Посланный Небом

      На улице стоял вечер. Летнее солнце уже давно зашло за горизонт, а на город опустились сумерки. Звезды слабо поблескивали на небе. Лампы фонарных столбов включились, начиная освещать улицы вместе с висящими между ними гирляндами - их повесили недавно, ради красоты. Небольшое оживление происходило на территории ВУЗа города - молодые люди танцевали и веселились, громко звучала музыка из аудиторий и прочих кабинетов. Из одного такого помещения вышла компания из нескольких человек. Парни лет двадцати трёх-четырех хохотали над собственными шутками, моментами хлопая друг друга по плечам, и шли по коридорам университета. — Ну что, Гришань, теперь на завод? — спросил один из них, вмиг рассмеявшись. — Всё-таки ты одиннадцать классов закончил как никак!       Типичная и заезженная шутка про людей, что окончили одиннадцать классов. Но парень, которому она была адресована, ничуть не обиделся — наоборот, рассмеялся ещё больше. — Да иди ты в жопу, Илья! — с веселой интонацией в голосе огрызнулся тот и, замахнувшись дипломом, который он всё это время держал в руках, слегка ударил им по плечу собеседника.       Да, Григорий закончил университет. Григорий Рофлер, если быть точным, - полное имя и фамилия. Направление парень выбрал программирование, так как начал им интересоваться ещё с подросткового возраста. Уж очень сильно ему нравилось создавать алгоритмы действий, а потом с восторгом в глазах наблюдать, как заданная программа выполняется прекрасно и совершенно без ошибок. Была и обратная сторона этой медали — порой программа ни в какую не хотела запускаться, и Гриша, у которого уже давно подгорало одно место, а под глазами нарисовались болезненные мешки от проведения пары-тройки дней без сна, тратил кучу времени на исправление собственных ошибок, чтобы алгоритм, в конечном итоге, нахрен вылетел и сломался окончательно.       Обучение Гриши длилось около 5 лет, но он был на год старше своих однокурсников, поскольку поступил в университет не сразу после окончания школы. Успешно сдав экзамены, парень отправился работать и зарабатывать собственные деньги, чтобы не зависеть от родителей хотя бы финансово. Дело не в том, что те были скупы на собственного сына, а в том, что сам Григорий стремился вырваться из плети постоянного контроля. Став студентом первого курса бакалавриата, он продолжил подрабатывать на разных должностях — баристой, грузчиком, курьером, а иногда и создателем сайтов. И это никак не мешало ему получать отличные результаты в учёбе.       Конечно, как у любого человека, у Гриши были взлёты и падения как в работе, так и учёбе. Отсутствие поддержки со стороны родителей и малое количество людей, которым Гриша мог довериться, тяжёлым грузом давило на него психологически. Порой ему хотелось бросить всё. И это желание было настолько сильным, что дело дошло аж до петли в собственной спальне. Но парень так не решился. Он уже стоял на табуретке, когда перед глазами всплыл образ матери - бедной и беззащитной женщины, вовремя не умевшая постоять за себя, когда собственный муж начинал беситься на пустом месте после выпивки. Гриша часто заступался за неё, и плата за это была жестокой, несправедливой: от отца — ссадины и синяки на теле; от матери - безразличие и неблагодарность. Иногда она позволяла себе в истерике обвинять Гришу в их семейном несчастье, а после припадала к коленям, тихо извиняясь за такие грубые слова. Она оправдывала себя — устала, несчастна, — говорила, что гордится своим сыном, его достижениям и умом, просила перестать перечить отцу, ведь он "главный" в семье, "хозяин", а значит Гриша должен его уважать и прощать несмотря ни на что. И пусть парень расходился с ней в мнениях, когда дело касалось отца, оставить её наедине с этим ублюдком он не мог позволить, иначе взвалил бы на себя вину и после смерти.       Гриша заставлял себя учиться и работать дальше, а также продолжал навещать маму, когда появлялось свободное время или наступали праздники. Он строил планы на будущее - хотел накопить на новый, более мощный ноутбук. Большой и вполне достижимой мечтой была аренда квартиры, поскольку жить в общежитии не совсем удобно. Бесспорно, там происходит много разного кипиша, и Гриша не раз и не два был участником всей заварухи, но порой хотелось полного уединения, личного пространства в конце концов, чтобы ни один посторонний шум не мешал побыть ему в одиночестве. А с таким другом, как Илья, о существовании спокойствия и какой-то доли адекватности в действиях можно забыть. Но причина заключалась не только в желании Гриши иметь своё личное пространство.       Этого понятия не существовало в жизни Гриши с раннего детства. Причиной, как не трудно догадаться, был чересчур строгий и местами суровый отец, который никогда не задумывался о последствиях своих действий. Он делал то, что считал правильным сделать, поэтому безо всяких сомнений мог ударить жену, если та мешалась под рукой, или наказать сына, оставив того без ужина или отвесив подзатыльник такой силы, что мальчишка порой падал в обморок. Впервые отец ударил его, когда подростку исполнилось одиннадцать. Гриша не помнил, что именно сделал не так, но жестокие и сильные удары ремнем запомнились навсегда. С тех пор мужчина стал применять силу намного чаще. Мать же в этот процесс воспитания не вмешивалась, и лишь когда муж действительно перебарщивал, предпринимала жалкие попытки остановить его. Как бы Гриша хорошо ни учился, помогал по дому или тщательно старался над поручениями родителей, в ответ он получал одно лишь безразличие и грубое "Пошёл нахрен отсюда, сучонок". Даже спустя годы парень не мог найти разумного объяснения такому поведению своего отца. Тот — бывший работник МЧС, не имел ни наград, ни высокого звания, ни единой бумажки с благодарностями за несение службы. Лишь старое, давно запылённое удостоверение лежит где-то в ящиках шкафа в гостиной. Удивительно, но отец умудрялся не болтать о своей работе будучи даже пьяным в стельку. Мать на вопросы ребёнка отвечала либо непонятными фразами, либо полным игнорированием. "Не забивай себе голову всякой ерундой, Гришенька. Пойди, лучше, сделай уроки и сходи в магазин за молоком", — приговаривала она, уходя в спальню и закрывая за собой дверь, которая уже давно была сломана пьяным ублюдком во время очередной посиделки за бутылкой крепкого алкоголя.       Похвалы со стороны отца Гриша никогда не слышал. И, наверное, и не услышит. Еще хуже парню пришлось, когда отец узнал об его увлечении программированием. Тот считал это занятие несерьёзным и поначалу относился к нему скептически. Он позволял сыну резвиться, "заниматься хернёй", по его словам. Но как только Гриша заявил о том, что собирается поступать и учиться на программиста, гневу отца не было предела. Столько ругани и оскорблений в свою сторону парень не слышал за всё время издевательств. Его проклинали, называли "безмозглым выродком" и "хуёвым сыном". И мужчина продолжил бы свою тираду, если бы на последнее оскорбление Гриша не ответил следующее: "Каков отец, таков и сын". Парень прекрасно помнил, как перекошенное от злости лицо отца на миг застыло в немом удивлении, на смену которому быстро пришла настоящая звериная ярость. Следующие события Гриша помнил плохо. Всё было окутано в вязком, непроглядном тумане. Очнулся он уже в больнице, в абсолютно пустой палате, где тишину разрушал только писк аппаратов, доносящийся откуда-то из коридора. Позже выяснилось, что у него был перелом пары рёбер с левой стороны, около трёх гематом на руках и рана на затылочной части черепа. Ещё позже его пришла навестить мать — принесла фрукты, сок и прочие вещи, которые обычно приносят больным. Они не разговаривали. Гриша понимал, что если он начнёт этот разговор, мать точно заведёт шарманку о том, что он обязан извиниться за свои грубые слова, а ссориться ещё и с ней ему хотелось меньше всего. Выписали Гришу через три недели. По прибытию домой в его сторону не последовало ни единого слова сожаления или извинения, что, впрочем, было ожидаемо. Ещё через две недели парень забрал документы из школы, свой аттестат за оконченные одиннадцать классов и начал искать подработку. Подзаработав достаточную сумму денег на переезд в общежитие, Гриша собрал вещи и документы, и пока оба родителя отсутствовали в квартире, сел на нужную маршрутку и уехал в направлении к ВУЗу.       Панельный дом, в котором прошло детство Гриши, находился в пригороде, а в самом городе он бывал от силы раза два: первый раз перед Новым годом, когда пятилетнему мальчишке захотелось посмотреть на главную ёлку страны; второй раз летом в парке вместе с мамой, к которой приехала сестра из заграницы. Проезжая мимо центра города, парень не мог не оценить здешние новостройки и большое количество людей на улицах. Район, в котором он жил раньше, оживлённым можно было назвать с большой натяжкой. Дети играли там довольно редко, потому что основную массу жителей занимали пенсионеры. Гриша особо ни с кем не общался. В школе друзьями он мог назвать от силы троих, да и те исчезли после выпускного из его жизни.       По приезде в ВУЗ, Григорий подал документы на специальность программиста IT-технологий степени бакалавриата. Хоть баллы были у него не самые высокие, но заявку приняли. Затем заселение в общежитие, обустройство своей комнаты. Кровать оказалась удобной, с мягким матрасом; кухня и туалет выглядели вполне прилично, а это уже плюс. Ближе к началу учебного года он познакомился со своим соседом — Ильей. Тот оказался неплохим собеседником, они сразу же нашли общие темы для разговора. Примерно так и началась их дружба. Уже на первом курсе он познакомился со своими одногруппниками. С некоторыми общение заладилось, с другими не особо, но Гриша из-за этого не сильно переживал. Без дела студент не оставался — устроился на подработку в ближайшее от дома кафе и немного подрабатывал там, чтобы хоть какие-то деньги накапливались. Проще говоря - парень не пожалел, что съехал от родителей. Связь с мамой он поддерживал, хоть и изредка, так как каждый разговор женщина пыталась уговорить сына вернуться домой, и каждый раз звонок заканчивался игнорированием с его стороны. С отцом же Гриша оборвал абсолютно все связи: удалил номер из списка контактов, сменил симку на собственном телефоне и заблокировал этого человека везде, где было возможно. Маме новый номер отправил сам. Парень понимал, что та скорее всего расскажет о нём отцу, но Грише было уже наплевать.       Вы спросите, тосковал ли он по семье? Сложно сказать. Иногда его охватывало чувство ностальгии по тем временам, когда их квартира не знала криков и буйного нрава пьяного отца. Но называть этих людей "семьей" — Гришин язык не поворачивался.       Ребята вышли из здания и направились к выходу с территории ВУЗа, продолжая болтать о разном. Гриша вдруг замедлил свой шаг и обернулся назад. Главный корпус универа возвышался перед ним, а яркие лампочки, развешенные вдоль карниза, мигали разноцветными цветами. Пребывая в лёгкой задумчивости, он перевёл взгляд на тонкую книжку в своих руках. Долгие и кропотливые пять лет обучения, и вот оно — подтверждение о получении высшего образования степени бакалавра, на которое парень отдавал последние силы. Бумажка, которая обеспечит ему выход в действительно взрослую жизнь. "Хотя скорее будет служить подставкой для кружки", — улыбнулся он своим мыслям, сжав диплом покрепче. — Гриша! Ты чего там завис-то? — один из его друзей помахал рукой перед лицом парня. — Еще успеешь налюбоваться на результат своих упорных занятий! Пошли, нас ждут так-то.       Его друг указал на людей, уже стоявших возле припаркованных машин. — Да, конечно, сорян... — пробормотал Гриша неловко. — Задумался просто, всего-то. — Ну-с, с кем не бывает? Пойдём давай, у нас вся ночь впереди!       Парень поспешил к машине, а Гриша также не стал медлить: скинул с плеча свой рюкзак, сунул в него диплом и побежал вслед за остальными. — Ну-с, друзья-товарищи, как отмечать будем? — поинтересовалась девушка с заплетенными в высокий хвост волосами и в вечернем платье пастельно-фиолетового цвета. — Лиз, ты как мамаша в родительском чате первого класса! Как-как... Погнали как нормальные люди в бар. Я знаю одно хорошее местечко, недавно с знакомыми был, — ответил один из приятелей, стоящий неподалёку. Рофлер его узнал — это был Володя. Он не поддерживал с ним особого контакта, но они были хорошими приятелями.       Володя повернулся к нему: — Гриша, ты с нами, ЗОЖник великий? — Ты совсем идиот, Вован? — парень выдержал театральную паузу, но после радостно воскликнул, сменив угрюмую физиономию на искренне радостную улыбку, — Ну конечно с вами, как ещё! Всё-таки пять лет угрохал, могу себе позволить расслабиться!       Компания тут же заликовала. Это действительно было удивительно, что Гриша — человек, который в жизни не употреблял ни капли спиртного, — согласился поехать и хорошо отпраздновать вместе с ними свой выпуск. Все поспешили усесться по машинам: кто в свою, а кто подсесть кому-то на хвост. Гриша уже собирался сесть в автомобиль Ильи, но тут у него зазвонил телефон. До боли в душе неприятная мелодия резанула по ушам, и настроение парня слегка ухудшилось, так как он прекрасно понимал, кто ему может звонить... Он остановился и достал мобильник. На экране вылез знакомый контакт "Мама". Бывший студент поджал губы, не спешив брать трубку. — Эу, Гриша, так тебя подвезти? — обратился к парню Илья, выглядывая из окна машины.       Рофлер приподнял голову, глянул на того и ответил: — Вы это, поезжайте, а я как-нибудь своим ходом доберусь. Прогуляться немного хочу, развеяться. Вы только адрес скиньте, я приду. — Как знаешь, сейчас попрошу Вована отправить тебе в ВК.       Машина Илюхи двинулась с места, вслед за ней и две другие. Как только пришло уведомление из ВК с адресом, Гриша быстренько прочитал его и, сделав глубокий вдох, нажал на зеленую кнопку звонка, что настойчиво продолжала висеть вверху экрана телефона всё это время. — Да, привет, мам, — немного растерянно, но в то же время спокойно обратился Григорий к родительнице. — Привет-привет... — послышался знакомый, немного звонкий, женский голос в трубке. — Как твои дела, Гриш? В последнее время ты мало стал брать трубку, не пишешь совсем, не звонишь... Что у тебя новенького? — Да, ничего особенного... Вот ВУЗ окончил, приехал час назад, чтобы диплом забрать, а сейчас с друзьями праздновать собираюсь, — Гриша принялся вышагивать в направлении к нужному адресу, лавируя между прохожими. — Ты сама как? Отец... не слишком донимает тебя?       Парень держал телефон и шел по тротуару, параллельно обсуждая с мамой разные темы. До бара надо идти минут двадцать от ВУЗа, так что всё это время он провёл в разговоре. Что приятно удивляло - женщина не просила его в сотый, а то и тысячный раз вернуться домой, хотя раньше та звонила только с этой целью. На этот раз она спрашивала о его здоровье, как живет, чем обычно занимается в свободное время, и тому подобное. Напряжение, которое Гриша испытывал каждый раз, когда ему звонила родственница, потихоньку исчезало. Мама расспрашивала сына о его дальнейших планах, и тот с удовольствием рассказывал ей о них. В груди постепенно разливалось тепло от такого приятного времяпровождения за столь долгое время. Ему было невероятно уютно, так как наконец он смог спокойно и без криков обсудить хоть что-то с мамой, не затрагивая тему отца. — Хах, ну не совсем! Этот преподаватель по прикладной информатике очень классный. Он постоянно рассказывал нам разные истории из своей жизни, причем интересно было даже мне! Ну, а вот препод по английскому, наоборот, — вечно нудил, и не дай Бог его отвлекут от темы! Всё, начнется апокалипсис! — Гриша весело усмехнулся. До места назначения оставалось совсем немного, буквально пять минут: нужно только перейти дорогу и пройти вдоль соседней улицы. — Да, действительно, хороший у тебя преподаватель, молодец... — женщина сделала небольшую паузу. — Гриша, а вот я давно хотела спросить... Ты что-нибудь рассказываешь друзьям про свою семью?       Улыбка с лица парня медленно исчезла. Ему не нравился этот вопрос, совершенно, так как Гриша знал, к чему он может привести, поэтому юноша попытался ответить максимально нейтрально. — Да ничего особо не рассказываю. Большинство моих знакомых из других городов приехали, так что темы, которые мы обсуждаем, в основном затрагивали учебу или личные увлечения. — То есть про родителей вы не разговаривали? — Ну, когда-то кто-то спросил меня, кем работают мои родители, но я точный ответ решил не давать. — А, ясно, — женский голос заметно изменил свою тональность на более недовольную. Гриша напрягся ещё сильнее. — Уж мог бы сразу в лицо им сказать, что просто бросил нас, решив уехать в город.       Язвительный тон матери он уловил сразу, и Гриша на это недовольно закатил глаза. Опять начинается то же самое. — Мам, не ставь эту пластинку ещё раз, ладно? Я и так уже устал от таких разговоров, — огрызнулся он, в попытке оборвать начинающийся спор. Но мать словно взбесилась. — Конечно! На живых родителей тебе наплевать, только так, по телефону поболтать, а как лично навестить семью и пообщаться вживую — времени нет!       Терпение парня медленно заканчивалось. — Мам, прекрати сейчас же, иначе я сброшу трубку! Повторяю ещё раз: я предупреждал, что в этом году не смогу часто приезжать, поскольку у меня будет защита диплома. И я только сегодня его получил! Я собирался отметить с друзьями выпуск, а на следующий день приехать и навестить те- — Ну да, друзья действительно важнее собственных родителей. Давай, иди гуляй дальше!       Руки сжались в кулаки, а ногти болезненно впились в кожу. Старая уловка матери, которую она часто использовала, чтобы надавить на совесть и поставить сына на место. — Прекрати, — твёрдо, сохраняя спокойствие, ответил ей Гриша. — Ты знаешь, что это совсем не так. — Как раз именно так, Гриша. Отца и мать оставил и свалил подальше. Не нужны стали? Где вся твоя благодарность?!       Женщина перешла на крик. На неё накатывала истерика. — Я тебе повторяю в который раз — я ни за что не вернусь в ваш дом и тем более к отцу, — тон Гриши стал жёстче. — Мне хватило его издевок на годы вперёд. Ты хочешь, чтобы я приехал, и он опять начал меня воспитывать? — Он пытался помочь тебе, тратил на тебя всё своё свободное время, а ты-! — Перестань его оправдывать! Ты постоянно молча стояла в стороне, пока этот изверг избивал меня! Ты даже представить себе не можешь, какую ненависть я испытываю к этому человеку!       Парень рассердился окончательно. Он не понимал, почему его мать так тщательно оправдывает своего мужа-тирана, который на протяжении долгого времени портил её сыну жизнь. Разве у неё не должны были возникнуть хоть какие-то материнские чувства? Желание защитить, уберечь.       От криков матери уже болели уши. Бывший студент подошел к пешеходному переходу — горел зеленый свет. — Я тебе еще раз повторяю: не смей огрызаться. Молоко на губах еще не обсохло, а он уже выносит нам приговор! — Ты, блять, издеваешься?! — неожиданно для себя выругался Гриша. — Я в свои неполные девятнадцать лет съехал от вас самостоятельно и шесть лет жил и зарабатывал себе на жизнь сам! В последний раз повторяю — не смей звонить мне с этими вопросами, ясно? Иначе я тебя заблокирую к чертям собачьим, как сделал это с отцом.       Парень шагнул на зебру и отодвинул телефон в сторону. Сил терпеть этот бессмысленный разговор уже не было. Он двинулся вперед по пешеходному переходу. Свет светофора показывал ещё десять секунд. Успеет. Из динамика мобильного всё еще доносились истерические крики. Поджимая губы, Гриша поднёс телефон к уху и хотел было уже попрощаться с матерью, но тут он услышал подозрительный шум. Парень оглянулся и в ужасе оцепенел. Прямо на него, на огромной скорости ехала машина, петлявшая из стороны в сторону. Водитель, который явно находился в неадекватном состоянии, даже и не думал снижать скорость. Но заметив стоящего на переходе человека, резко дал по тормозам. Неприятный визг от скользящих по асфальту шин резко заложил уши. Гриша предпринял попытку увернуться от столкновения, но было поздно. В один миг время словно замедлилось.        Раздался грохот. Парень налетел на капот машины. Автомобиль на полной скорости влетел в фонарный столб, и Гришу буквально придавило на несколько секунд. Боль тут же пронзила его тело, и он глухо вскрикнул, как вдруг в его шею вонзился заостренный кусок лобового стекла машины, треснувшее от сильного столкновения. Парень закашлялся, став задыхаться: осколок задел трахею. Организм на рефлексах пытался устранить помеху, мешающую дыханию, но ничего не помогало. Кислород в лёгких заканчивался. Гриша понимал, что вот-вот потеряет сознание. Он чувствовал, как что-то тёплое быстрыми струйками стекает по его шее. "Кровь", — дошло до него. И Гришу эта мысль ничуть не смутила. Кровь стекала вниз, пачкая одежду в темно-бурый цвет. На смену панике вдруг пришло холодное безразличие. Парень чувствовал как постепенно немеют пальцы, как ритм сердца замедляется.       Люди рядом продолжали судорожно мелькать перед глазами. Картинка размывалась. Будто сквозь туман, Гриша услышал сирены скорой помощи: кто-то вызвал подмогу. Только сейчас он понял, что до сих пор держал в руке телефон, из которого раздавались гудки сброшенного звонка.       Пульс вскоре окончательно замер. Бездыханное и окровавленное тело продолжало оставаться прижатым к фонарному столбу помятым металлом машины.

"Двадцать шестого июня, 20** года, вечером, в результате ужасающей аварии, инициатором которой был выпивший мужчина, погиб только что окончивший университет молодой парень. Врачи не успели его спасти, он скончался на месте", — вещали в тот день в новостях и многих газетах страны".