***
Домой ехали молча. Акихико мысленно проклинал все на свете, начиная с дурацкой идеи пойти в ресторан, и курил, стараясь успокоить нервы, а Мисаки закусил губу и старался осмыслить масштаб надвинувшегося ужаса. — Усаги, ты бы меньше курил, — сказал парень, наблюдая за тем, как мужчина выкуривает сигареты одну за другой. — А кто тому причиной? — хмыкнул Усами, но сигарету выбросил. — Извини… Входная дверь, не успев закрыться за спинами хозяина квартиры и его возлюбленного, распахнулась снова, являя исполнительного директора издательства «Марукава» вместе с личным монстром-редактором Усами. — Вы только вернулись? Замечательно! Мы забираем Мисаки, — бойкая Айкава подхватила юношу под руку и потащила на второй этаж, собирать вещи. — Что происходит?! Оставь в покое моего Мисаки! — злобно крикнул Усаги, собираясь последовать за «похитительницей», но дорогу преградил Исака. — Спокойно, Акихико, мы заберем его для твоего же блага. — Что?! — Таковы правила дуэли. Мисаки — ваш приз, а посему он не может уже принадлежать тебе. Иначе это нечестно и бессмысленно. — Я не приз! И я и не принадлежу ему! — выкрикнул появившийся на лестнице парень. — Очень интересная картина — поставить на кон живого человека! — Мисаки, ты не… — Молчи, Усаги! Ты сам во все это ввязался, никто тебя не тянул за язык. Я ухожу и не вернусь, покуда ты не закончишь свою работу. И то — я прежде сто раз подумаю, чем вновь переступлю порог этого дома, ясно тебе?! — юноша выплеснул всю накопившуюся обиду и умолк, только сейчас осознав, что был слишком резок и несправедлив. Но прежде, чем он открыл рот, чтобы извиниться, Исака схватил его за шиворот и поволок прочь из квартиры. Последним, что увидел юноша, прежде чем закрылись дверцы лифта, были глаза Усаги, полные страха и боли. — Молодец, мелкий, — Исака похлопал его по плечу, — достойное прощание с возлюбленным. — Я… я должен немедленно вернуться и извиниться! — Ну уж нет! Слишком поздно, ты ему впечатлений и эмоций на несколько книг вперед подарил. Я не позволю такому материалу пропасть даром, так что тебе запрещено видеться с ним, покуда не будет выпущена книга. Ясно тебе? — Нет, не ясно! — Такахаси, я твой начальник. И это мой прямой приказ. Еще вопросы? — Н-нет, но… — Никаких «но»! Наорать на него — это гениальный ход. Так что садись в машину, я подвезу тебя, заодно получишь дальнейшие инструкции.***
Усами метался по квартире, словно раненый зверь. Была почти полночь, а Мисаки не приходил домой и, к тому же, его телефон был отключен. Не зная, что делать и куда бежать, писатель решил вытребовать информацию у тех, кто забрал его возлюбленного. Телефон Исаки не отвечал, а посему пришлось набирать своего редактора. — Алло, сенсей? Я надеюсь, что Вы звоните мне в столь позднее время, чтобы сообщить о том, что закончили новую главу и я могу завтра забрать ее? — Айкава, где Мисаки? Я хочу его видеть. — Ничего не выйдет, сенсей, — елейным голоском пропела собеседница. — Вы не увидитесь с Мисаки, пока не завершите книгу. Таковы условия. — Плевал я на условия! Где он?! — Не имею ни малейшего представления, и я бы все равно не сказала. — Айкава, ты издеваешься? На дворе ночь, а я не знаю, что с Мисаки и не могу дозвониться ему! — Это потому, что его телефон лежит отключенным на тумбочке в его комнате. Как и ключ от квартиры. — Айкава! — прорычал писатель, который только сейчас стал осознавать, что Мисаки действительно исчез из его жизни. — Верни мне его! — Вы не увидитесь с Мисаки, сенсей, пока не завершите книгу. Таковы условия дуэли, — как заведенная повторила редактор. — И не переживайте так, ведь он уже взрослый мальчик. Он сам отказался от квартиры, предложенной Исакой, значит ему есть куда пойти. Также Мисаки получил четкие инструкции от своего прямого начальства никаким образом не входить в контакт с Вами или Идзюин-сенсеем. Избегать даже случайной встречи на улице. Доброй ночи, сенсей. «Есть куда пойти, значит», — аура вокруг писателя стала еще темнее. «Очень хотелось бы знать, к кому это он пошел! Позвонить его друзьям? Этому чертовому Суми или же Тодо? Нет, Мисаки умный, он поймет, что там я его разыщу. Что мне делать?» Войдя в комнату парня, Усаги действительно обнаружил телефон и ключ. Процедив проклятия в адрес своего издательства, писатель постарался успокоиться и мыслить трезво. Нужно что-то делать и, видимо, единственный выход — взяться за чертову работу. Схватив с тумбочки телефон любимого, Акихико включил его и нашел нужный номер. — Алло, Идзюин, это Усами. Они забрали у меня Мисаки. Так что давай руки в ноги и живо ко мне. — Занятно, а почему это я должен ехать к Вам, сенсей, а не наоборот? — Потому, что я — Великий и Божественный Усами Акихико, а ты всего лишь жалкий мангака. Жду в течении часа, — и Усаги положил трубку. Ожидая своего «соавтора», мужчина устроился на кровати любимого и зарылся носом в его подушку. — Ты не будешь ругать меня, Мисаки. Эту работу я завершу в рекордно короткие сроки. Но… вернешься ли ты ко мне? — после того, что он услышал от юноши, Усами стал сомневаться в желании Такахаси жить вместе и быть парой. Он не мог поговорить с возлюбленным, оставалось лишь написать книгу о своих чувствах к нему и ждать его решения.***
— Такахаси! Подожди! — исполнительный директор издательства «Марукава» заметил стоящего у лифта Мисаки. — Эй, мелкий, — директор поравнялся с парнем и хлопнул его по плечу, — можешь порадоваться, они наконец начали работу. — Чего? — у юноши задергался глаз. — Наконец? Только начали?! А что они до этого делали?! — на крик обернулась добрая половина издательства, и Мисаки тут же покраснел и стал извиняться. — Да брось ты, — остановила его Айкава, появившаяся рядом. — Сам знаешь, что здесь все время кто-то орет. — Господин Исака, Вы же сами сказали, что они встретились в тот же день, когда я ушел. Чем они занимались эти полторы недели, если не книгой? — в ужасе прошептал Мисаки, представляя себе картины, одну кровавее другой. — В верном направлении мыслишь, мелкий, — усмехнулся мужчина, наблюдая за выражением лица юноши. — Сначала они словесно избивали друг друга. То Акихико становился в позу, напрочь отвергая любое предложение Идзюина, то мангака начинал выделываться. При этом они не переставали поливать друг друга литературно–матерным потоком взаимной любви и уважения. — Боже! — Мисаки схватился за голову. — А далее все было по законам жанра — последовал великий мордобой. Хорошо, мы с Айкавой приехали вовремя. Разнимать, конечно, было уже некого, ибо оба лежали полутрупами, но хоть в больницу мы их своевременно доставили. — Эй, Исака, заканчивай пугать ребенка! — прикрикнула редактор. — Мисаки, слышишь меня? — она потрясла за руку побледневшего юношу. — С ними все в порядке. Их вчера выписали, а сегодня они принялись за работу и ведут себя как паиньки. Эй, Мисаки! Ты слышишь? С Акихико все нормально! — Т-т-точно? — парень изо всех сил старался сдерживать слезы. — Почему вы мне раньше ничего не сказали? Я должен поехать к нему! — А ну стоять! — Исака вцепился в юношу мертвой хваткой. — Они только делом занялись, не хватало, чтобы ты все испортил своим появлением. — Но я… я… — Они наконец смирились и поняли, что ничего им не светит, покуда не завершат работу. Рекламная кампания запущена и идет полным ходом. Нам некуда отступать — на кону честь не только Усами и Идзюина, но и всего издательства. Попробуй только испортить нам всю малину. Я тебя наручниками прикую у себя дома к батарее и не отпущу, пока не выйдет книга. Усек, мелкий?! — Я понял. — Поклянись светлой памятью о своих покойных родителях, что не вмешаешься до конца срока. — Исака, ты перебарщиваешь! Хватит! — попыталась утихомирить директора Эри. — Я правда понял. Я не подведу. Я… мне нужно ехать в типографию за пилотным томом манги. Господин Такано попросил. — Вот-вот. Займись делом. — Д-до встречи, — юноша поклонился и поплелся прочь, тайком утирая слезы. — Зачем ты ему все рассказал, трепло? — глаза редактора метали искры. — Но ведь так веселее, не правда ли? — Что?! — К тому же, это может помочь мелкому осознать свои настоящие чувства к Акихико. — Ты… ты самовлюбленный тиран и… и… самодур! Вот ты кто! — Я бы попросил, — за спиной Рюичиро возник его секретарь. — Ой, да ладно, скажи еще, что это не так, — Айкава удалилась, презрительно хмыкнув. — Решили поиграть в Купидона, объединяющего сердца, господин? — Давай теперь еще и ты меня отчитай, Асахина! — Вы нехорошо поступили с этим юношей. С Мисаки. — Ничего, с него и так Акихико постоянно пылинки сдувает. Пусть хлебнет взрослой жизни хоть немного! — А может и мне перестать сдувать с Вас пылинки? — Асахина! Ты что себе позволяешь? Вот только попробуй перестать! Я тебя… прикую к той же батарее, которой угрожал мелкому! — Тогда это станет проблематично, — озадаченно произнес секретарь. — Что? — директор совсем сбился с мысли. — Если я буду прикован, — Асахина наклонился к уху Рюичиро и прошептал, — мне станет сложно сдувать с Вас пылинки и ублажать Вас… по-иному. Исполнительный директор стремительно покраснел. — И-и-идем, нас на совещании ждут, — промямлил он. — Конечно, господин.***
— Вот, — Айкава протянула Мисаки красивый прямоугольный сверток. — Это… — юноша сглотнул, — это то, что я думаю? — Да, они закончили, — улыбнулась девушка. — В продажу книга поступит только на следующей неделе, но я уполномочена передать тебе этот подписанный экземпляр прямо сейчас. — С-спасибо, — Мисаки бережно взял упакованную книгу. «Он смог! Он справился!!!» — билась в его голове восторженная мысль. — Да, кстати, ты на сегодня свободен. — Правда? Тогда до встречи, — парень поклонился и поспешил из издательства. Ему не терпелось узнать, что же за книга получилась из совместного труда новеллиста и мангаки.***
Влетев в свою квартиру, Мисаки устроился прямо в прихожей и с трепетом в груди распаковал сверток. На бледно-голубой обложке были изображены крупные капли дождя, стекающие по листьям в лужицу воды. В ней отражалось небо и чьи-то силуэты. По центру витиеватая надпись «Принц дождя», а вверху мелким шрифтом имена авторов — Идзюин Ко, Усами Акихико. «Довольно скромно» — заключил Мисаки. — «Они решили не пиариться на именах авторов?» На внутренней стороне обложки черной ручкой были подписи авторов. Пафосная — «Для Мисаки с наилучшими пожеланиями. Идзюин-сенсей» и простая — «Тебе» и роспись Усами. «Почему именно так? Почему мастер словесного жанра написал лишь одно слово? Усаги никогда ничего не делает напрасно…» На следующем листе вновь были имена авторов, название книги, а под ним в скобках значилось «графическая новелла». На следующем листе была лишь одна строка — «Посвящено прекрасному созданию, пленившему сердца и умы великих мира сего» «Это точно дело рук Усаги», — Мисаки решил разгадывать, что и кем было написано. «Давным-давно… », — парень погрузился в чтение. Новелла повествовала о льве, гордом и сильном, не пожелавшем сражаться с собратьями за власть и ушедшим из прайда; и о степном волке, вечном бродяге-одиночке, не находившим пристанище ни в одной стае. На каждой странице был рисунок, а под ним всего по паре строк текста. Но что это были за текст и рисунки! Мисаки жил, дышал с героями новеллы. Разделял их радости и горести. И лев, и волк были бесконечно одиноки и полны страдания. Каждый жил своей жизнью, не зная о другом, проживая жестокую и печальную судьбу. И вот однажды им повстречалось необыкновенное существо. Юноша, красивый и изящный, с глубоким проникновенным взглядом и кристально чистой душой. Он пришел вместе с дождем. Тихо и мягко, так, как только сам лев умел передвигаться. — Если хочешь, плачь, — шепнул он, зарываясь пальцами в густую гриву и обнимая. — Я скрою тебя, никто не узнает. Все это просто дождь. — Я верю в тебя, — сказал юноша, положив руку на голову волка. — У тебя есть куда двигаться и ты все сможешь. Лев, который встретил юношу раньше, сначала был исполнен ревности к волку, но позже принял его. Вместе они дали странному юноше, ставшему их другом и самым дорогим существом, имя. Они окрестили его — Принц Дождя. Потому что он появился с ливнем и, как и дождь, был спасительным. Он учил их радоваться жизни, любить. Он омыл их раны, заживил страдающие души. Вместе они пережили множество приключений, плечом к плечу сражаясь со злом, и открывая принцу свои сердца. Внезапно юноша сказал: — Нам пришло время прощаться. Ни лев, ни волк не хотели принять этого. Их снова заполнили отчаяние и боль. — Ничего не изменить, — слабо улыбнулся принц, и волк со львом поняли, что против природы невозможно идти вспять. А дождь со временем уходит. Лев подошел к юноше и лизнул его пальцы. — Я бы хотел навсегда сделать тебя своим. Подчинить, привязать. Но пойманный дождь — это лишь слезы. Я не хочу твоих боли и слез. Я люблю тебя. Люблю так, как только способно мое сердце. И я приму любое твое решение. Я не буду пытаться остановить тебя, вернуть тебя или… помешать твоему счастью с кем-то еще. Я подчинюсь твоему решению, — и лев отошел в сторону. — Я не лев, я не могу предложить тебе богатства всего мира, — молвил волк, положив голову на руку принца. — Мое сердце привязано к тебе, ведь ты скрасил мое одиночество. Я был бы рад, если бы ты остался со мной, но я последую твоему решению, — и волк стал по другую сторону. Мисаки зажмурился, понимая, что сейчас перевернет последнюю страницу. Что там? Какой же ответ избрали авторы? Но почему-то парню казалось, что решать придется именно ему. Набравшись храбрости, он перевернул лист. На другой стороне был лишь черно-белый рисунок. Юноша стоял, протянув перед собой руку и смотрел на то, как капли бьются о его ладонь. На этом книга заканчивалась… По сути, весь текст был написан Усаги. Мисаки закрыл ладонью рот, чтобы не закричать, когда осознал, через что прошлось пройти мужчине. Ведь, чтобы книга получилась живой и правдоподобной, чтобы она чувствовалась, Усами должен был полностью понять и принять чувства и мировосприятие Идзюина. Во всем тексте нигде не было и намека на неприязнь к волку. Все, о чем читал Мисаки, было пронизано любовью. Любовью волка и льва к принцу. Любовью, такой разной, но такой искренней. И все рисунки, несомненно созданные Идзюином, так же были наполнены жизнью, смыслом, силой. Иногда по несколько страниц кряду шли только они, без текстового сопровождения, и «читать» было необходимо именно их. Мисаки восхитился работой мангаки, ведь фальши не было ни в едином штрихе. Значит, и он проникся переживаниями своего соавтора. Мисаки разрыдался, не справившись с осознанием и чувствами. Ни одна премия во всем мире не была достойна этих двоих. Он еще раз прочел последние строки, ясно понимая, какие именно чувства были высказаны, и что такое настоящая любовь.***
Усаги сидел в гостиной, выкуривая сигарету за сигаретой, и гипнотизировал взглядом входную дверь. Получил ли Мисаки книгу? Прочел ли? Понял ли он те чувства, что пытался передать писатель? И что же он теперь решит? Ни на один из этих вопросов Усами не знал ответа, а неведение убивало. Чтобы не умереть самому, мужчина убивал время и сигареты. Пепельница полна окурков, но в третьей по счету пачке еще болталось несколько сигарет. Прекратить бы, но нервы не выдерживали… Лежащий рядом мобильник подал признаки жизни, но это была не та мелодия, которую так ждал Акихико. — Идите все к черту, — процедил сквозь зубы мужчина, не собираясь отвечать на звонок с неизвестного номера. Однако же звонивший не унимался. Минут через десять мужчине надоело, а так как отключить ни телефон, ни звук на нем он не мог, боясь пропустить вызов Мисаки, пришлось принять звонок. Усами открыл рот, чтобы послать просто и далеко того, кто осмелился его побеспокоить, но не успел сказать и слова. — Чертов Усаги! Почему ты не берешь трубку?! Ты хоть представляешь, что, зная тебя, я себе напридумывал?!! — М-м-мисаки? — одними губами выдохнул писатель. — Ты там цел? Квартиру не разнес? — Ты… почему ты звонишь с другого номера? — А по чьей вине, дубина, мой телефон уже месяц лежит дома и покрывается пылью?! — Э… точно. Писатель и забыл, что Айкава изъяла телефон Мисаки, чтобы ни один из «дуэлянтов» не смог с ним связаться. — Этот телефон мне дал Исака, чтобы начальство могло дозвониться до меня. Если ты не забыл, я вообще-то работаю в издательстве. — Ты придешь? — не желая терять время мужчина перешел к жизненно важному вопросу. — Э-э-э, ну, — внезапно замялся парень, а сердце Акихико рухнуло вниз, — нам надо поговорить, а по телефону обсуждать такое негоже, поэтому думаю, что да. Я приду. — Когда? — Часа через два. Я на другом конце города и… — Я… могу забрать тебя, — в последний момент мужчина заменил не оставляющее выбора утверждение «Я заберу тебя», на мягкое предложение. Ведь он обещал, что согласиться со всем, что бы ни решил Мисаки. — Нет, что ты, не нужно, я сам доберусь, — напряжение в голосе парня слышалось отчетливее, чем его неуместный смех. — Хорошо, я буду ждать тебя дома. — Да. Пока, Усаги, — и Мисаки отключился. — Он меня бросит, — сказал в пространство Акихико. — Только так это можно объяснить. Усаги закрыл глаза и запрокинул голову. Хотелось кричать, плакать, рычать, выть и смеяться. Хотелось разом выкурить оставшийся блок сигарет. Хотелось достать весь имеющийся в доме алкоголь, включая спирт из аптечки, надраться, а потом выброситься в окно. Хотелось всего этого сразу и не хотелось ровным счетом ничего. Оставалось только сидеть и ждать. Ждать-ждать-ждать… Вдруг вспомнилось, что у Мисаки нет ключа, ибо он тоже был отобран Айкавой. «На всякий случай», — как выразилась эта бестия, хотя Такахаси рьяно уверял, что ноги его не будет в этом доме, покуда Усами не завершит работу. Мужчина поднялся и медленно поплелся к двери, чтобы открыть ее для Мисаки. Он еще не скоро придет, но ведь придет же! И если ему придется звонить в звонок, словно гостю, словно чужому… невыносимо… — Не верю, — шепчет Усами, — не поверю, пока он сам мне не скажет. Звонко щелкает замок, Акихико толкает дверь, чтобы она распахнулась, чтобы Мисаки знал, что здесь его ждут. Железная преграда, как наважденье, уходит в сторону, являя сверкающий взгляд любимых зеленых глаз. — Мисаки… — Привет… Усаги, — парень стоял с протянутой рукой, видимо, как раз собирался звонить. «Успел? Или уже слишком поздно?» — глядя на Мисаки, Акихико никак не мог понять, что же произойдет. Вроде бы перед ним стоит все тот же его Мисаки — застенчивый и нежный, полный сил и желания жить, но в то же время это был какой-то другой человек. Усами не решался подойти и обнять его. Он вообще не представлял, как сейчас вести себя. — Ты войдешь? — вдруг стало страшно, что он даже зайти не захочет. — Если ты меня пропустишь, — улыбнулся парень. Мужчина посторонился, пропуская юношу. — Опять непомерно много куришь? — вздохнул Мисаки, — А ведь мы это обсуждали… Ну хоть квартира в порядке, — констатировал юноша, озираясь. — Ты что, не жил здесь? — Айкава помогла прибраться. — А-а-а. — Мисаки… — «что ты решил?» — … чай будешь? Я приготовлю. — Стой! Я не верю, что твои бытовые способности улучшились за время моего отсутствия. Так что сядь, лучше я сам сделаю. Мужчине ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Мисаки возился на кухне, а Усами сидел на диване и старался не пожирать любимого взглядом. Вроде все, как обычно, но они словно чужие. Все происходящее напоминало Акихико встречу бывших любовников. Когда уже остыла не только любовь, но и все чувства, включая обиду, и не осталось ничего, кроме картинок в памяти о том, что было когда-то. — Чай готов, — объявил Мисаки, ставя перед Усаги полную фарфоровую чашку. — К нему еще свежий бисквит есть. Видимо, это госпожа Айкава позаботилась, — он осторожно отпил со своей. Пили молча, стараясь смотреть друг на друга только украдкой. Терпение Акихико закончилось раньше, чем чай в чашке. — Что ты решил, Мисаки? Как я и писал, я приму любое твое решение. Любое, каким бы оно ни было. Поэтому, скажи же наконец! Юноша поднялся и отошел к окну, повернувшись спиной к Усами. — Я снял квартиру, — начал он. — Однокомнатную, но зато на свои деньги. Исака предлагал мне жилье из резерва издательства, но я, конечно же, отказался. Мне хотелось пожить одному, самостоятельно заботясь о своих нуждах. И знаешь, у меня все получалось. К тому же, я мог делать все, что пожелаю: общаться со всеми; гулять с друзьями, не задумываясь о том, проходят ли они «цензуру»; не опасаться, что на меня внезапно накинутся, требуя подзарядки и… ну так далее; идти, куда хочется и в любое время. Вот только… не хотелось никуда. Вернее хотелось, но… Знаешь, что я понял? Что Айкава была права, забрав у меня ключ. И… да катись оно все к черту! — внезапно выкрикнул парень. Он резко развернулся к мужчине, позволяя увидеть, как катятся крупные слезы по милому личику. — Я думал, что с ума сойду, пока дождусь тебя! Ночами я не спал, отсчитывая секунды и кусая подушку, чтобы не выть. И если бы не работа, я… я… Прости меня! За все, что тогда наговорил тебе, прости! И за то, что так и не сказал… Я люблю тебя! А-а-а… Акихико… — шепотом закончил Такахаси. Единым слитным движением мужчина поднялся и приблизился к трепещущему юноше. Довольно слов на сегодняшние день и ночь. Теперь — только прикосновения. Только поцелуи, всхлипы и стоны. Растопить холод, что пожирал тело и душу весь месяц, согреться и запылать в объятиях любимого. И нет более никакого стеснения, и незачем вновь просить о признании. Теперь, когда все ясно, когда оба шагнули навстречу друг другу и открыли свои души, можно, не таясь, пить глубину их совместных чувств, исследовать чувствительность тела, смотреть, как мечта становится реальностью. Не нужно бояться, что кто-то заберет любимого. Не нужно опасаться, что кто-то может помешать или навредить ему. И что бы ни случилось, кто бы ни старался вклиниться между ними — ничего не выйдет. Потому, что — вместе. Потому, что — навсегда. — Люблю… Эпилог — Ну и где наш незаменимый мальчик на побегушках?! — рявкнул из телефонной трубки голос Исаки. — У него отпуск, — произнес Усаги, которого ничуть не смущало, что он ответил на чужой телефонный звонок. — Ах, это ты, Акихико. Стало быть, вы вместе. И, тем не менее, мелкий должен быть в издательстве через двадцать минут. — Обойдешься. Я же сказал, у него отпуск. — И на долго? — На неделю точно. — А не жирно тебе? — Ни разу. — Ты не забудь, что через три дня презентация вашей книги. Я тебя предупреждал, что на этот раз она пройдет раньше, чем сама книга поступит в продажу. Это хитрый маркетинговый ход и только попробуй… — Исака, захлопнись! — перебил директора писатель. — Ближайшую неделю мы с Мисаки вас не знаем. — Акихико!!! Ах ты… — Всех благ, — отрезал Усами, прервав звонок. Из телефона была извлечена батарея, и он отправился красивым пике в угол комнаты. — Ты, как всегда, сама вежливость, — буркнул Мисаки, потягиваясь и стараясь разлепить сонные глаза. — Ты проснулся, — мужчина придвинулся ближе и стал выцеловывать ключицу юноши. — Я люблю тебя, Мисаки. Я хочу тебя. — Лев… Да какой ты лев?! Ты самый настоящий кролик! — По-правде говоря, изначально именно этот образ и планировался. Ведь ты постоянно зовешь меня «Усаги». Но каждый раз, когда я пытался написать о страдающем кролике, печально смотрящим на закат, меня пробирал смех. — Уса… Акихико, спасибо. Ты… ты просто… я… не знаю, как сказать. Чтобы создать эту книгу, я понимаю, через что ты прошел и… — Тш-ш-ш, — мужчина приложил палец к губам юноши, — не нужно ничего говорить, Мисаки. Мне достаточно того, что ты вернулся ко мне. Мисаки, мой Мисаки, — обжигающе зашептал на ухо парня мужчина. — Ты ведь не против? — он скользил ладонью вниз по гибкому телу. Мисаки запустил пальцы в волосы Усаги, притягивая его голову для поцелуя. — Я не против, — шепнул он прежде, чем приоткрытые губы мужчины успеют коснуться его, сливаясь в поцелуе и он растеряет способности мыслить и говорить. — Я согласен.