Уроки по вечерам

Вечер в доме был тихим, казалось, даже безжизненным. На улице стояла духота, все двери были наглухо закрыты, а в кофейнике, где за круглым столиком ели, пили, и курили какие-то мужчины Крысы, по-прежнему было сумеречно и влажно. Мужчины были неопределенного возраста — самого разного, так же, как годились на то, чтобы пить чай, разговаривать и курить. И даже их поведение можно было охарактеризовать одним словом: деловое. Собеседник Рыжего с татуировкой на лбу, курил и молчал. Вскоре он прервал молчание. Донёсся голос парня с тату: — Рыжий, у тебя рот рабочий, не думал на уроках подзаработать? — с насмешкой произнёс парень, по кличке Копух. Рыжий нахмурился, и посмотрел на него. Но Копух никак на это не отреагировал, пожал плечами, затянулся, и сказал: — Чего задумался, Рыжий? — и зевнул. Компания за столом ответила громким смешком, на секунду потерявшим какую-то официальность. Все разговоры стихли. — Вот видишь, — заговорил Копух, — что значит сосредоточиться на главном? А ты отвлекся. — Рыжий почесал затылок. — Совсем ты, Копух, умом тронулся… Какой заработать? Какой мне с этого плюс то? В любом случае все деньги отдаются мне, а после делятся поровну на всех членов стаи. — Он засмеялся. — Ты на что намекаешь, козёл? — удивился Копух. — Ты за кого меня принимаешь? За дурачка? — Рыжий засмеялся ещё громче. В конце концов хохот подхватили и остальные. Один за другим смеялись и они сами. Рыжий смеялся вместе со всеми, хотя слова Копуха задели его за живое. Схватив свою кружку по-близости, и выпив остатки чая, Рыжий привстал, сказав напоследок: — Ладно, я пошел, поведать своих малолетних крыс, не бось чего-то натворили, пока я с вами здесь шароебился, — пожав всем руки, кроме одного собеседника, того, кто благо не заслуживал уважения, он вышел из кофейника, с напряженным взглядом, сразу при этом увидев на перекрестке одного из Птиц, Ангела. Тот же, спокойно сидел в коляске, и закуривал сигарету, сам не замечая Рыжего. Посмотрев на пол, Рыжий заметил новую выпавшую штукатурку, похожую больше на большие кирпичи. Неприятно запахло. — Приветик… Дай-ка — После, он подбежал к Ангелу, резко забрал сигарету, улыбнулся во все зубы, и как в ничем не бывало, блаженно выпустил дым, изо на удивление чистого рта. Ангел же, злобно посмотрев на него, цыкнул, а потом снова кинул на него другой взгляд: встревоженный, и даже какой-то грустный. — Эй, я еле как забрал его у Воспитателя! Отдай! — Прикусив губу, Рыжий заухмылялся, как клоун на дешёвом аукционе. Одет был явно открыто. Какой-то найденный бантик, украшал шею 17-ти летнего Рыжего, помятая красная рубашка, где за его пределами красовалась грязная футболка. Синие домашние тапочки, вместо обуви, и коричневые, порванные джинсы. И до окончания всего этого одеяния, были зеленые очки. Ничего необычного, особенно для Крысятника. Любят же они одеваться как безмозглые. — Неа, поможешь — отдам. — Покрутив фильтр на пальцах, Рыжий посмотрел на Ангела. Тот же, явно не хотел ничем помогать, сигарету уже не вернуть. И ничего не говоря, резко развернулся в противоположную сторону. Разбивая, и шурша остатками стекла шинами, он выехал за угол. Пожав плечами, Рыжий, осматривавший перекресток, как что-то божеское, трогал стены, пока сигарета не стала окурком. — Ладно, мой путь не закончен. — Все ещё задумываясь над словами Копуха, он старался посмотреть на это с другого взгляда. Парень потопал в сторону Второй, к себе. Ночевать там не хотелось. Видимо что-то мешало ему спокойно заснуть. И, вот сейчас, словно один из кирпичиков, чужой судьбы, за него решалось почти всё. Подойдя к двери, он услышал перешёптывания на знакомую тему. «Они уже знают.» — пронеслось в голове у Крысиного Вожака. Парень фыркнул, и пошёл в сторону перекрёсточного дивана, где планировал ночевать. «Там» его судьбу решали обстоятельства. «Там» могло произойти что угодно. Зайдя туда, было жутко темно, и непривычно. До того момента, когда вожак сам не привык к темноте. Стало уютно. Сначала присев на старый, скрипящий диван, тот ощутил что-то склизкое под своим задом. Вскочив, он понял. Сел на самое ужасное место. Где красовалось грязное, и мокрое пятно рыготины. — Ужас, — самое обидное в том, что в перекресте почти не было освещения, отчего все могли попасться на эту ужасную дудку. Цыкнув, тот сел на пол. — Хотя бы это, — облокотившись на диван, Рыжий скрестил свои руки под подмышки, чтобы согреться хоть в таком виде. Вообще, не было так уж холодно, что тот мог обнимать себя. Просто ему захотелось. А почему бы нет? Ничего. Атмосфера была самое то. Только мешало неприятное, ощутимое чувство грязных штанов. Закрыв глаза, ничего почти и не изменилось. Только некоторые мысли крутились на его языке, стараясь выйти из его рта в пустоту. Для чего? Он сам не знал. Может дом что-то задумал? Но все знают что он не ручается за таких как он. Да что он, за всех. Оставалось только уснуть, но сон попросту убежал. — Почему бы не и поработать? — Это его и влекло, но суть чего всего ему нужно? Как будто ему это прямо и понравится. Вставлять в чей-то рот свою головку. Ужас. Его от такого передёрнуло. Лёг полностью на пол, заурчал живот. И после всего, чего он не понял за ночь, наконец уснул, сном, которого лучше не стоит будить парня. Уже под утро, когда начало светать, Рыжий, открыв глаза, заметил из своей стаи пару-тройку людей. Те что-то громко говорили, и перешептывались, при этом смотря на своего вожака. Рыжий, чтобы что-нибудь объяснить, наоборот встал, и вышел. — И как тебе работка? — Всё же осмелилась одна крыса спросить этот вопрос у него. Тот же остановился, несколько раз переглянулся на Крыс, скривил свою морду в ужасной гримасе. Но вскоре, тот успокоился, улыбнулся. — Да так. — И ничего больше не говоря, вышел из перекрёстка в столовую. Оставив некоторых Крысят в недоумении. Вообще, Рыжему никогда не нравилось ни перед кем оправдываться, для чего? Чтобы удовлетворить некоторым бездушным людям частичку своего предела? Или же так им нравится, из-за того, что он более важный в стае? На вряд-ли. Тогда почему? Почему все эти вопросы кружились в его голове, так долго, что хотелось рыгать? Голова заболела. Слишком много мыслей. Давно позабыв о том, что у него были все грязные штаны, особенно на тех, что надеты на него, он спустился на первый этаж. Посмотрев на грязное, и все заляпанное стекло окна, тот увидел младший корпус. Простояв там некоторое время, тот пошел в припрыжку в столовую, хотя все знали, что она была ещё закрыта. А может быть и нет. Ещё стоял завтрак которого, посещали всего лишь пару людей. За четвертом, маленьким столом, сидел знакомый парень, и питательно уплетал ложкой макароны с сыром. Это оказался Табаки. Ничего необычного. Если бы в Доме оказалась одна большая стая, то скорее всего из его группы был бы Слепым. Мутный парень, но на удивление умный. Хотя и учиться плохо. Пройдя к своему столику, Рыжий выпил всего лишь горячее молоко, отчего закашлялся. Обжёг язык. Это нормальное явление, особенно для Крыс. У них много чего случается. На крайний случай, даже станок носят с собой. Для чего? Известно только этим крысам. Бывает слишком уж страшно. Выйдя из столовки, воздух стал совсем другим. Домашним. Тёплые ощущения заплыли под кожу Рыжему. Как иногда, с самого детства чувствовалось его дыхание. Похоже, и кошкам становилось уютно рядом с ним. Только котов не бывает так много, и они не курят. Жалко. Парень медленно пошагал в сторону Крысятника: терять уже было нечего. Они всё знают о том разговоре. Им важно понять, что Рыжий контролирует обстановку. Можно считать, уже контролирует. Раз он один против всех. Но эта жизнь с непонятной целью, и дальше будет сводиться к таким вот приключениям. Что же делать? Вроде бы что-то надо. На ум сразу пришли две вещи: автобусная стоянка и бомжиха. Почему бы не устроить небольшую остановку? Да, конечно. Парень остановился, прислонившись к исписанной стене. Стены коридора завораживали первое время, сейчас эта мистическая, и приятная атмосфера пропала. Люди начали писать всё, что только могли. Каждый хотел оставить след, и не часто задумывался над смыслом. Возможно, так только во Второй, а другие стаи относились к этому вежливее, но читать временно расхотелось. Люди всегда интересовались только самими собой. Если бы они знали, как они тут недалеко друг от друга, они наверняка перестали бы заниматься писаниной. А так, по-прежнему один заходил в каждый следующий коридор, писал слово, и шёл дальше. Из этого не следовало, что кто-то из них замечает своих соседей, или читал бы украдкой их мысли. Конечно, нет. Но рядом были люди, которые лезли из кожи вон, чтобы намешать его мусора в своём питательном бульоне. Единственное, что они могли понять в происходящем, так это то, что скоро начнётся поедание их тела изнутри.