Наркотики у каждого свои

О такой профессии никогда не мечтают с детства. Миша так точно нет. Однако его моральные принципы ему позволяют заниматься подобным, и он занимается даже более, чем успешно. Вообще-то он мечтал быть актером. Актером он не стал, зато вхож во всю эту тусовку благодаря парочке проектов, в которых успел засветиться, без особой, впрочем, славы. Слава его заключается немного в другом. Сперва он очень удивлялся, почему его не гонят взашей со всех вечеринок. Он ведь паразитирует на этих милых мальчиках, девочках, мужчинах и женщинах, с холодной расчетливостью дает им смертельный яд, а их агенты, друзья и приятели продолжают знакомить Коллинза с новичками, хлопать его по плечу и проводить на премьеры. Потом Миша перестал думать именно в этом ключе. Он продает им чистый кайф. Они сами хотят его. Однако любить себя больше после всех этих умозаключений он не стал. Но Миша Коллинз наркодилер, и отсутствие любви ему спокойно заменяют деньги от клиентов. Этого парня он замечает первым. Он не входит в состав его клиентуры, и Миша успел увидеть пару фильмов с ним, чтобы остаться впечатленным, но не запомнить имя. В жизни он еще красивее, чем на экране, и в первые секунды наблюдения за ним Миша поражен его улыбкой и обаянием. Он чему-то заливисто смеется, и Миша даже рад, что его не ведут знакомить с ним. Потому что, черт, деньги деньгами, но ему бы не хотелось, чтоб эти пухлые губы стали сухими, потрескавшимися, воспаленными, щеки обтянули скулы, а из глаз ушла эта чарующая зелень. Нет-нет, этот красавец жизнью доволен, и наркотики вкупе с Мишей ему не нужны. Позже он узнает, что парня зовут Дженсен Эклз, и что он восходящая звезда, подающая большие надежды. После этой фразы Миша почему-то невесело усмехается. Все они тут подают большие надежды. Кто-то для мирового кинематографа, а кто-то для Мишиного кошелька. Позже, через некоторое время их все-таки знакомят. Джаред Падалеки, который явно взял Дженсена под свое крыло. Миша этому рад и не рад одновременно. Ему нравится, как Дженсен пару секунд смотрит ему в глаза и будто невольно облизывает губы, пожимая Мишину руку. Но Джаред постоянный клиент Миши, хотя и не покупает ничего тяжелее травки. Только Миша-то знает: все с чего-то начинают. Дженсен привлекает Мишу. Эклза нельзя назвать слишком наивным или неискушенным, но некоторая доля невинности присутствует во всех его движениях, словах и взглядах. Он молод и красив. Миша любит красоту, не важно, мужскую или женскую. Он уже пересмотрел все фильмы с Эклзом и даже пару рекламных роликов, в которых тот успел засветиться, и решил, что именно этот парень будет его новым кумиром. А потому он хочет, чтобы их знакомство и возможное последующее общение не было связано с наркотиками. У него еще есть крохотная надежда на подобный исход, но через несколько недель она умирает, когда Дженсен заговаривает с ним после премьеры фильма с ним же в одной из ролей. Миша сразу решает, что фильм провальный, хотя сам Дженсен был весьма неплох. У него до сих пор стоит перед глазами картинка с ним, выходящим из бассейна. Несмотря на то, что снимали со спины, Миша думает, что это самая сексуальная сцена, которую он видел на экране. Возможно, он, конечно, чуточку преувеличивает, но от вида широких плеч, с которых резво стекает вода, прокладывая путь по узкой гибкой талии, скрываясь в мокрых черных плавках, Мишу до сих пор бросает в приятную дрожь. Поэтому, когда Дженсен подходит к нему, чуть нервно оглядываясь по сторонам, Миша полон пугающего предвкушения, гулко бьющегося где-то в животе и ниже. Тем больше его разочарование, когда после дежурных фраз приветствия и вопросах о фильме Дженсен затрагивает тему его истинной профессии. - Да, ты верно слышал, Дженсен, – Мишин взгляд становится острым и даже неприятным. Он выделяет голосом его имя, словно это должно быть предупреждением или угрозой, чтобы любопытство Дженсена осталось лишь любопытством. Но этого не происходит. Ему все-таки нужны наркотики. - Я не слишком разбираюсь в этом. Мне сказали, что твой товар самый лучший, и мне нужно... – он замолкает, будто хочет, чтоб Миша сам определил, что именно ему нужно. Позже вечером Миша продает ему марихуану. Он разочарован, но все еще надеется, что Дженсену нужно лишь немножко кайфа, как и его новому другу Джареду. Он неаккуратно убирает деньги в задний карман – еще ни разу купюры не жгли ему руки так, как эти. Потом он решает, что Дженсен теперь недостоин его мыслей, потому как бы он не был красив, встречаться с наркоманом Миша не собирается. Он размышляет так, словно Эклз уже был или вот-вот стал бы его любовником, что, по сути, довольно далеко от истины. И когда Миша осознает такие свои мысли, он удивляется: как умудрился этот зеленоглазый актеришка так глубоко залезть в его голову и задержаться там?! Выбросить его оттуда не выходит, хотя все это время Миша видит Дженсена лишь мельком. Зато на экране гораздо чаще. Эклзу не дают серьезных ролей, теперь он снимается больше в рекламе. У Миши даже есть целая коллекция бумажных буклетов с Дженсеном в одних трусах. Нижнее белье марки, которую Миша никогда бы не купил до появления этих листовок, он демонстрирует более чем привлекательно. Мише кажется, что Дженсен сидит на чем-то тяжелее травки, но утверждать со стопроцентной гарантией не может. При редких их встречах Дженсен ведет себя чуть более возбужденно, чем до этого, его глаза как-то нездорово блестят, а руку, стискиваемую Мишей в таком желанном ему прикосновении, потряхивает в легком треморе. Наверное, Дженсен даже осознает, как выглядит, ему неловко, и он почти не разговаривает с Мишей, кроме продиктованных приличием общих фраз. Тот смотрит понимающе и с совсем легкой ехидцей. Это выражение напоминает ему въевшуюся в кожу маску, которую чрезвычайно больно будет отдирать. Впрочем, он и не отдирает. Вечеринка в доме Джареда проходит в более тесном кругу, чем ожидает изначально Миша. Он в этот круг несколько не вписывается, но он приглашен сюда по другой причине. Вообще Мише даже нравится Джаред. Он веселый парень, успешный актер, хороший клиент для него, а потому Миша не уходит, когда компания резво принимается сворачивать косяки из травки, что он принес на этот праздник жизни. Дженсен тоже где-то в доме. Он отлучился из залы около пятнадцати минут назад, и когда Миша мельком заглядывает во все незапертые комнаты, он убеждает себя, что не пытается найти Эклза. Ему вовсе незачем его искать, он просто устроил себе экскурсию по дому Падалеки, да. Дженсен находится в полутемной гостиной. Как только Миша отворяет дверь в нее, то сразу понимает, чем он занимался до его прихода. Лицо его выражает весь спектр эмоций, присущих человеку, застуканному на месте преступления. Он не скрывает мгновенного испуга, и Миша поражается, куда девались все его актерские навыки. Через пару секунд Дженсен успокаивается, ведь от Миши скрывать наркотики не нужно. К тому же он, видимо, уже принял дозу и теперь поднимается на ноги, вытирая ладони о джинсы. Миша опирается о косяк двери, на вытянутой руке держа ее открытой. Из коридора в гостиную льется узкий поток света, оканчивающийся у ботинок Дженсена. Мише нравятся испуг и смущение на его лице, но Дженсен слишком быстро приходит в себя, и этих эмоций уже не видно. Он застывает в настороженном ожидании, словно Миша должен объяснить цель своего прихода сюда. - Что принимаешь? – лениво спрашивает он и надеется, что Эклз не будет сейчас выражать полную неосведомленность о затронутой теме. Еще Миша надеется, что его голос выдает лишь легкое любопытство дельца, а никак не заинтересованность состоянием самого Дженсена. Он отталкивается от своей опоры, проходит вглубь комнаты, дверь закрывается, погружая помещение в почти полную темноту. Но Миша запомнил обстановку и почти тут же включает торшер, что стоит рядом с Дженсеном. Он садится в кресло, которое дальше от источника света, вынуждая Эклза сесть во второе, освещенное словно прожектором. Ну или остаться стоять. Дженсен молчит. Он изучающе смотрит на Мишу, а потом все-таки садится напротив. Взгляд его теперь выходит исподлобья, и он кривовато улыбается. - Кокс. Миша хмыкает, и на этом их разговор заканчивается. Они сидят в тишине, которая изредка прерывается взрывами смеха где-то глубоко в доме. Оказывается, молчать с Дженсеном вполне уютно, и Миша погружается в свои мысли. Он думает, что эти губы наверняка мягкие и что если прикусить их, Дженсен не вскрикнет, разве что резко втянет в себя воздух. Он чувствует, что Дженсену тоже уютно в этом полумраке и тишине. Ему хорошо. Он под кайфом. Миша видит знакомую муть в его глазах, и что если подойти сейчас и зажать его в этом кресле, он не будет сопротивляться, он не будет против, он позволит сделать с собой все, что так хочется Мише. Дженсен выглядит так, словно ждет чего-то. Действий, слов, еще вопросов, и Миша, вынырнув из своих фантазий, спрашивает: - У кого покупаешь? - Профессиональный интерес? – Дженсен усмехается. Сейчас он гораздо развязней, чем был, когда брал травку в первый раз. Дурь точно действует, и это знание наполняет разум Миши жаркой тьмой. Он пожимает плечами в ответ на брошенное Дженсеном замечание. Ему и правда интересно, кто обошел его в таком вопросе. - Не знаю, Майкл приносит их мне. Сначала это нужно было, чтоб расслабиться, потом, чтоб сосредоточиться на съемках, иногда за компанию с какой-нибудь шлюхой, потом… просто потому что стало нужно. Я дурак? – Дженсен спрашивает это вдруг, резко поднимая взгляд на Мишу, хотя до этого смотрел в пол. От его исповеди та уютная атмосфера исчезает без следа. Миша не понимает, что именно сейчас чувствует. Он хотел бы врезать этому мальчишке, его агенту, который подсадил Дженсена на наркоту, но он помнит. Помнит, как начинал сам, скольких подсадил такими же фразами и не чувствовал никаких мук совести. - Если ты хочешь жалости или психоанализа, то обратился не по адресу, – кидает Миша, но Дженсен уже, кажется, не различает интонаций, он откидывает голову на спинку кресла и закрывает глаза. Его шея сейчас настолько беззащитно открытая, что Миша с трудом может удержать себя от прикосновения к ней. Он встает, подходит ближе к забывшемуся в наркотическом экстазе Дженсену и все же трогает его подбородок кончиками пальцев, чтобы привлечь внимание. Небольшая щетина колется, Мише хочется провести всей ладонью по его щеке, но он лишь хрипло советует Дженсену: - Меняй поставщика. Только тот не реагирует, и Миша еще несколько секунд любуется его видом, таким близким сейчас, но все же далеким. А потом наклоняется, вдыхая его запах, ну или проверяя дыхание, как может показаться со стороны. И когда он уже готов приложиться губами к одурманивающе пахнущей коже, Дженсен вдруг шепчет ему на ухо, повернув голову вправо. - А ты сделаешь мне скидку? «Сделаю все, что угодно, если ты сейчас поцелуешь меня!» – мысль горячей лавой вливается в голову, у Миши дрожат руки, вцепившиеся в подлокотники по бокам от Дженсена. Он выдыхает: - Возможно, – и тянется к его губам. Потому что терпеть дольше нет сил. Потому что Дженсен тоже этого хочет. Или Мише только так кажется? Их прерывают, как в глупой романтической комедии. В комнату врывается Джаред, совершенно не замечая ни интимной позы, ни Мишиного возбужденного состояния. Он уже тоже под кайфом и чего-то хочет от них, тормошит Дженсена, куда-то тянет. Однако именно Миша вытаскивает Дженсена из кресла, наслаждаясь хотя бы прикосновением теплой ладони. И он не может с уверенностью сказать, что на фоне этих двоих он сам не выглядит опьяненным. Наркотики… они у каждого свои. Следующую встречу с Дженсеном можно назвать необычной. Миша не ожидает увидеть его, прислонившегося к стене рядом с дверью в свою квартиру. Секунды на две Миша впадает в ступор, на автомате перебирая пальцами подготовленные ключи. Его клиенты никогда не приходят к нему домой – им это не нужно. И Миша не настолько наивен, чтобы полагать, будто Дженсен пришел к нему, потому что они, черт возьми, хорошие приятели. Миша уверен, что Дженсен не очень-то помнит ту возможную подоплеку их последней встречи, ведь по сути Миша и не сделал-то ничего. Однако скорее всего запомнил их разговор. - Привет, – подрывается Дженсен, отталкиваясь от стены, и Миша невольно любуется его напрягшимися мышцами на руках. Эклз еще не наркоман со стажем, и его тело не потеряло пока ни грамма своей красоты. Интересно, Дженсен заботится об этом? - Привет, – здоровается Миша, вспомнив о приличиях, – ты давно тут? - Не очень, минут пятнадцать. - Почему не позвонил? – Миша уверен, что если Дженсен умудрился раздобыть его адрес, то и с номером телефона справился бы на ура. Дженсен пожимает плечами так естественно и беззаботно, что легкое Мишино раздражение от неожиданной встречи слегка утихает. Он открывает дверь и впускает хоть и незваного, но все-таки гостя. Дженсен, несмотря на то, что пришел сюда сам по своей инициативе, чувствует себя не очень-то комфортно. Он аккуратно садится на диван, на который ему указывает Миша и разглядывает обстановку с таким интересом, словно единственная цель его прихода – оценить Мишин дизайнерский талант. Миша не дает себе заблуждаться. Сейчас, когда Эклз уже внутри в его квартире, где вообще-то мало кто бывает, Миша видит лишь одну причину его появления здесь. Во рту становится слишком пресно, ему никак не удается избавиться от мерзкого чувства беспомощности. Потому что он, мать его, не хочет, чтобы Дженсен покупал наркотики. Вообще, в принципе, и у него в частности. Но он понимает, что ничего не может сделать с первым пунктом своего недовольства, и если он откажет ему, то Дженсен просто уйдет к другому дилеру. Еще он понимает, что лучше все-таки у него, чем где-то еще, и он не может лишиться даже такого повода видеть Дженсена. Но он слишком раздосадован мыслью, что теперь сам будет являться посредником между Дженсеном и смертью, и не может вести себя достаточно вежливо и предусмотрительно, как подобает хозяину. - Зачем пожаловал, Эклз? – спрашивает он гораздо грубее, чем хотел. Дженсен заметно вздрагивает и напрягается. Миша не знает, каким он был до наркотиков, но думает, что они здорово убивают всякую уверенность в себе, потому что сейчас Дженсен словно пугается этого злого вопроса и наверняка хочет сбежать. Он, видимо, не привык и не ожидал, что ему придется просить. Наркотики ему подавали чуть ли не на блюде, а Миша не собирается делать подобных реверансов. Однако он кладет руку ему на плечо, заставляя сесть обратно, когда Дженсен все-таки встает. Миша знает, что он вряд ли бы смог удержать Эклза, если бы тот действительно решил покинуть его квартиру, но даже от такой маленькой власти и ощущения крепкого плеча под пальцами он наполняется щекочущим грудь и низ живота томлением. Он садится рядом на диван, невзначай включая телевизор, чтоб создать фоновый шум. Он, в общем-то, не хочет помогать Дженсену в его нелегком деле, но руки выполняют это на автомате. Однако действие оказывается крайне неудачным. Они попадают на рекламный ролик с Дженсеном, и тот, видя себя на экране, тут же сникает, становится в разы угрюмее. - Выключи, – бормочет он, опустив подбородок к груди, и Мише хочется сказать или сделать нечто этакое, безумное и странное, чем он всегда славился, но только в присутствии этого человека вся его бесшабашность куда-то улетучивается и поэтому он только покорно щелкает пультом. - В прошлую нашу встречу ты сказал мне сменить поставщика, – Дженсен наконец решается перейти к делу. Миша слушает его с рассеянным вниманием. Он уже все знает. - И кроме тебя я не знаю никого, кто смог бы… помочь мне. Желания шляться по наркопритонам у меня нет. - Ну, естественно, – тихо хмыкает Миша, фраза должна быть пропитана иронией, но выходит, что пониманием. – Кокаин, да? - Да, – все также угрюмо кивает Эклз. Миша несколько секунд смотрит на него, потирая одну ладонь об другую. Ему кажется, что он проиграл какую-то важную битву, нет, целую войну, и самое обидное в этом чувстве то, что за этого человека он еще ни разу не сражался. Получив желаемое, Эклз почти сразу же идет к дверям, ему больше нечего делать у Миши. На самом выходе Коллинз останавливает его. - В следующий раз просто позвони мне, Дженсен. Тот как будто соглашается и поспешно выходит, оставляя Мишу наслаждаться чуть ли впервые проявившимися муками совести. Но, видимо, звонки не для Дженсена. Он приходит вновь и вновь, и если Миши нет дома, то он просто ждет его на лестничной площадке или внизу в холле. Благо, он достаточно известен, чтоб не вызывать подозрений у консьержа. Он приходит, и Миша не может запретить ему этого, несмотря на то, что самолично записывает свой номер в память его телефона. Миша не пытается перевести их отношения клиент-продавец в какую-либо другую плоскость, но иногда замечает недопопытки самого Дженсена или задержаться в квартире Миши чуть дольше или завести разговор о чем-нибудь постороннем. Миша обычно не сопротивляется подобной инициативе, ведь он до сих пор, до сих пор не избавился от своей тяги к этому мужчине. Хотя он видит, как меняется Эклз, каким нервным он приходит к нему, как его руки дрожат постоянно, кожа приобретает болезненный оттенок, а глаза, хоть все еще такие же ярко-зеленые, но словно проваливаются глубже, и синяки под ними Дженсена отнюдь не красят. Миша знает, что ролей у Дженсена сейчас практически нет и что он почти не бывает в прежней тусовке. Миша спонсирует некоторые проекты и уверен, что Дженсен, будь он в форме, сыграл бы гораздо лучше всех тех, кого выбирают на кастингах. И если бы он, Миша, был бы ему хоть кем-нибудь – другом, любовником, но не дилером, роли бы принадлежали Дженсену. Но он лишь снабжает его наркотиками и не вправе вмешиваться в его жизнь. Однажды Дженсен приходит к нему гораздо позже, чем обычно. Он напряжен и пытается выдать свою нервозность за излишнюю самоуверенность, которой на самом деле нет и в помине. Он сразу же теряется под Мишиным взглядом. Миша дает ему привычную, обговоренную дозу, и он вертит ее в руках, не пытаясь по привычке тут же спрятать. - М-м, деньги? – наконец невинно интересуется Миша, и от этой фразы Дженсен только заметно вздрагивает. Вместо купюр он вытаскивает из кармана золотой ролекс и быстро кладет на стол, все также не отрывая взгляда от пола и вертя в пальцах злосчастный пакетик. Если честно, Миша знал, что это когда-нибудь произойдет. - Я похож на скупщика краденного? – он хочет спросить это твердо и холодно, получается с иронией, и Дженсен оскорбляется. - Они мои, – он начинает горячо убеждать, но взгляд его глаз бегает по помещению. – У меня нет сейчас денег, но будут послезавтра… Он говорит что-то еще, Миша просто смотрит на него. Он знает, что должен сказать «нет», выгнать его взашей, выбросить из своей квартиры, из своей головы и не вспоминать больше. Дженсен наконец встречается с ним взглядом. - Это часы моего отца. Он подарил их мне на совершеннолетие. Я не хочу расставаться с ними, но у меня больше ничего нет настолько же дорогого… Они долго смотрят друг на друга. Мише хочется вскочить, дать ему оплеуху, поцеловать больно, так, чтоб кровоточили губы, крикнуть что-нибудь, чтобы до Дженсена дошло, что он все-таки творит со своей жизнью. Ему хочется уткнуться в его шею, шепча: «Я запихну тебя в лечебницу, я больше не дам тебе даже увидеть наркотики, я не позволю принимать их!» Но он лишь смотрит, а потом сгребает ладонью часы. Он не может ему отказать. - В следующий раз я хочу видеть деньги, а не побрякушки, – говорит он, и замечает в глазах Эклза боль. Да, на этот раз ему удалось вложить во фразу весь тот лед, что сковывает его внутренности. - Только не продавай их, – тихо просит Дженсен и уходит. Глупый, он все равно бы не смог избавляться ни от чего, что когда-то принадлежало Дженсену Эклзу. В следующий раз Дженсен действительно приносит деньги, но Миша уверен, что это ненадолго. Миша не знает, чем занимается Дженсен все это время. Ролей у него нет, и работает ли он где-нибудь вообще – хороший вопрос, на который у Миши нет ответа. И когда Дженсен вновь приходит к нему, Миша вдруг осознает, что вот именно сегодня у него нет ни денег, ни чего-либо взамен. Потому что он заявляется под вечер, хотя должен был придти еще вчера днем. Потому что его мелко потряхивает, а глаза красны от лопнувших сосудов. Внутренний голос говорит, что именно сейчас их какие бы то ни было отношения должны закончиться. Он должен захлопнуть перед ним дверь, но он впускает его как обычно. Дженсен молчит, Миша представляет, как должно быть трудно ему, но не может удержать себя от фразы: - Чем на этот раз будешь расплачиваться, Эклз? Дженсен вздрагивает, как от удара, и поднимает на него потерянный взгляд. На самом деле Мише тоже тяжело. Он наркодилер, черт, а не богадельня! И то, что он… любит этого парня, не дает ему право показывать слабину, потому что он знает, куда ведут подобные начинания. Наверное, раздумья отражаются на его лице, потому что Дженсен каким-то обреченным голосом спрашивает: - Чего ты хочешь? – и то, как он это произносит, вдруг наполняет Мишу темнотой сладкого предвкушения. «Это твой шанс!» – шепчет ему тьма, и он с нарастающим ужасом скользит по лицу Дженсена, по его телу, пытаясь найти в себе силы отказаться от этого искушения. Но себе он тоже не может отказать. - Тебя, – просто говорит он и хочет провалиться под землю, потому что это мерзко, пошло, грязно, но наконец-то так открыто. Дженсен молчит. На его лице, кажется, не отражается ни одной эмоции. Он молчит так долго, что Миша уже готов взять свои слова обратно, готов умолять Дженсена сказать хоть что-либо, только чтоб он не стоял таким оглушенным этой новостью. Он готов дать ему наркотики бесплатно, готов просить остановиться. И когда он уже собирается выпалить все, что пришло ему в голову, Дженсен опускает голову и выдыхает. - Согласен. И сейчас поражен уже Миша. Он потрясен, ему больно, больно настолько, что он вцепляется в край стола. Дженсен согласен, а это значит, что он может продать свое тело за грамм кокаина любому. Не только Мише. Коллинз лично знаком с парочкой таких ребят, которые согласились бы с радостью и не испытывали бы тех чувств, что охватывают сейчас его. Горький комок концентрируется где-то в горле. «Нет, ну а чего ты хотел? Сам ведь это предложил!» – внутренний голос только подливает масла в огонь, и злость фонтаном выплескивается через край, но он медленно, очень медленно подходит к Дженсену. Тот не испуган, просто ждет, но когда Миша хочет поцеловать его, вдруг отворачивает голову. - Прямо сейчас? – безэмоционально спрашивает он, и это только больше злит Мишу. - Оплата вперед, – грубо бросает он и тянется стащить с плеч Дженсена куртку. Теперь он имеет на это право. - Мне нужно принять душ. Ты позволишь? – Дженсен не отстраняется, он будто прячется в кокон из сверхпрочного материала, и это вполне естественно, так что Мише не на что обижаться. Когда Дженсен выходит из душа, Миша понимает, что он ни за что на свете не откажется от предстоящего действа. Дженсен красив, и все экраны мира не могут передать нюансов его красоты. Миша еле сдерживает себя, чтоб не наброситься на него тут же, откинуть в сторону короткое полотенце, закрывающее его бедра, повалить на кровать. Злость практически проходит, сменяется бешеным восторгом от осознания того, что сейчас он будет обладать этим человеком. Он гладит его плечи, грудь, прижимается ближе, успев снять с себя рубашку. Дженсен не сопротивляется, однако вновь отворачивает голову, не позволяя втянуть себя в поцелуй. - Ты когда-нибудь был с мужчиной? – спрашивает Миша, все еще наслаждаясь ощущением упругой кожи под пальцами. - Один раз, – Дженсен не смотрит на него, когда отвечает. Его взгляд скользит по постели, которую успел расстелить Миша. - Он был снизу, – добавляет он, все же переводя взгляд. Он пытается выглядеть безучастным, но не может скрыть дрожь. Только Миша не уверен, страх это или начинающаяся ломка. Он проводит ладонью вниз по его талии до бедер, ненавязчиво и мягко. Сердце стучит как бешеное. Полотенце падает, подчиняясь его руке, и Миша видит, что Дженсен не горит энтузиазмом ни капли. Но это и понятно. Миша думает, что сейчас наступает его звездный час. Он ласкает, лижет, целует все, что попадает под его губы и руки: щеки, шею, ключицы и ямочку между ними, бицепсы и напряженный пресс. Он стискивает ладонями его бока, мнет ягодицы, чуть прикусывает соски, которые, надо сказать, вполне твердые. Наверное, со стороны он выглядит как озабоченный подросток, дорвавшийся наконец до секса, но ему плевать. - Пожалуйста, не затягивай с этим. Мне очень нужно… – хриплый шепот Дженсена заставляет Мишу слегка отпрянуть от него и вглядеться в лицо. На его скулах румянец, но общий вид все равно достаточно несчастный, и Мише почему-то приходит мысль об изнасиловании. Мать его, да он же гребанный насильник! Эта мысль чуть ли не вгоняет его в отчаяние – он ведь так хотел думать, что его ласки могут быть хотя бы приятными, если уж не желанными. А потом вновь накатывает злость, и, если честно, Миша уже устал метаться между этими чувствами за какие-то доли секунды. У них сделка, черт возьми! Он не слишком нежно хватает Дженсена за подбородок и заставляет посмотреть на себя. - Знаешь, мне тоже жаль, что ты подрядился в шлюхи. Но если ты думаешь, что я хочу тупо отыметь тебя, а не заняться с тобой… – он резко обрывает себя, защищаясь от этого пресловутого «любовью». Какая тут, к дьяволу, любовь?! Собственная возможная оговорка злит еще сильнее, но он быстро поправляется. – Если ты думаешь, что будешь переживать минуты позора, уткнувшись лицом в подушку, предоставив мне свою задницу, то ты ошибаешься. Мне нужно вовсе не это. Дженсен выглядит пристыженным, наверное, именно так он и думал, и теперь на его щеках ярко горят два алых пятна. - Тебе нужно будет постараться, чтобы получить то, что ты хочешь, – припечатывает Миша. Он наслаждается своим могуществом, и ему тошно от него же. Дженсен вспыхивает от этих слов, весь как-то внутренне подбирается, словно решаясь на что-то. Он толкает Мишу к кровати и начинает расстегивать пояс его брюк. Он не смотрит на него, его движения порывисты, он царапает его бедра, пока сдергивает с них одежду. Миша хочет надеяться, что это выходит случайно. Теперь они оба обнажены, грудь Дженсена вздымается от частого дыхания. Он впивается в Мишу взглядом, будто придумывая, что еще он должен сделать с ним, чтоб Миша посчитал их сделку совершенной. Потом он резко притягивает его за затылок, и они чуть ли не сталкиваются лбами. Горячее дыхание опаляет Мишины губы, и ему кажется, что он сейчас сойдет с ума, если Дженсен промедлит еще хотя бы секунду. Но Дженсен не медлит. Он целует, сразу же запуская свой язык глубоко, не обращая внимания на стон, который Миша не может удержать. Миша чувствует икрами ног, что кровать прямо у него за спиной, и утягивает Дженсена на нее, совершенно зачарованный его действиями. Это лучше, в сто раз лучше, чем он когда-либо представлял себе, и он врывается в жаркий, охренительно сладкий рот Дженсена, обвивает его ноги своими и выгибается ему навстречу, забывая о собственной недавней холодности, грубости, злости и отчаяния от их сделки. Сейчас здесь есть только Дженсен, это его влажные теплые губы скользят по его шее и груди, его горячие руки гладят и сжимают тело. Миша почти с облегчением выдыхает, когда видит, что Дженсен тоже возбужден, конечно же, не так сильно, как сам Миша, но этот факт не скрыть. Дженсен опускается поцелуями по Мишиному телу до живота и ниже и, кажется, хочет взять в рот, как в последний момент притормаживает, целуя его в жилку бедренной артерии, обхватывая член рукой. Но Мише с лихвой хватает и этого. Он подбрасывает бедра, толкается в его кулак, крепко ухватив Дженсена за плечо. Вместо дыхания из горла вылетают хриплые сипы, он еще никогда не был возбужден так сильно, и знает, что уже пора бы переходить к активным действиям, но когда Дженсен прекращает ласкать его, Миша почти протестующе хнычет. - Теперь я могу уткнуться лицом в подушку? – спрашивает Дженсен с легкой мольбой на лице, и Миша не собирается мучить его. - Да, если тебе так будет легче. Его руки дрожат, пока он раскатывает презерватив по члену и выливает на него и на выпяченную задницу Дженсена, наверное, полтюбика смазки. Дженсен и правда зарывается лицом в подушки, застывая в такой, казалось, униженной позиции, но если он хочет именно так, то Миша не станет возражать. Он и так сегодня получает слишком много. Однако, когда он пытается толкнуться в эту прекрасную, волшебную, о Боже, восхитительную задницу, Дженсен стонет от боли, подается вперед, уходя от проникновения, но тут же возвращаясь в прежнюю позицию. Он напряжен, он вздрагивает от успокаивающего Мишиного прикосновения к позвоночнику. Миша прислоняется к нему всем телом, целует сзади шею и горячо шепчет на ухо: - Расслабься, Дженсен, расслабься. Я не собираюсь причинять тебе боль. Я хочу, чтоб нам обоим было хорошо. Он не знает, подействуют ли его слова, и пытается еще больше растянуть вход пальцами, которые проникают, вообще-то, без особого труда. Видимо, Дженсен все-таки слушается его. Миша старается не нарушать своих слов и двигается сначала осторожно, затем просто аккуратно и плавно, хотя сам уже задыхается от накатывающего наслаждения. Дженсен невнятно стонет в подушку, пока Миша ласкает его член в такт своим быстрым движениям, но он еще далек от оргазма настолько же, насколько близок к нему сам Миша. И, черт возьми, Миша не знает, что еще сделать, чтоб подвести его к той же черте. А потом Дженсен вдруг поднимает голову, выгибаясь на руках, бросает нечитаемый взгляд через плечо и начинает насаживаться сам, резко и быстро. Это длится совсем недолго, потому что Миша уже давно на финишной прямой. У него темнеет в глазах, он кончает с громким вскриком, краем сознания отмечая, что его рука, что все еще двигалась по члену Дженсена, тоже становится влажной за несколько секунд до его оргазма. Он никак не может отдышаться и скатиться с Дженсена, который, впрочем, и не особо шевелится под ним. Миша чувствует себя опустошенным, однако, он знает, что одного единственного раза ему не хватит. Через какое-то время он захочет повторения и думает, что это случится очень скоро. Дженсен умудряется выбраться из-под него и встать. На дрожащих ногах он проскальзывает в ванную, откуда выходит уже одетым. Мише хочется проваляться в кровати, кажется, всю оставшуюся жизнь, но когда Дженсен сухо напоминает ему о наркотиках, она вдруг становится до жути неудобной. Минуты назад они были с Дженсеном единым целым, а сейчас он закрывает за ним дверь. И ему остается только надеяться, что это не последний раз, когда он его видит. И действительно, Дженсен не приходит долго, очень долго, по определенным меркам, конечно же. Миша уговаривает себя не пытаться искать его. Он корит себя за то, что поддался своим грязным желаниям, и теперь Дженсен ненавидит его. И когда Эклз наконец-то появляется у него на пороге, Миша буквально затаскивает его вовнутрь, прижимая к себе и захлопывая с шумом дверь. Дженсен не сопротивляется навязанным объятиям. Он выглядит неважно и однозначно похудел. Миша пугается его молчанию, его безропотности и податливости, когда снимает с него не слишком чистую куртку, оставляя ее в коридоре, и тащит его в гостиную. Дженсена трясет, он кажется измученным, но неожиданно сильно вцепляется в Мишины руки, которые поддерживают его. - Если цена та же, я готов, мне нужна доза, – хрипло говорит он, слегка закашлявшись на конце фразы, поперхнувшись слюной. - Ты ведь не деньги имеешь ввиду? – медленно и неверяще отшатывается Миша. Он слишком рад просто появлению Дженсена вновь в своей жизни, что совершенно забывает о причинах, толкающих Эклза на контакт с ним. Черт! Он не хочет вновь проходить по той синусоиде из чувств, когда ярость и желание колеблются с максимальной амплитудой и чрезвычайно коротким периодом. Дженсен начинает что-то говорить в свое оправдание. - Денег нет. Я старался, хотел, но не получилось… Миша, я… А потом он вдруг отпускает Мишины предплечья, сползает с дивана, куда Миша усадил его, и кладет ладони на его бедра, не отводя нервно-возбужденного взгляда от его лица. Миша ошарашен, он не готов к такому Дженсену, ведь это в разы хуже, чем когда он безразлично позволял себя ласкать и поддался на Мишины уговоры. Миша никогда не хотел, чтоб ситуация вылилась в подобную. Ему нужен Дженсен, нужен в безраздельное пользование, но конкретно сейчас ему больше хочется накормить его и дать уже то, в чем он так нуждается. Но, видимо, время для бесплатного кокса еще не пришло, а потому, пока Миша раздумывает, Дженсен действует. Он честно хочет заплатить, и такой способ оплаты уже не кажется ему неприличным. Желание получить наркотик, который дарит ему так много, заглушает какой-либо стыд. Он порефлексирует позже, когда вновь наступит этот ненавистный период апатии и отчаяния, ну а пока он нетерпеливо расстегивает Мишины брюки, где-то на краю сознания радуясь, что это Миша, а не… кто-нибудь еще. Потому что Миша ему вовсе не противен. Миша приглушенно ахает, когда Дженсен берет его, в общем, не особо возбужденный член в рот, придерживая пальцами, и начинает старательно сосать. Миша не знает, были ли у Эклза партнеры после него, – он очень хочет надеяться, что нет, – однако минет у него получается неплохо. Нет, даже очень хорошо! Хотя, возможно, что это просто у него самого сносит голову от близости Дженсена и вида его пухлых губ на своем члене. У Дженсена плотно закрыты глаза и широко раздуваются ноздри. Он заглатывает неглубоко, но с таким энтузиазмом и желанием облизывает и причмокивает головку, что Миша капитулирует и поддается его напору, запускает руку в короткие волосы и начинает несильно толкаться вперед. Потом, когда уже все кончено, Дженсен застывает, уткнувшись лбом в его бедро. Он глубоко дышит через рот, и его губы влажно поблескивают от слюны, смазки и, возможно, капелек спермы. От этого вида Миша хотел бы кончить еще раз, но он видит, насколько хреново Дженсену, а потому неловко натягивает брюки. Мысль об ответном удовольствии исчезает сама собой, когда Дженсен съеживается на его ковре, чуть ли не обхватывая себя руками за колени. - Ты идти можешь? – спрашивает Миша, вкладывая заветный пакетик в дрожащую ладонь. - Да, – Дженсен поднимается не без помощи Миши, делает пару шагов и тут же вынужден прислониться к стеллажу с книгами, не сумев дойти до выхода из помещения. - Сейчас, – говорит он, морщась. – Пара минут. Миша чувствует себя чудовищем, хотя умом понимает, что его вины в этом нет. У него немного подрагивают колени в память о недавнем оргазме, и ему самому приходится держаться за коробку двери. Он совершенно не жаждет выставлять Дженсена за порог в таком состоянии и думает, что должен быть немного тверже в исполнении своих желаний, потому что Дженсен вовсе не сопротивляется, да даже не дергается, пока Миша тянет его в гостевую спальню и усаживает там на кровать. Он кидает наркотики на тумбочку и едко спрашивает: - С этим-то справишься? – потому что как бы он не хотел помочь Дженсену, вводить наркотики в свое тело тот будет без него. Дженсен кивает, прикрыв глаза, словно их режет, и Миша добавляет, стоя уже в проеме двери. - Не выходи отсюда, пока не придешь в норму. Он плотно прикрывает дверь и прислоняется к ней затылком. Жизнь еще никогда не казалась ему дерьмовой штукой так сильно, как сейчас. Пока Дженсен там, внутри, в спальне, Миша не может заняться ни чем из своих привычных занятий. Он пьет на кухне остывший чай, и его мозг отказывается находить хоть какие-то плюсы в обозримом будущем, которое вообще-то его пугает до усрачки. Сейчас в его доме наркоман под приходом, и Миша боится даже представить себе, куда могут привести такие начинания. Когда Дженсен не выходит из комнаты уже около пяти часов, Мишей овладевает беспокойство. Его сердце сжимается от плохого предчувствия, пока он подходит к комнате. Однако Дженсен оказывается попросту спящим. На нерасстеленной кровати, в одежде, лишь скинув ботинки. Видно, что его сон беспокоен, глаза быстро двигаются под веками, он хмурится, но тут же расслабляет мышцы, и Миша не хочет мешать ему еще больше, поэтому он тихо прикрывает дверь. Телевизор слегка спасает его от раздумий, и Миша не замечает, как сам засыпает на диване в гостиной, том самом, где Дженсен горячо отсасывал ему несколько часов назад. Когда он просыпается, Дженсена уже нет в его доме. На кухонном столе сиротливо стоит кружка с холодным недопитым кофе – значит, Дженсен ушел уже давно. Рядом лежит клочок бумаги с накорябанным «Спасибо». Миша пару минут теребит его в руках, проводя пальцами по буквам, а потом допивает кофе. Где-то на задворках сознания возникает и тут же пропадает мысль проверить квартиру на предмет пропажи чего-нибудь ценного. Миша отметает ее, как слишком несущественную. Может быть, это и глупо, но он доверяет Дженсену. В следующий раз все происходит гораздо проще. Дженсен приходит к нему не в последний момент, не когда от ломки уже не может соображать, и у них есть время получить удовольствие от процесса. Хотя Миша зачастую думает, что это утверждение применимо большей частью к нему, потому что Дженсен, несмотря на все Мишины ласки, раскрывается очень неохотно. После всего он уходит, достаточно быстро одеваясь при этом. От его «спасибо» у Миши горят уши. Но он приходит снова и снова, по одним и тем же дням, не слишком поздно вечером. У них даже вырабатывается график. Они не обсуждают ситуацию, они вообще не говорят слишком много. Хотя случается, что Дженсен бывает в хорошем расположении духа и позволяет Мише уговорить себя на ужин. И тогда это даже похоже на свидание. Иногда Мише кажется, что Дженсен отдается ему со страстью и желанием, с восторгом и жаждой отвечает на его поцелуи, а в следующий раз он может вновь пытаться скрыть лицо в подушках, ведь эта поза до сих пор является его «любимой», хотя Миша предпринимает попытки, чтобы исправить положение. Дженсен больше никогда не остается до утра, а Миша не решается предложить. Он ведь знает, что Дженсену нужно принять наркотики, он только за этим и приходит сюда, а Миша не уверен, что сможет вынести подобное еще раз. Он понимает, что все зашло слишком далеко. Они знакомы чуть больше года, а трахаются почти два месяца, и если бы Миша не был таким трусом, то уже давно предпринял бы что-нибудь, чтобы вытащить и Дженсена, и себя самого из этой ямы. У него давно уже есть другие источники дохода, он разогнал всех своих клиентов. Остается только Дженсен и Мишина болезненная тяга к нему. Он думает, что Дженсен не сможет без его наркотиков, а он сам не сможет без Дженсена. Поэтому он просто плывет по течению, отмахиваясь от мыслей об ужасной развязке. Это слишком легко делать, сжимая его тело в объятьях. Сейчас они лицом друг к другу, ноги Дженсена широко разведены, и он сам держит себя под коленями, позволяя Мише вбиваться в свое тело. Его брови страдальчески изломаны, мышцы на руках напряжены, он раскрыт и не может сдержать коротких стонов, когда Миша толкается внутрь. Они не отводят взглядов, смотря точно в глаза, и Дженсен облизывает свои губы, намекая на их нетронутость. Мише хочется лечь на него сверху, прижаться вплотную, проникнуть глубоко, еще глубже, чем можно себе вообразить, войти под кожу, в кровь, в каждую клеточку этого тела. Хочется шептать ему на ухо какую-нибудь возбуждающую горячую хрень о том, какой Дженсен красивый, о том, как хорошо ему там внутри, о том, что он готов не слезать с него часами, о том, что он будет ласкать его пальцами, языком и губами до тех пор, пока Дженсен не начнет выкрикивать его имя. Но Миша только перехватывает колени Дженсена в свои руки, разводя их еще шире, и наваливается сверху. Он не замедляет движений бедрами, пока целует, кусает, вылизывает шею, скулы, подбородок и уши Дженсена, все же не решаясь произнести то, что вертится на языке. У Дженсена шальные глаза. Теперь он то и дело закрывает их, откидывая голову на подушку, но потом вновь распахивает, сверля Мишу взглядом, темным, как водоворот. Его руки освобождаются, когда Миша зажимает в своих ладонях его щиколотки, складывая его при этом пополам, так, что Дженсен почти не может двигаться. Однако он ухватывает его за плечо, притягивая еще ближе, крепко впиваясь в кожу пальцами. - Миша, – горячо стонет он в его губы, дрожа в предоргазменной лихорадке, и Мише хватает этого, чтоб кончить самому. Кончить так бурно, с криками и рычанием, словно он страдал от воздержания полгода. Кажется, именно в этот момент он хочет выкрикнуть: «Я люблю тебя!», но лишь утыкается в ключицу Дженсена, прижимается плотно губами и затихает. Дженсен все так же крепко держит его, будто не собираясь отпускать, но Миша медленно разжимает свои пальцы, тогда и его хватка на плече ослабевает. Миша ложится рядом и с напряжением ждет того момента, когда дыхание Дженсена выровняется, и он встанет, чтобы одеться и уйти. Дженсен вдруг поворачивается к нему лицом, хрипло выдыхая: - Можно мне остаться на ночь? У Миши перехватывает дыхание. Он выискивает на лице Дженсена следы какой-то игры, но находит лишь мелкую испарину, причиной которой является он сам и его действия. Он вдруг представляет себе, что у Дженсена большие проблемы: например, больше негде жить или что-то подобное. И какая-то его часть радуется, что Дженс пришел с этим к нему, потому что Мише хочется иметь повод привязать его к себе чем-то еще помимо наркотиков. - В моей постели? – уточняет он, потому что раньше они никогда не спали вместе, а кровать в гостевой спальне уже была однажды облюбована Дженсеном. - Да, – шепчет тот, и его лицо в этот момент такое мягкое, обещающее что-то и слегка просящее, что Миша полностью очарован этим выражением. Он не может не поцеловать его в уголок губ и слегка лизнуть нижнюю. Он уже хочет согласиться, – да, Боги, он же мечтал об этом! Но вспоминает о наркотиках, которые уже спрятаны во внутреннем кармане куртки Дженсена. Он все еще не готов, чтоб в его доме они открыто принимались. Он с огорчением отстраняется и выжидающе смотрит на Дженсена, словно ждет, пока ему самому придет в голову эта мысль. Этого не происходит, да и выражение на его лице не меняется, поэтому Миша мягко напоминает. - Тебе ведь надо… – он делает паузы между словами, надеясь, что Дженсен поймет, о чем он, но тот не понимает. – Наркотики. Сейчас. Дженсен сникает, не опускает глаз, но как-то сдувается и меркнет, словно ему напомнили о неприятном. Да так оно и есть, собственно. Он качает головой. - Не нужно. Завтра, когда уйду. Миша заметно расслабляется после его ответа и даже радуется, что Дженсену все-таки есть куда уходить. Он аккуратно укладывается обратно на подушку, осторожно притягивает к себе Дженсена и шепчет в его волосы. - Ты можешь остаться, Дженс. Я хочу, чтоб ты остался. Эта фраза кажется ему почти признанием, и вопреки всем своим мыслям и предположениям он не боится произносить ее. Он просыпается от собственного стона, потом его накрывает ощущением теплых губ на своем члене. Дженсен ласкает горячо и влажно, глубоко погружая его в свой рот. Одеяло откинуто в сторону, и полностью обнаженный Дженсен между его ног, мерно двигающий головой, слегка потирается бедрами о простынь, будто в такт. Миша вновь заходится стоном. Глаза Дженсена прикрыты, по подбородку стекают ниточки слюны. На его лице удовольствие, и Миша сходит с ума от этого. Когда Дженсен прерывается, облизывая опухшие красные губы, то Миша хочет немедленно повалить его на спину, нависнуть сверху, вставить сразу до конца. Но при малейшей попытке перевернуться, Дженсен крепко удерживает его, перебрасывает через него ногу и сам опускается вниз, насаживаясь. Миша вскрикивает. Его член мокрый от слюны, а Дженсен, – О, Боже! – уже подготовлен, растянут и смазан. Он седлает его не слишком резко, но и не осторожно. Миша внутри него весь, полностью, его мгновенно прошивает током наслаждения и сковывает почти животным страхом – этот их секс незащищен, а Дженсен же наркоман, и Миша знает его слишком плохо, чтоб быть уверенным в его чистоте. Но Дженсен начинает медленно раскачиваться на нем, и Мише не остается ничего, кроме как отдаться эйфории. Он скользит руками по его груди, прессу, ласкает член, твердый, горячий, истекающий смазкой. Миша почти не двигается, позволяя Дженсену самому выбирать и темп, и глубину проникновения, он лишь иногда притягивает его к себе для поцелуя, и Дженсен невольно ахает в его рот, когда наклоняется, изгибаясь на его члене, но не останавливает движений. И эти стоны определенно заводят Мишу еще больше. - Дженс, Дженсен, – стонет Миша в преддверии оргазма, – я сейчас… уже… Дженсен обхватывает его руку на своем члене, заставляя двигаться быстрее, и ускоряет собственные движения. - Да, давай, я тоже… почти. Я хочу, чтоб ты … в меня, – Дженсен говорит отрывисто, закатывая глаза и опускаясь максимально низко. – Давай! Давай же. Они кончают одновременно, и Миша готов счастливо рассмеяться – это то, чего у него не было ни с одним партнером. Он перекатывает все еще сидящего на нем Дженсена на спину, и долго, глубоко, упоенно целует его. Это самое прекрасное утро в его жизни. После завтрака, да, Дженсен соглашается и на это, Миша протягивает ему еще одну дозу наркотиков, потому что это хоть и свыше положенного, и Дженсен по сути уже получил свое, но Миша не хочет быть неблагодарным. Если это плата за полуобнаженного улыбающегося Дженсена в его кухне, то он готов платить. Однако улыбка медленно сходит с его лица. - Я пойду оденусь. Наверное, мне пора. Миша хочет возразить, но Дженсен слишком быстро покидает кухню, негромко хлопнув дверью. И Миша спешно домывает посуду, хмурясь и пытаясь сообразить, что он сделал не так. Дженсена он ловит уже в коридоре, кажется, тот хотел уйти, даже не попрощавшись, но Миша старательно глушит обиду и ласково целует его в губы. - Мне очень понравилось, Дженс. Когда ты придешь в следующий раз? Дженсен буравит его взглядом, глаза бегают по лицу, словно пытаясь найти что-то важное. - Послезавтра, – наконец отвечает он, опуская взгляд в пол. - Завтра, приходи завтра, – шепчет ему Миша, пока он мягко пытается выбраться из его объятий, – нет, приходи еще быстрей, Дженс. Последний поцелуй не удается, Дженсен отводит лицо, ужом выскальзывая из Мишиных рук, и губы проезжаются по щеке вниз. Это слишком напоминает побег. Тревожное чувство не дает Мише успокоиться. То, как они попрощались, абсолютно не нравится ему. Он ходит по квартире из угла в угол, прокручивая в голове произошедшее за утро. Он предложил Дженсену наркотики, и это испортило тому настроение. Но разве не в этом заключалась их сделка? Мише кажется, что он упускает что-то важное, он досадует, злится на себя за то, что слишком много грузится по этому поводу, и наконец решает отложить этот вопрос до следующего появления Дженсена. Возможно, думает он, что пришла пора менять что-то и даже Дженсен уже готов к переменам. Он решительно выкидывает посторонние мысли прочь и идет одеваться. Однако то, что он видит в спальне, вновь заставляет его напрячься. На прикроватной тумбе лежит тот самый пакетик с наркотиками, что он дал Дженсену, и Миша почему-то сразу отметает мысль, что тот просто забыл его здесь. Но что тогда? Самый очевидный ответ на этот вопрос: Дженсен решил завязать, и с наркотиками, и с ним самим. Но зачем тогда обещал прийти еще раз? И взял ту дозу, что Миша давал ему еще вечером? Их секс был таким чувственным. Неужели это был прощальный подарок? Мысли не дают Мише покоя, он хватается за телефон, потому что просто обязан знать, что не так! Дженсен отвечает примерно на восьмом гудке второго по счету вызова. - Миша, – Дженсен не спрашивает, он констатирует факт. Его голос какой-то усталый и обреченный, словно он вовсе не жаждет говорить с Коллинзом, но ему проще ответить, чем слушать назойливую трель звонка. - Дженсен, – когда Миша слышит его тон, все слова вылетают у него из головы. – Ты… Ты забыл у меня… то, за чем обычно приходишь. Дженсен молчит, и Миша чувствует себя очень глупым и испуганным. Ему не нравится все это. - Я не забыл, Миша, я оставил это специально, – Дженсен наконец подтверждает его догадку, а потому у Миши на секунду темнеет в глазах. - Но… ты сказал… это значит, что мы больше не… – мысли скачут, Миша понимает, что несет какую-то жалкую чушь. Он понимает, что у него даже нет прав требовать объяснения, ведь его даже не бросили. Потому они никогда и не встречались. У них был договор, и Дженсен выполнял свою часть более чем успешно. Это просто разрыв контракта. В одностороннем порядке. Но Миша все же берет себя в руки и уже более спокойно спрашивает: - Я не понимаю, что ты этим хочешь сказать, Дженсен. Объясни мне. Дженсен вздыхает, его дыхание какое-то учащенное, словно он бежал марафон, но слова он выдает медленно и с трудом. - Я очень хотел поверить, что наше общение, – он выделяет голосом общение, и Мише почему-то становится стыдно, – может перестать быть связанным только с наркотиками. Я хотел поверить, что мы можем быть большим, чем дилер и наркоман. Я даже перестал принимать их. Я не принимал наркотики уже две недели, Миша. Ты, наверное, не заметил. Кажется, я влюбился в тебя. Вот так глупо, да? - Но… – пытается возразить Миша, но Дженсен, кажется, даже не слышит его. - Сегодняшнее утро показало, что ты всегда будешь видеть во мне только наркомана. Нам стоит закончить этот разговор. «Ты дурак, Дженсен! Боже, какой же ты дурак!» – в сердцах думает Миша, но спрашивает совсем другое, потому что внезапная догадка вползает в его сердце холодной змеей. - Что ты сделал с теми наркотиками, что я давал тебе в эти две недели? Что ты сделал? Скажи, что ты продал их, Дженсен! Скажи, что ты просто их выкинул! Дженсен снова молчит, пока Миша не кричит в трубку его имя еще раз. - Я принял их все. Прощай, Миша. - Нет, Дженсен, где ты? Назови адрес! – но в трубке уже звучат гудки, и у Миши трясутся руки, когда он вновь перезванивает. Дженсен больше не отвечает, и паника захлестывает его. Минут пятнадцать уходит на то, чтобы обзвонить их общих знакомых, выяснить, где тот теперь живет. Информации нет ни у кого, и Миша готов рвать на себе волосы, пока не дозванивается до Падалеки, и тот сонным голосом сообщает ему адрес. Миша выбегает из квартиры, не успев даже накинуть куртку, попутно вызывая скорую. Он не собирается представлять себе ужасных картин, он не думает о том, что будет делать, если опоздает. Он только знает, что должен успеть. Он просто должен успеть. В маленьком конференц-зале слишком душно, журналистов внутри, кажется, в два раза больше запланированного, и у Миши кончилась минералка. Но вставать за новой ему откровенно лень, потому что времени у журналистов осталось немного, и вскоре можно будет покинуть эту жаркую комнатку. Все складывается просто отлично, новый фильм имеет успех, а значит продюсерский талант Миши Коллинза упорно устремляется вверх. - О вас не было слышно так долго, – краем уха он улавливает вопрос молодой журналистки. Он почти перестал следить за ними, мыслями он уже давно находится дома, под прохладным душем. – Связан ли перерыв в вашей карьере со слухами о лечении от наркозависимости, Дженсен? Миша улыбается, он ждал этого вопроса одним из первых. - Без комментариев, – мягко отвечает Дженсен, лишь мельком кидая взгляд на сидящего рядом Мишу. Но журналистка не унимается, возможно, что у нее такое задание от редакции, вытащить на свет побольше горячих сплетен о вновь восходящей звезде. - Говорят, вы получили главную роль в фильме лишь благодаря протекции Миши Коллинза. Это наводит на определенные мысли. Что вы можете сказать по этому поводу? Миша незаметно усмехается. Они знают, что его самого будет сложно смутить подобными вопросами, а вот Дженсен другое дело. Миша незаметно стискивает его руку под столом. - Что я могу сказать на это? Миша любит меня, а я люблю его! В этом все дело. Дженсен улыбается, в его глазах пляшут чертенята, и совершенно непонятно, говорит он серьезно или шутит. Кажется, настойчивая девушка хочет спросить что-то еще, но Миша не дает ей шанса. - Видимо, на этом нам нужно остановиться, иначе Дженсен выдаст все закулисные тайны. Он подмигивает залу, и оттуда раздается дружный смех. Конференция закончена, и они наконец-то свободны. Дженсен залпом выпивает полбутылки воды, Миша видит, как дергается его кадык, когда он глотает, и это кажется невероятным, но Миша чувствует, как легкое томление щекочет низ его живота, хотя прошло каких-то четыре часа, с того момента, как они… - Ничего, что я так ответил на последний вопрос? – Дженсен облизывает губы, и Миша не хочет думать ни о чем другом. - Ты просто сказал правду, однако, мне кажется, что половина присутствующих не поверила. - Поверит, если увидит, как ты пялишься на мои губы! – слишком строго произносит Дженсен, но его тон тут же меняется. – Поехали уже домой. Хочу, чтоб ты стянул с меня все эти жаркие шмотки. Он слегка оттягивает ворот рубашки и тянет завороженного Мишу к выходу за руку. «Если кто и вылечился от зависимости, то это точно не я!» – думает Миша, прежде чем сесть в автомобиль, хотя подобные мысли не слишком его заботят.