Плетение

Люмин продирается сквозь кусты пышной растительности, за ней летит Паймон, отплевываясь от листочков и пытаясь поспеть за подругой, чтобы её не ударило веткой по лицу. Очередное задание, по уничтожению лагеря Кайраги в округе. Но отличие было в том, что Люмин попросила лично Камиссато Аяка. Ещё в первую встречу её грация, умение держаться, приветливая улыбка, блеск глаз, «лёд волос»... Можно уже сказать, очаровали путешественницу. Она тогда неприлично пялилась на неё, чуть ли не открывая рот, лишь потом поняв ошибку, стыдливо отвела взгляд, немного покраснев. Люмин бралась за любое задание, всегда оказывала помощь. Но в этот раз, разобраться с лагерем и лично поговорить с Аякой, пусть и о завершении задания... эти мысли вспыхивыали в её груди радостью. Она рвалась в бой, не щадя никого. Ноги отбивались об землю, кисть неприятно покалывало от слишком резких выпадов меча. Но... После того, как закончилась восстание за отменену закона на Глаз Бога, Люмин видела Аяку реже. И она буквально была готова вгрызться врагам в горло, за предоставленную возможность. - Люмин, ты сегодня была ещё быстрее чем обычно! Вжик, вжик! Ты их всех уделала в секунду! - Паймон радостно кружилась вокруг подруги, продолжая щебетать. Пока та старалась отдышатся стоя на побоище. Люмин стряхнула с меча кровь, резким движением нахмурившись от боли в запястье. - Осталось только отчитаться Госпоже Аяке! - Паймон удволетворенно зависла в воздухе рядом, улыбаясь и складывая ручки на груди, словно всю работу сделала она. Люмин такому только улыбнулась. Паймон и правда была её другом и поддержкой. - Паймон, я хочу сходить к Аяке. Одна. - Люмин чуть опускает взгляд, щеки покрываются небольшим румянцем. - Хе-хе! Я тебя поняла! - Паймон делает хитрый взгляд, прикрывая улыбку маленькой ладошкой и растворяется.

****

- Госпожа Аяка, к вам путешественница! - Тома подмигивает стоящей рядом с ним Люмин и удаляется чуть ли не насвистывая. Его слова про то, что сегодня он для всех проводит урок вязания, и поэтому они с Госпожой будут одни, Люмин старается игнорировать. - Люмин! - взгляд Аяки вспыхивает, кружится снежинками на ветру, радостно приветствуя. Она сидит за столом, как и всегда ровно держа спину. Мягкая и робкая улыбка сама появляется на губах Люмин. - Я покончила с лагерем. - девушка подходит ближе, и чуть кивает в знак повторного приветствия. - Да... Спасибо, ты очень выручила. - Аяка улыбается и утыкается взглядом куда-то в свои колени. Обе девушки какое-то время молчат. У Люмин пунцивеют щеки, у Аяки уши. - Я... - Ты... Они начинают вместе, и обе замолкают, смотря друг на дружку. - Пф... Кто смеётся первым непонятно, но девушки подхватывают смех друг друга, который оседает нежным, счастливым чувством в их груди. - Я хотела сказать, что если что-то будет нужно, ты всегда можешь меня позвать. - Люмин чуть успокаивается, но уголки губ все ещё приподняты. - Спасибо... Я очень это ценю... - Взгляд Аяки как будто грустннет, а на губах играет все та же улыбка, только к нежности прибавляется некая печаль. Когда Люмин уже хочет спросить, что случилось, но Аяка её перебивает. - У тебя немного опухоло запястье. Давай... Давай я помогу? Все же, тебе нужно быть в форме, а это может быть серьёзно. Люмин только слегка кивает. Ждёт, когда Аяка поднимится и следует за ней в глубь поместья Камиссато. Рассполагаются они в просторной комнате. С тёмными шкафами и тумбочками, а так же с постелью, застеленной нежно синим покрывалом. Аяка кивком указывает на кровать, а после удаляется. Люмин немного нервно, присаживается и вертит головой. Обычные коричневые стены, пол... Только коллекция вееров с разными росписями на стенах. - Покажи, пожалуйста, руку. - Люмин даже не заметила, как девушка вернулась. Путешественница всегда на стороже. Но либо Аяка ходит очень тихо, либо Люмин сильно расслабляется в её присутствии. Путешественница аккуратно протягивает свою руку Аяке, и та обхватывает её, нежно пробегаясь пальцами по запястью. - Сильно болит? - девушка с волнением смотрит на Люмин, но та только отрицательно качает головой, слегка улыбаясь. Аяка переводит взгляд обратно на кисть, прикладывая к ней холодный компресс. Девушки сидят в тишине, но это тишина комфортная, почти убаюкивающая своим спокойствием. Аяка откладывает компресс и аккуратно начинает наматывать бинт, что бы зафиксировать запястье. - Не туго? - Люмин снова отрицательно качает головой. Кому-то такая неразговорчивость показалась бы неприятной, или даже грубой. Но Аяка улыбается, делая небольшой узелок. Ей комфортно с Люмин и не важно, говорить или просто молчать... - Свидание... - Что?.. Аяка поднимает взгляд на путешествиницу, боясь, что ослышалась, но та отводит взгляд и слегка краснеет. - О-оу... - Аяка опускает глаза в пол, и её ушки тоже покрываются румянцем. - Я... Я хотела бы сходить с тобой на с-свидание... Аяка выговаривает это чуть заикаясь. Девушка привыкла всегда быть спокойной, держаться ровно, но в такой момент, она не хочет скрывать свои чувства от подруги. Щеки Аяки касаются слегка, самыми кончиками пальцев, выводя круги в немой просьбе поднять взгляд. И когда Аяка все же решается, её губ касаются чужие. Поцелуй лёгкий, ненастойчивый. Но такой тёплый, что она не может не податься приоткрывая губы, сминая чужие, обветренные губы. Девушки отрываются от друг друга на пару секунд, гладят в глаза, и каждая видит напротив тоже желание, что колышится в самой. Они сливаются снова, переплетаются руками, прижимаются ближе, словно в пряже Томы, так, чтобы не было зазоров. Губы к губам, грудь к груди, колени к коленям. Рука Аяки спускается к загривку подруги и цепляется за золотые, чуть жёсткие, от вечных походов, волосы. Вторая же рука скользит к груди, придавливая, словно желая ощутить биение сердца совсем рядом. Люмин тоже впутывает свои пальцы в локоны Аяки. В отличие от неё, пряди Камиссато лоснятся, переливаются как шёлк. Словно ниспадающий водопад. Завораживает, приковывая взгляд. Люмин все же отстраняется первой, и на непонимающий взгляд только смущается, чуть отводя глаза. - Сначала... Надо сходить на свидание... Аяка неожидавшая такого, тихо посмеивается прикрываясь рукой. Если кто-то может считать Люмин грубой, из-за её немногословия, то они безумно слепы. Аяка снова тянется к Люмин, обвивает руками талию, и шепчет на ушко, вызывая дрожь у путешественницы. - Помнишь, я показывала тебе танец, и как мы кушали вместе... Это... Можно считать за свидание, а сейчас... Сейчас я очень хочу почувствовать тебя, прошу... Аяка поворачивает голову и улыбчиво смотрит в поплывшие глаза напротив. Люмин тянется к ней первой. Сминает губы, кусается, словно дорвалась до самого желанного подарка. От такого кружится голова, слабеют ноги, и Аяка тихо мычит в поцелуй, даже не поспевая за движениями подруги, но все равно не отстраняется. Люмин роняет Камиссато на постель, стягивая с волос украшения и смотря, как нежно голубые пряди плывут по синему покрывалу ручейками. Хочется всего, всего и сразу. Снять эту броню, обнажить под вежливостью и грацией, живое, трепещущее сердце. Руки живут своей жизнью, и даже запястье не думает ныть, наконец прикасаясь к оголенной коже, что сравнима лишь с лепестками Сесилии на Утесе Звездолова. Так же приятна и прохладна, бела и нежна, выросла под самыми яркими небесным светилами. Губы Люмин блуждают по шее, оставляя собственную карту звёзд всего Тейвейта. Если им с братом и суждено было расстаться, то только для того, чтобы Люмин нашла свою снежинки в этой буре, свою любовь. Эти мысли кружат вихрем, пургой снега, вторя тяжёлому дыханию, и полустонам Аяки. - Мнх... Люмин, не мучай... Быстре-Ах!.- Путешествиница лижет сосок, обсасывает, словно вкуснейшие мороженное и глубоко дышит, словно умрёт без запаха Аяки, что отдаёт мятой и сакурой. Руки путешественницы бегут по ребрам, оглаживают пупок, и кончиками пальцев проходятся по линии лобковых волос. Заставляя Аяку дрожать, изнемогать от прикосновений, извиваться под ней, разводить бедра шире и лишь шептать. Шептать её имя, прерываясь только на стоны и вздохи. Ласки Люмин осторожны, нежны, интуитивны. Путешественница находит губы Аяки и сцеловывает её стоны, её полузадушенные всхрипы, её дыхание... Они целуются долго, тягуче медленно, словно за все года, что прожили порознь. Сплетаются телами, сердцами, душами. Так же крепко, как петельки в шарфе. Люмин скользит по большим половым губам и раздвигает их. Неловко, страшно, но, так горячо, желанно, хочется, хочется... Больше чем сокровищ, чем еды, больше... Просто хочется больше, ещё и ещё прикасаться к Аяке так. С трепетом, нежностью, любовью... Злотовласая прикасается к клитору, приподнимает капюшон, и медленно водит по кругу, иногда царапая ноготком. Делает так, как было бы приятно ей, опыта у неё немного. Но любимой хочется доставить как можно больше удовольствия. Хоть девушка и немного не увернна в своих действиях. Любимую, что распласталась по ней, все устраивает. Это можно понять по её стонам, взглядам, движениям. Аяка уже вся течёт, дурманит запахом, дурманит голосом, дурманит... Всем... И как прикрывает глаза с дрожащими ресницами, и как кусает опухшие губы цвета спелого закатника, и как поджимает пальцы ног и впивается в плечи ногтями, прогибается в спине... У Люмин там тоже мокро. Естественная смазка течёт по бедру, и непонятно, это от большого напряжение и долгого воздержания в приключениях, или из-за Аяки, что молит ещё, что прогибается до хруста, что дышит маняще загнанно. Люмин прерывается в поцелуях, только чтобы словно привороженной, смотреть на Аяку. Она проскальзывает в лоно, неуверенно, одним пальцем и сгибает его. Аяке этого хватает. Хватает чтобы застонать безумно громко, не как представительнице клана и кончить обняв подругу за шею и выдохнуть особо громкое "Люмин" потянув губами за мочку. Люмин этого хватает тоже, и по телу проходится разряд, словно от её электро способностей. Из-за воздержание или из-за такой госпожи Камиссато, Люмин уже плевать.(Хотя она и грешить на второе). Девушки валются в постель. И Аяка прижимается к возлюбленной, утыкаясь носом в шею. Снова переплетаясь конечностями, как лозы. - Теперь, ты должна на мне жениться... - Аяка говорит с придыханием, со смешинкой. - Женюсь. - Серьёзно отвечает Люмин. И притягивает девушку ближе, что бы сцеловать её улыбку.