Ловушка

Проснувшись, Е Байи почувствовал, что его руки привязаны к изголовью кровати. В недоумении он подергал запястьями, но узел был сделан на совесть, со знанием дела: голубая лента обхватывала каждую руку, замысловато переплетаясь с каждым оборотом. — Ах ты… — пробормотал Е Байи. — Гадкий ученик Цинь Хуайчжана! Ты что творишь? Чжоу Цзышу показался из-за ширмы. Он был одет в голубое. Е Байи запрокинул голову, чтобы взглянуть на свои запястья еще раз, и уголок его губ пошел вверх. — Собственным поясом? Ты со мной флиртуешь? — Е-цяньбэй против? — Чжоу Цзышу приятно засмеялся и присел на край постели. — А тебе, я вижу, совсем полегчало? — Е Байи посмотрел на него внимательно. Две недели назад они извлекли первый гвоздь, самый свежий. Е Байи не был уверен, что Чжоу Цзышу переживет это — даже напичканный снадобьями, даже с его помощью. Е Байи держал его в объятиях несколько дней, пропуская ци через себя, не отходя ни поесть, ни попить. Мало-помалу рана затянулась, а меридиан, на котором прямо над нижним даньтянем был вбит гвоздь, слегка окреп. Следующую неделю Чжоу Цзышу лежал, а Е Байи поил его травами и непрестанно ругал. От того или от другого, но скоро глупому ученику Цинь Хуайчжана стало легче. Он поднялся и в тот же вечер разом выпил три кувшина вина. Е Байи, конечно, выпил с ним, а потом отчего-то уснул так крепко, что даже связывание не разбудило. Отчего бы? — Ну и что ты мне подмешал? — «Пьянящую мечту». Что вам снилось? Е Байи задумался. Сон, растворившийся было с рассветом, вернулся смутным образом: вот дом на обрыве, вот долина внизу — блестящие прорези рек, черные глаза озер; вот смех маленького Жун Сюаня, вот звонкий стук металла о металл из кузницы. — Ничего, — ответил он. — А теперь развяжи. Что бы ты ни задумал сделать, у тебя не выйдет, связан я или нет. Они оба знали, что ему ничего не стоит приложить капельку силы — и не только изголовье, вся эта глупая кровать развалится. — Е-цяньбэй, вы, должно быть, забыли, как преследовали меня, пока не раздели прямо на улице. А потом и вовсе отволокли в свою комнату и выпороли, — Чжоу Цзышу, прикрыв глаза, медленно наклонился к нему. Вдохнул аромат волос. Е Байи закатил глаза. — И зачем я вообще взялся тебя спасать? Иди найди своего приставучего и с ним свои проснувшиеся желания удовлетворяй. — Нет, — дыхание Чжоу Цзышу коснулось шеи, и Е Байи пробрало дрожью. Это было то твердое металлическое «нет», напомнившее Е Байи, с кем он имеет дело. Со шпионом, убийцей, главой секты убийц. Однако в следующую секунду Чжоу Цзышу уперся лбом ему в плечо и тихо, легко вздохнул. Е Байи потянулся погладить его по голове, но лишь зря дернул руками. Паршивец только засмеялся. И принялся распускать завязки на нижних одеждах Е Байи. Закрыв глаза, Е Байи позволил ему делать что хочется. Желание, которого он не чувствовал годы и годы, вдруг накатило на него волной, стиснув грудь и воспламенив кровь. Чжоу Цзышу издал одобрительный звук и потерся об его член лицом сквозь штаны. — Это был всего лишь один гвоздь! А ты меня уже изводишь, — пожаловался Е Байи в потолок. — Что будет, когда я выну все? Ты вообще с меня не слезешь? Я слишком стар! Чжоу Цзышу хмыкнул и потянул с него штаны. А потом наклонился и дразняще провел кончиком языка по всей длине его члена. Е Байи издал глухой низкий вздох. Он хотел хорошенько избить гадкого ученика Цинь Хуайчжана. Но еще больше, куда как больше, он хотел его взять. Но даже его руки были связаны! — Развяжи меня, — сквозь зубы потребовал он. — Позже, — просто сказал Чжоу Цзышу и, поднявшись, снял халаты, сбросил сапоги и стащил штаны. Не успел Е Байи моргнуть, как оказался под ним, созерцающий изуродованную гвоздями грудь, тонкую талию, сильные бедра… — А ну стой! — рявкнул он, когда Чжоу Цзышу взялся за его член и направил. — Ты навредишь себе! Если ты так любишь боль, давай я вобью тебе обратно твой гвоздь! Чжоу Цзышу удивленно рассмеялся. — Неужели вы думаете, я не знаю, что делаю, цяньбэй? — Ах!.. Жар его тела охватил Е Байи; член вошел легко, по уже растянутому и смазанному. — Что подумал бы твой учитель, ты, маленький… Чжоу Цзышу со сладким вздохом опустился до конца, и Е Байи забыл, о чем говорил. Вид Чжоу Цзышу, с раскрасневшимися скулами, с напряженной шеей, с тяжело покачивающимся членом, разбудил в душе Е Байи что-то такое, чего он боялся и чувствовать не хотел — яркое, мощное, всепоглощающее желание прижать Чжоу Цзышу к себе и никогда не отпускать. Словно почувствовав его мысль, Чжоу Цзышу наклонился и, мазнув губами по щеке, дотянулся до узла на запястьях. Как Е Байи и догадывался, тот развязался от одного точного движения — у каждого убийцы был свой секрет пут. Дернув руками, Е Байи освободился от пояса и обхватил Чжоу Цзышу за талию. Та почти уместилась в его ладонях. Такой красивый… Чжоу Цзышу вдруг наклонился и жгуче укусил его за плечо. — Так и будете медлить? Неужели мне правда стоило к Вэнь Кэсину пойти? — Чжоу Цзышу! Е Байи прижал его к себе и рывком перевернул на спину. — Ах! У меня наконец появилось имя? Е Байи молча вскинул его ноги к себе на плечи. Он начал с медленных, глубоких толчков, заставляя Чжоу Цзышу постанывать с каждым движением. Он старался быть осторожным, чтобы не навредить, чтобы не затронуть гвозди, но Чжоу Цзышу, прогнувшись, начал подаваться навстречу, и Е Байи, сжав его бедра, отпустил себя. Это было сладко. Горячо. Ошеломительно. Они будто снова слились в одно целое, и вскоре Чжоу Цзышу сжал себя в кулаке и вскрикнул, пачкая живот семенем. Е Байи вколотился на всю длину и кончил тоже, подрагивая и тяжело дыша. Чжоу Цзышу рвано вздохнул, когда их тела разъединились. Потом тихо, радостно засмеялся. Е Байи опустился рядом, и Чжоу Цзышу, повернувшись на бок, крепко взял его за волосы на затылке и наконец поцеловал, жадно и бесстыдно толкаясь в рот языком. — Я брался лечить тебя, а не обслуживать твои аппетиты, — пробормотал Е Байи, когда они отстранились, чтобы глотнуть воздуха. — Поздно, — легким тоном сказал Чжоу Цзышу. И тогда Е Байи обнял его.