Красота.

      Раздаётся громкий грохот. Отряхивая пыльные и мозолистые руки, Маршалл облегчённо выдыхает, переступая через ступени и спускаясь в подвал полностью, куда только что он небрежно скинул прямиком по лестнице связанное спящее тело. Щёлкает выключатель, и лампочка зажигается, бросая тусклый свет на небольшое, тесноватое помещение. Тело прикатывается к стене, начиная немного шевелиться, кажется, он просыпается. Джона резко замирает на лестнице, в недоумении и лёгком интересе рассматривая жертву. Это Адам Мюррей, его первая головная боль и последние бабочки в животе. Его безумное желание близости и жуткое ощущение тесноты в груди. Его первая и последняя любовь, заполучить которую ему придётся очень и очень тяжело.       Юноша судорожно приподнимает тяжёлые веки, не в силах разглядеть хоть что-то сквозь мутную пятнистую пелену перед глазами. Поначалу он даже не слышит ничего вокруг, не осознаёт, в какой смешной ситуации оказался, мозг ещё не до конца проснулся. Единственное, что он ощущает полностью — скованность рук за спиной и лёгкий холодок в помещении. Однако вскоре его разум нехотя проясняется, и картинка перед глазами становится чётче. Адам вздрагивает в понимании, что его руки крепко связаны, тут же отворачиваясь от стены и переворачиваясь на другой бок. Взгляд цепляется за силуэт на лестнице. Мюррей судорожно толкает руками в пол, заставляя себя еле как приподняться в сидячую на полу позу. — Эй? — его брови нервно дёргаются, стоило Адаму разглядеть в силуэте знакомые очертания. — Джона? Какого хера? — Мюррей тут же хмурится, кажись, слегка успокаиваясь от мысли, что это хорошо знакомый ему человек.       Но Маршалл молчит, пристально прожигая ледяным взглядом глаза младшего. Он делает медленный шаг вперёд, ступая вниз, намеренно медлит, вгоняя жертву в ещё больший ступор. Мюррей старался успокоить себя мыслью, что тот лишь шутит, однако, вспоминая их последний диалог, ему вновь становится не по себе. — Что происходит… — в лёгком напряжении шепчет тот, колени к себе поджимая. — И тебе доброе утро, — с издёвкой в голосе посмеивается Маршалл, хитро сщурив глаза. Он хватался хищным зраком, словно голодный волк, за каждую деталь в этой божественной картине перед ним; нервные сглатывания и отчаянные попытки дёргать руками, неподдельный испуг в голубых глазах, бегающих из стороны в сторону. Ах, как же он красив! Его мимика, внешность, язык тела — всё это доводило Джону до безумия лишь при одной мысли о том, что однажды он сможет рассмотреть его ещё ближе, в более крупном плане, завладеет им. А сейчас это всё прямо перед ним! С ума сойти, правда? Маршалл уже сошёл. — Серьёзно… Из-за одного отказа ты так сильно на меня обозлился? — Да, — твёрдо отвечает парень, останавливаясь в нескольких сантиметрах от Мюррея, что тотчас же вжался спиной и затылком в стену, когда Джона присел перед ним на корточки. — Эх, знал бы ты, насколько меня ранили твои жестокие слова… — он закатывает губу, делая «щенячьи» глазки и к плечу слегка голову клонит. Его эмоции явно наиграны, дурак поймёт. Но это только усугубляет ситуацию и портит самооценку Адама, давая понять, что Маршаллу вряд-ли сейчас есть какое-то дело до его чувств. — Я уже извинился, — вновь сглатывает Мюррей, отворачивая голову. — Джона, пойми, не всё в этом мире будет так, как ты хочешь. Ты не сможешь заполучить всё, чего желаешь. И мне ты не нравишься. Но ты хороший человек… Был хорошим. Наверное…       Тот молчит, сохраняя тишину после его слов ещё пару секунд, пока не прерывает её тяжёлым вздохом. Нет, ему не обидно. Ему смешно. И это видно по внезапно расплывшейся улыбке на его лице. — Какой же ты глупый и наивный, — усмехается Маршалл, влюблённо разглядывая ещё живые голубые глаза своей любви. — Ты думаешь, что меня это остановит? Брось, чувак, ты выглядишь сейчас… — Джона резко даёт ему сильнейшую пощёчину, хлопок которой можно было услышать с первого этажа, случайно задевая ладонью ухо, отчего Адама неплохо оглушило на время. — …очень жалко.       Мюррей даже не издаёт лишних звуков, жмурясь, а затем словно в опьянении откидываясь на стену. В ушах зазвенело, это был очень тяжёлый удар. Настолько, что он всё-таки свалился на бок, болезненно и коротко мыкнув. Но со временем тьма в глазах прошла и писк утих, Адам поднял уже более томный взгляд на старшего, слабо хмуря брови. — Гандон… — Единственный гандон здесь — это тот, кто позволил себе разбить сердце ни в чём не повинного, — хихикнул тот, склоняясь над лежащим Мюрреем и восторженно осматривая его с ног до головы; как же прекрасны эти сладкие губы, а как пушисты и мягки его тёмные кудри! Хочется вырвать их с корнями. — Я не… — он не договорил из-за внезапно прилетевшего удара ладонью по лицу. — Заткнись, — Джона выпал из транса при разглядывании тела Адама, решив, что пора бы уже действовать. Получить то, что он так хочет. Маршалл опускается с корточек на колени, принимаясь медленно расстёгивать толстовку младшего, который лишь в недоумении наблюдает за его действиями, а с пониманием ситуации, начинает немного дёргаться. — Прекрати! — но Джона не слушает его, заканчивая с кофтой и поднимая футболку под ней, тем самым открывая вид на оголённое тело Мюррея. — Какой милый животик… — хихикает Маршалл, слегка краснея от представшего вида перед ним. Он кладёт холодную ладонь на тёплую талию, оглаживает бока и вздрагивающую грудную клетку. — Ах, какое же у тебя прекрасное тело, Адам! Ты просто представить себе не можешь, насколько оно восхитительно. Насколько восхитителен ты, — он улыбается шире, игнорируя очередное «Убери руки от меня!», двигаясь ладонью чуть в сторону, задевая розовенький сосок и немного сжимая его между пальцами.       А Мюррей лишь жмурится, мотая головой в разные и пытаясь отстраниться от него любым способом. Маршаллу смешно с его действий. Знает ведь, что не сможет. Джона пускает его грудь и двигается ниже, принимаясь за чёрные джинсы. Адам уже конкретно начинает паниковать, стараясь оттолкнуть его или ударить свободными ногами. Но к его сожалению, Маршалл тоже не глупый и довольно ловкий, провернуть с ним нечто подобное не выйдет. — Дж-Джона, прошу… — он позволяет себе сорваться на мольбы, начиная скулить словно жалкий щенок. — Давай поговорим спокойно… — Я хотел поговорить с тобой спокойно, но ты начал кричать, что я мерзкий, — посмеивается старший, резко стягивая с Адама джинсы, а затем и нижнее бельё, не давая ему особой возможности сопротивляться ногами. — Хватит… — Ты похож на пса сейчас, знаешь? Подбитый такой, жалкий, хи-хи…       Мюррей не отвечает, отворачивая голову. Бесполезно пытаться умолять его, да и не опустится он до такого, чтобы выглядеть настолько ущербно. По крайней мере, так он думает пока что. — Я распробую тебя как следует, — с улыбкой горячо выдыхает Маршалл, глаза прикрывает в ощущении полного экстаза от одного осознания, что этот светлейший ангел прямо сейчас в его цепких руках, полностью под его контролем. Адама бросает в дрожь и мурашки от его слов, Джона слышит, как бешено стучит его напуганное сердце и как тяжело его дыхание сейчас. А его это жуть как возбуждает.       В попытках сдвинуть коленки вместе, Мюррей хмурится снова, тихо проклиная старшего всеми известными ему плохими словечками, но тому, кажется, абсолютно плевать. Маршалл сильно сжимает щиколотки парня, приподнимая его аккуратные тонкие ножки в воздух и насильно раздвигая их подальше друг от друга, дабы разглядеть и заполучить все прелести Адама было легче. — Джона! — Мюррей начинает активно брыкаться снова. — Прошу тебя, пожалуйста, о-отпу… — но его прерывает собственный крик от внезапной боли внизу. Маршалл входит с трудом, но делает это резко, без смазки или даже простой подготовки. Ему нравится эта тёплая теснота внутри Адама, которому остаётся лишь болезненно простонать и немного выгнуть спину, чувствуя, как изнутри моментально заныло всё дрожащее тельце. — Ты такой тёплый… — хихикает юноша, закусывая губу и жмурясь от давления внизу. Маршалл закидывает колени парня на свои плечи, хватая его за талию по бокам и сильно сжимая их в руках, начиная протискиваться внутрь глубже. Адам закатывает глаза, скулит и тихо-тихо молит пустить его, однако в следующую же секунду Джона наконец притягивает его к себе вплотную, с громким шлепком и тихим стоном входя в юношу полностью, отчего тот кричит вновь, но в этот раз не так громко. Маршалл тихо смеётся, краснеет от ощущения тёплой красноватой жидкости на своём члене, которая начинала стекать по бёдрам Мюррея. Джона отстраняется на пару секунд, чтобы перевернуть Адама на живот. Он сгибает его ноги, заставляя парня прижаться грудью и лицом к полу, оставшись на коленях и выпятив бёдра для удобства Маршалла. — По… Пожалуйста… — сквозь стон от резкого движения Джоны пролепетал Мюррей, прижимаясь к холодному бетону щекой. Он судорожно сжал дрожащие ладони, связанные за спиной, в кулаки, царапая кожу ногтями. Маршалл молчит, сильно ударяя его по ягодице рукой и начиная двигаться сразу в быстром темпе, долбясь внутрь со всей силы, сопровождая каждое движение шумным шлепком тел друг о друга. — Стонешь, как блядина. Неужели тебе нравится? — гадко усмехается Джона, доводя и так сломленного Адама до ещё большего отвращения к самому себе. Нет, ему не нравится, и Маршалл это знает. Мюррею противно от себя и реакции своего тела, которое решило сбавить боль лёгкими нотками приятных ощущений внизу живота. Адам даже стал ненавидеть себя, и это Джона знал тоже. Ему нравится видеть важного и самоуверенного Мюррея таким… Слабым и беззащитным. — Ты думал, что тебе это сойдёт с рук, но ты ошибался. Я не пущу тебя и не уйду. Мы всегда~а будем вместе, — Джона вновь наносит шлепок, получая в ответ сдавленное мычание и судорожный всхлип. Он убирает руки от бёдер младшего, перекладывая ладони на тёмные кудрявые волосы и резко затягивая их на себя. Мюррей раскрыл глаза, тихо пискнув, когда его заставили отлипнуть от пола за растрёпанные патлы. Маршалл подхватил его за шею одной ладонью, крепко сжимая её и притягивая к себе ещё ближе, вовсе поднимая чуть ли не полностью, прижимая его спиной к своей груди.       Мюррей пытается оттолкнуть Джону от себя руками за спиной, но всё тщетно. Маршалл клонится к сдавленной шее, прикусывая кожу на ней до кровавой отметины, вызывая у Мюррея болезненные ощущения, выражающиеся жалобным хрипежом. Ещё один укус он оставляет на изящной, тонкой ключице, сразу впиваясь в это место губами, после чего там останется синяк от засоса. Парень косится на затихающего Адама, продолжая долбиться в любимое изнемогающее тело, пока пальцы начинают слегка царапать его тонкую шейку. Вторую руку Маршалл подносит к губам младшего, силой раздвигая его челюсти. — Только попробуй укусить, — хихикает вновь юноша, проникая пальцами в уста Мюррея. Тот неприятно морщится, но не смеет ослушаться его. Не хочет же он получить за это? Маршалл блаженно простанывает ему на окровавленное от ранней пощечины ухо, обжигая его горячим вздохом. — Какой же ты мерзкий, но как я тебя люблю… — на выдохе лепечет Джона, ускоряя движения толчков в равномерный темп, оглаживая пальцами белоснежные зубки Адама. Он обходит подушечками двух пальцев весь язык, заходя глубже к самому его основанию, отчего Мюррей жмурится, коротко мыкая в ответ и чувствуя, как подавно накатившиеся на веки слёзы начали стекать с щёк интенсивнее. Маршалл балуется таким образом несколько секунд, пока не раздвигает пальцы, ловя язык между ними, касается кончиками фаланг области под ним и уздечки, большим пальцем поглаживая мягкие губы.       Мучения длятся всего несколько минут, однако для Мюррея это казалось вечностью. Джона резко входит до конца, роняя Адама на пол снова. Он наклоняется к нему, слегка давя на него своим весом и кладёт руки под Мюррея, крепко обнимая его. Маршалл шепчет любовные слова, ласкает больные ушки парня, прижимаясь грудью к его спине и параллельно выслушивая тихие всхлипы, понимая, что тот уже не выдерживает. Адам ломается, позволяет себе ослабнуть и сорваться на тихий плач, а Джоне это доставляет неимоверное удовольствие. Он понимает, что уже почти заполучил желаемое.       Он вжимает Мюррея в пол ещё пару мгновений, но затем достигает своего конца, бурно изливаясь внутрь тела. Маршалл нежно целует того в щёку, после чего наконец выходит из него и отстраняется вовсе, наблюдая, как полупрозрачная вязкая жидкость стекает по ногам младшего. — Какой прекрасный вид, — слышится смешок со стороны Джоны, и он встаёт на ноги, принимаясь приводить себя в порядок. Адам сам как-нибудь разберётся. Если сможет, конечно.       Мюррей продолжает тихо хныкать, стискивая зубы и мутно разглядывая размытый от слёз на глазах пол. Он унижен самым худшим способом, это был очень сильный удар по его самомнению и мировоззрению в целом, вряд-ли он сможет после этого спокойно смотреть в глаза кому-либо, особенно Маршаллу, что, казалось бы, всегда являлся его другом. Лучшим другом. Близким человеком, в конце концов. Почему их отношения так резко изменились от одной фразы Адама? Разве он виноват, что не любит Джону, как романтического партнёра? Неужели он столького не знал о нём? Как же это… Отчаянно. Мерзко. Просто отвратительно. Мюррей ощутил себя кем-то вроде мусора, настоящего отброса и просто предмета для удовлетворения чужих прихотей. Но ещё омерзительнее то, что это хорошо знакомый ему человек. — Ты… — шипит Мюррей, сильно жмурясь и пытаясь унять дрожь в теле. Он еле как переворачивается на спину, кидая до ненависти обиженный и яростный зрак в сторону спокойного Маршалла. — Я-я ненавижу тебя… Ненавижу! — срывается на грубый крик Адам, немного похрипывая от сорванного горла. — Ты, блять… Я жалею, что знал тебя! Лучше бы мы никогда не были знакомы, мудак..! — сквозь очередной всхлип выдавливает из себя жертва, начиная жмуриться от ещё не прошедшей боли в ногах и чувства собственного опущения в своих же глазах. — Ты подонок… — Ох… Как обидно, — Джона перестаёт улыбаться, отводя взгляд в сторону. — Видимо, ты так ещё ничего и не понял. Ну, ничего страшного, позволь объяснить, — Маршалл прошагал к Адаму, мимолётно оглядывая его глотку и плечи, полные ярких отметин. — Поверь, всё, что я делаю — это всё для нас с тобой, — Джона поднял Мюррея за волосы, заставив того сесть на больные колени, на которых за это время уже образовались кровавые ссадины от постоянного ёрзания по шершавому полу. Маршалл немного опрокинул его голову, позволяя младшему взглянуть на себя. — И у нас всё могло быть просто прекрасно, если бы ты, мразь, не начал выёбываться. У тебя поганый характер и уёбская харизма, которую я терпеть не могу, — Джона сжал его волосы в кулак, резвым движением впечатывая личико Адама в стену, вызывая короткий вскрик с его уст. — Но какая же ты красивая сука… Разбить бы тебе ебальник за все те слова, — вновь на его лице расцветает улыбка, и Маршалл ударяет его о стену ещё раз, оставляя на бетонной поверхности алые лёгкие разводы. — Что же ты молчишь? — ещё один удар, но уже посильнее, от которого Мюррей опять болезненно проскулил, судорожно шмыгая. — Неужто страшно стало? Или совесть замучила? — Джона оттянул его за волосы от стены, разворачивая к себе и опуская надменный взгляд на его личико; ах, эти дрожащие губы, ловящие горячие слезы, избитые багровые щёки, блестящие небесные глаза, полные тёплой влаги, сломанный носик, из которого ручьём текла кровь, пачкая подбородок, грудь и пол с коленями, ссадина на лбу от ударов о стену — всё это неимоверно эстетично, как же это возбуждает! — П… — он попытался что-то пробубнить, наверное, очередную просьбу прекратить этот сущий ад, но ком в горле и сорванный хрипящий голос не давали ему осуществить эту попытку. — П-П-Помогите-е… — наигранно рыдает Маршалл, передразнивая бедолагу, но затем заливается смехом. — Ах-ха, ты только посмотри на себя! Ну какая красота, правда же? Ты всегда был красив, но сейчас… Ах, я готов часами рассматривать тебя! Трогать тебя, ощущать тебя… — Джона присаживается на корты, быстро прижимаясь губами к дрожащим губам младшего, а отстранившись, он хищно облизнулся. — Ты вкусный. Но такой мерзкий, — улыбка спадает с его лица, и шокированный Мюррей вновь получает удар по лицу, но в этот раз уже кулаком прямиком по травмированному носику. Раздаётся очередной истошный визг, постепенно перерастающий в сиплый хрип. Парень садится на его грудь сверху, хватает за глотку одной рукой, начиная придушивать его вновь, пока вторая рука судорожно сжалась в кулак сильнее. — Ненавижу… Ненавижу все твои слова. Почему ты, сука, меня мучаешь? — Маршалл хмурится, надавливая на горло пальцами сильнее. Кулак заезжает по глазнице, оставляя место для нового фингала, ударяет по лицу сильнее и сильнее с каждым разом, словно пытаясь выбить из Адама всю дурь вместе с криками, которых уже не слышно. Он только слабо скулил и сипло стонал от боли после каждого удара, что уже не оставляли ни одного живого места на его некогда аккуратном красивом личике. — Скотина, — Джона наносит последний удар, выбивая уже второй зуб, что летит в сторону, приземляясь рядом с первым зубиком. А заканчивая всё вырванным клочком кудрявых волос, он тяжело вздыхает, успокаивая свой пар, а затем опускает взор на собственную ладонь, на косточках которой остались вишнёвые пятна.       Юноша поднимается на ноги, рассматривая бедняжечку с ног до головы. Его дрожащее дыхание чертовски заводит, а этот взгляд… Ох, какой же он покинутый и бездарный. В этих опухших глазах читается весь ужас и страх, который он только мог испытать за всю свою жизнь. Кровь из носа и других ран размазана по лицу, пухлая губа и бровь разбиты, раскиданные хохолками волосы небрежно падают на лицо, на ногах и бёдрах всё ещё застывшая кровь вперемешку с чем-то отвратительно липким, потёртые дрожащие коленочки, как же он растоптан и унижен, ну что за произведение искусства! — Я так тебя люблю, — мягко и нежно улыбается Маршалл, ласково глядя на Мюррея, что вот-вот потеряет сознание от всего происходящего. Кажется, он даже не соображает, не в силах собрать ни словечка. — Я же тебе говорил. Я заставлю тебя возненавидеть всё в этом мире, особенно себя. Но единственное, что ты будешь любить — меня. И только меня, — хихикает Джона, оставляя его в таком положении и двигаясь на выход из подвала. — Я ещё вернусь, зайка. Сладких снов.       Адам не ответил, молчаливо провожая его измученным взглядом.