***
Солнце последний раз прошлось по палубе своими лучами. Оранжево-розовое небо говорило о том, что скоро наступит ночь и все обитатели корабля разойдутся по каютам. Пик стояла на палубе, опершись на перила, и любовалась морскими просторами. Её обдувал свежий бриз, заставляя темные волосы легонько развеваться. Взгляд серых глаз перешёл от неба и облаков к воде, что плескалась вдоль корабля волнами. Сколько им ещё так плыть? Чтобы добраться до Парадиза требовалось несколько дней, и ещё чуть меньше, чтобы доехать или дойти до внешних стен Шиганшины. И того на всю поездку требовалась неделя. Дрожь земли доберется до континента явно быстрее, если уже не добралась. Каждая минута на счету. Пик устала. Устала не из-за того, что последние дни были тяжёлыми, представляя собой одни битвы и сражения, с минимальным отдыхом, она проходила через это и раньше. Титан перевозчик выносливый, но чем дольше ты находишься в этом теле, тем тяжелее даётся возвращение в человеческий облик. Особенно Пик это чувствует на своих ногах. Одно дело, когда ты всё время ходишь на четвереньках, другое — когда спустя два месяца возвращаешься в прежнюю форму. Ходить и стоять на своих двоих становится практически невозможно: кости ломит, мышцы болят неимоверно. Вот и лежи, развалившись на диване, во время важных заседаний, да привычно ползай по полу в свободное время. Как показывает опыт, лучше это делать без посторонних глаз, а то напугать можно. Фингер сразу же вспомнила Порко и то, как он удивился, увидев её в таком положении. Это воспоминание заставило Пик слегка улыбнуться, но ухмылка тут же исчезла, стоило вспомнить о его жертве. Галлиарда больше нет. Как бы горько это не было осознавать, но у них могла бы быть замечательная жизнь, если бы они не решили стать кандидатами в воины. Пик помнит себя в те годы: юная, ещё ребенок, а уже побывавший на фронте. Помнит она и свою причину стать воином — больной отец, нуждающийся в дорогих лекарствах. Фингер даёт себе отчёт, что если она не вернётся, то её смерть повлечет за собой ещё одну. Отца перестанут лечить, прямо как мистера Гувера, чей сын не вернулся с Парадиза. Девушка быстро отогнала наступившую тоску, подумав о том, что рассвет наверняка будет таким же красивым, как и закат, и что новый день принесет приятные вещи. Сделав несколько шагов, Фингер почувствовала лёгкую дрожь в ногах, которая тут же прошла. Мышцы ныли и болели. Такое уже былаво и ничего особо серьезного не влекло, если не считать тех случаев, когда приходилось ходить с костылем. Сделав следующий шаг, Пик не почувствовала ногу, которая как будто исчезла, от чего девушка пискнула, чуть не рухнув на палубу. Благо она успела за что-то ухватиться, утащив это с собой на пол. — Смотреть нужно куда идёшь! — раздался раздражённый голос. Пик поняла, что ухватилась не за какой-то предмет, а за Жана. Она подняла голову, которой уткнулись ему в грудь, и посмотрела на своего собеседника. Господи, как же от него пахнет одеколоном… — Ой, прости. Я не хотела, — извинилась девушка, растерянно приподняв уголки рта. Она поспешила тут же встать, чтобы не делать эту ситуацию ещё более неловкой и заодно дать Жану подняться. Стоило ей ступить на пол, как тут же её нижние конечности, которые по-прежнему ныли, охватила новая судорога, а колено и вовсе не хотело разгибаться. Однако воин не успела упасть, так как её подхватили за плечо. — Пик, тебя совсем ноги не держат что-ли? — Жан никак не ожидал, что всемогущие шифтеры могут испытывать проблемы со здоровьем. Он заметил, что её прежде беззаботный взгляд стал грустнее. Приняв это на свой счёт, солдат поспешил извинится, — Давай я лучше провожу тебя, а то ещё на кого-нибудь завалишься. Получилось не очень вежливо, но Пик, кажется согласилась, еле заметно кивнув головой. Она испугалась, обхвалив шею Жана, когда Кирштайн взял её на руки, аргументировав это тем, что ему «так удобнее». Пик была компактной девушкой, а в руках Кирштайна почувствовала себя крохотной. Пальцы её рук были холодными, контрастируя с теплой кожей Жана, что заставило последнего тихо зашипеть. Пик прижалась к его груди, чтобы почувствовать это тепло, вдыхая уже знакомый запах одеколона. Жан смотрел исключительно на дорогу, изредка поглядывая на Пик, ловя себя на мысли, что та — привлекательная девушка. Темные блестящие волосы, серые глаза, наполненные теплотой и заботой, блеклый цвет кожи… Ему это нравилось. Нравилось и то, каким солдатом была Пик. Или правильнее сказать воином? Выносливая, верная товарищам, способная поддержать. Да и вне боя Пик была замечательной. Она была живой, умела улыбаться без повода. Стоп, он что влюбился? Жан точно не знает, как это произошло. Пик была не совсем в его вкусе, и в то же время всё в ней было прекрасно. Рядом с ней он испытывал ощущение, сравнимое с первой любовью. Но в отличии от Микасы, Пик заботилась о каждом, и переживала за каждого. Это было заметно хотя бы по тому, как она присматривала за Габи и Фалько, как будто они для неё родные. Войдя в каюту девушки, Жан опустил ту на кровать, усевшись рядом. Несмотря на небольшие габариты, ему было тяжеловато. Вместе с этим было приятно ощущать её руки на своей шее, вдыхать запах её волос. — Знаешь, я теперь понимаю, что чувствует титан перевозчик, — отшутился он, на что Пик негромко рассмеялась. — Да, только тяжелее в несколько раз, но к этому быстро привыкаешь, — сказала она, посмеявшись. Почему-то сейчас Пик вспоминала про вечер у костра. Сейчас Жан помог ей, так почему же она не может поддержать его, хоть и в не совсем подходящее время? — Знаешь, у меня тоже был такой человек. Ну, как твой Марко, — весь задор пропал из голоса, он стал серьезнее и тише, — В последнии месяцы мы очень часто работали с Порко. Из всех воинов, он, пожалуй, был моим самым близким другом, — она перевела взгляд с потолка на спину парня. Он сидел с опущенной головой, — Я могу понять, что ты чувствуешь, Жан. Есть в их историях что-то общее. Кирштайн и сам это признает, но ему кажется странным то, что она говорит это ему. Пик поднимается на локтях, кладет свою руку на плечо Кирштайна. Он поворачивает голову в её сторону и чуть не соприкасается с её носом своим. Жан пробегается взглядом по её лицу, медленно рассматривая притягательные черты. — У тебя красивые волосы, — он краснеет, понимая как по-детски глупо это звучит. Глаза Пик немного расширяются, а уголки рта слегка приподнимаются. Она удивлена, в хорошем смысле, комплимент её умилил. Жан заправляет прядь ей за ухо, задерживая ладонь на щеке, склонив голову набок прикрывает глаза. Пик не успевает сказать и слова, Жан накрывает её губы своими. Он притягивает ее лицо ближе, поглаживая иссиня-черные волосы. Фингер сидит в оцепенении, не зная, как реагировать на эту выходку. Солдат это замечает, отстраняется, расстроенный своей неудачей. Он, вероятно, хотел что-то сказать, но не успел. Пик целует его, отвечает неторопливо, с нарастающей страстью. Жан реагирует быстро и целует её в ответ, с новой силой, жадно. Он углубляет поцелуй, перебирая рукой темные локоны. Пик обвивается вокруг его шеи. Она снова вдыхает знакомый запах, вновь чувствует тепло его тела. Он ловит её приглушённый стон, когда сплетает их языки. Пик считает, что парень заходит слишком далеко, разрывает поцелуй слишком резко и неожиданно. Однако Жану это не мешает, он мягко целует её в щёчку, двигаясь по линии скулы. — Признайся, ты специально на меня упала, — шепчет он на ухо, на что Пик обиженно хмурится, шутя дав ему слабую пощечину. Долго обижаться она не умеет. Опускает свою голову ему на плечо, крепче обнимая. — Я просто устала, — ощущая, как его рубашка немного намокает, Жан успокаивающе гладит её по волосам, приобняв за плечи, чувствует мелкую дрожь. Предполагает, что это не только от усталости: «Она тоже любила этого самого особенно дорогого человека. Так же, как и я». Ей нужно кому-то выплакаться, а никто лучше, чем Жан, не поймет. Ему показалось, что будет лучше, есть ей будет теплее, да и поздно уже, спать пора. Дотянулся до края одеяла, бережно накрыв им девушку со слипающимися глазами, что уже успела задремать на его плече. Ему хочется просидеть с ней так всю ночь. — Спасибо за помощь, Жан, — ласково шепчет она, подняв голову. Дарит ему милую улыбку и утыкается носом в его шершавую щёку, — Тебе пора. Наверное, тебя кто-то ищет. — Да, верно, — говорит он, вставая и направляясь к выходу. Медлит у двери, оборачивается, — Спокойной ночи, Пик. Она в ответ мило улыбается. Он закрывает дверь, направляется к себе.***
Им осталось плыть один день. Уже завтра, приблизительно, в полдень, они будут на месте. Два тела, опаленные жаром, лежат в постели, наслаждаясь друг другом. Возможно, завтра их ждёт новый бой, любви там места нет. Голова Пик покоится на груди Жана, он приобнимает её, перебирая мягкие темные волосы. Пальцами она очерчивает на его коже какие-то узоры. Кирштайн нежно перехватывает её руку, притягивает к губам, оставляя лёгкий поцелуй, переплетает их пальцы. В романтической тишине звучит ровный голос Фингер: — Возможно, это наша последняя ночь вместе. Кто знает, что произойдет завтра, когда мы настигнем дрожь земли, — её голос начинает меняться, и парень замечает это. — Пик…— он не договаривает, так как та его перебивает. — Жан, пожалуйста, не волнуйся за меня на поле боя, — Пик контролирует свою интонацию, но дрожь слышится отчётливее, а в глазах виднеются блестящие капельки подступающих слёз, — Просто знай, что я беспокоюсь за тебя сто крат сильнее, — заключает Фингер. Она боится потерять его, боится, что эта ночь их последняя, боится того, как быстро успела привязаться к нему. Сердце у Жана сжимается от мысли того, что ей опять будет плохо. Он сильнее сжимает их «замочек» из пальце, притягивая ближе, крепче обнимает. Целует в макушку, говоря что-то вроде: «у нас всё получится», «никто не умрет», «всё закончится хорошо». Пик действительно хочется в это верить, в светлое будущее. Фингер расслабляется от этих мыслей и засыпает в объятиях любимого. А что Жан? Он просто благодарит судьбу за то, что ему выпал шанс кого-то полюбить и быть кому-то нужным. Он не думает о том, что срок Пик подходит к концу, не думает о том, что в грядущем сражении он может умереть и больше не увидеть её. Сейчас она лежит в его объятиях, и этого более чем достаточно, чтобы стать счастливым.