И так бывает

Быстрым шагом пересекаю темный коридор и захожу в лифт. В такое позднее время людей мало, все ушли с работы, отдыхают уже дома. Да и я бы ушел, если бы не ''добрая'' начальница, ''искренне заботящаяся'' о моем успешном прохождении испытательного срока на новой должности. После двух лет упорной работы меня таки повысили до руководителя направления по продаже коммерческого и специализированного транспорта. Я работаю в ''Авилоне'' - самом крупном предприятии по продажам машин марки ''Mercedes-Benc'' в России. Несмотря на то, что испытательный срок я еще не прошел, начальство уже платит мне новую зарплату, услышав сумму которой в первый раз, честно сказать, я офигел - 175 тысяч рублей. Для состоявшегося семьянина деньги не такие уж и большие, но для меня они были огромными. Я одинок, живу в однушке далеко от работы, езжу на метро, имею кота (в том смысле, что он у меня живет, не подумайте там), секс по расписанию с какими-то левыми людьми - пока что не очень состоялся я в жизни. В прошлом месяце полностью выплатил кредит за квартиру, и мне сразу повысили зарплату. Первый голос внутри орет: ''Вот не могли раньше, это же свинство! Мне раньше деньги нужны были!'', а второй хихикает и думает, какие предметы роскоши купить раньше, а какие - позже. Но что-то я отвлекся. Лифт давно приехал на нужный этаж, я давно стою у двери начальницы, но войти пока не готов. Со стороны это наверняка смотрится, как банальный страх, но единственное, чего я боюсь, так это сорваться на нее. Поэтому я просто собираюсь с духом, стараюсь дышать ровнее, и открываю дверь. Она подняла свой взгляд на меня, и противным голосом, от которого зубы скрипят, начала разговор. Не с самого, к слову, приятного начала: - Станислав, Вас стучаться не учили? Вы всегда заходите без стука. Мало ли, чем я тут занимаюсь! И уставилась на меня так, как будто ожидалось, что я перед ней оправдываться начну. Ну да, чем же ты тут можешь заниматься? Вдруг я зайду, а ты - о Боже - косынку на компе раскладываешь, или - о Боже, как ты жить после этого будешь?! - я увижу твою улыбочку, адресованную красавчику-курьеру, на которого ты запала, но ты в этом никогда не признаешься, бабуля. Эта женщина не являлась мне родственницей, просто она вошла в ту фазу возраста, когда детишкам говорят, что это бабушка, надо уступить ей место в автобусе или помочь отнести сумку. И дети так и поступают, заставляя этих ''бабушек'', которые еще помнят свою молодость, как вчерашний день, но которые пока отказываются поверить в свою старость, краснеть и отнекиваться, становясь при этом злее. После этого приходят гормональные перестройки, и все! Нет больше той доброй чудесной красавицы, осталась лишь одинокая старуха. Но такая судьба ждет лишь большинство одиноких бизнес-леди и просто одиночек, с остальными говорить проще. Моей начальнице, Альбине Ахмедовне, старой и одинокой армянке, давно стукнуло семидесятник, но уходить с нагретого ее задницей места начальника отдела по продажам авто не собиралась, так как дома ей делать было решительно нечего. Эта женщина росла в СССР, она чистой воды консерватор, на дух не переносит жаргон и сленг, что тут говорить про нецензурную лексику. В ее отделе это не допускалось, нарушения очень сильно карались - никто не знает точно как, но попавшиеся на словах бедняги через неделю-две бежали отсюда, сверкая пятками. Так что проверять я не спешил, я не сторонник настолько свободной речи. Меня армянка и вовсе невзлюбила просто за то, что я гей. Я не кричу о своих предпочтениях, но и не скрываю, и после того, как один мой коллега увидел меня на улице с моим бывшим парнем (неважно, как он понял, что он мой парень... там было пусто, что он вообще забыл в той подворотне? Обойти не мог?!) и начал надо мной стебаться, о моей ориентации знал весь офис, и все искали повода настучать на меня, чтобы я убрался с глаз их. Но я такого повода им не давал, и оттого они злились еще хлеще. Но я опять отвлекся. Увидев еще одну тяжелую кипу белых бумаг, стоящую на столе, я схватился за голову. - Что, голова болит? - растолковала начальница мой жест по-своему. - Оно и правильно, после того, что в ней побывало. Я промолчал. Это еще не самое худшее. Она посмотрела на меня и потеряла всякий интерес, поняв, что я не настроен на пререкания. - Забирай и проваливай, - кивнула она на ту самую стопку. - Чтобы к утру было проверено. Я вздохнул про себя, взял стопку и пошел в кабинет. Перекусив, позвонил соседке, чтобы она покормила кота, и приступил к работе, пожелав моему сну счастливо поспать без меня.