Змеиное кодло

      Начать свой новый день профессор вознамерился с посещения универмага. Как ни крути, стеклянный корпус керосиновой лампы, консервные банки из вонючей жести и прочие альтернативы никуда по итогу не сгодились. Придя к выводу о том, что гораздо лучше было бы заменять разбитые колбы предметами схожего предназначения, Байрон, благодаря жалованию Белль, смог себе позволить пройтись по магазинам в поисках важнейших компонентов для аппаратуры.       Не торопясь, учёный спустился по лестнице в холл отеля и бросил свой взгляд на консьержа. Опережая привычный вопрос приезжего постояльца, держатель гостиницы доложил: - Половина десятого по утру, мистер Байрон. - Благодарю. - Кивнул профессор.       Поход в универмаг оказался удачным, Гэйл чудом наскрёб по паутинным сусекам своей лавчонки Байрону некое подобие двух колб с узкими горлышками. Ёмкости, однако, оказались совсем замызганными, перепачканными пылью и песком. - Ну-ка погоди, я сейчас их поотмываю. - Не утруждайтесь, прошу Вас. - Отмахнулся Байрон. - Я сам отмою их, в этом нет никакой проблемы. - Как угодно. - Согласился торговец, завернул колбы в лоскут плотной ворсистой ткани и тут же поинтересовался: - Чего-нибудь ещё? Вчера жевательный табак завезли, не хочешь опробовать? - Обижаете. Нет в мире ни одного сорта жевательного табака, который я бы ещё не опробовал. - Без доли хвастовства ответил доктор и украдкой осмотрел витрину с фабричными сигаретами. - "Да́ремского герцога", будьте добры. Пока Гэйл выуживал с витрины указанную коробку сигарет, Байрон рассматривал плетёные корзинки с сухофруктами. - Прибавьте к тому ещё горсть черносливов и два яблока. - Попросил доктор, достав бумажник. - Это всё.       Торговец благодушно кивнул. Горсть черносливов он заботливо ссыпал в плотный мешочек, яблоки обтёр фартуком и поместил туда же. Выложив товар перед покупателем, держатель лавки рассчитал стоимость. - Пять, квортер уступаю. - Улыбнулся Гэйл, принимая расчёт валютой, а не товаром для вторичного обмена. - Заходи ещё, как будешь неподалёку!       Спрятав сигареты во внутреннем кармане своего плаща и взяв в охапку мешочек с тканевым свёртком, профессор снова обратился к торговцу с просьбой: - Когда у вас в продаже появятся часы, обязательно дайте мне знать. Признаться, я устал докучать несчастному консьержу. - Это будет несколько проблематично. - Задумчиво ответил торговец. - Часовщики такие крохоборы. За свои дефицитные приборы они требуют просто непомерные суммы! Пятьдесят долларов, представь себе. А спрос на часы малый, тут как принято - в небо глянул и уже знаешь который час. - Увы, - вздохнул Байрон, - глядя в небо я не могу сказать сколько времени оно показывает. - А, наука не сложная, каждый сможет тебя здесь этому обучить. - Подмигнул Гэйл. - Пожалуй эти навыки мне действительно пригодятся. - Слабо улыбнулся профессор и приподнял шляпу в прощании. - До скорой встречи.       Наполнив питьевой водой из колодца сразу две фляги, припрятав в карманах седла своей кобылы мешочек харчей и лоскут с колбами, Байрон отбыл из города по своим ежедневным делам.       Заслоняющие солнце облака делали ранчо угрюмым под стать настрою прибывшего к гнезду змеелова. Подводя лошадь к знакомой тропинке, ведущей к старой водонапорной башне, Байрон настраивал себя на неизбежное - на встречу с Белль. Он уже представлял её, вальяжно рассевшуюся у стола под окном, нагло улыбающуюся и смотрящую на него своими хитрыми расчётливыми глазами. Или сверлящую его тем взглядом, который навсегда запомнился учёному благодаря её портрету, красовавшемуся на объявлении о розыске.       Профессор не хотел ни видеть, ни говорить со своей неприятельницей, однако чтобы отогнать от себя её всплывающий в памяти образ, мужчине пришлось остановиться, снять пенсне и как следует встряхнуть головой.       К сожалению, это не помогло и совсем скоро доктор задумался: в самом деле - сколько же ему предстоит ещё провести с Белль таких процедур, каждое жалование которой состоит из целых тридцати двух долларов. Три перевязки это уже целое состояние, с которым можно жить и без регулярных торгов. Именно это осознание напрягло профессора больше всего. Какое несчастье, что работа над лекарством прямо у гнезда и отсутствие необходимости тратить силы на торги шли в обмен на служение преступнице.       “Чёрт возьми, как так вышло, что я всё ещё нахожу себя в лапах людей, отдающих почёт преступности?! Вот ведь Кольт прохвост, хоть бы о чём-то предупредил. - Мысленно негодовал доктор. - Ещё и это "Гнездо гадюки"... будь оно проклято."       Моральная подготовка и соответствующий настрой доктора ко встрече с преступницей снова в сущности оказались напрасным трёпом нервов. Ни её самой, ни свиты, ни ловушек, ни коня с повозкой на территории башни не было. Тем не менее, это не стало поводом для того, чтобы расслабиться - Белль и её дружки, присвоившие себе всю эту территорию, имели обычай прибывать сюда тогда, когда им заблагорассудится.       Амбар изнутри выглядел несколько свободнее за счёт отсутствия в нём привычных бочек с водой. Одна из полок бледного стеллажа пополнилась целой пирамидой из самых разнообразных консервов, начиная от мясных и заканчивая фруктовыми. Стол с аппаратурой стоял нетронутый, что не могло не избавить Байрона от лишних опасений.       Учёный прополз вглубь помещения, уложил на столешнице свёрток ткани и сбросил с себя плащ, свесив его со спинки стула. Рукава рубашки он закатил выше локтя, надел пенсне, снятое по дороге, и принялся рассматривать купленные у Гэйла ёмкости. Поскольку бочек бытовой воды для мытья этих склянок в амбаре не оказалось, профессор был вынужден смочить питьевой водой свою рабочую тряпку, намотать её на тонкие щипцы и протереть колбы сначала изнутри, а потом снаружи, натирая их при этом до блеска и скрежета.       Затем Байрон повязал экипировочные заплатки на места, где брюки заправляются в сапоги, взял защитные перчатки, трость и, неся с собой резервуар с резиновой крышкой, прошагал к обители гремучников.       Скальный булыжник всё ещё скрывал вход в змеиную нору, однако доктор никоим образом не стал его как-либо сдвигать, поскольку подобные действия могли бы спровоцировать разорение гнезда. Пусть камень и прятал под собой ещё с дюжину удивительно прекрасных змей, нарушение их естественного покоя того не стоило.       Сперва профессор просто наблюдал, опираясь предплечьями о трость в трёх ярдах от ко́дла. Каждый его твёрдый шаг по сухой почве побуждал змей трясти погремушкой на хвосте всё быстрее и быстрее. Этот мерзкий звук отпугивал всех, но только не доктора, самозабвенно растворившегося в гремучем шуме. Байрон замечал, что чешуя гадюк всегда отливает золотом, мягко поблёскивая на свету, хотя другие, даже его коллеги-исследователи, обычно сравнивали её с бледным колючим песком, грязью или скальной пылью. Однако это маленькое наблюдение всегда помогало змеелову вычислить ядовитых приятелей даже в том случае, когда их маскировка оказывалась дьявольски надёжной.       Ведя пристальное наблюдение за песчаными пресмыкающимися, которые не спасались от него тем, что уползали во тьму щели под скалой, Байрон вдохновлённо ворковал себе под нос: - А, до чего прекрасные создания.       Но одной только красотой, увы, не обойтись. Единой нуждой, надеждой на спасение собственной души и тела для профессора был лишь яд. "В другой раз налюбуешься!" - строго воскликнул самому себе в мыслях Байрон, живо перехватывая трость и переходя в режим охоты.       На этот раз доктор ограничился двумя крупнейшими гремучниками, собрав с них близ целой унции яда, которая по предварительным расчётам должна была сократиться примерно на четверть. Избегая расточительства, учёный решил, что для первого эксперимента этого вполне достаточно. В конце концов он не был уверен в надёжности некоторых приборов после их внеплановой замены.       Былой бардак на столе, который Байрон по неосторожности развёл, был убран им сразу по возвращении. Рабочее пространство по итогу заполнили только скромные весы с крохотными грузиками, коробок спичек, подставка с отверстиями под маленькие пробирки, блокнот для расчётов и формул, сухие куски горючего и длинные щипцы для манипуляций. Остальной хлам профессор спрятал в измотанных дорожных чемоданах и осторожно сложил их друг на дружке у шаткого стеллажа.       Не тратя времени, счёт которому и без того был потерян, Байрон приступил к сборке перегонного аппарата, строго следя за тем, чтобы все его компоненты находились на одном уровне относительно друг друга. Главной колбой стала та, куда доктор перелил свежую пробу яда. Именно её учёный закрепил на первом железном держателе чётко над горелкой. Вторую колбу мужчина зафиксировал на штативе в двадцати дюймах от главной и сразу же заполнил её узкое горлышко фильтром, представлявшим собой кусок ваты, обмотанной марлей с максимально плотным ни́точным переплетением. Для того, чтобы обеспечить охлаждение и циркуляцию конденсата, два этих сосуда между собой Байрон плотно соединил резиновой трубкой, дырки на которой он уже заботливо заклеил накануне.       На свой страх и риск, учёный, подготовив всё необходимое, оставил склянки на открытом огне на время быстрого перекуса, совмещённого с выписыванием в блокнот приблизительной хроники всех производимых процессов.       Словно награждённый за терпение и переживания, доктор наконец отметил свои первые успехи. Толстостенные сосуды, купленные этим утром, стойко выдержали испытание открытым пламенем. Яд в них прогрелся до высочайших температур. Конденсат под давлением шустро двинулся по трубке и, пройдя через фильтр, лениво сполз по стенкам на дно нужной ёмкости. Перегоняемый яд, в виду мутации белков и вредоносных ферментов, постепенно загустел до маслянистого состояния. Продукт на выходе Байрон окрестил "маслом", пусть оно им и не являлось. Полученное вещество учёный перелил в маленькую пробирку, закупорил подходящей пробкой и до следующих манипуляций вставил её в специальное отверстие стальной подставки.       Змеиное масло стало долгожданным лекарственным сырьём, добытым на первом этапе работы. Второй, самый сложный, трудоёмкий и непредсказуемый, этап предполагал организацию доктором процесса отделения целебного экстракта от основной цепи сложных бело́чных соединений и оставшихся токсинов. Но заниматься этим профессор сегодня уже не стал. С закатом он отбыл с территории ранчо чтобы вдруг не встретиться со здешними "хозяевами".       Не успел Байрон и на половину мили отдалиться от гнезда, как послышался приглушённый стук копыт, сопровождающийся еле слышным скрипом колёс. Вдохновлённый своими успехами, учёный не сразу обратил должное внимание на этот звук и в итоге собственными глазами увидел, как из-за раскинувшегося у него на пути утёса прямо на встречу выехало трое всадников в масках. Розовые стёкла очков одного из них, отражая багровый закат, зловещим пламенем сияли в холоде опускающихся на пустыню сумерек. Знакомый силуэт этого седока побудил доктора не медля развернуть кобылу в сторону, свернуть дорогой за скальную насыпь и предпринять попытку спастись от ненавистной компании бегством.