Их опыт при поступлении в Академию Эдем ярко продемонстрировал его болезненную расчётливость и одержимость быть готовым абсолютно к любым вариантам развития событий. Он всегда думал на двести шагов вперёд и планировал всё заранее, не упуская ни одной детали, так что, если бы он использовал свои светлый ум и ненормальную организованность в слегка другом направлении или его таланты раскрыли в более раннем, как её, возрасте, он вполне мог бы стать блестящим манипулятором или ассасином.       Или даже шпионом.       Но Лойд — добрейшей души Лойд! — никогда бы не опустился до такого! Представить, что кто-то настолько любящий и заботливый и скромный, как её муж, будет ввязан в гнусные шпионские авантюры!       У него бы не выдержало сердце.       Да, сердце бы сдалось первым. Его эмпатия и умение заглядывать человеку глубоко в душу — что было за гранью понимая Йор, которая отказалась от всех социальных взаимодействий с тех пор, как начала убивать людей ради собственного выживания, — сияли так же красиво и ярко, как и его сочный пресс под софитами бассейна. Разум можно закалить и натренировать, но какие бы попытки ни предпринимала Йор, навряд ли они когда-нибудь помогут ей стать обычным человеком. Не было никакой возможности перестроить заложенный в детстве фундамент, поверх которого возвели обветшалое и совершенно пустое, продуваемое ветрами здание, которое вот-вот рухнет из-за того, что заложенный фундамент изначально оказался неустойчивым и сильно далёким от совершенства.       Конечно же, если кто и мог проконсультировать её в этом вопросе, то только Лойд.       Его пациенты наверняка успели проникнуться ему как к специалисту и несомненно любили его, каждый по-своему, несмотря на его внешнюю беспристрастность. Может, к Йор прямо здесь и сейчас стоило применить конкузионную терапию. Вполне естественно, что многим женщинам становилось легче после… обработки у настоящего профессионала.       Прочищало мозги.       Уносило прочь неприятные мысли.       Может, именно это и помогло бы избавиться ей от царившей в голове похабщины, решила Йор, выжимая подол своего сарафана и проходясь по нему полотенцем в надежде привести наряд в худо-бедно божий вид, чтобы без стыда дойти до дома. Не насквозь же мокрой идти по улице. Ей претило существовать рядом с Лойдом, когда она была настолько мокрой.       Это многим осложняло ситуацию.       Некогда гладкая воздушная ткань загрубела и слиплась, не желая просыхать из-за низких потолков спортивного комплекса и царившей внутри влажности. Её сарафан пребывал в полнейшем беспорядке, но она не успела мысленно себя обругать, потому что вернулся Лойд, держа Аню за руку.       Едва войдя в зал, он застыл истуканом рядом с дверью, кажется, вздрогнул, так, как она бы предпочла, чтобы он вздрагивал каждый вечер после того, как уложит Аню в постель, и вытаращил глаза на её несомненно позорный, промокший и по-глупому неряшливый вид.       К счастью, сам он вытерся и сменил одеяние Адама на футболку, что стократ облегчило задачу смотреть ему в глаза, а не застревать на перекатывающихся мышцах на его теле, которые плавно перетекали одна в другую, как если бы были вымощены из мрамора — или отлиты бронзой, если бы идеально гладкую кожу Лойда чуть чаще подставляли под солнце. Хотя, наверное, было даже лучше, что он проводил в помещении так много времени и его кожа оставалась алебастрового оттенка, так что мурашки, бегущие от пупка, проступали бы намного явственнее, а мелкие волоски вставали дыбом, и он бы вскрикнул, когда бы она провела остриём ножа по…       — Мама!       Её вытряхнуло из грёз, в которых она уже подобралась к самому важному месту — где-то между кончиком её ножа и штанами Лойда, скажем, к хлипкому ремню, разрезать который было раз плюнуть, — и Йор уставилась прямо на Аню, что было сейчас, пожалуй, самым безопасным решением для всего бассейна.       Девчушка будто вросла в пол и так крепко вцепилась в ладонь Лойда, что можно было подумать, что её одолели предсмертные конвульсии, из-за которых мышцы обычно спазмирует и сводит судорогой, заставляя те мощно сократиться на несколько секунд, но лишь до тех пор, пока над прошившим тело адреналином не возьмёт верх потеря крови.       Но это было просто нелепо.       Йор бы без разбора уничтожила любого, кто бы только помыслил причинить Ане вред.       В другой руке Аня держала фруктовый лёд, выкрашенный кольцами во все цвета радуги, начиная от красного и заканчивая насыщенным фиолетовым, и который с верхушки уже начинал таять и, смешиваясь со слюной, стекать вниз.       Йор почувствовала, как что-то, очень напоминавшее боль, стрельнуло из горла в лёгкие, из-за чего она напрочь забыла думать о Лойде. Выражение лица Ани было попросту неправильным. Как глубокая расщелина, протянувшаяся через покрытую снегом долину, которую представляли собой её бледное личико, открытый от удивления рот и чумазые от красного льда подрагивающие губы. Она вперилась в Йор круглыми, как плошки, глазами, в центре которых еле-еле можно было разглядеть сузившиеся до микроскопических размеров зрачки.       — Аня, что случилось? — немного напряжённо поинтересовался Лойд, когда спешно присел на одно колено перед дочкой и положил ладонь сначала на её щёку, а потом на лоб, чтобы проверить температуру.       Говоря о которой — Лойд сам выглядел так, будто сейчас отдаст концы от лихорадки.       Ужасная мать и жена! Вот кем она была.       Не нуждаясь более в полотенце, Йор выпустила его из рук, позволяя тому мокрой кучей упасть на пол, и устремилась вперёд к девчушке.       — Всё хорошо, Аня, — её голос прозвучал на грани фальцета, и она запрезирала себя с новой силой. Почему она не могла быть актрисой получше, человеком получше, достойной называться матерью этого бедного ребёнка? Что она сделала не так? Очевидно, она совершила что-то непростительное, предала её доверие или забыла нечто важное для маленькой девочки, что её лицо выражало такой шок и вселенский ужас.       Аня сглотнула сок от фруктового льда, остававшийся во рту с прошлого раза.       — Т-ты не должна играть с ножами, мама.       Руки Йор, незаметно для невооружённого глаза, взметнулись к бёдрам, где под юбкой были прикреплены ножи. На всякий случай. Одежда была цела, так что ни Лойд, ни Аня оружие видеть не могли.       Что было хорошо.       Она не хотела убивать всех свидетелей и применять конкузионную терапию на Лойде, пока не забьёт его до полусмерти, так что в его голове не останется даже крошечного воспоминания о ножах на её бёдрах, а с Ани брать честное пионерское и цепляться мизинцами, демонстрируя тем самым апофеоз нерушимой женской дружбы, которая была бы залогом того, что её орудия убийства навсегда останутся в тайне.       — Что ты имеешь в виду? — ласково спросила она, когда Лойд очухался и поднял дрожащую девочку на руки, относя её на шезлонг.       Опустившись на сидение, Аня моргнула и потрясла головой, прямо как Бонд, разбрызгивая воду с волос во все стороны.       — О, а, — она смачно и задумчиво облизнула фруктовый лёд, и Йор с Лойдом, стоявшие на коленях перед своей дочкой, перекинулись тревожным взглядом. — Н-ну, нам так в школе говорили. Не бегать по коридору с ножницами. И вон там ещё знак, — Аня указала разноцветным мороженым в сторону окружённой красной огораживающей лентой жёлтой таблички, гласившей «Не бегать» и с чёрным человечком, поскальзывающимся под буквами. — Так… так что ты не должна бегать или… или играть с ножницами!       — Но причём тут тогда ножи? — ошарашенно нахмурился её муж.       Это был вопрос, на который Йор было необходимо получить ответ, потому что ей внезапно пришло озарение: Аня всё-таки добралась до одной из коробок в её спальне! Даже, возможно, нашла потайную доску в полу, под которой Йор прятала склянки с ядом. Ох, каким же ужасным, отвратительным, не заслуживающим прощения человеком она была, что подвергла свою дочь такой опасности! Если бы с ней что-то случилось, это было бы полностью на совести Йор, и от образа Ани, вертящей между пальчиками ножи и нечаянно протыкающей себе глаз, её чуть не вырвало.       — Ну, — начала Аня, прикладывая указательный палец к нижней губе. И потом, к облегчению Лойда и неописуемой радости Йор, потому что у неё в одно мгновение перестало крутить живот, девочка заулыбалась и воодушевлённо закивала: — Ножи намного круче ножниц! Если бы я бегала по коридору, то бегала бы с ножом. А не с ножницами. Даже с теми безопасными, которые выдают в школе, чтобы резать бумагу!       Лойд, с терпением стоика и непрошибаемым выражением лица, подозрительно смотрел на дочь сверху вниз.       — Вот как? — с сомнением спросил он.       — Да! — выдала Аня что-то больше похожее на скрип, что привлекло внимание нескольких детей, которых матери уже пытались увести подальше со словами «давай поскорее уйдём от этой странной леди», перед тем как присосаться к верхушке своего мороженого. — Мне прошта ошен нраяша ноши!       Любые сомнения о неподобающем использовании ножей моментально смыло сим откровением. Лойд достал из сумки платок и краем глаза взглянул на Йор, которая стояла, положив руку на грудь, где так отчаянно билось сердце.       — Очень трогательно, Аня, — наконец произнёс он, пока вытирал измазанный липким соком подбородок дочери. — И как бы ты там… ни восхищалась ножами, никогда не трогай их без моего разрешения или разрешения мамы.       — М-хм, — промычала Аня вокруг мороженого.       В любом другом случае Йор бы что-нибудь добавила, вежливо, как и её муж, но сейчас, когда опасность миновала, её волновало совершенно другое.       Её сердце растаяло. Её дочь так сильно и искренне любила ножи!       Пусть ей и следовало запрятать все коробки с оружием ещё лучше, она теперь точно знала, что подарит Ане на шестнадцатилетние!       Но нет, всё же никакого оружия до тех пор, пока она не научится водить.       Убедившись, что инцидент исчерпан, её муж мягко погладил Аню по голове, даже не взглянув при этом на Йор. Очевидно, ему просто было стыдно за свою жену в мокром, скомканном сарафане.       — Я, а-а… — хрипло прокашлял Лойд, отбивая пальцами по бедру, — думаю сделать небольшой заплыв, пока Аня доедает своё мороженое, — и на этих словах подцепил пальцами слегка влажный подол своей футболки и потянул вверх, обнажая торс. Йор подавилась слюной.       Можно ли было считать это жестоким отношением одного супруга к другому, учитывая то, что Лойд пытался её убить?       Быть может, ей просто стоило признать, что она всё-таки была умственно отсталой. Смириться с тем, что вожделеет — да так, как себе даже не представляла, — телосложение своего мужа и его добросердечность по отношению к детям.       Пока Лойд выплёскивал лишнюю энергию в недрах бассейна, явно превосходя мировые рекорды всех олимпийцев сразу, — о, да, не было ничего примечательного в движениях его сильных рук, когда те взмывали вверх в баттерфляе, плавно и мощно рассекая водную стихию, — Йор пыталась сосредоточиться на книге, которую читала Ане. Не на демонстрации невероятной выносливости её мужа и его фигуре, с которой он, возможно, мог бы часами плавать в таком темпе.       — Я так рада, что нашла свою маму, — тоненькие ручки обвились вокруг талии Йор. Девочка нырнула ей под бок и заулыбалась во все тридцать два.       Если что-то и было важнее Лойда в бассейне, то это Аня.       Достаточным, по крайней мере, пока они не засобирались домой.