Цепи

Сидеть дома — отличная стратегия, особенно если мир сдвинулся с места и вокруг бродят ходячие. Да, теперь тут не так интересно, как раньше — едва ли Майкл сможет когда-нибудь посмотреть любимые фильмы или поваляться у своего бассейна под пальмами — зато тут его, вероятно, не попробуют пожевать гнилые зубы. А ещё тут тепло, а за стенами льëт осенний дождь. Учитывая всю гору этих преимуществ, Майкл искренне удивился, когда заметил, что неусидчивый Тревор явно собрался выйти за пределы лагеря. — Ты куда это? Тревор поднял косматую голову и резким движением провёл по лбу. — Знаешь, Майки, если сидеть на жопе и обрастать жиром, то мы потеряем всех клиентов. Их или сожрут, или они найдут жалкое подобие «льда» на стороне. Так что работа не ждëт! Сдался ему этот дурацкий бизнес! Рассерженный Майкл ощутил, как в нëм клокочет злость. — Ты совсем дурак? Забыл о Спасителях? Эти мудаки чëтко сказали не высовываться на рынок! Хочешь, чтобы тебе мозги размазали? Ещё не успев договорить, понял, что всë бесполезно. Атомная бомба-Тревор перешла в боевой режим. — Думаешь, я уступлю? Думаешь, какой-то прилизанный педик может меня запугать?! Тревор Филипс не боится НИКОГО! — прорычал он в бешенстве и — БА-БАХ! — врезал по стене. Начинается. Ещë немного, и пообещает съесть лицо за предательство в Янктоне. — Да я не говорю, что ты боишься! Я за тебя волнуюсь, придурок! — Ладно тебе, что со мной станет? — махнул рукой, поразительно быстро успокоившись. — Приготовь лучше пожрать. Вот вернусь, залезем на стену и будем любоваться мертвяками. Вот весело будет! Иди-ка сюда, нюня, — Тревор поймал Майкла за пиджак, грубо дëрнул на себя и также грубо поцеловал. Улыбнулся своей довольной улыбкой в предвкушении заварушки, пихнул кулаком в плечо — взял сумку и исчез. И Майкл остался в комнате один. Один, смутно ощущая тревогу, которую пытался похоронить под верой в мощь Тревора.

***

Дождь. Холодные капли били по лицу, попадали в глаза, затекали под куртку. Майкл ощущал, как на него обрушивались все тёмные силы осени. Как над головой ветер бил ветки, угрожая обрушить на него дерево; как стемнело из-за туч, проглотивших солнце; как пахли гниющие листья. Хоть туманы и старались скрыть самое важное в своём чреве, Майкл всё равно видел Тревора. Видел, кем он стал. Видел цепи, которыми его привязали. Говорил же не перечить Нигану! Говорил! А он не послушал! Плечо всё ещё ощущало дружеский удар, тот самый жест, которым Тревор проявлял привязанность. Из-за слёз его силуэт стал расплывчатым, и Майкл, заставляя себя сдерживаться, протёр глаза. Потом будет плакать, потом будет пытаться жить с горем. Сейчас не время. Поднял винтовку. Нельзя бросить его, оставить там служить посмешищем и предостережением для врагов Спасителей. Это неправильно. Прицелился.