Хто ти є?
Ти взяла моє життя i не віддала Хто ти є?
Ти випила мою кров i п'яною впала Твої очі кличуть хочуть мене Хто ти є?
Ким би не була ти Я не здамся без бою... Я не здамся без бою... Океан Ельзи – Без бою.
Он ненавидел кофе, ненавидел окружающих. Но больше всего ненавидел новую коллегу, каким-то чудом воплотившую оба вышеназванных компонента для нервного срыва. Ведь она посмела протянуть ему стаканчик дымившегося кофе, выплюнутого натужно тарахтящей машиной, и одарить широкой раздражающей улыбкой. Кто вообще может быть счастлив в понедельник в девять часов утра после ночной бури и прочих прелестей сентября? Конечно же, новичок, усиленно желающий понравиться всем вокруг и угощающий отвратными напитками. Сколько их побывало в офисе фирмы за десятилетия? Устанешь вести счет. Их имена, обязанности и должности просто не было смысла запоминать – они пропадали через полгода условного стажа и оставляли по себе лишь захламленный бумагами и фотографиями стол. Поэтому Тристан не обратил внимания на женщину, занявшую кабинет напротив. До тех пор, пока та буквально не ткнула ему под нос сраный пластиковый стакан с мерзко пахнущим пойлом, вызвавшим рвотные позывы. И какой реакции она ждала? Благодарности? Наигранной заинтересованности ее появлением в их маленьком коридоре и целями ее мисси? Сегодня явно не ее день. Сузившиеся зрачки в немигающих зеленых глазах и легкая дрожь вздернутого подбородка стали ответом на столь щедрое предложение. Собравшиеся в маленьком помещении работники молча следили за развитием ситуации с опущенными к полу взглядами. Так она и стояла, ошеломленная, не знающая, куда девать купленный напиток и что говорить. Губы, выделяющиеся на побледневшем тонком лице благодаря яркой красной помаде, приоткрывались в попытке хоть как-то сгладить конфликт. На выручку подоспел добродушный Микки, выхвативший источник всех бед – стакан – и причмокнул от притворного удовольствия. Хотя жаловался на чертов аппарат ежедневно, называя проклятием всего офиса и “причиной, по которой не дают повышения, чтобы пить эти помои от безысходности”. Управившись одним глотком, как с водкой, датчанин едва не скривился от отвращения, но мужественно вытерпел испытание. Чего не сделаешь ради дружбы и нормальных взаимоотношений в рабочей среде? На что сам Тристан давно наплевал. – Спасибо большое! Что может быть лучше утреннего кофе? – все нерешительно закивали, стараясь сгладить грубость застывшего на месте мужчины, продолжавшего молча таращиться. – Давай угощу тебя? – отмахнувшись, виновник общего переполоха развернулся и вышел прочь, услышав за спиной облегченные вздохи. – Наш темный принц Беленора не в духе. Ты привыкнешь. Пройдя мимо чреды боковых стеклянных коробок, он завернул направо и швырнул портфель прямо на стол, в кипу папок с документами. Подпрыгнув от неожиданности, его сосед приспустил на шею наушники и вопросительно изогнул широкую бровь. У Освальда было всего два недостатка: частое брюзжание по любому поводу и польские корни, из-за которых его английский превращался в речи злых коммунистов. Впрочем, они хорошо уживались в двадцати квадратных метрах, обмениваясь от силы парой реплик малозначимого характера. Разные сферы деятельности не располагали к диалогам. Увы, попросить его выйти ненадолго, дабы не стать свидетелем массового погрома, не удастся. И вряд ли будет считаться профессионализмом. Несколько раз сжав руки в кулаки и сделав глубокие вдохи с перерывом на жевание губы, Лайонс наконец сел на место. Пульсирующая на шее жилка угрожала прорвать кожу и капиллярно расползтись по всем покрасневшим участкам. – Что произошло? Снова новички не добавили тебя в групповой чат и вы завалили дедлайн? – стоит отдать должное чувству юмора этого разодетого пижона с тонной геля в черных волосах – помощи никакой, зато насмеешься вволю. – Или южнокорейской делегации опять не дали в сопровождение переводчика? – Господи, а поводов злиться у него действительно предостаточно. Энергетическая компания Belenor plc. должна больше вкладываться в медицинское страхование ценных кадров. – Сдаюсь. Просвети. – Новенькую видел? – задумавшись, Вилюш отрицательно покачал головой, отчего его знаменитое сходство с пингвином, ставшее фирменной шуткой всего департамента общественной дипломатии, усилилось. – Серьезно? Ты отсюда хоть иногда выходишь? У нас соседка напротив. И в качестве жеста доброй воли она решила угостить меня кофе! – от яростных криков его удерживали остатки здравого смысла и наличие начальника за стеной. Вместо этого он запустил пальцы в темно-каштановые пряди и помассировал отдающие болью виски. – Какой-то сюр. – Подлечил бы ты нервишки. Она же просто не знала, – кажется, Освальд не улавливал здесь проблемы. Как и большинство. Их все устраивало. Эгоистичные закостенелые увальни. – Слушай, успокойся. Ни разу не видел тебя таким взвинченным за два года. Ты уже израсходовал свой месячный словарный запас. Может, тебе домой поехать? – Я только пришел, – ограничившись бурчанием, Тристан потянулся к первой попавшейся кипе бумаг и зациклился на логотипе фирмы – рычащем льве, изрыгающем пламя. Какое идиотство. Через пару часов интенсивной иллюзии труда и заполнения сливающихся отчетных колонок в дверь постучали, сразу же открыв. Здесь так принято. Европйеская методика. – Что такое? – И тебе доброе утро. Как всегда вежлив. Лицо компании! – прислонившись спиной к стеклу, скрестив руки на груди и ухмыльнувшись, чертов Сванн осмотрел их с высоты собственного полета и хмыкнул. Еще бы, глава целого отдела обязан держать марку. – Можно тебя на пару слов? – шумно выдохнув, Лайонс уперся ладонями в стол и поднялся, следуя в смежный центральный кабинет. Остановившись у монитора, Дес зачем-то поправил темно-синий галстук с узорами и пригладил темные волосы, хотя умышленно оставлял выпавшую челку. Как дань небрежности и отсутствию официоза. Современная бизнес-модель строится на улыбчивых промоутерах в дорогих костюмах, вещающих с трибуны о том, как важны климатические саммиты. – Поговаривают, ты производишь впечатление на девушек. – ну да, как же отзывчивому дяде не похвастаются об успехах любимого племянника в первый день после длительного отпуска. – С какой стати нахамил новой сотруднице? – Я и слова не произнес в ее адрес, – проскрежетал Тристан с неким вызовом. Раз уж на него донесли, играть в покорно вычитываемого клерка он не станет. Не тот уровень. – Не сомневаюсь. Ты же у нас в основном разговариваешь мимикой, – фыркнув, мужчина опустился в кресло и открыл рабочий ноутбук с наклейкой в виде огнедышащего льва. – Слушай, она не с улицы к нам пришла. Высококвалифицированных профессионалов с фонарем не отыщешь. Не на одном же тебе мы держимся. – закатив глаза, собеседник не стал вступать в бессмысленные словопрения. Все равно аргументов у него нет, как и оправданий. – Да, нашел файл. Силена Кампо-Лосано. Докторская степень в области стратегических коммуникаций, рекламы и общественных отношений. Опыт работы внушительный. Резюме достойное. А ты напыщенный козел. – бесполезно. Конфликтовать с родичем он не станет. Пройденный этап. Благо дело, Дес понизил тон. – Незачем отталкивать от себя людей. Однако тебе плевать, я знаю. Поэтому подготовься к видеозвонку с нашими партнерами из Италии и свяжись с Мозером. Он всю неделю в Министерстве. И пригласи Силену на ланч. – застыв на пороге, Тристан полуобернулся с легкой растерянностью на лице. – Меньшее, что ты можешь сделать. Я уже не говорю об извинениях. Но ты выше этого. Проглотив все вертевшиеся на языке колкости, Лайонс решил поступить мудрее и сохранить остатки репутации дисциплинированного заместителя руководителя департамента. Вернувшись обратно, он все же исподлобья взглянул на суетящуюся в офисе женщину, раскладывающую скромные пожитки и расставляющую фотографии в пластиковых рамках. Ну разумеется. Все кругом искрятся глубокими эмоциональными привязками и сентиментальными порывами. Скоро начнут создавать кружки юных поборников семейных ценностей. Почему он вообще пялится в дверные просветы между матовыми пленками? Стряхнув наваждение и пройдясь по коридору за водой, Тристан пару раз заглянул внутрь и подметил, как быстро она нашла общий язык с соседом по столу – упитанным французом с шарфом и измятым воротником. Дружелюбие – первый признак успешного погружения в рабочую атмосферу. Удачи ей. А он подождет часа дня и впервые за месяц нормально поест. Взглянув на часы и посчитав, что мучиться придется минимум часа три, бюрократ погрузился в бесконечные переговоры с шестью представителями конкурентов. Добить бы этот меморандум взаимопонимания и покончить с унылой частью. – Эй! Ты идешь? – чей-то гнусавый, словно задыхающийся голос вырвал из томительной летаргии. – Извини за вторжение, не хотел пугать. – у всех отделов завелась нервирующая традиция напоминать зазевавшимся коллегам об обеденном перерыве. Внизу их поджидали три вида вкуснейшей пасты с различными приправами и мясные блюда на второе. С салатами, десертами и прочими изысками. За одно это прекрасное дополнение к унылым будням следовало заполнять вакансию. Неудивительно, что толстяк нетерпеливо топтался на месте и усиленно дергал дужку очков. – В общем, мы снаружи. Я должен показать Силене, как тут все устроено. Ее уже по имени называют? Под правой грудью неприятно закололо. Прокашлявшись, Лайонс облизал пересохшие губы, сжимая пальцами пластиковый бейджик и прокручивая в голове события раннего утра. Скверно получилось. Устремленные на него широкие подведенные глаза, непереносимо глубокого орехового цвета, будто всю душу вытаскивали и пропускали через мясорубку личного обаяния. Если бы отчаянная злость не затуманила рассудок, он бы разглядел тонкие черты располагающего лица с заостренными скулами, небольшими ямочками и разбросанными по оливковой коже родинками. И все это подчеркивалось белоснежной рубашкой с отсутствующими верхними пуговицами. Видимо, не так сильно и ослеп от злобы, раз припомнил такие детали. Опомнившись и быстро подскочив, он кинулся в коридор и натолкнулся на опешившего от такой скорости датчанина. – А ты сильно проголодался. Я как раз за тобой шел, – протерев отвыкшие от экрана веки пальцами, усеянные вытатуированными буквами, Микки отметил общую нервозность озирающегося товарища. – Ты какой-то суматошный. – взъерошив волосы и застыв с ладонью на затылке, Тристан вглядывался в опустевшие кабинеты. – Боже, забудь уже про этот сраный кофе. Пошли. – спустившись на лифте на нулевой этаж, пробив карточки на специальных турникетах, они синхронно надели солнцезащитные очки и направились в крытое помещение неподалеку. – Распечатал трехтомник морской конвенции ООН. Принтер чуть с ума не сошел. Доводилось пролистывать это занимательное чтиво? Он бы разглагольствовал без умолку, если бы не отвлекся на предлагающего пармезан повара. Взяв поднос и ограничившись пастой с фруктами, Лайонс чересчур резко развернулся и едва не врезался в появившуюся из ниоткуда Кампо, увлекшуюся беседой с коллегой. Вовремя отреагировав, он сумел избежать очередного скандала и уберечь половину штата от второго эпизода комедийного шоу. Хотя искушение сорваться и расшвырять посуду казалось непреодолимым. Но за подобные выходки дядя его на кресте распнет и отошлет долечиваться. Посему сведенные челюсти и расширившиеся зрачки стали ответом на вопрошающе-испуганные взгляды. Мысленно сосчитав до пяти и пробормотав что-то отдаленно напоминающее извинения, он уступил дорогу к отделенной секции со столиками. Пока переваривал случившееся, утопал в женском парфюме, отдающем вишней, и высматривал Монссона с салатами, у него в кармане бесперебойно вибрировал телефон. – Я все видел. Вас прямо тянет друг к другу, – дурной вывод. Поморщившись, Лайонс силился достать несмолкающий гаджет, возразить столь абсурдному тезису и не задеть согнутые спины обедающих. – Короче, долбанное агентство запросило информацию по СПГ. Все повесили на меня. А чем вообще ты занимаешься – я в душе не чаю. – Создаю все условия для того, чтобы с тобой хоть кто-то связывался, – отвлекшись на мгновение, Тристан не заметил, как оказался за одним столом с виновницей сегодняшнего фееричного дня. Их разделяла пластиковая перегородка, установленная со времен ковида. Ловкий скандинав. Загнал его в ловушку. Или по собственной глупости не оценил перспективы такой трапезы. – А привычки за месяц не поменялись. Ты снова жрешь этот омерзительный суп. Как тебя не тошнит, лягушатник? – вынужденно повышая голос, дабы прорвать прозрачные заслоны, Микки рассмеялся своей же остроте и распаковал столовые предметы. – Нет, серьезно, мужик, ты как будто за ним сюда приходишь каждый день. – Я все ждал, когда ты наконец заметишь. Это наш ритуал, – Сеймур не обижался на такое отношение со стороны сослуживца, так как осознавал всю безобидность дружеских подколок. Датчанин не воспринимал другого стиля общения, зато являлся первоклассной ищейкой лазеек в контрактах. Ему бы очки носить от количества прочитанного материала. – Он вечно потешается над национальностью вашего покорного слуги. Вероятно, Франция пробуждает какой-то ресентимент. До сих пор не может смириться с провальной осадой Парижа . – Мы бы его взяли, просто вы решили заплатить! – услужливо напомнил Миккирори, погружая вилку в блюдце с помидорами и смакуя стекающий по подбородку красный сок. – И потом: а кого стебать, помимо тебя? Уж не британца ли? – кивнув на молчавшего Лайонса, ковыряющего прибором третью макаронину и не рискующего отрывать глаза от тарелки, Монссон пожал плечами. – Он бюрократ, а не воин. – ошибаешься. Кто бы поставлял тебе выбитые договора на регулярной основе? – Весьма эффективный, должен признать, – Бастьен, занимающийся вопросами Ближнего Востока, в словоблудиях не участвовал, предпочитая оставаться в образе неопрятного торопливого профессора средних классов. Клетчатые пиджаки сомнения ни у кого не вызывали. – Простите, мисс Кампо, он так грубо нас прервал. Так чем Вы занимались до перехода к нам? – В основном стратегиями продвижения и кризисными коммуникациями, – как иронично. Тристан не рискнул усмехнуться, но сменил позу и осторожно оглядел сидящую напротив женщину, бесстрашно перехватившую его взгляд. Очевидно, она бросала ему вызов. И рисковала разочароваться. Он лишь по фамилии лев. – Когда получала докторскую, расширила сферу на общественные отношения. А до этого больше работала в национальных испанских фирмах и делала проекты для них. – вот и зацепка. Испанка. Как он не догадался по легкому акценту и идеально подбираемым фразам на английском? – Решила попробовать себя в чем-то более глобальном. – и как первые впечатления? Приняли здесь тебя с распростертыми объятиями. – Плавные изменения курса. – Я всегда говорил, изменения копятся постепенно, а реализуются скачкообразно, – слушатели явно преувеличили реакцию, когда разом обернулись и уставились на подавшего голос Тристана. Смысла в визуальной пытке нет – он привык выступать перед широкими аудиториями и убеждать партнеров пойти на взаимовыгодные условия при минимальных потерях со стороны компании – поэтому без длительных пауз продолжил: – Простая истина. Второй курс бакалавра. Вы удивлены? – Формулировкой, а не идеей. Но на графике Вы это не изобразите. Точнее, ни одна компания такого объяснения не примет. Прямой намек на отсутствие долгосрочной стратегии. – Что же, тогда повезло, что Вы попали именно к нам, – заключил Лайонс, вертя меж пальцами корпус телефона и периодически потягивая яблочный сок из стакана. – И Вы утвердитесь в мысли, если еще этого не сделали, что большинство людей не умеет мыслить стратегически. Процентов девяносто. А восемь думают, что умеют, однако путают элементарную краткосрочность с перспективой. Так что у Вас впереди море открытий. – она хотела возразить, даже приоткрыла слегка испачканные йогуртом губы, но на полуслове ее оборвал подошедший сзади начальник, положивший обе ладони мужчине на плечи. – А у вас дружественная обстановка. Глаз радуется, – Деннис отличался абсолютным миролюбием и отходчивостью. Невзирая на утреннюю сцену за закрытыми дверьми, племянника он третировать до конца смены не собирался. И искренне обрадовался его социализации. – И без наушников. Праздник на нашем этаже. Силена, у Вас все нормально? Все устраивает? – она неуверенно кивнула, не отводя взора от насупившегося Лайонса. – Компьютеры Вам установят к концу недели. Цифровой отдел у нас нуждается в дополнительной мотивации. – наклонившись к уху родича, Дес перешел на шепот: – Мне твой отец звонил. Жаловался, что ты не берешь трубку. – мгновенно сошедшая с лица краска и сильно напрягшиеся мышцы, обрисовавшиеся под серой рубашкой, заставили женщину смущенно отвернуться. – Иди и разберись. Приятного аппетита! – обворожительно улыбнувшись, Дес распрощался с работниками и направился к другому столу, а Тристан резко подскочил, скрипнув стулом, и заторопился на выход. – Ты тоже ждал, когда он упомянет свою Лондонскую школу экономики? Их там всех подгоняют под один типаж красноречивых демагогов, – прожевав кусок котлеты от бургера, Микки все же подобрал выроненную впопыхах карточку товарища и положил в карман телефонного чехла. – Черт, скучал по его угрюмой физиономии. Странно, как департамент без него целый год продержался. – Он учился в Лондонской? – невзначай поинтересовалась Кампо, умело скрывая живейший интерес за светским разговором. – Проще сказать, где наш принц не учился и не проходил практику. Вообще, в этом году он возглавил бы наш отдел, если бы не… – отчетливые покашливания Бастьена предупредили насчет информации приватного характера. – Личные неурядицы. Но пока мы со Сванном. А жаль. Наш парень – кладезь идей. Все компаньоны от него в восторге. Отчасти он им напоминает первого председателя Беленора уже после приватизации. Своего деда Майкла Лайонса. Найдешь старые фотографии – в перерождение поверишь. – Он был таким же мрачным и невежливым? – Я не хочу сплетничать, – сняв очки и протерев запотевшие линзы, Сеймур тяжко вздохнул, готовясь выдать новую государственную тайну. Старую ведь уже разболтали все. – И оправдывать поведение за кофе, но Тристан пережил не лучшие времена. Развод и депрессию. – осуждающе сошедшиеся на переносице брови датчанина не произвели должного эффекта на болтливого француза. – Не смотри так, по офису эти слухи давно гуляют. Рано или поздно Вы бы услышали, мисс. Но с нагромождениями безумных теорий. Лучше я просвещу. Ждать, что он станет душой компаний и начнет всех развлекать искрометными шутками не стоит. Но человек он хороший. Помог мне выпутаться из одной истории с банком и устроиться сюда. Видите, не все так однозначно. Хотя согласен, его социальная неловкость вызывает опасения. – взрыв смеха пресекло возвращение удрученного Лайонса, схватившего поднос с целью отнести посудомойкам. – Эй, брат, ничего не потерял? – помахав перед задумчивым заместителем трофейной находкой, Мик последовал за ним, попутно вытащив пачку сигарет. – Перекур? – Пас. Успел выкурить две, пока говорил. Надо работать, – постарев на несколько лет из-за залёгшей морщины на лбу и следов измождения, он потер переносье и вышел прочь, попрощавшись наклоном головы. На женщине внимательный взгляд задержался. На пару секунд. Силена пересекалась с ним в узком коридоре несколько раз, когда ходила за водой. Разница в росте играла ей не на пользу, превращая в миниатюрную запуганную лань в сравнении с хладнокровным и сдержанным львом, устало прогуливающимся по владениям. Занятные метафоры. Ближе к концу дня она присела на деревянную панель с вделанным внутрь кондиционером, заменяющей кресла, чтобы передохнуть. Слишком много впечатлений для первого дня. Тогда ее уединение нарушил влетевший в крошечное помещение Тристан, прижимавший смартфон к уху, одновременно заверявший кого-то на французском о готовности фирмы содействовать и вставляющий монеты в аппарат. Обернувшись, испанка без всякого стеснения изучала этого загадочного малообщительного, но такого элегантного и очаровательного человека. Депрессия и развод. Увлекшись навязчивым созерцанием, она не сразу отреагировала на щелчки чужих пальцев фактически перед лицом, и запоздало отпрянула назад. – Боже. Вы что-то хотите отсюда? – отчеканив каждое слово по слогам и сопроводив показательным жестом в сторону представленного на панели списка напитков, Лайонс начал раздражаться. С трудом оправившись от шока, Кампо помотала головой, вызвав скрытую враждебность. – Как пожелаете. – стоп. Неужели этот заносчивый псевдо-наследник отдела купил себе кофе? Это какая-то шутка? Она хотела подскочить и выхватить стакан, однако смягчилась при виде шоколадного питья с соответствующим запахом. Всего лишь какао. – Je lui donnerai un rapport complet. – отключившись и выдохнув, Тристан медленно размешал молоко и сделал глоток, расслабляясь. – Приятного вечера. На этом их взаимоотношения заканчивались каждодневно в течение последующего полугода. Никто не давал им групповых проектов, а совместные ланчи особому сближению не способствовали. Ибо безрадостный заместитель редко снисходил до простых смертных и не задерживался подолгу среди галдящих коллег, обожающих урвать минутку на безделье и пустой треп. Он же постоянно трудился, отрешившись от суетности внешнего кольца. На встречах с международными партнерами – образец чарующей коммуникабельности, а на общих совещаниях – осуждающе-требовательный управленец, с нескрываемым равнодушием выслушивающий и обрубающий вносимые предложения. Однажды, пребывая в дурном расположение духа – то есть, в состоянии заводских настроек – он оборвал ее доклад, изумив возглавляющего собрание Деса. Все закончилось внесением незначительных поправок в надоевшие за два месяца наработки и испорченным настроением. Оставалось радоваться, что у него оно всегда на нижнем приделе как статическое. По крайней мере, здравомыслия проигнорировать ее выпады и одобрить коррективы позднее у него нашлось. – Зачем ты его провоцируешь? Отвечать он тебе не станет, а напряжение ты посеешь. И пожнешь не только придирки, а понижение или увольнение, – наблюдавший за развитием их драмы Бастьен все же посмел вмешаться с полезным советом. – Оно того не стоит. – Он не прочитал ни единой страницы из моего отчета. – И не обязан был. Твоя задача: поделиться исследованиями и представить их в сжатой форме, дабы наши светлые головы вникли и передали дальше по цепочке. Не мне тебя учить. Ты поступишь как посчитаешь нужным, а не как лучше, но я бы приберег нервы. – обреченно застонав, Силена надела наушники и включила первую попавшуюся сводку новостей. – Ты на презентацию завтра идешь? Там выступит наш генеральный. И подадут закуски с вином. – Разве что ради них, – безбожно испорченный день не нормализовался после проведенного часа в трясущемся вагоне метро. Заработав достаточно, она купит машину или переберется в другой район, менее тихий. В сущности, ее мнением относительно присутствия на мероприятии не интересовались. Компания от имени кого-то из Лайонсов разослала официальные приглашения с просьбой явиться в назначенное время на заброшенные нефтехранилища – их конструкции использовались как антураж для крупного складского помещения, задекорированного под сцену с сидячими местами. Железобетонное, почти полностью остекленное, оно походило на самолетный ангар. Повсюду разместили информационные стенды с буклетами и наушниками синхронного перевода в угоду иностранным гостям. На длинных столиках, покрытых опасно белыми скатертями, установили пирамиды из бокалов. Тарелки с канапе выстроили причудливым образом, имитируя какие-то узоры. Официанты метались с подносами, чуть ли не расталкивая сгрудившихся участников. Пресса обступила безучастно улыбающегося директора. Семейная черта. Вспышки камер подсвечивали троих представителей фирмы, облаченных в пиджаки различных оттенков. Тристан выглядел потерянным, издерганным, терзающим пальцами воротник с какой-то нездоровой периодичностью. Зачем они затащили его на эту сомнительную промоакцию и заставили отвечать на вопросы журналистов, сбиваясь с мыслей под давлением переутомления? Или других неозвученных факторов. Сванн проявил инициативу и блестяще выступил перед заинтересованными лицами и клиентами, не смутившись от обилия острых вопросов касательно грядущего энергетического кризиса. Слушая шум сливающихся голосов, эхом расходящихся под сводами высоких потолков, Силена сознательно ушла подальше от столпотворения веселящихся гастрономов и притаилась в незаметном углу с бокалом в руках. Настукивая мелодию ногтями по стеклу, она стала свидетельницей нежелательной сцены: старший Лайонс, схватив младшего за предплечье и удерживая на месте, хорошенько встряхнул, после чего склонился к уху и проскрежетал нечто неразборчивое. Перестав моргать и, кажется, дышать, Тристан вслушивался в длинный список претензий, но отмалчивался. Не спорил, не срывался на угрожающее рычание, даже не шелохнулся под градом сыпавшихся жалоб. Лишь столкнулся с женским взглядом и выпрямился, прикусив нижнюю бескровную губу. – Не вытягиваешь – не мучай себя. И не мешай. Или вернись в реабилитационный центр, если не готов общаться с людьми. Ты меня услышал? – не дожидаясь ответа, мужчина в сером костюме отступил и медленно стряхнул катышки с одежды родственника. – В понедельник зайдешь ко мне. А пока приведи себя в порядок. – придвинув стул поближе и обхватив спинку, чтобы не свалиться на подломившихся ногах, заместитель прерывисто втягивал воздух через нос. – Тебе принести воды? Вина? – ему нехорошо. И это могло привлечь внимание публики. А касание к дрогнувшему плечу и вовсе ускорило подкатывающую истерику. Проявившуюся только в трясущемся подбородке и непереносимой сухости во рту. – Оставь меня в покое. Хватит! – сорвавшись на крик, приглушенный грохотом поваленного стула, что остался замеченным немногими ввиду отдаленности действующих лиц, бюрократ резко отпихнул ее плечом и скрылся в ближайшей уборной. Открыв кран, стянув сдавливающий горло галстук, он сразу же окунулся под холодную воду. Мокрые пряди облепили изрезанный морщинами лоб, струившаяся по ним вода затекала в остекленевшие глаз. – Я нахер не знаю, что с ним делать! Звони в скорую! И сразу в полицию, а то ваш папаша выбьет эту дверь и всех нас перехуячит! – Микки носился по комнате, то подкладывая полотенце под щеку полуживого друга, то срывая кучу салфеток в тщетной попытке вытереть залившую пол кровь. – Вот же срань. Твой братец откинется раньше. – Алло! Помогите нам! Мой брат что-то принял и порезал себя! Умоляю, пришлите кого-нибудь! – ее вопли заглушались бешеным стуком по входной двери. По ней били кулаками и ботинками. Все сопровождалось адскими требованиями и угрозами. – Если он увидит его в таком состоянии, нам долго придется объясняться. – припав на колени, Фиона снова проверила пульс. Непонятно зачем, его итак знатно колошматило и подкидывало от боли. – Как ты это допустил? – Этот ебаный мудак не предупредил, что обдолбался, когда мы в бар пошли, – зажав клочья волос ладонями, Монссон лихорадочно искал решение. Службы спасения доедут, но вовремя ли? Вспышка может повториться и окончиться не только выблеванными органами. – Сука, я поговорю с ним. А ты, иди сюда! – подозвав стоявшего у дивана мальчишку, датчанин яростно гаркнул: – Живее! Не отходи от него ни на шаг, понял?! Долбануться. Весело провели выходные. – Не бойся, брат, я с тобой, – проверив зрачки, укравшие радужку и достигшие размеров Вселенной, не менее напуганный подросток семнадцати лет полусидел в смеси из различных выделений, держа похолодевшую безжизненную руку. – Не переживай, Бог не даст забрать тебя. – он скорее утешал себя, повторяя заученные фразы преподавателя из духовной семинарии. – Тебе помогут. И станешь ты ценить жизнь намного больше. Многие не ценят. Но не ты. И не теперь. – Эй! – вздрогнув от увиденного в зеркале, Лайонс повернулся на выдохе и проморгался. – Подвести до дома? – заботливость француза иной раз досаждала. Или это он такой несносный козел? Выудив дрожавшими пальцами таблетки из внутреннего кармана, Тристан попытался открыть пузырек, но по итогу сдался и передал протянувшему ладонь коллеге. – Бьешь собственный рекорд. Хотя работниц до слез ты еще не доводил. – Твою же мать! – опомнившись, будучи выброшенным из глубокого кошмара, он рванул к выходу и напоролся на выставленное в качестве преграды предплечье. – Выпусти меня. – В таком виде? Ты с ума сошел? – растрепанный, мокрый, тяжело дышащий, с нездоровым цветом лица. – Выпей лекарства, поезжай домой и хорошенько отоспись. На взводе ты натворишь глупостей. Все равно она ушла. Лучше вернись через пару дней и извинись по-человечески. А я поговорю с ней, объясню ситуацию. – иной раз приходилось задаваться вопросом: почему они все так тревожатся за эмоциональное состояние какого-то неудачливого босса с букетом ментальных проблем? Ненужная слезливость. И тем не менее, совету он последовал. Наглотался пилюль, принял горячий душ, потушил везде свет и отключился на половину суток. В четверг, подарившем мрачную надувающуюся тучу, он приехал к девятнадцатиэтажному офису и припарковался поближе ко входу. Наверняка пойдет дождь. А более выгодные места расхватывали до десяти утра. Несмотря на регулярно озаряющие небосвод вспышки, мужчина выглядел посвежевшим. Гладко выбритым, в выглаженной темной рубашке, причесанными волосами и подобием приподнятого настроения. Парадоксально. Когда все сотрудники страдали от сонливости и желания уйти домой, он демонстрировал чудеса преображения. Пока не дошел до того самого кабинета напротив. Совершенно пустого. Сколько ночей Тристан промучился в сожалениии и раскаянии за сказанное? За недостойное поведение и откровенное хамство? По совести, он занялся своим внешним видом сугубо из-за предстоящей встречи с испанкой. А вместо нее предстала суровая реальность. Сеймур тоже не явился – два последних дня перед выходными он работал из дома. Трое детей налагали обязательства постоянного присутствия. – О, вот кто навлекает на нас стихийные бедствия! – зато Освальд развеял тоску, привнеся неприязнь к окружающим, размытую благодаря плодотворному отдыху. – Не смотри на меня волком. Я скучал. – сев за стол и вытащив ноутбук из портфеля с личными инициалами, заместитель разложил гаджеты на столе и углубился в чтение пятнадцати отправленных сообщений с красными восклицательными знаками в теме. Иной раз выход за пределы спальни казался фатальной ошибкой. – Твоя продуктивность поражает. Четыре часа, не отрываясь от экрана. Тебе скоро очки понадобятся. – сверившись с часами, Лайонс отметил правдивость замечания соседа и протер покрасневшие глаза. – Идешь на ланч? – Уже час дня? – риторический вопрос. Обойдясь ухмылкой, поляк встал и вышел в коридор, не выжидая воскрешения закостенелого трудоголика. – Задержусь сегодня. Слишком много заданий накопилось. – содрогнувшись от громыхнувших раскатов, Тристан впервые отметил глубины опустившегося мрака с редкими пробивающимися отблесками. – Где Микки? – Прячется от ливня, которого нет, – съязвил Вилюш, ускоряясь на середине дорожки, комично махая несуразно короткими конечностями. Отсюда и прозвище – Пингвин, усиливающееся вечно черными нарядами и налакированными прическами. – О, погляди, уже нашел себе компанию. Без нас. – устало вздохнув, англичанин поднял взгляд и впал в легкий ступор. За их застолбленным столиком, сидя по левую сторону от хохочущего датчанина, Силена неторопливо расковыривала вилкой макароны. – Ну да, самые голодные. – Не бузи, птичка, – предупредил Монссонс, постучав татуированными костяшками по перегородке. – Открой словарь, а не свои пособия для престарелых программистов, и найди дефиницию слова “веселье”. – Значит, раздел “Д” ты уже прошел, раз знаешь, что такое дефиниция, – пока шла переброска всем имеющимся в арсенале любезностей, беспокойно ерзающий на стуле Лайонс не знал, как нормально вытянуть ноги, не задев оголенной женской кожи. Боже, как старшеклассник в пубертат. Продолжая пожирать друг друга глазами, они оказались вне времени и пространства. Вне разгорающихся ссор и непредсказуемости погодной стихии. – Извините за опоздание, – оторвавшись от плавного погружения в недра угольных зрачков, тронутых кольцом приглушенного золота, мужчина нахмурился в непонимании. – Личные проблемы. Сванну я сообщила. – половина текста искажалась пластиковым барьером, мешающим воспринимать мысли и чувства собеседника. – Надо было написать Вам. – мы не обменивались номерами. Он серьезно собирался это сказать? Спасительный грохот, прошедший по кромке крыши, придушил все попытки скатиться в псевдо-участливую томность на грани заигрываний. Сглотнув подступивший к горлу ком и запив минеральной водой, заместитель быстро расправился со вторым блюдом и ушел в офис без привычного сопровождения. У него накопилось куча насущных забот, включая переговоры по видеосвязи, а прорвавший тучевые заслоны дождь не способствовал сохранению продуктивности раннего утра. Пришлось отрабатывать допоздна. После шести кабинеты-коробки опустели. Веселые семьянины закидывали рюкзаки с сумками и, напоследок расточая прощания, исчезали в лифтах. Но Тристан портил зрение до победного, выстукивая на клавиатуре запросы и разъяснения стажерам, а в ушах гудело от полуторачасовой результативной беседы с длинным списком контактов. Изнемогая от сонливости, он наконец выключил девайсы и направился к выходу, пока не поравнялся с дверью, пропускающей сквозь прозрачные полоски притушенный свет. Женщина сидела в кресле, спиной к выходу, и через панорамное окно наблюдала за утопающим в рассеивающейся дымке городом. Где-то на отшибе сознания мелькнуло предательское подозрение, что она задержалась ради него. – У Вас все в порядке? – а ведь он так и не попросил прощения за тот позорный вечер. Кампо держала в руках одну из фотографий, изображающую жизнерадостных людей на лужайке – полутьма окутала их расплывчатые лики. Негромкая монотонно-тоскливая музыка доносилась из телефона. – Вы едете домой? – Пять лет назад, в этот же день, не стало моей мамы, – изменившись в лице, Лайонс долго подбирал приличествующие выражения, однако осекся: – Не хотела приходить на работу. А теперь уходить не хочу. Очередная годовщина. Не последняя. А на душе тошно до сих пор. – На мой взгляд, ты слишком глубоко во все погружаешься, – охрипшим голосом заверил Тристан, приблизившись к ней сбоку. На сей раз их разделял обычный стол. – Их не вернешь, сколько бы слез ты не пролила. – всмотревшись в плохо различимые черты, он подметил отсутствие слез как таковых. Неужели мужчина сумел довести ее, а не многолетняя скорбь? – К тому же, какой смысл дальнейшего прозябания в мире, если пренебрегать маленькими радостями? – а сам-то ты когда в последний раз искренне радовался? Ты же давно живешь на автопилоте. – Езжай домой. – Сидеть в квартире в полном одиночестве и погружаться сильнее? Нет. Я посижу тут какое-то время, а потом вызову такси. А завтра возьму выходной. С твоего разрешения. – каким естественным казался переход на “ты”. Пугающая тенденция сближения. – Поехали ко мне, – потребовалось все мужество идущего на смерть солдата, чтобы пролепетать эту безобидную на вид фразу и не потупить глаз в первую же секунду. Двусмысленность не звучала как-то инородно. И это самое странное. Прокашлявшись, он все же сделал уточнение: – Отсюда недалеко на машине. Дождь будет идти всю ночь, если верить прогнозам. А в девять вечера охранники заставят тебя покинуть помещение. – в подтверждение сказанному небо разорвало. Гром напоминал разрыв ракет, направленных в здания. – Спасибо, – отказа от нелепого предложения, нарушающего субординацию и видимые границы, не последовало. Она просто поднялась, обошла стол и стала перед ним, глядя снизу-вверх на бледного утомленного мужчину, рано повзрослевшего под бременем пережитых невзгод. Но сохранившего отпечаток моложавости на привлекательном лице. Развод. Алкоголь. Наркотики. Протянув повисшую между ними ладонь, Силена помедлила, но все же вытащила зарядное устройство из розетки и упаковала в сумку вместе с ноутбуком. – Идешь? – втянув украденный кондиционером воздух, Лайонс снял пиджак, зачем-то смахнул несуществующие пылинки и накинул на тонкие женские плечи. – Зонта у меня нет. И там холодно, – мог бы и не оправдываться. Ее улыбка все решила за него. Выйдя наружу и попрощавшись с дежурными, бюрократ провел спутницу к машине, открыв дверцу. Сам он взобрался в салон спустя полсекунды. Весь промокший, со склоченными волосами и стекающими по подбородку каплями, Лайонс походил на недовольно отряхивающегося пса. Они ехали молча всю относительно короткую дорогу, освещающуюся слабым светом фар встречных автомобилей. Ливень нарастал, каскадами обрушиваясь на неудачливых пешеходов. Припарковавшись в подземной автостоянке – одно из преимуществ частного сектора – Тристан галантно выпустил коллегу с переднего сидения и довез на лифте до квартиры на третьем этаже. Открыв дверь и припав на колено, он подхватил выбежавшую из комнаты маленькую собаку, тут же выпрямляясь с прыгающим неугомонным черным комком, норовившим дотянуться продолговатой мордой до щеки хозяина. – Проходи. Он не успокоится, – вжавшись спиной в стену, Лайонс впустил разувшуюся гостью. – Через десять минут придется выйти с ним на улицу. – поглаживая короткую шерсть, он расставался с легким напряжением и морально отдыхал, невзирая на вторжение в личное пространство. Включенный свет позволил рассмотреть нарушившую его нетленный покой женщину, так и не скинувшую пиджак. Она невероятно красива. Влажные темные пряди волнами ложились на затылок, не достигая оголенной шеи, а тонкие пальцы перебирали мягкую ткань одежды. – Приготовить какао? – звучит ужасно. Но у него в холодильнике больше ничего нет. – Не откажусь, – отпустив унявшееся животное, англичанин свернул на кухню, отгороженную от части гостиной лишь барной стойкой. – Признаюсь, не ожидала увидеть здесь собак, – неспешно поднеся руку к насторожившейся таксе, она легко добилась расположения добродушного создания и потрепала по вытянувшейся спине. – Я воображала тебя кошачьим адептом. Или приверженцем гордого одиночества. – осматривая стены, увешанные фотографиями, дипломами, аттестатами и картинами со стоявшими в порту кораблями и маленькими суденышками, Кампо практически не оборачивалась, чувствуя тяжелый взгляд в области лопаток. – Что ж, приятно развеивать мифы о себе. Подожди, проработаешь еще год и не такое услышишь. – Честно, тебе бы больше подошел бассет-хаунд. Такие неповоротливые и печальные, – закатив глаза и фыркнув, Тристан оставил без внимания остроумный комментарий. – А в специальных очках ты бы от Бато ничем не отличался. – по-прежнему сосредоточенно размешивая напиток, он не реагировал на внешние раздражители. – Для человека, который ненавидит кофе, наличие кофемашины выглядит подозрительно. Это та De`Longhi, которую рекламировал Брэд Питт? – Любишь Брэда Питта? – замечательно. Какой еще вопрос задашь? Про любимый цвет? – Не особо. У Хавьера Бардема работы интереснее. Кстати, муж моей тети жутко на него похож, – она не поленилась достать телефон из сумки, пролистать бесчисленное количество однообразных селфи, найти нужное и показать. При этом сократив между ними установленное расстояние. Красные линии. – А кто тебе из актрис импонирует? – Я не смотрю фильмы, – утопая в распространяющемся аромате вишневых духов, Лайонс сохранял поразительное присутствие духа. Недаром прошел столько курсов лечения, что в венах живого места не сохранилось. – Нет времени. – Конечно, – широко улыбнувшись, Силена спрятала гаджет и прислонилась поясницей к тумбе. – Не в пользу кинотеатра как места свиданий. – он уронил ложку в раковину. – Я лягу на диване. Спальня в твоем распоряжении, – звякнув поставленной чашкой, мужчина указал на приоткрытую дверь за углом. – Там уже все постелено. Я принесу полотенце, если надумаешь идти в душ. – потерев переносицу, он поманил спрятавшуюся под диваном таксу и надел шлейку, снятую с крючка прихожей. – Я выйду ненадолго. Располагайся. – почему не добавишь избитую реплику из серии: “чувствуй себя как дома”? Продли страдания, усугуби выпавший расклад. Получив своеобразный допуск в опочивальню великого принца Belenor plc., испанка из любопытства зашла внутрь и осмотрелась. Помимо большой двухспальной кровати и письменного стола с кипами бумаг у зашторенного окна, ее привлекли заполненные дисками и книгами полки. На комоде стояла музыкальная установка с колонками, в окружении фотографий в рамках. Подавив искушение рыться в ящиках, таким образом проникая в секреты необщительного травмированного участника ее драмы, Кампо ограничилась изучением старых черно-белых и современных цветных снимков. На некоторых Тристан, будучи совсем ребенком, сидел на плечах у своего знаменитого деда, приватизировавшего фирму и превратившего ее в международного крупнейшего игрока. Трагическая гибель оборвала все начинания реформатора и привела в совет директоров импульсивного сына. Рискованного тактика и отвратного кризис-менеджера. Внук же видел масштабы, оперировал ими и планомерно добивался успехов, анализируя факты и факторы. От чего и страдал. Их сходство с первым Лайонсом взаправду навевало мысли о переселении душ. На одном из фото мелькнуло знакомое лицо: Микки, повисший на плече товарища, снимал их обоих на телефон. Странно видеть настолько выбивающиеся картины из общего претенциозно-идеального фона. На стене не хватало семейного портрета в стиле Генриха Второго. – Все-таки, не такой уж я антисоциальный, – ослепивший свет, заливший помещение, и раздавшийся позади низкий голос заставили вздрогнуть. – Фотоальбомы показать? – Извини. Не слышала, как ты вошел, – разумеется, он и не старался шуметь. – Увидела Монссона. Неожиданная трогательность. – Расскажи ему пару шуток про короля Альфреда и о том, какой “Викинги” бездарный сериал, и тоже получишь такую фотографию, – забрав снимок, Лайонс хмыкнул, вспоминая предысторию. Не стоило разглашать тайну: идиотское селфи сделал сам Мик, подкараулив во время ланча, а затем подарив в рамке со словами: “Мужик, должно же у тебя быть хоть одно напоминание обо мне, когда надо будет писать поминальную речь. Ну или доказывать полиции, что твое алиби хоть кто-то подтвердит”. – Он на удивление хороший специалист. – Настоящий комплимент из твоих уст, – пройдясь ногтями по пластиковым коробкам от дисков, она читала названия композиций и авторов. – Понимаю, почему ты не любишь фильмы. Столько музыки. Ты в курсе, что изобрели такую вещь, как Spotify? – Я раньше постоянно ходил в наушниках в офисе, – покончил с этой привычкой, чтобы слышать твой голос. – Тут надо убраться. Все никак руки не дойдут купить нормальную колонку. – Удивлена, что не обнаружила Курта Кобейна среди этой впечатляющей коллекции. – Вторая полка справа, – звонко рассмеявшись, испанка отвлеклась на другую фотографию, стоящую в центре. Представляющую особенную ценность. Воспроизводящую картину загубленного счастья. С безжизненной бумаги смотрели глубокие карие глаза на ангельски-красивом лике. Положив ладони на двоих плавающих по озерцу лебедей, светящаяся улыбкой женщина, одним взглядом выдавала жуткий секрет: через два года она умрет. – Это моя мама. – Такая утонченная, – Анна. Воплощение изящества и аристократичной, подлинно британской грации без показной вульгарной чопорности. – Где она сейчас? – Умерла. Рак, – болезненное создание, все тридцать семь лет его жизни страдавшее от хронической депрессии. По факту, она медленно агонизировала, истощая последние силы. Развод любимого сына ускорил процесс. – Я тяжело это переживал. Мы были близки. Деннис, ее брат, придумал эту глупую кличку Лебедь и называл ее так до конца. Нелепая затея. Однако этих птиц она любила. – касание к дернувшейся руке погнало волну мурашек по коже и вынудило отшатнуться. В полном замешательства Тристан скрылся в ванной, окунулся под спасительные холодные струи и взглянул на себя в зеркало. Его буквально сжирало возбуждение. Он метался между непреодолимым сексуальным влечением и опасением ввязаться в очередную любовную авантюру. Зачем ему боль в двойном масштабе? Бракоразводное дело шло целый год. Потом он лечился от последствий ошибок, совершенных в алкогольном и наркотическом угарах. Ради чего? Полного погружения в новый омут? Мимолетной страсти, рискующей поставить под угрозу всю с трудом достигнутую стабильность? Нет. Их свело обыкновенное совпадение. Общее горе. Невысказанное чувство осиротевших. Разрушение возведенных дамб приведет к хаотичному наводнению, затопляющему руины здравомыслия. Сигнал от нее исходил вполне четкий. Силена готова шагнуть вместе с ним в бездну. Не сопротивляясь. И не отказываясь от разделения взаимной печали. Поэтому он вышел, молча швырнув на кровать свежие полотенца, и достал из гардеробной первую попавшуюся толстовку. На ней красовался извергающий пламя гривастый лев, когтями выцарапавший название компании. – Ну как иначе? – не удивившись наличию столь нетипичной вещи, явно подаренной благодарными клиентами, Кампо сжала плотную материю и подняла голову, ловя на себе пристальный взгляд. – Что же. Спокойной ночи? – в вопросе звучало не пожелание, а предложение. – Доброй, – дыхание перехватило от трех слогов. Вопреки ожиданиям, женщина ничем не выдала ни разочарования, ни озлобления. Лайонс откашлялся и сделал полупоклон. Скорее машинальный. Уже снаружи, привалившись затылком к закрытой двери, он выдохнул весь накопленный за сутки стресс. Больше отрабатывать прогулы не станет. – Господи. Да что же это. Дабы окончательно не рехнуться от разливающейся по телу истомы и не натворить глупостей, Лайонс порывисто разделся в соседней комнате, принял там душ и лег на неразложенный диван, укрывшись пледом. Так плохо он не спал со времен последней попойки двухлетней давности. Ворочался, рычал и сгонял улегшуюся в ногах таксу. Сам виноват. Мог бы остаться в удобной постели. Не один. И наутро разбираться с умилительной неловкостью. Подскочив от звуков работающей кофемашины, бюрократ уперся локтями в подушку и выглянул из-за спинки. Легкая дезориентация и общий заспанный вид англичанина сильно повеселили оккупировавшую кухню Силену. Пребывающую в необычайно бодром настроении. – Ты не думал взять больше выходных? – насмешница. Заботливо поставившая чашку на журнальный столик. – Дурной сон? – собака бегала за ней и преданно заглядывала в загадочно сияющее лицо. С чего бы такое вдохновение? От удовольствия просыпаться в чужом доме? Или поддразниваний своего босса? – Скорее реальность, – вся эта домашняя сцена выбивала из колеи. Не задерживаясь на одном месте, запрещая себе разглядывания, Тристан снова обратился за помощью к холодной воде, контрастирующей с плавящим мозг жаром. Впервые за два года ему стало не плевать на собственную внешность. За менее чем пятнадцать минут он сбрил любой намек на щетину и причесал ставшими непослушными от влаги волосы. Все равно чертова прядь выбивалась из общего пробора и спадала на нахмуренный лоб. – Она сведет меня с ума. – вернувшись в гостиную, взбодрившимся, но по-прежнему сумрачным, он подошел ближе. – Итак, – она успела сделать себе какао и подобрать его пса с пола. Ну как такое можно вынести? Не сорваться, не избавить ее от проклятой толстовки, не упасть на колени в немом поклонении. Отравив его устойчиво жалкое прозябание больше полугода назад, она, видимо, что-то подсыпала в напиток. – Что по поводу свидания? – резко опомнившись, мужчина подпер ладонью щеку и приподнял бровь в предчувствии кульминации. – Кино ты не любишь, кофе не пьешь, людей не выносишь. – придвинув к нему ранее приготовленный какао, Силена наклонила голову вбок. – Меня вдохновляет степень твоей терпеливости. Я бы уже давно послал себя подальше. Оно того не стоит. – Но…? – ответом стало пожатие плеч. Вздохнув, испанка выпустила заскучавшую вырвавшуюся таксу. – Так как его зовут? – Фролло. – И как я не догадалась? – устав бороться с наигранной невозмутимостью, Силена решительно отняла у него чашку и отставила в сторону, сжимая пальцами ткань футболки и притягивая начальника к себе в поцелуе. Задача нетривиальная – он возвышался над ней на добрую голову. Вцепившись мгновенно побелевшими костяшками в край столешницы, Тристан поначалу не реагировал. Просто растворялся во вкусах, курсирующих на губах. Молоко, зубная паста и что-то неопознанное, пропитывающее сладостью. Постепенно расслабляясь, давая ей больше пространства, он наконец проявил инициативу и поддался вперед, наседая и подхватывая под бедра. Чтобы усадить на ровную поверхность и минимизировать убивающую дистанцию между их разгоряченными телами. – Да, не такой уж ты асоциальный. Усмехнувшись ей в приоткрытые губы, Лайонс прижался к женскому лбу и покачнулся с намерением вновь подтянуть ее ближе. Кровь стучала в висках, разгоняя желание. Они опоздают на работу. Или вообще не явятся – какая разница? Распахнувшаяся дверь оборвала сладостные грезы. Замерев в той же неудобной позе, нависая над полуобернувшейся коллегой, он различил затуманенным взглядом человеческую фигуру. – Коди? – почувствовав толчок в грудь, заместитель отодвинулся, выпуская зажатую в ловушку Кампо. Ей понадобилось меньше пары минут на переодевание и побег из квартиры. На прощание она даже положила руку на его предплечье, но промолчала. Все происходило так стремительно, что бюрократ не успел ни задержать ее, ни выбежать следом. – Я не вовремя? – отступив от загороженного выхода, юноша добродушно кивнул незнакомке. В них с Тристаном сразу же проглядывались типичная наружность семейства Лайонсов: сияющие зеленью глаза, тонкие благородные черты и манера держаться на публике так, словно весь выжженный мир оставил по себе пепелище и представителей клана львов. – Кто она? – Где ты был всю ночь? – виновником всей этой закрутившейся романтики по праву считался именно младший двоюродный брат, живущий под его кровом уже непосильных два года. Если бы он мирно спал в отдельной комнате, никто бы не притащил сюда сотрудницу в трогательном порыве отогреть и утешить. – Телефоном пользоваться тебе религия запрещает? – Ого, кто-то сильно не в духе, – поправив мантию семинариста, Коди снял обувь и прошел на кухню. – Семинария не требует жить вне греха каждый день. И напомни мне не пользоваться этой стойкой. – обхватив голову руками, англичанин оперся локтями на спинку стула. – Так у тебя новая подруга? Я не хотел мешать. – Бог сделал это за тебя, – протерев веки, Тристан взглянул на часы и встрепенулся. Ехать до офиса недолго, но он уже потеряла кучу времени. Скоро начнут названивать. – Выведи пса. – устремившись в некогда занятую спальню, мужчина остолбенел на пороге и сглотнул подступивший ком. На кровати лежали аккуратно сложенная толстовка и маленький серый лебедь из полотенец. – Ты сегодня дома? – иррациональное побуждение набрать ее и извиниться за произошедшее окончилось осознанием того факта, что номерами они так и не обменялись. – Намек я уловил, – помахав шлейкой, плутоватый родственник, без которого он бы страдал в полном одиночестве, притворно цокнул языком: – Эван скоро приедет в город. Так что развлекайся. И помни: блуд – это грех. Целый час. Шестьдесят минут. Ровно на столько он опоздал. Припарковавшись в отдалении, Лайонс торопливо зашагал к зданию и, очутившись в знакомом коридоре, перевел дыхание. Ненадолго. Дес, карауливший каждого вошедшего благодаря стеклянным перегородкам, тотчас выскочил наружу и подхватил его под руку. Благо, по пятницам полупустые кабинеты занимали холостяки и пламенные натуры с горящими энтузиазмом глазами. А еще стажеры, выполняющие грязную работу. Полнейший пролетарский уют. Посему маленький симпатичный конфликт в эпицентре механизма не всколыхнет волны заштилевшего моря. – Это какая-то шутка? От тебя за километр несет парфюмом, – непривычный образ. Обычно грустный и мечтательный, сосредоточенный в самом себе, молчаливый созерцатель, рано повзрослевший, Тристан не производил впечатление надушенного разодетого вельможи. – Ты снова пьешь? – зато пропойцы с близлежащего кабачка – вполне. – Поэтому тебя шатало на конференции? – еще немного, и он бы перешел на крик, нарушив одно из основополагающих правил, однако внезапное появление Силены сорвало все лихие начинания. Растерявшись, Сванн перевел взгляд с племянника на сотрудницу. По регулярным почесываниям бороды было видно, как интенсивно заработали шестеренки в мозгу. – Я вижу, вы подружились. Больше не опаздывайте, мисс Кампо. А ты иди работай. Через тридцать минут созвон с клиентами. Не имея возможности обменяться приветствиями, Тристан зашел в боковой офис и принялся нервно расстегивать портфель. Освальд наблюдал за судорожными движениями сослуживца с интересом и кривоватой усмешкой. Вежливые вопросы о самочувствии остались без отповеди. Лайонс погрузился в работу ровно на два часа. Во время которых проявил чудеса красноречия, дабы не разозлить дядю и не спровоцировать абсурдные обвинения в алкоголизме. Узнай об этом на самом верху, отец вряд ли станет разбираться, и вышвырнет из компании. Никакие амбициозные проекты реализованы точно не будут. Час до ланча. Слишком долго. Сдавшись на десятой минуте, он подвился, стукнув кулаками по столу, и достал из кармана незаконченную пачку. Шествие мимо заветного кабинета, оказавшегося пустым, вызвало зубовный скрежет. Нестерпимый зуд под кожей. – Пойдешь курить, Мик? – упершись плечом в дверной косяк, мужчина приметил изумление на лице товарища. – Ты чего, мужик, перепил вчера? – потрясающе. Один раз проявил радушие, а зависимым объявили дважды. – Чересчур бодрый. Снова принимаешь? – фыркнув, англичанин отмахнулся от дальнейших попыток датчанина шутить и вышел на улицу продышаться отравленными никотиновыми парами. – Алло. Фиона? – как всегда, никудышная связь мешала нормально разговаривать вне стен здания. – Нет, все хорошо. И с голосом все в порядке. Я курил. Лучше расскажи, как там Лос-Анджелес? Город павших ангелов. – Ого! Я слышу нотки веселья в твоем голосе? Кто ты такой и что ты сделал с моим братом? – трудно винить их в справедливой настороженности. Последние три года от него не дождешься открытки на Рождество, не говоря о настоящем диалоге. – Давно не слышала тебя таким счастливым. У вас точно ничего не случилось? – Абсолютно, – он никогда не признает, что скучает по ней. Единственной не отвернувшейся в месяцы страшного кризиса. Пожертвовавшей многим ради него. – Слушай. – ему до сих пор тяжело признать потребность в совете. И поддержке. Впрочем, слова застряли в горле при виде испанки, выскочившей из-за угла и вытащившей у него сигарету изо рта. – Я перезвоню. – спрятав телефон, Тристан нахмурил брови и повел челюстью от неприкрытого возмущения. – Не думал, что ты куришь. – Лет с семнадцати. Ты бы знал больше, если бы не сбегал каждый раз после ланча. Честно, первые пару недель я даже принимала это на свой счет, но потом поняла, что ты просто нуждаешься в курсах социализации. – выдохнув струю сизого дыма прямо в надменное лицо собеседника, женщина едва удержалась от смешка. Она явно побывала дома: вместо водолазки со штанами – черное платье под серым пиджаком, обновленный макияж, уложенные волосы. – Но ты предаешься такому заманчивому пороку нечасто? – Только когда раздражен, – или нервничаю. – То есть, постоянно, – подытожила Силена, рассматривая сдержанного начальника, не осознающего весь собственный потенциал. Придушенного властным отцом, моральной стагнацией, одиночеством и совершенными ошибками. – Так кто же этот сегодняшний герой, прервавший такую идиллию? – не поддавшись на провокацию, Лайонс прокашлялся и расправил плечи. Ему тяжело давались задушевные беседы о чувствах и переживаниях. Не в той среде он вырос. – Мой двоюродный брат. Могу познакомить. Он любит фильмы, кофе и прочую ерунду. Твой типаж. – Откуда ты знаешь? – разведя руками, Тристан в типичной манере ушел от прямого ответа. – Открою тайну: я больше предпочитаю меланхоличных обаяшек. – сделав последнюю затяжку, Кампо лениво отвела ладонь, а второй прошлась по выбритой щеке и, приподнявшись на носках, затянула мужчину в очередной поцелуй. Сделав два шага назад под таким напором, бюрократ вжался спиной в стену, обхватывая ее за талию. На этот раз он отреагировал гораздо быстрее, касаясь оголенных участков кожи подушечками пальцев и проникая языком глубже. Удивительно, как они приноровились друг к другу всего за сутки. Никакой скованности. Никакой шаблонности. Одна сплошная затягивающая страсть. – Ваше высочество, где вас носит?! – окрик Монссона заставил ее первой отстраниться и приложить к мужским губам указательный палец с призывом молчать. – Сотри помаду, – Силена перешла на шепот, защекотавший ушную раковину, и отпрянула от второго поцелуя, возвращая практически истлевшую сигарету на место. – Эй, Микки. – подмигнув ошалелому аналитику, она скользнула под стеклянный козырек небоскреба. – Ты какой-то потрепанный. Отдохнуть бы тебе, – искренне озаботившись состоянием друга, Мик не догадывался о причинах легкого смятения и выступивших на лбу капелек пота. – Вы снова поцапались из-за какой-то херни? – инстинктивно кивнув, заместитель порадовался недогадливости скандинава. И этот человек ответственен за такое деликатное дело, как выборка информации. – Чем планируешь заняться на выходных? – встретив непонимание, он потер подбородок костяшками. – Ты как-то выпал из нашего макрокосма. У нас выходные. Ну, такая хрень, вроде как обязательная в цивилизованном обществе. За них еще профсоюзы борются. – Скорее всего буду занят. В гости собираются нагрянуть родственники, – Лайонс осмотрел окурок с явственными красноватыми следами по краям, и усмехнулся. – Сходим на яхтинг в другой раз. – О да, ты же такой ценный компаньон. Без тебя стихия нам не благоприятствует, – рявкнул Микки с неподдельной досадой. Необъяснимо дружественные отношения у них завязались. Всего-то стоило один раз неудачно сходить в бар. – Шляешься по округе, лыбишься, как идиот. – привалившись ногой и затылком к стенке лифта, он заложил сигарету за ухо. – Если узнаю, что пьешь, лично волью тебе в глотку пару ведер кофе. Не забыл еще, как блевал от него неделями? – мерзкое пойло сбивало алкогольную тягу. Вылечившись, Тристан впоследствии зверел от одного запаха. – Тебе везет, что в пятницу офис полупустой, – пробормотал англичанин, впадая в ступор от какао на личном столе. Спрятанное за крышку ноутбука от бдительного поляка по соседству, оно источало ласкающий ноздри аромат, и хранило на бумажном покрытие метку в форме красных губ. Нервно облизнувшись, он уже не контролировал забурлившую в висках кровь и, развернувшись, рванул в коридор. Пока в растерянности не огляделся – ее нигде не было, а номер телефона неизвестен. И как его достать – непонятно. Сванн за такие просьбы его с этажа спустит, а использовать просматриваемую рабочую почту для подобной сомнительной цели излишне. – Дьявол. – схватив первый попавшийся лист, мужчина судорожно выводил цифры, после чего нарочито небрежно прошел мимо кабинетов и, обнаружив ее в одном из отдаленных, тут же передал своеобразный отчет. – Скопируйте и занесите ко мне. Он сумел невзначай коснуться женского запасться, передавая одолевающее волнение. Пусть упьется результатом своих манипуляций и разделит одно морально-физические терзание на двоих. Полчаса ожидания показались вечностью, а завибрировавший гаджет – колокольным звоном в тайную вечерю. Открыв новый чат, он увидел нелепый стикер. Втянув кондиционированный воздух с присвистом, Тристан прикусил внутреннюю часть щеки и, преодолев себя, напечатал прозаичный ответ. Лед тронулся. Их переписка длилась до ланча, о котором любезно напомнил потянувшийся и хрустнувший всеми суставами Вилюш. Пришлось отвлечься и присоединиться к сборищу тружеников, сбившихся стаями у лифта. – Обожаю короткие дни, – Освальд втиснулся в узкое пространство, отдавив кому-то ноги, приткнулся к зеркалу и поправил измазанные гелем волосы. – Мисс Кампо, вы уже побывали в том ресторанчике, что я вам порекомендовал? – оторвавшись от изучения новостной ленты, Лайонс прислушался. – Мы туда часто ходим с друзьями. – С тобой кто-то добровольно проводит время за пределами фирмы, Пингвин? – высмеял Миккирори с особым упоением, параллельно доставая закамуфлированную за ухом сигарету. – А врачи знают о твоих воображаемых друзьях? – Не знаю, Освальд, все будет зависеть от обстоятельств, – многозначительный взгляд, брошенный в сторону шефа, вынудил последнего замешкаться и споткнуться о порог. – Давай, приятель, расшибись головой, сделай надвигающийся вечер менее томным. Мне же как раз поездки в скорую не хватало, – ухватив рассеянного коллегу за предплечье и вытолкав на местность без ухабов, датчанин еще долго ворчал: – Дес придет в восторг. Раздосадованный публичной неудачей, Тристан сжал звякнувший телефон и выругался. Пришедшее сообщение в заветный чат гласило: “Расслабься, ночь нежна”. Она решила окончательно добить его. Размягчить оборону, подыскивая слабые места, и наносить точечные обрушающие фронт удары. Он, в свою очередь, ничего противопоставить не мог, кроме рефлекторной безучастности. Не принесшей таких результатов, как в начале полугодичного пути. А одурманивающие словесные истязания никак не заканчивались. Вплоть до второй половины дня. По коридору разносились звуки легких шагов, на исчезающих за стеклом лицах мелькали усталость вперемешку с готовностью завалиться спать дома. Долгожданная свобода. Барабаня по столу, заместитель главы департамента попрощался с поляком, действующим на нервы с утра, и с доброй половиной отдела. Их не удивлял трудоголизм наследника нефтегазовой империи. Об истинных мотивах задержки никто не догадывался. А тот явился позднее. В виде женщины, облокотившейся плечом о стену, выжидающе-неподвижной. Под таким взглядом, сметающим все барьеры внутреннего сопротивления, противоречия, колебания, хотелось разрезать кожу во второй раз. Истечь кровью на ковровом покрытии, закончиться прямо здесь, не дав начаться чему-то иному. – Я ужасно плох в свиданиях, – положив конец тягостному затишью перед бурей, мужчина прочистил горло кашлем. Часовые выступления на форумах и съездах не вызывали такой оторопи, как обычное признание в неискушенности. Что же, честность – ранее неизведанный опыт в отношениях. Весь его брак строился на лжи и фальшивом чувстве исполненного долга перед требовательным отцом. Романтика и ухаживания? Откуда ему брать такой пример, если каждый член семьи – неисправимый карьерист разной степени успешности? – Я догадалась по твоему сегодняшнему поведению, – Силена подошла ближе, впервые глядя сверху-вниз. – Может, следует послушаться совета и переключиться на твоего брата? Или Вилюша. – пламя, пожравшее расширившиеся зрачки в зеленой окантовке, подтверждало его заинтересованность искушающей авантюрой. – Все забывала спросить: в честь кого тебя назвали? – резкий переход привел в замешательство. – Дед Майкл. Отец Николас. И ты. – В честь Гейдриха, – очко в его пользу. На секунду она даже поверила, пока не услышала смешок. – Тристан Корбьер. Мама обожала этого поэта. Несмотря на то, что он взял псевдоним. – почувствовав, как женская ладонь прошлась по предплечью и потянула наверх, Лайонс послушно поднялся, смирно перетерпев убранную со лба прядь и обрисованный ногтями шрам на щеке – результат неосторожных детских игр. Не говоря ни слова, испанка развернулась и вышла прочь, предоставляя свободу выбора. Либо пойти за ней, расставшись с болезненным прошлым, либо уединенно захлебываться в нем и не жаловаться на отсутствие понимания. Вздохнув, Тристан спрятал ноутбук с проводами в портфель и толкнул дверь, не раздумывая. Какая уже разница? В холле его ждали. Не ради проектов, интервью или пустых бесед о здоровье. А ради него самого. Ощущение чужой хрупкой руки, согревающей собственную, вселял безотчетный страх с полной эйфорией. Сродни наркотической. В лифте пришлось разорвать контакт. С верхних этажей спускались шумные работники. Однако ей наплевать. Придерживаясь за рукав пиджака, она продолжала водить пальцами по мужским лопаткам, незаметно подбираясь к затылку. Держась прямо, бюрократ игнорировал потребность облизать пересохшие губы и унять дергающуюся ногу. За томительные десять секунд они доехали до вестибюля и вышли на парковку. Если бы он не опоздал, не оставил бы автомобиль на отшибе и не продлил пытку. – Придется связаться с отделом кадров. Предупредить обо всем, – открыв переднюю дверцу, Лайонс сел за руль и пристегнул ремень. Машинальность выдавала напряжение, сковывающее мускулы. – Дадим им повод отвечать на запросы чаще, чем раз в пару месяцев. – Это все, что тебя сейчас беспокоит? – в ее голосе скорее звучало любопытство, а не разочарование. Силена привыкла к пляшущему настроению неуверенного в себе мужчины. Вместо бессмысленного упорства она ненавязчиво погладила его ногу и отвернулась к окну. – Формально, ты не мой босс. Не все отделы крутятся вокруг твоего солнечного лика. – хмыкнув, англичанин плавно выехал за ворота, показав бейджик, и свернул на главную дорогу. Периодически он поглядывал на нее. Изучал, словно диковинного зверька в клетке. Купленную на рынке канарейку. – Можно опустить стекло? – согласно кивнув, заместитель все же не отвел пронзительного взгляда, вызывая легкий дискомфорт. – Что? Разведя руками, неразговорчивый водитель сосредоточился на светофорах. Пока Кампо нежилась в лучах заходящего солнца, чьи блики играли на браслетах выставленной наружу ладони. Как ребенок. Припарковавшись на застолбленном месте, он провел ее тем же путем и впустил в квартиру. Видимо, бодрая поездка навеяла определенные мысли, поскольку Тристан стал более отстраненным. Подняв собаку с пола, он задумчиво погладил мягкую морду с черными преданными глазами. Напоминающими иные. Женщина встала позади, несмело коснувшись короткой шерстки и мужского запястья. Она везде, под кожей, под дробящимися от разрывающегося сердца ребрами. Сославшись на необходимость вывести пса, Лайонс холодно предложил располагаться с удобствами и выскочил в подъезд. Неужели передумал? Что же происходит в твоей голове? Чертов принц Беленора, глубокого вжившийся в роль безрадостного изгоя. Мизантропа-трезвенника с багажом зависимостей и психологических проблем. Что она в нем нашла? Чем он ее привлек? Звук работающей кофемашины прервал цепочку размышлений, как и возникшая в проеме фигура. Все тот же блуждающий взор, пронизывающе-смущающий, и замкнутый вид. Человек, в чей дом она попала, слишком непоследовательный. То выражающий сочувствие в день гибели матери, то отрешающийся от мирской суеты и избегающий любой близости. Поставив на барную стойку чашку, Силена следила за тем, как он неспешно снимал верхнюю одежду. С какой-то пугающей апатичностью. Депрессивный алкоголик, какая прелесть. Передав ему свежее какао, испанка не услышала слов благодарности. – У тебя новая фаза флегматичности или ты что-то принял? – терпеть подобное невыносимо. – Нет, я расслаблен, – первое внятное объяснение за вечер. – Боюсь представить обратную реакцию, – огрызнулась Кампо, прячась за емкостью с напитком. Эти дурные перепады передались ей. Прищурившись, Тристан невозмутимо отнял у нее чашку и отставил в сторону, проигнорировав возмущение. Чтобы затем подхватить и посадить на столешницу. Дежавю позабавило. Возбуждение разогнало злость. – Начнем там, где остановились? – потянувшись к губам, искусанным в душевных метаниях, она прошлась лишь по подбородку. Непонимание сменил всхлип, стоило мужским пальцам скользнуть под темное платье. Отсутствие нижнего белья стало открытием. Откровением. Как и одуряющая влажность. Немного отодвинувшись, он вопросительно воззрился на нее, с некоторым изумлением. – Не один ты полон сюрпризов. – шепот разломал подпорки моста. И прикончил очаговые сомнения. Проникнув внутрь двумя пальцами, он двигался медленно, позволяя привыкнуть к ощущениям. Она приобняла его за шею и спрятала покрасневшее лицо в предплечье, прикусывая материю рубашки, дабы удержаться от криков. Понемногу ускоряясь, Лайонс подсоединил большой палец для круговых движений по клитору. Он изменял угол вхождения, темп, интенсивность. Умышленно провоцировал остановками, наслаждаясь приглушенными стонами и неразборчивыми мольбами. Поддаваясь ему навстречу, испанка приближала нарастающий где-то на периферии экстаз. А Тристан мечтал не сойти с ума от тесноты и тепла. Хотелось рычать, выть, рвать ее на части, мучить часами. Но хватило шести минут. Вся женская развязность посыпалась ошметками на плитку при первых содроганиях тела. Она уже не оправится. Повиснув на крепком локте, Силена рвано задышала, не в силах двигаться. Он мог бы сделать триумф неоспоримым: навалиться сверху, не дав передышки, довести до грани еще один раз. Может, дважды. Или демонстративно облизать пальцы, размазывая по языку ее родной вкус. Но лучше поступить по-джентельменски. – Ты выглядишь удовлетворенно, – констатировал заместитель, убирая растрепавшиеся волосы с ее прекрасного взмокшего раскрасневшегося лика. – Воды? Вина? – спародировав злополучную тираду той конференции, он услышал короткий смешок и заметил полыхнувшие искорки в карих глазах. – Так чего ты хочешь? – Тебя, – оправившись от последствий оргазма, женщина намотала его галстук на кулак и притянула к себе, впиваясь в губы с остервенением. В порыве отомстить и стереть самодовольное выражение. Расстегнуть ремень топорщившихся брюк он не позволил, ухватив под ягодицы и направившись в спальню. Вынужденная покориться, Кампо обхватила ногами торс, не разрывая поцелуя. На нем по-прежнему много одежды, а с нее уже сняли смявшееся платье. Силена не лишит себя такого зрелища. В считанные секунды опрокинув замешкавшегося любовника на лопатки, она принялась неторопливо, упиваясь победой, расстегивать пуговицы. Каждый раз ненароком, поддразнивая, касалась заметной выпуклости под напрягающимся животом. Избавившись от мешающих слоев костюма, она проворно перекинула ногу и оседлала подрагивающие бедра. Ладони неутомимо оглаживали упругие грудные мышцы. Боже, благослови яхтинг. Ногти очерчивали старые шрамы и неровности. Губы проходились по чувствительным местам, оставляя влажные следы. Встать ему не разрешили. Слабая попытка была пресечена. – Любишь все контролировать? – Лайонс не упорствовал. В конце концов, он ей задолжал. – Как ты говорил? Изменения копятся постепенно? – не дослушав, мужчина самостоятельно вошел в нее, вырывая настоящий стон, и вонзая зубы в острую ключицу. Сдаваться без боя? Не в духе великого наследника осточертевшей компании. Упершись рукой в матрас, Тристан принял сидячее положение, не оставив свободного пространства для движений. Затвердевшие женские соски задевали грудную клетку, подхлестывая нетерпеливого бюрократа. Задвигавшись, он не выпускал прикушенной кожи, изредка зализывая отметины. В глазах стояла хмельная дымка, эфир в ушах попеременно заглушали вскрики и отголоски дикого сердечного ритма. Толчки не ослабевали. Наоборот, вырывали надрывные вопли. Скользить в ней, мокрой, такой раскрытой, стало гораздо проще. Она же перестала посягать на гегемонию, полностью растворяясь в мире блаженных грез. Ее будоражащего сознание запаха вполне достаточно, чтобы рехнуться. Да кто же ты? Как смогла очаровать пропащего добровольного отшельника? Как сумела проникнуть в мозг, высушенный наркотиками, алкоголем и бредовыми проектами? Сбившись с ритма, Лайонс застонал, переворачивая их на постели. Оказавшись под сильным обжигающим телом, Кампо распрощалась с надеждами на контроль и капитулировала. Водружать знамя предстояло ему. Какая же она красивая. Прервавшись на миг, опасно-роковой, заместитель осознанно отрезал пути к отступлению, когда заглянул в бездонные чернеющие зрачки. В них отражалась вся его сущность. Неприглядная, оголенная, но отчего-то полюбившаяся ей. Они идеально подходили друг другу. Такие разные. И все равно притягивающиеся. Сведенные ироничной судьбой. Из-за поганого кофе. Обведя контур мягких губ, Тристан прильнул к ним в поцелуе. Непривычно долгом и нежном. Опомнившись, он запустил в сплетение их тел ладонь и нащупал клитор, усиливая давление. Оргазм настиг ее внезапно, заставив выгнуться дугой и затрястись от искрящихся ощущений, заполнивших каждый отдельный позвонок вплоть до сжатых кончиков пальцев. Он же продолжил вбиваться в нее с новой энергией, пока разлившееся внизу живота знакомое тепло не вырвалось наружу. Успев вытащить пульсирующий член, Лайонс трижды провел по нему рукой, сжимая, и украсил плоский женский живот белесыми каплями. После чего рухнул сверху, истощенный и обессиленный, но умиротворенный. Впервые за тридцать с лишним лет. Дыра в сердце затягивалась по миллиметру. – Этому учат в рехабе? – перебирая слипшиеся пряди на затылке, Силена не выпускал его из объятий. Отказывалась расставаться с приятной тяжестью. Сотрясший его смех спазмами разошелся в области уязвимо-чувствительной промежности. – Если бы, – уткнувшись носом во впадинку на груди, он втянул особый аромат кожи с примесью чего-то сладкого. – Тогда я бы оттуда не выезжал. – Знаешь, а ведь ты мне сразу понравился, – рисуя замысловатые узоры на дрожащем изувеченном запястье, изрезанном в часы жуткой депрессии, женщина выдохнула при резком изменении позы. В стремлении не выдать смущения, он перекатился набок и прислонился лбом к худому плечу. – В тебе было нечто привлекательное. – Им следует выдать тебе премию. Возможно, ты единственная, кто придерживается такого мнения, – плавные изгибы ее стройного тела покрывались мурашками от почти невесомых прикосновений. – Пойдем в душ? – последнее, чего он хотел, так это смыть признаки их взаимной страсти, но спать в свертках из липких простыней представлялось неприглядным. Физически измотав испанку в третий раз, Лайонс уделил внимание несправедливо забытой груди, а Кампо отплатила ему вдвойне, став на колени под горячими водными струями. Вконец разморенный, он быстро уснул. Без таблеток, сновидений про бежевые стены реабилитационного центра, и дурных подтачивающих силы переработок. Его душа не пела – чересчур избитая метафора не подходила для такого события – скорее отдыхала. Поэтому пробуждение в час дня не стало неожиданностью. А вот пустующее место по соседству, напротив, вынудило разлепить веки и подвиться. Ну да, конечно. Размечтался о светлом будущем, наполненном неизведанными эмоциями. И с кем? С сотрудницей, которая и года не проработала в фирме? Где-то замаячил иск о сексуальных домогательствах. Издав стон в сгиб локтя, которым пришлось оградиться от солнечных лучей, Тристан рассчитывал, что при уходе она хотя бы закрыла дверь и не выпустила собаку. Об остальном можно подумать позже. Полудрему потревожили раздавшиеся в другой комнате голоса. Мужской и женский. Вибрирующий телефон окончательно похоронил хорошее настроение. Вновь расслышав громкий смех, он сорвал с себя одеяло, наскоро умылся и почистил зубы, дабы поскорее выйти в гостиную и разогнать шабаши родственников. На кой черт собираться в законные выходные? Подготовив целую речь, он оторопел на подступал к дивану, при виде мирно обедающего брата, рассказывающего очередную байку, и внимающей Силене. Дружно обернувшись, они замолчали, оцениваю его потешно-потрепанный облик, и усмехнулись. – Ты опять забыл, как работает система отправки сообщений? – поначалу растерявшись, заместитель вернулся к излюбленной тактики сарказма. Намеренно игнорируя присутствие женщины. – Я просил написать… – Сам меня выгнал из дома, а теперь жалуется. И вот с таким персонажем я живу, – Коди театрально вздохнул, склоняя голову набок. – Неблагодарный. Я твоих гостей обхаживаю. Готовлю им еду. Пока ты отсыпаешься. И развлекаю историями из твоего детства. Помнишь, как вы с Эваном не придумали ничего лучше, кроме как залезть на крышу школы и разжечь там костер из веток? Юных пироманов у директора три часа продержали. Твой отец рвал и метал. – Вы действительно это сделали? – Кампо держала на руках посапывающую таксу, свесившую морду и блаженствующую от поглаживаний. Лайонсу стало дурно. Особенно от ее завораживающего взора, доводящего до дрожи в ногах. – Не в твоем стиле. – Я даже отвечать не буду, – отчеканив реплику по слогам, он расположился на диване, подальше от новоявленных закадычных друзей. У него кровь застучала в висках. От пересыпания и непонимания, что делать дальше. Поставленная на стол чашка и ласковое касание ко лбу с целью убрать мешающую прядь нанесли последний удар. Оплачено вчерашней монетой. Зажмурившись, лежащий на подушке Тристан удержал ее, поднеся тыльную сторону ладони к губам. – Ночью ты сказала, что я понравился тебе. – изогнув бровь, она ждала либо признания, либо вежливой просьбы сохранить все в рабочих рамках. – Не стану врать, в тот день ты вывела меня из себя. И это были первые настоящие эмоции, которые я испытал за два года. А теперь. Это нечто другое. Улыбнувшись, Силена наклонилась и поцеловала мужчину, не встречая сопротивления, привычного метания. Да, он раздражительный, высокомерный и упрямый. Но от одного пронзительного взгляда, отрешенной полуулыбки, намечавшей ямочки на щеках, и галантного жеста учащался пульс. Укрывая ее ночью вторым одеялом, накидывая теплые вещи поверх оголенных плеч, угощая любимым кофе, замкнутый принц проявлял затаенные качества внимательного и пылкого возлюбленного. Ради этого можно вытерпеть депрессивные состояния и колебания настроения. В конце концов она прорвется сквозь железные заслоны, тщательно выстраиваемые для защиты от отца, семьи, докторов, бывшей жены, компаньонов и прочих посторонних. Однако где-то броня уже давала трещины и рассыпалась. Неуверенное признание – лишь часть большого пути.