***
Холодный взгляд пронзает, но не отталкивает. Пряди волос обрамляют казалось фарфоровое лицо мужчины. Пиджак с подкладками в плечах четко подчеркивает широкие плечи. Пояс, что был недавно кинут на диван, сейчас очерчивает талию, добавляя изыска. Взгляд невольно опускается ниже на свободные брюки в цвет пиджака и лакированные туфли, что идеально дополняют образ мужчины. Так вот какого хотеть оказаться привлекательны для кого-то? Чимин и забыл те моменты, когда хотел быть привлекательным для другого, нежели для себя. Сейчас остаётся отпустить эти мысли, надеясь, что он выглядит не так и плохо на фоне блондина. Лисьи глаза мужчины магнитом притягивали к себе. Ответная реакция ждать не заставила. По позвонку в стройный ряд пробежалась стая мурашек. Показалось, что на короткий промежуток — время остановилось. Спустя недолгий обмен взглядами Чимин потерял из виду мужчину, который поспешил скрыться в углу зала со своим товарищем, что выглядел так же хорошо, как и первый, но недостаточно. Для Чимина недостаточно.***
— Куда ты так смотришь? — спрашивает ранее проигнорированный другом Намджун. — Кто тот парень? — не отрывая взгляда произносит Мин. — Я не справочник, брат. Вообще-то первый раз его вижу. Понравился? — ухмыльнувшись кинул Ким, очерчивая помещение оценивающим взглядом. Мин всё ещё продолжал удерживать свой взгляд на молодом парне, общающемся, видимо со своим знакомым. Повернувшись к другу и сузив глаза, что являлось признаком закипающего от злости Мина, мужчина принял бокал от друга продолжив молчать. Слова слишком ценный ресурс, не стоит им так растрачиваться. Юнги по натуре своей был вспыльчивым. Быстро загорался и так же быстро потухал. Однажды Ёнсу охарактеризовал его спичкой, что работала по той же схеме, в чём бесспорно оказался прав. Вот только сейчас бизнесмен думает не о словах погибшего парня, а о том кого видит перед собой. Принять решение становиться слишком просто. Облаченный в пиджак с вшитыми тёмными камнями на плечах, от которых отскакивали блики. Брюнет стоял в пол оборота к Мину, и второй уже не мог заглянуть в его глаза, но их вид все еще стоит перед ним. Развеяв картинку, в настоящий момент Юнги обходит взглядом аккуратный профиль лица мальчишки. Маленький нос, пухлые яблочки щёк, но также чётко очерченные скулы создавали резонанс в сознании. В глазах старшего загорелся тот самый огонь, о котором говорил Намджун, в настоящий момент кричавший о желании того на чей облик смотрит мафиозник. Ворот рубашки младшего был расстегнут, отдавая позволение обратить внимание на прелестную смуглую шею. Пиджак не полностью закрывал накаченный зад детектива. Не выдерживая, Мин прогладывает скопившуюся слюну. А может Джун был прав?***
— Чимин — игриво протянул Тэхён, отводя друга в противоположный от пары мафиозников край помещения, — кажется мой костюм и твоя мордашка прекрасное сочетание для того мужчины — возбужденно проговорил Тэхён. — Спешу тебя расстроить. Сегодняшний вечер я не намерен проводить с кем-то в постели, — улыбнулся Пак — хотя признаю, он привлекателен. — В чем твоя проблема, Чим? Просто познакомься с ним, вдруг выйдет что-то покрепче одной ночи? Не думаешь? — надул губы Тэхён. — Вечер только начался, а ты уже пытаешься свести меня с кем-то. — Чимину понадобилась пара секунд на принятие, — если он подойдёт я не сбегу, но сам знакомиться не пойду, согласен? — Он обязательно подойдет. — подмигнул Тэхён — Здравствуйте, госпожа Пак. — склонившись в поклоне поприветствовал подошедшую к парням женщину. — Давно же мы с тобой не виделись, Тэ. А ты подрос — посмеялась женщина в длинном бежевом платье с камнями на декольте, — отец сейчас подойдет. — обратилась женщина уже к сыну. — Тётушка, не подскажите что там за мужчина стоит? — брюнет указал кивком головы на общающегося в это время Мина с Намджуном. — Ох. Это Мин Юнги и Ким Намджун, основатели «MKaro», бизнесмены в общем. Сохун недавно заключил с ними контракт. Перспективные парни. — заключила женщина, развернувшись корпусом обратно к сыну и уже к родному семье Пак, Тэхёну — А что вы от него хотели? — Просто незнакомое лицо, тётушка, ничего важного. — улыбнулся Тэхён, повернувшись к Чимину так, чтобы увидеть мог только он, и поиграл бровями. — Мне нужно выпить. — выкинул Пак, желая поскорее ретироваться подальше от друга, ставящего его в неловкое положение. Мы все очень сильно зависим от внешней оценки общества, в котором живем. Нам важно чувство принадлежности. Природой так устроено, что человек не может жить в полном одиночестве, ему необходимо общение для саморазвития. В одиночестве невозможно испытать такие чувства как любовь, радость, счастье, нежность, страсть, азарт, ревность, конкуренцию. Без этих чувств мы теряем вкус жизни, смысл и цель существования. Одна из причин важности оценки общества обусловлена генетической памятью предков, которые вынуждены были держаться племенами для выживания, а получившие отрицательную оценку, осуждение, непринятие племенем, были изгнаны, что приравнивалось к смерти. В наше время человек может выжить, но чувство ненужности и отвержения — самые сильные и разрушительные эмоции и сейчас. Приходя домой, Чимин не брезговал банкой пива, но то было полгода назад. Сейчас мужчина не может представить свою ночь без бутылочки вина или чего покрепче. Эмоции сжирают. Психолог бы явно указал Паку на то, как он пытается отгородиться от всех своих заслуг, указал бы на то, как Чимин принижает себя. На комплименты парень привык улыбаться и благодарить, но сейчас каждое приятное слово брошенное в его адрес тот оборачивает, как оскорбление, ему кажется, что над ним смеются. Он ненавидит свое отражение и одновременно безумно любит, ведь как тебя кто-то может полюбить, если ты сам себя не любишь? Но ведь самолюбие Пака — лишь показуха. Может от этого и рушились все пути сближений с мужчинами, привлекающих сознание следователя. Как научиться любить себя по-настоящему? Свой нос с горбинкой, шрам на нижней губе оставленный при захвате террориста, свой рельефный пресс, выглядевший на его узком туловище неуместно. Маленькие ладошки, неприсущие мужчинам. Тут уже никто не поможет. Только ты сам найдешь путь самовосприятия.***
— Добрый вечер, уважаемые гости. Я бы хотел поблагодарить всех собравшихся сегодня здесь за все те блага, что они предоставили своей стране за все усилия, приложенные для развития экономики, культуры, налаживания межличностных отношений всех поколений. Без вас вчера — не было бы нашего общего — сегодня! Надеюсь вы останетесь довольны этим вечером и сможете его приятно провести. Помните, вы — сила государства! — главный министр, находясь у панорамных окон, там же стояла подставка микрофона, закончил свою мало несущую смысла речь. Все присутствующие смотрели в его сторону, когда первый поднял бокал шампанского с криками «Ура!», послышались всеобщие аплодисменты со всего зала. Пак медленно взял бокал виски со стола, оглядев помещение презрительным взглядом, остановился на мужчине, равнодушно — пустым взглядом смотрящего на министра и держа в руках бокал шампанского, который казалось сейчас же разобьется в руке, а осколки добавят теплого оттенка столь бледной коже. Мину казалось, что осколки немедленно вопьются в кожу, если он сейчас же не подойдёт к мальчишке, что так уверенно прожигает первого взглядом. Юнги хотелось смахнуть с себя этот бдительный взор, как пыль со старинного свадебного пиджака отца, весящего в шкафу уже 30-й год. Отдав фужер с напитком, насыщенный пузырьками Намджуну, мужчина направился к столу с чем-то более крепким, одновременно цепляя взглядом роскошного брюнета, что по-видимому витал своих мыслях, уже не обращая на подошедшего с левой стороны Мина внимания. Тот был еще более красив вблизи, чем, когда Юнги завидел его на расстоянии. Эти глаза, чётко отчерченный контур бровей, пухлые губы, что хотелось терзать всю ночь, не выпуская из своих. Звёзды сошлись. Сегодня Юнги решил, что возможно стоит отпустить историю шестилетней давности и попробовать овладеть новой красотой. — Ну да, не вам же заниматься внешней политикой. — саркастично озвучил Мин, шепча слова чуть-ли не на ухо младшему. Пак услышав томный голос с хрипотцой под слоем музыки, доносящейся от оркестра, стоявших от них вдоль соседней стены, вынырнул из разговоров с самим собой о вечном. Звук исходящей от мужчины по левую руку, не далеко от Чимина звучал так сексуально. Чимин прикрыл глаза, чувствуя, как крепкий алкоголь пронизывает его тело теплом, взгляд свой отводит на создателя данных ощущений, лицезря изломанную линию губ, образующую хитрую ухмылку мужчины, стоящего напротив на расстоянии вытянутой руки. — Мин юнги, — блондин протянул руку в знак знакомства. — Пак Чимин, приятно познакомится. — Как тебе вечер? Ты же не против неформального общения? — Конечно. — Чимин попытался подобрать самые приличные эпитеты для описания своих впечатлений, видя явное согласие с позиций младшего, хотя тот её еще и не озвучил. — Пафос не имеет границ для некоторых особей — кратко бросил Пак, обведя торжественный зал взглядом. — Смелое заявление. Вынужден согласиться. Прости, я о тебе ничего не слышал. Чем ты занимаешься? — Я здесь на правах именитой семьи. Слава Богу. — Веришь в Бога? — Мин отпустил шутку, не ожидая серьёзного ответа. — В себя. Два слова дали Мину понять перед кем он стоит. Два слова, наполненные отчаянием, холодом и не поддельным пламенем страсти. Два слова и Юнги прочувствовал весь спектр эмоций говорящего, потому что ощущает то же каждый день. Без сомнений можно сказать, что этот ответ взялся не из пустоты. Два слова и они оба увидели в глазах друг друга отголоски их душ, кричащие о помощи, ведь и сильные ломаются, и из веры в себя одного перерастают в кричащее «в нас». Эти мысли проносятся в головах обоих, но остаются не озвученными. Такой глупый разговор так быстро раскрошил их маски. — Не хочешь… — Юнги не успел договорить, замечая входящий на телефон Чимина. — Прости, мне надо идти, поговорим позже? — кивок в ответ в качестве согласия. Расплываясь в неподдельной улыбке Юнги, спешит на этаж ниже. Не успев смириться со случившимся и обдумать всё сказанное ранее, Чимин достаёт телефон из кармана, и минутой спустя спешит на выход из здания. Его встречает охрана, пропускавшая ранее внутрь, теперь открывающая дверь Паку, чтобы тот незамедлительно покинул высотку. Я открыт для чувств, и это может причинять боль. Когда ты уязвим, это обогащает твою жизнь, но если вдруг что-то пойдёт не так, это может быть довольно мучительно. С другой стороны, если ты не откроешь своё сердце людям, ты рискуешь закончить свои дни в одиночестве вдали от всего мира.***
Сутки спустя детектив не понимает что это за наваждение. В глазах не перестает всплывать образ бизнесмена, так беспорядочно помешавший его раздумьям и так же быстро, оставив парня смотреть на спину удаляющегося. Всю прошлую ночь Чимин провел в бедном районе города со старыми разваливающимися домами, наполняющие лёгкие запахом гнили, что стоял из подвала множества домиков квартала. Ещё часть ночи брюнет провел подле медицинского стола Хосока, куда чуть позже убрал от руки Чона, исписанный листок с информацией о теле, которую Хосок поспешно успел собрать за минимальное количество времени, пообещав Паку полный отчёт с подробностями в самое ближайшее время. Выходя из здания с рассветом, парень достаёт из кармана дорогого пиджака пачку сигарет, прикуривая, затягивается и направляет облако белого дыма в небо. Тяжело вздохнув, присаживается на корточки, переводя взгляд на песок под ногами. Как долго он сможет сдерживаться? Идти дальше? Кажется, мужчина переоценил свои возможности. Как бы хорошо было, сидеть сейчас за круглым столом в теплом кабинете компании где-то на 50-м этаже, выпивать виски, заполняя бумаги. Как бы было спокойно знать когда вернёшься домой, и осознавать, что этой ночью, последующей и остальными ты будешь высыпаться и никто не выдернет тебя из кровати, клуба или другого города. Стоило ли оно того? Менять мнение о решениях это же обычная практика всех людей, разве нет? Кажется сил осталось ещё меньше. Стеклянные глаза глядят в небо, а прозрачные капли солёной воды соскальзывают по аккуратному лицу, пока ещё молодого мужчины, который ещё может изменить свою жизнь в одно мгновение. — Кажется с каждым днём я выдыхаюсь всё больше. Что бы ты сказал, оставь я эту затею, дядя? — молвит Пак в пустоту. Спустя мгновение мужчина выбрасывает тлеющую никотиновую палочку на землю. — Будь что будет.***
Как понять, когда приходит твой конец? В голове столько мыслей, цепляешься за одну — к ней пристраивается другая, и вроде бы гармонично всё, да вот не клеится. Отбрасываешь эти строчки и ищешь за что-бы зацепиться дальше. Вокруг летает ворох мыслей, идей, цитат, фраз, и ни одна не подходит. Голова идет кругом. Как выбраться? Ты хочешь освободиться от мыслей, забыться на мгновение хотя бы, но не можешь. Мысли так и долбят по вискам, голова гудит, мозг будто бы сейчас взорвется. Разные чувства, реакции, глаза блуждают в хаотичном порядке, пытаются выцепить что-то или кого-то. Не получается. Удар. Один. В возрасте семи лет ты осознаешь, что не существует Санты, закрываешь глаза, наблюдая за проносящимися картинками прошедших праздников. Забитые до отвала праздничные столы, все гости в блестящих нарядах, а ты, сидя под елью во дворике частного дома родителей, крадешь свой подарок, который в аккурат подложил дворецкий, и тихо разворачиваешь его до того, как время пробьёт полночь, а с ней и наступление нового дня. Два. Ты возвращаешься в дождливый вечер твоего семнадцатого дня рождения. Вспоминая пяти минутами ранее услышанный разговор, когда уже будучи немного захмелевшим, ты осторожно ползешь по стеночке на кухню, слушая разговор своих «друзей» тормозишь, и стекаешь уже вниз по той же дорогущей панели, впитывая то, что якобы «друзья» пришли, лишь для выгоды собственной, ведь твоя фамилия им интереснее, чем твой внутренний мир. Три. Тебе двадцать пять лет и твой некогда родной человек кидает в тебя кухонными приборами, с криками, что такой уродец никому не нужен. Выдох. Ты можешь функционировать. Конечности затекли. А чего ты ожидаешь от сонного паралича? Все твои страхи, самые негативные эмоции вылезают наружу, ты будто бы снова попадаешь в эти времена. По щеке непроизвольно скатываются слезы. Возможно когда-нибудь Чимина посетит последняя бессонная ночь в его жизни и он навсегда забудет, как самые ужасные картинки могут всплывать перед глазами будто-бы наяву.