Рассуждения о Птицах

Музыка в наушниках тихо звучала непрерывным потоков самых различных звуков. Иногда это помогало перестать думать, а если думать и так не хотелось, то прослушивание музыки становилось приятным вариантом того, как можно скоротать время. Желание спать отсутствовало напрочь. Для размышлений было множество поводов и предпосылок, но для Мотылька важнейшей причиной бессонной ночи стал Стервятник. Образ таинственного и столь серьёзного Вожака рушился с невероятной скоростью, он больше не казался холодным и озлобленным, переставал быть воплощением застывшего горя. Он открывался для Мотылька с совершенно другой, ранее неизвестной стороны. Он больше не был тем самым птичим папой, которого пугаются до дрожи и которому ни при каких обстоятельствах не смотрят в глаза, ведь кто знает, может из слёз, которые текут из этих самых глаз и делают нечто более опасное, чем крысиный яд. Мотылёк предполагала, что таким "настоящим" Стервятник мог быть до смерти брата, не прятался за мрачными масками и траурной одеждой, ведь злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые, а может, его поведение рядом с Мотыльком это не что иное, как новый образ, созданный специально для неё. Мотылёк знала, что плохо разбирается в людях, слишком наивная и доверчивая, открывается вся и сразу, не предоставляя возможности выстроить ожидания. Своего рода фильтр. Некоторых людей это уберегает от огорчений, ведь чем больше ожиданий по поводу какого-то события, тем выше вероятность сокрушительного разочарования. "Больше ждёшь — меньше получаешь, меньше ждёшь — больше получаешь." Принцип железобетонный, никаких исключений. Других людей наоборот, озадачивала неясность причины и цели, с которой Мотылёк так просто делится информацией, о которой вовсе не каждый должен знать. Может потому Стервятник и был с ней так добр и любезен, из жалости, хотя девушка мало чего о себе рассказала, сочла что будет совершенно неинтересно услышать слёзную историю её короткой жизни. Мотылёк была убеждена в том, что Стервятник в разы умнее и мудрее неё, а потому видит всё то, что недоступно ей, не зря же он стал вожаком. Тогда возникали вопросы, с какой целью Стервятник помогает ей? Несмотря на эту малоприятную теорию о причине, по которой Стервятник общается с Мотыльком, сама девушка действовала из чистых побуждений добрых мыслей. Эмпатия и альтруизм в лучшем его проявлении. Мотылёк действительно желала оказать посильную ей помощь, отдать совсем немного или, если потребуется, всю себя. Музыка лилась вместе с мыслями. Они стекали по вискам, слегка солоноватые и ужасно горячие. Обжигали и оставляли следы. Нервы не выдерживали. Тело дрожало, дыхание становилось всё менее ощутимым, мысли окутывали словно клубок голодных змей, которые оплетают жертву, не давая времени осознать происходящее. Душили медленно, оттягивая трагичный финал. Казалось, с каждой секундой количество этих тварей увеличивалось в геометрической прогрессии. Тело окатила волна дрожи. Мысли были до ужаса тривиальными, низкими и избитыми. Мотылёк думала о прошлом, о том, к чему нельзя возвращаться. Множество сказанного теперь казалось лишним, множество сделанного до ужаса глупым, а то, чего не произошло становилось неимоверно важным. Избавиться от этих мыслей было тяжело, они появлялись резко, но, к сожалению, уходили совершенно не так. Из-за них Мотылёк нервничала и иногда не могла спать по ночам. Пыталась успокоиться и убедить саму себя, что поводов для паники нет. "У других всё получается" "Я недостаточно знаю и умею" "Она интереснее меня? Красивее? Чем я хуже?" "Упустила возможность" "Нельзя думать" "Все узнают правду" "Зачем я здесь" "Я глупая" "А вдруг на самом деле меня ненавидят" "Почему я не могу полюбить себя" "Зачем я живу" "Я теряю время" "Я бесполезная" "Я не понимаю чего хочу" "Мысли управляют нашей реальностью" Девушка выдернула наушники, спутавшиеся провода упали рядом и с неприятным звуком ударились об плеер. Теперь тишина в комнате тяжёлым грузом давила на Мотылька. Нужно было что-то сделать, избавиться от эмоций и мыслей, слишком плохо, гадко, мерзко и тревожно. "Я заново поглощаю себя, теряю себя, забываю себя в далёких ночах" Сбросив старый плед, Мотылёк в один рывок встала с кровати. На ладошках проступали капли холодного пота. В глазах потемнело, забегали мушки вперемешку с белыми пятнами. Стало страшно. "Слишком долго не ела" — пронеслось в голове у Мотылька. Тяжело дыша или не дыша вовсе, она успела сползти с кровати и сесть на пол, ударившись позвоночником об деревянную перегородку, перед тем как организм отключится. Сил оставалось всё меньше. Чувство тошноты становилось всё сильнее. "А вдруг никто не проснётся и не поможет? Или будет слишком поздно?" И тишина. Тихо. Тихо. Тихо. *** Что-то тёплое коснулось щеки Мотылька. — Да ты вся светишься! Подай воды, скорее! — Мягкий шёпот Русалки Мотылёк слышала слишком плохо, его перебивал неприятный шум в ушах. Топот босых ног по полу. Звон стеклянных стаканов, шелест фольги и бумаги. — Смотри на меня! Лицо горело, но Мотыльку было невообразимо холодно, как будто она нырнула в заледеневшее озеро. Девушка почувствовала, как её осторожно уложили на пол, под ногами появилась мягкая подушка, а мокрые и холодные от воды руки Рыжей легко хлопали Мотылька по щекам. Три голоса сплетались воедино, ужасно шумели и отрезвляли. Мотылёк почувствовала, как снова  начала дышать. В трясущиеся руки девушки подали стакан холодной воды, которая спустя пару глотков стекала по подбородку и шее. Мотылёк снова услышала шелест фольги и бумаги, перед глазами появилось плавающее зелёное пятно, это Химера присела рядом. — Вот, держи, тебе станет лучше, открой рот. —Послышался её голос. Мотылёк почувствовала вкус горького шоколада на языке. — Выпьешь кофе? Мотылёк кивнула в знак согласия. Химера, роняя чашки и разливая воду мимо чайника, как можно скорее старалась сделать кофе для Мотылька. Рыжая и Русалка не отходили ни на минуту, помогли лечь на кровать и укрыли пледом. Мотыльку стало стыдно, за то, что по её вине подруги не могут спокойно спать. — Простите.— Прозвучал в тишине комнаты охрипший голос. — Какая же ты дурочка. — Любезно ответила Химера, присаживаясь на край кровати с чашкой ароматного кофе.  Никто не стал донимать Мотылька расспросами, у каждого были свои догадки, которые хотелось высказать, но каждая девушка знала, что ничем хорошим этот разговор не кончится, а потому все терпеливо молчали. Уже не в первый раз Мотыльку становилось плохо, и к счастью, ни одного раза это не происходило при отсутствии кого-либо рядом. Страшно представить, что могло бы произойти, окажись Мотылёк в безлюдном пространстве в такой ситуации. *** В стенах Дома завывал ветер, гудел громко, протяжно, становился символом неуюта и холода, который приносил с собой. Стёкла еле слышно дрожали. Мотылёк пила остывший кофе и ела шоколад, пока Русалка рассказывала сказку, чтобы всех успокоить и наконец уложить спать. —... Котят было пять. Когда они выросли немножко и стали вылезать из-под угла, где вывелись, дети выбрали себе одного котёнка, серого с белыми лапками, и принесли в дом. — Нежно и ласково разливался по комнате бархатный голосок Русалки. В таких случаях он действовал совершенно магическим образом, приковывал к себе всё внимание, не давая возможности отвлечься на что-то другое. Мотыльку стало лучше, намного лучше. От чувства стыда оставался неприятный осадок, но Мотылька он совершенно не беспокоил. Химера внимательно слушала Русалку или, быть может, мастерски делала вид заинтересованного слушателя, сидя на своей кровати и прислонившись спиной к стене. Над кроватью Рыжей тускло светила гирлянда с жёлтыми фонариками, слабо освещая лицо спящей девушки. Мотылёк улыбнулась, посмотрев на неё: волосы растрепались на подушке, одеяло косо спадало с худощавого тела. Рыжая громко вздохнула и поёжилась от холода. Мотылёк продолжала слушать Русалку. —... на котёнка и закрыл его от собак... Русалка как можно тише подвинулась к краю кровати и опустила голову, чтобы проверить Мотылька. — Я слушаю. — С лёгкой улыбкой ответила Мотылёк. — Только ты, видимо. — Русалка улыбнулась в ответ и продолжила рассказ. Мотыльку было спокойно, голова почти перестала болеть, а холод почти не чувствовался. Русалка рассказала по классике счастливый финал, которым, как и полагается, оканчиваются все хорошие сказки, если конечно это не старая немецкая сказка, после которой дети плачут по ночам. Наверное, Русалка знала и такие сказки, но никогда их не рассказывала. *** Мотылёк проснулась от шорохов на собственной кровати, это Белая вернулась с охоты, запрыгнула на одеяло и стала мять его, подготавливая место для сна. Она несколько минут покрутилась и походила по кровати. Видимо, оценив обстановку, решила, что рядом с Мотыльком будет теплее и расположилась на руке девушки. Так они проспали до рассвета, который наступал всё позже. По пробуждению не произошло никаких происшествий. Спокойное, тихое утро. За ночь двор побелел. Наверняка, другое белое сыпучее вещество принесло бы ещё больше радости и приятных эмоций, но снег тоже вполне устраивал. Теперь всё выглядело не таким серым и печальным. Двор как будто стал умиротвореннее, чёрные лапы деревьев больше не стремились добраться до всего, к чему можно прикоснуться, не тянулись бесконечными изломанными линиями в разные стороны. Тротуары выглядели девственно чистыми, на них ещё не было следов, что не могло не удивить Мотылька, которая уже несколько минут неподвижно стояла у окна, на стекле которого остался след от тёплого дыхания. Остальные собирались в столовую. Химера по утрам редко разговаривала, но сегодня поинтересовалась у Мотылька её состоянием. "Беспокоится..." — подумала девушка. — На уроки пойдёшь? — прозвучал около двери голос Рыжей, которая уже собралась и явно куда-то торопилась. — Не сегодня, есть дела поважнее. — Мотылёк ответила с грустной улыбкой, Рыжая понятливо кивнула в ответ и удалилась из комнаты. Химера красилась, не очень аккуратно размазывая красную помаду по губам. Русалка никуда не спешила, бережно вплетала в волосы колокольчики, бусины и расточки. Мотылёк оделась в привычную и комфортную для неё одежду, как обычно тёплую и как обычно тёмного цвета, из-за чего она выглядела ещё бледнее. Собрала волосы в небрежный пучок, после чего решила слегка прибраться на месте своего обитания. Одинаковые бутылки от газировки, пятна которой блестели на полке и полу. Грязная чашка с остатками кофе, то есть — ничего необычного. Так начинался новый день в комнате девушек. В Гнездовище царила не менее приятная атмосфера. Почти все птенцы, которые находились в комнате, прибирались. Стервятник, не изменяя привычкам, пристально следил за наведением порядка с насеста, оплетённого плющом и вьюнками. Бабочка и Ангел играли в карты, вокруг них были разбросаны окурки сигарет, кто-то перевернул пепельницу: проиграл, должно быть. Дорогуша переставлял цветы на подоконниках, света в комнате стало меньше, так что часть растений нужно было поставить ближе к окнам, чтобы не пропали. За окном падали редкие снежинки, ссыпались с подоконника и летели ниже. Дверь со скрипом открылась, появившийся Конь объявил, что положено идти на завтрак. Стервятник велел отправляться в столовую и остался один. Мотылёк двигалась вдоль длинного коридора к небольшой комнате напротив бильярдной, она зашла в помещение, в глаза ударил яркий свет. Около стены стояло большое кожаное кресло, место пребывания на ближайшие сорок минут, может меньше, если повезёт. Мотылёк упала на него, закинув ноги на подлокотник, достала наушники и плеер, и морально готовилась к "экзекуции", так она называла приходы ПРИПа. Это слово она узнала от него же, от предка и прородителя, который выбрал для Мотылька не самые адекватные методы воспитания, и, к сожалению, не только для Мотылька. Помимо неё страдала младшая сестра — Полюшка. Множество битой посуды, летающие ножи, синяки, ссадины и порезы. Воспоминания о детстве с ПРИПами не доставляли никакого удовольствия. Главу семейства можно было застать трезвым в исключительных случаях. Если попадёшь ему на глаза когда он пьян, лучше уйти, куда угодно и когда угодно, целее будешь. Нехватка денег стала чем-то привычным, новой одежды не было никогда, обувь на два размера меньше, колготки, зашитые, кажется, сотни раз. И постоянный страх. Проснулась Мотылёк от разговоров на кухне. Голоса были достаточно тихими, мало что можно было разобрать. Младшая сестрёнка плакала в углу спальни, сидела на холодном полу в лёгкой маечке, грязной и рваной. В комнате было холодно, из грязного окна попадало совсем мало света, батареи давно не грели. Полюшка напоминала котёнка, загнанного в угол, но Мотылёк видела в ней ангела, светловолосого и белокожего, в глазах можно было разглядеть бескрайнее небо и, если присмотреться, целый мир, но только всё хорошее, что в нём есть. Она могла забрать себе все тревоги и ужасы, уместить их в своих крохотных ладошках. Мотылёк с трудом встала со старой, скрипящей кровати с железными пружинами и перекладинами. Синяки на теле болели, особенно рёбра, куда вчера ПРИП швырнул бутылкой, метким оказался, подонок. Мотылёк взяла Полюшку на руки, укутала в одеяло и разговаривала с ней, чтобы отвлечь. Укачивала, говорила, что летом они поедут к бабушке, будет тепло и хорошо, осталось потерпеть совсем немного. Они будут ходить на речку, в лес, собирать ягоды и грибы. — И зайца увидим, как в прошлый раз? Мотылёк соглашалась. — И зайца, и даже лису. Красивую, с пушистым хвостом, как в сказке. Правда-правда. Купим тебе всё, что захочешь и даже новое, красивое платье. — Как у принцессы из сказки? — раздался милый голос девочки. Мотылёк пыталась улыбаться. — Конечно, даже лучше, ты будешь самой красивой. Всё наладится, всё обязательно будет хорошо. Было страшно. Вдруг кто-то войдёт? Вдруг дверь не выдержит? Вдруг Мотылёк не сможет защитить Полюшку? Мотылёк попыталась незаметно вытереть слёзы, нельзя чтобы сестрёнка их видела. Не получилось. Теперь Полюшка успокаивала Мотылька, гладила маленькой ручкой по голове и говорила как здорово будет поехать к бабушке. Они всегда защищали друг друга, помогали, веселили, успокаивали. — Почему папа злой? Мотылёк не знала, что ответить. — Это потому, что он пьёт водку? Это слово Полюшка прочитала на пустой бутылке. Мотылёк где-то откопала свой старый букварь и учила сестрёнку читать, а потому Полюшка с интересом пыталась прочесть каждое слово, которое видела. Маленькая сестрёнка успокоилась, больше не плакала. Молча смотрела в окно, за стеклом были видны цветы на деревьях, яркие солнечные лучи, синее небо и белоснежные кучерявые облака. Природа возвращалась к жизни. Голоса на кухне затихли, хлопнула входная дверь. Мотылёк решила выйти, чтобы взять немного еды. Сказала Полюшке, что сейчас вернётся и чтобы та не выходила из комнаты. Полюшка кивнула. Мотылёк прикрыла дверь спальни и отправилась на кухню, пытаясь идти как можно тише. ПРИП уснул на столе, видимо решил скоротать время, пока не прибудет новая порция алкоголя. Рядом с ПРИПом гранёный стакан и три пустые бутылки, остатки колбасы и немного высохшего хлеба. В комнате пахло отвратительно, горы грязной посуды и мусора. Мотылёк шла босиком по грязному полу, открыла скрипящие навесные полки, краска на которых давно облезла и некоторые петли были сломаны. Руки дрожали, но нужно было действовать уверенно и тихо, чтобы не разбудить ПРИПа. Полки практически пустые, какие-то остатки приправ, сода и коробка от рафинированного сахара. Мотылёк взяла коробочку, в ней ещё оставалось несколько кусочков, которые она осторожно положила к карманы, чтобы отдать Полюшке. В холодильнике банка с заплесневелыми огурцами. Мотылёк взглянула на стол. Потянулась рукой, чтобы забрать колбасу, которая лежала совсем близко к ПРИПу. "Хоть бы не проснулся. Пожалуйста." Мотылёк стала медленно отходить от стола, сейчас она придёт и покормит бедную, голодную Полюшку. Сейчас, нужно только дойти до комнаты. Шаг. Второй. Третий. Она была почти у дверей, ещё немного. Скрипнула половица. ПРИП очнулся. Мутный взгляд впился в Мотылька. Мерзко скользил по её телу и остановился на руках, точнее на том, что было в них — еда, которая принадлежала ПРИПу. Сердце, казалось, перестало биться, ноги задрожали. ПРИП разозлился. Продукты упали на пол. Мотылёк не знала, что ей делать, от страха расплакалась и села на пол, по привычке закрывая руками голову. ПРИП, шатаясь, подошёл к Мотыльку, схватил за волосы и поволок на кухню. Швырнул к батарее, как какую-то бесполезную вещь. — Тебе бы только пожрать. Ты себя в зеркало видела?! Да я тебя вместо этой колбасы порежу. — Его голос был поистине ужасен, тихий, страшнее самого громкого крика. Мотылёк рыдала, умоляла ничего не делать. В руках ПРИПа блиснул нож, который лежал в раковине, ржавая ручка и грязное лезвие, сущий кошмар, не иначе. Мотылёк схватила стакан со стола и бросила. Мимо. Звон стекла — стакан разбился о стену, осколки и остатки содержимого полетели на старый паркет и на ПРИПа. Девочка хотела схватить бутылку, но не успела. В дверях показалась Полюшка. — Уходи! — крикнула Мотылёк, прижимаясь к батарее и пытаясь найти бутылку на полу. — Полюшка, беги, скорее! Полюшка в ужасе бросилась к сестре, обняла и прижалась к ней. Мотылёк, как могла, укрывала сестичку руками и прижимала к себе. ПРИП с ужасом смотрел на стену и осколки на полу, крепко сжимая большие кулаки, в одном из которых сверкало лезвие ножа. Он резвернулся, глаза блестели, словно у бешеного, хищного зверя, злого до ужаса, до дрожи и тошноты. Лицо покраснело. Казалось, сейчас его глаза нальются кровью, а вены на висках лопнут. Он напоминал разъярённого быка. Сердце Мотылька выпрыгивало из груди. "Нужно спасти Полюшку" ПРИП замахнулся. Полюшка вскрикнула. Внутри Мотылька что-то оборвалось. По её рукам стекало что-то тёплое. ПРИП пошатнулся, разрыдался и бросился к дочерям. Дыхание Полюшки стало тяжёлым. Она не кричала. Её маленькое, худое тельце оставалось в руках Мотылька. Дальше Мотылёк мало что помнила. Она в истерике побежала к соседям, несмотря на угрозы ПРИПа. Но не смогла спасти маленького ангела. Через месяц её забрала к себе бабушка. А через ещё три месяца Мотылёк оказалась в Доме. Казалось, эти воспоминания были сном, всего лишь кошмаром... В дверях показалась Овца. — К тебе пришли. Мотылёк дёрнулась, тяжело вздохнула и уставилась в одну точку напротив. ПРИП. Только женского пола. Она приезжала нечасто, но всегда что-то с собой привозила, в основном еду, книги, одежду и иногда даже косметику. Послышались шаги, ПРИП села напротив. — Здравствуй. Она совсем не изменилась с прошлой встречи. Всё тот же кардиган и собранные в пучок волосы, мешки под глазами и покрытая морщинами кожа. Глаза пустые, жалостливые. — Привет. — Мотылёк всегда смотрела в глаза, пристально, внимательно. В глаза каждого, с кем говорила, но только не в глаза напротив. Не могла. — Как себя чувствуешь? Что нового? Тебя не обижают? И огромное множество привычных вопросов. Мотылёк на них отвечала, не огрызалась и не повышала голос, разговаривала спокойно, чтобы лишний раз никого не заставлять нервничать. Мотылёк также задавала привычные вопросы о здоровье и новостях. Всё по-старому, нового ничего. Та же работа с низкой зарплатой, та же квартира, тот же распорядок дня. Меняется только количество времени, которое ПРИП проводит без алкоголя. Бросила. После случая почти семилетней давности. Иногда её даже становится жалко, но не слишком. Сорок минут тянулись за пустыми разговорами, глупыми шутками и натянутым смехом, потом ПРИП достала несколько пакетов, один из них наполнен различной едой, во втором книги и другие вещи, которые в прошлый раз просила привезти Мотылёк. ПРИП ей никогда не отказывал. Мотылёк ответила благодарностью и улыбкой. Время вышло. Прощались они в этот раз дольше обычного, обнимались непривычно тепло. Мотыльку это нравилось. *** Мотылёк разбирала вещи в комнате. Белая с интересом обнюхивала вещи. Новые карандаши, небольшая баночка эфирного масла, свечи, пудра для лица. Всё по заказу, ничего лишнего. Еду Мотылёк спрятала в тумбочку. Часть она отдаст соседкам по комнате, со второй получит деньги. Когда передачки были разобраны, Мотылёк нашла в полке белую краску и маркер, после чего отправилась в коридор. На стенах нескольких этажей появились новые надписи о продаже продуктов. Оставалось только ждать, обычно по таким объявлениям приходили быстро. Когда все наконец вернулись с уроков, Мотылёк вручила Русалке её любимую пастилу и белый шоколад. Для Химеры орехи, а для Рыжей — кислые зелёные яблоки. Каждая из девушек поблагодарила Мотылька. Все снова собирались куда-то уходить. И Мотылёк в том числе, она договорилась со Стервятником встретиться около бассейна, чтобы передать пару книг. — Ты куда-то собираешься? — поинтересовалась у Мотылька Химера, пока девушка красила ресницы. — Как видишь. — Несколько саркастичным тоном ответила Мотылёк. — Давай скорее! — раздавался раздражённый голос Рыжей. — Уже битый час свои колокольчики заплетаешь, сколько можно? Все подумают, что рядом построили церковь. Химера засмеялась, Русалка закатила глаза и Мотыльку показалось, что она стала ещё медленнее закреплять в волосах колокольчики. — Я побежала, удачи тебе. Уж не знаю, кому с тобой так повезло. — Химера похлопала Мотылька по плечу, махнула зелёными волосами и ушла, оставив за собой приятный цветочный аромат. — И кто же этот счастливчик? Мотылёк бросила на Рыжую укоризненный взгляд, но ничего не ответила. — Ну как хочешь, я для твоего же блага интересуюсь, чёрт знает, где ты снова в обморок свалишься и где тебя потом искать. — Рыжая стояла у дверей и в любой момент была готова выйти. Топталась на месте и торопила Русалку. Мотылька задели её слова, но портить столь спокойный день не хотелось, а потому Мотылёк просто промолчала. Русалка наконец привела свои бесконечные волосы в порядок и обе девушки ушли. Мотылёк продолжила собираться на встречу. Было немного волнительно, но это волнение было приятным. Оставалось припудрить лицо. Зачерпнув кисточкой немного пудры, Мотылёк стала наносить её на подбородок, скулы и нос. В дверь постучали. Мотылёк не отвлеклась. — Войдите. — Небрежно ответила таинственному гостю девушка. "Наверное по объявлению" Стук трости об пол. В дверях возвышалась фигура Стервятника. Как обычно в чёрном, как обычно до безумия красив и очарователен. Было в его внешности что-то манящее Мотылька, какой-то свет что ли... — Заметил, что все твои соседки вышли из комнаты. Решил зайти, чтобы не заблудилась. — Благодарю, проходи, я скоро. Девушка искала в полке нужную книгу, совсем забыв про косметику. Стервятник прошёл в комнату и сел на кровать Мотылька. Белая внимательно смотрела на него с другого края кровати. Мотылёк сидела на полу слева от Стервятника. Когда она так и не смогла найти нужную книгу, вытащила все те, что лежали в полке, положила перед собой и обратилась к Стервятнику, смотря на него: — Я не знаю где она, в шкафу точно нет. Стервятник протянул свою руку к её лицу, обхватил его рукой, положив ладонь на впалую щеку, и провёл большим пальцем по скуле. — Пудра. Мотылёк почувствовала, как задрожали руки и забилось сердце. — А вдруг не она? Стервятник улыбался. — Тогда белым должен был быть нос. Кстати, книгу можешь не искать. Мотылёк чувствовала себя смущённой и виноватой. — Прости, её надо было раньше найти. Я же помню, что недавно её читала. Несколько секунд Мотылёк сидела молча, затем девушка резко что-то вспомнила, встала и подняла подушку, откинула её в сторону и замерла. Под подушкой действительно лежала необходимая книга, только вот, рядом с книгой лежал Стервятник. Нарисованный. Смотрел прямо в душу, точно издевался. Второй Стервятник также глядел на Мотылька, тоже в самую душу. Значит портретные сходства есть, это хорошо. — Я и не рассчитывал так скоро оказаться в твоей кровати. Теперь над Мотыльком издевались оба Вожака. Девушка молча села на кровать, обхватив голову руками и оперевшись локтями на колени. " Он снова пахнет ацетоном и мятными жвачками, так близко и так по-родному." Сердце в груди бешено колотилось, казалось, что Стервятник слышит каждый удар. Папа Птица осторожно взял свой портрет и стал рассматривать каждую деталь. — Красивый. — Значит не отличается от настоящего. — Мотылёк говорила тихо, не смотря на Стервятника. Он удивлённо приподнял брови, правой рукой осторожно заправил Мотыльку волосы за ухо. Мотылёк улыбалась. — Терять больше нечего, так что посмотри, пожалуйста, нет больше пудры на лице? Стервятник осторожно взял Мотылька за подбородок и повернул её голову в разные стороны. — Нет, вроде бы. Он не отпускал её. Смотрел в широко распахнутые голубые глаза. Мотылёк взяла его руку за запястье, в попытке убрать её от своего лица. Стервятник потянул руку на себя, а Мотылька вместе с ней. Солнце опускалось за горизонт, свет в комнате стал менее ярким. Сильный ветер стучал в окно многочисленными снежинками, но Стервятника и Мотылька это мало волновало. По нервам бежал ток. Сердце девушки трепетало. Его руки обвивались вокруг неё, крепко и уверенно . Перед глазами всё плыло, а в сердце явно что-то перемкнуло. Хотелось оставаться так как можно дольше, что-то заставляло прижиматься сильнее и ближе. В глазах темнело, голова кружилась. — Я... Я по объявлению. А где Мотылёк? В комнату въехал Нуф, один из воспитанников Первой. Понять то, к какой стае он принадлежал, можно было по внешнему виду: идеально причёсанные волосы, выглаженная белая рубашка, чёрные брюки и лакированные туфли. Обычный вид Фазана. Голос его дрожал, да и сам он напоминал осиновый лист на ветру. — Секунду. — Мотылёк опешила, но как можно скорее подошла к своей тумбочке. — 13 номер. Вытащив из полки упаковку эклеров, Мотылёк вручила их Нуфу, получив взамен деньги. Стервятник молча сидел на кровати, гладил Белую по голове, во второй руке держал трость, не сводя пристального взгляда с Нуфа. Фазан посмотрел в пол, потом, заикаясь, поблагодарил Мотылька и, врезавшись в дверь, уехал из комнаты. — Божечки...— Сказала Мотылёк, выдыхая и присаживаясь на пол у кровати. Она тихо зашипела, когда снова ударилась позвоночником об кровать, ибо на том месте был синяк после падения ночью. — Что такое? — поинтересовался Стервятник. — Синяк, всё хорошо, не беспокойся. — Откуда? — Случайно ударилась. Стервятник не верил. Что-то было не так. Он молчал. — В обморок упала. — тихо дополнила Мотылёк. Стервятник всё равно молчал. Мотылёк продолжила. — Я голодаю. В наказание. Неделю назад съела слишком много. Но всё под контролем, просто ночью стало плохо из-за паники, слишком резко встала. Стервятник действительно волновался, это было видно по его глазам, хотелось помочь Мотыльку. — Ты ведь понимаешь, что это медленный способ самоубийства? Голос его слегка дрожал. — Знаю, знаю... Ничего не могу с собой поделать. — В следующий раз во время паники попробуй смотреть ровно перед собой, так у тебя вряд ли получится о чем-то подумать. И ещё, если тебе нужна будет помощь, совет или поддержка — говори со мной. Главное, чтобы не стало слишком поздно. Мотылёк отказывалась верить своим ушам. — Спасибо. Знаешь, теперь поводов для тревожности на один меньше. Я думала, что навязываюсь. Думала, что ты считаешь меня жалкой, поэтому общаешься со мной, что это бессмысленно, что я не смогу быть полезной для тебя, ведь знаю слишком мало. Следующие десять минут Стервятник переубеждал Мотылька в её наилучших качествах, успокаивал и целовал. Она отвечала тем же. Атмосфера в комнате только добавляла романтики, маленькие жёлтые фонарики горели на стенах, в комнате пахло хвоей и мятными жвачками. Белая уснула на кровати Мотылька. — Курить хочу. — Голос девушки был довольно грустным, курить действительно хотелось. — В таком случае я угощаю. — Стервятник достал из кармана упаковку сигарет. Мотылёк взяла из полки зажигалку. Оба вышли из комнаты и направились к подоконнику, где встретились впервые. Всё те же цветы и сигареты. Изменились Стервятник и Мотылёк. Теперь они сидели как можно ближе друг к другу, он обнимал её за талию. Докурив, поцеловал на прощание и отправился в Гнездовище, присматривать за воспитанниками, как и полагается Папе Птице. Мотылёк вернулась в комнату счастливая, в воздухе все ещё был слышен запах Стервятника. Девушка подошла к кровати и взяла злосчастный портрет, только вот на обратной стороне теперь был ровный почерк Стервятника. "В промежутках между сигаретами и горьким и настойками, я прощупываю каждый сантиметр твоего рисунка. Чувствую тонкую бумагу и карандашные линии. И тепло, кроме этого. Ты обладаешь божественным светом. О тебе только письмами. Только стихами и Только сухими цветами. твой. "