***
Пятница. Конец рабочей недели. Руссо берет Коэн на осмотр нового помещения. Они проводят несколько часов, согласовывая условия аренды. Заканчивают затемно, и Руссо предлагает подвезли ее до дома. Ким неохотно соглашается. Она не хочет, чтобы кто-то видел ее, покидающей машину Главы Anvil Security. Лишние слухи ей ни к чему. Он подвозит ее к старому семиэтажному зданию, где Ким снимает квартиру. Коэн сидит сзади, вся вжавшаяся в кожаную обивку дивана, и настороженно смотрит в спинку водительского кресла. Напряженно молчит, боится издать лишнего звука. Билли не должен знать ее адрес: он не спрашивает его, заводя мотор, не вбивает в навигатор — но паркуется ровно у ее дома. Это настораживает. Более того, пугает до дрожи в ногах. Руссо просит Ким задержаться. Протягивает ей папку с документами и пересаживается назад. Включает свет над ними и наклоняется к Коэн, точно желая обратить ее внимание на что-то очень важное в тексте договора. Он слишком близко, непозволительно близко — Ким чувствует его дыхание на коже. Она хочет отстраниться, бросить все и выбежать из машины. Руссо это замечает, и Ким остаётся только испуганно вздрогнуть, услышав звук запирающихся дверей. Билли медленно убирает папку в карман кресла. Краем глаза он видит, как Кимберли тянется к ручке двери, слышит ее участившееся дыхание. Билли хватает ее молниеносно — Кимберли даже не успевает вскрикнуть. Руссо держит ее крепко: одна рука на талии прижимает девушку к его торсу, вторая — сжимает горло. Билли склоняется к ней, обжигая кожу горячим дыханием, и спрашивает дерзко, нахально: — Ты девственница, Кими? — Отпустите меня, — просит Коэн, чувствуя, как в горле появляется ком, — Мистер Руссо, пожалуйста! — Я задал вопрос, — размеренно повторяет Руссо, сильнее надавливая на шею, — И я хочу получить на него ответ. Кимберли сдавленно всхлипывает, предательские слёзы жгут глаза. Она вся дрожит от страха, от непонимания. Ким осознать не может, что все это происходит с ней. Ее начальник, должно быть, не в себе! А Билли наслаждается каждым моментом, каждым всхлипом, рвущимся из ее груди, каждой попыткой вырваться, которые сопровождают его ласки. Он словно возвращается во времена своей молодости, которую провел в горячих точках чужого континента. — Да, мистер Руссо, — шепчет она, надеясь, что это его остановит. — Хорошая девочка, — касаясь губами участка за ухом, тянет Билли. — Моя маленькая, моя хорошая девочка. Я буду у тебя первым. Ким замирает, ошарашенная его словами. Она чувствует, как его рука опускается с талии к бедрам. Ким сводит ноги, сжимая их со всей силы, за что Руссо сдавливает ей шею. Горло саднит, в легких не хватает воздуха, а виски болезненно пульсируют. Коэн не прекращает свои жалкие попытки бороться, но все они терпят поражения. Для Билли она как маленький зверёк, которому одним движением можно с легкостью сломать хребет. Руссо усмехается, до боли прикусывая кожу на ее шее. Завтра там будет синяк. Его первое клеймо. Одно из сотен, что она будет носить на своей коже. — Кимберли, — мягко, смакуя ее имя, выдыхает Руссо, — Я все равно тебя трахну. Вопрос лишь в том, получишь ли ты от этого удовольствие или нет. Поэтому заканчивай бесполезное сопротивление и раздвинь для меня ножки. — Не надо, прошу вас…я не хочу…не готова, мистер Руссо, — плачет Кимберли, — отпустите, я никому не скажу…пожалуйста. — Заканчивай скулить, Кими, — цедит мужчина. Ее нытье начинает злить. Билли не привык брать женщин силой. Ему стоит лишь пальцем поманить, и каждая готова раздвинуть перед ним ноги. А с Кимберли приходится слишком долго возиться. Собственное возбуждение бьет в голову. И хоть глупое сопротивление его маленькой девочки больше распаляет Руссо, Билли хочет перейти уже к основному действию. Он разворачивает ее к себе лицом, вдавливает в диван и тянется к юбке. Кимберли проклинает себя за то, что предпочла ее привычным брюкам. Ткань задирается, оголяя нижнее белье. Руссо скалится, рассматривая черную ткань с маленькими желтыми ананасами. Билли догадывался, что под одеждой его ждет что-то такое: детское, нелепое. Ну ничего, он научит ее носить кружева. Кимберли испуганно смотрит на Руссо. Он наклоняется, болезненно впиваясь в ее губы. Сминает их сильно, грубо. Он спускается вниз, оставляя засосы на шее, дергает ворот блузки, оголяя грудь. Он на секунду отпускает Ким, чтобы одной ладонью перехватить тонкие запястья и прижать их над ее головой. Вторая рука опускается вниз, отодвигает ткань и накрывает чувствительное место между ее ног. — Уверен, ты не раз представляла, как я тебя трахаю, Кими, — Билли осторожно оглаживает пальцем ее клитор в попытке возбудить девушку, — Пыталась доставить себе удовольствие, мечтая, чтобы вместо твоих тоненьких пальчиков в тебе был мой член. Он с трудом вводит в нее палец, раздвигая девственные стенки. Она все еще сухая. Руссо начинает выходить из себя. Она его боится! И это бесит. Билли оставляет ее промежность, но только для того, чтобы понести пальцы к ее губам. — Открой ротик, — приказывает он. — Мы же не хотим, чтобы тебе было больно, так? Кимберли послушно выполняет команду. В какой-то момент она решает, что чем быстрее Руссо получит то, что желает, тем быстрее она будет свободна. Терять девственность так она не хочет, но Билли хотя бы симпатичный…и это самое жалкое оправдание, но на большее она сейчас не способна. Он обильно смачивает свои пальцы ее слюной, заставляя Ким облизывать и посасывать фаланги. А потом без подготовки вводит во влагалище сразу два пальца. Кими выгибается, захлебываясь то ли криком, то ли стоном. — Хорошая девочка, — скалится Руссо, жадно впиваясь в ее рот, пока его пальцы грубо трахают ее внизу. Он подводит Кими к оргазму, но так и не дает кончить. Убирает руку, перемещая ее на талию и, прижимая девушку к своему телу, смещает губы на шею. Он упирает колено между ее ног, чувствуя, как Ким неосознанно начинает тереться о ткань брюк, желая получить разрядку. Руссо пресекает ее действия. — Сегодня ночью, пока будешь мастурбировать в своей кроватке, думай только обо мне, Кими — Билли отстраняется, смиряет раскрасневшуюся девушку победным взглядом. Он помогает ей вернуть юбку на место, поправляет блузку, пальцами проводя по проступающим бордовым пятнам на ее коже. — До завтра, моя милая. Замки на дверях отпираются, и Ким на трясущихся ногах покидает его машину. Она судорожно набирает код на домофоне и скрывается в подъезде. Кимберли позволяет себе заплакать, только вступив за порог своей квартиры и закрыв за собой дверь на все замки, что у нее были. Коэн садится в прихожей, обнимает ноги и, уткнувшись лицом в колени, тихо плачет. Кимберли несколько дней не появляется на рабочем месте, и Руссо начинает беспокоиться. Он не знает, что может прийти в эту очаровательную головку, и боится, что его девочка решит что-то с собой сделать. Билли не хочет терять ни способного сотрудника, ни потенциальную любовницу. Коэн же все это время сидит в квартире. Она не отвечает на звонки друзей и однокурсников. Ким не подходит к зеркалу, отворачивается от всех отражающих поверхностей, лишь бы не видеть на шее и плечах следы той ночи. Темные пятна покрывают ее тело, не давая забыть о том, как ее насиловал Руссо. В конечном счете она принимает единственное верное решение. Оно дается ей тяжело, но иного выхода Кимберли не видит. — Я уже боялся, ты не придешь, — усмехается Руссо, поднимая глаза на Коэн. На губах появляется едкая ухмылка, которая не остается незамеченной. Билли откидывается на спинку кресла и нажимает на пульт. — Даже успел соскучиться, — добавляет он, наблюдая, как под напряжением прозрачные стекла становятся матовыми, напрочь отрезая его кабинет от внешнего мира. — Ты скучала по мне, Кими? Коэн не отвечает. Молча достает из сумки заявление на увольнение и кладет на стол перед Руссо. Билли этому нисколько не удивляется. Он знает о ее намерениях и заранее заботится о том, чтобы Кимберли в подобном случае направили напрямую к нему. А Коэн злится. Она хочет уйти из Anvil как можно тише и быстрее. С вмешательством Билли все идет не по плану. — Я понял, — Руссо открывает один из ящиков и достает из стола плотную папку, — мы играем в молчанку. Очень по-взрослому, милая, — Билли притягивает к себе заявление, а сам раскрывает папку и кладет ее на край стола, так, чтобы Кимберли хорошо видела ее содержимое, — Моя любимая фотография, — кивает он, беря в руки исписанный аккуратным почерком лист. — Откуда у вас это фото? — спрашивает Ким, чувствуя, как внутри все морозит животный страх. На фотокарточке изображена сама Коэн вместе с подругой. Они сидят на улице рядом с любимой кофейней. На Ким желтый шарф, купленный в начале месяца. Вот только впервые Ким надевает его прошлым вторником. День выдается ветреным, а у Кимберли слишком слабый иммунитет, чтобы рисковать. — Нравится? — задает ответный вопрос Билли. — Там много хороших снимков. Особенно субботние. Ты так очаровательно спишь, Кими. — Вам лечиться надо, мистер Руссо, — проговаривает Кимберли, приближаясь к столу. Она переворачивает листы, болезненно осознавая, что слежка ведется уже несколько месяцев. Еще с лета, когда она стажируется наравне с другими практикантами. И Руссо, чертов псих, собирает информацию не только на нее. Кимберли видит досье на своих друзей, немногочисленных родственников: имена, телефоны, места работы и домашние адреса. Они все на прицеле — Руссо дает ей четко это понять. Билли намеренно выставляет перед Ким ее заявление и медленно разрывает его напополам. Руссо поднимается, выходит из-за стола и приближается к Кимберли. Встает за ее спиной. Коэн старается не паниковать, хоть получается это с трудом. Билли силой разворачивает к себе девушку. Пальцами подцепляет подбородок, вынуждая смотреть на него. — Я надеюсь, мне не стоит озвучивать последствия, которые тебя ждут, если будешь сопротивляться? — насмешливо произносит Руссо, возвышаясь над ней. — Ты смышленая девочка, Кими, — он насильно целует ее, болезненно прикусывая нижнюю губу. Ким чувствует вкус собственной крови. — А теперь на колени, — приказывает мужчина. Кимберли хочет отстраниться, но Руссо держит крепко. Он дергает ее на себя, ощутимо сжимая предплечья и, наклонившись, шепчет: — Девочка моя, не расстраивай папочку. Иначе он выдерет тебя у всех на глазах. Коэн до боли стискивает зубы. Она с ненавистью смотрит на Руссо. Тот улыбается в ответ одной из тех улыбок, от которых у прочих сносит голову. Только вот Ким блевать от нее тянет. И от всей этой ситуации в целом. Руссо надавливает ей на плечи, вынуждая опуститься. Колени больно ударяются о пол. Ким морщится, отводит взгляд от характерного бугорка, скрытого под тканью черных брюк. Руссо наматывает ее волосы на кулак, заставляя повернуться к нему лицом. Кимберли чувствует, как пунцовеют щеки, когда она тянет пальцы к ремню. Морщится, когда брюки спадают к ботинкам, звеня пряжкой. — Смотри мне в глаза, — приказывает Билли, помогая ей стянуть черные боксеры. Ким не реагирует, судорожно выдыхая и боязливо рассматривая мужскую плоть. Ей хочется плакать от стыда и страха. — Кими, либо ты, как хорошая девочка, меня слушаешься, либо я отымею тебя прямо на столе так, что увидит весь офис, — он грубо сжимает ее за волосы и запрокидывает голову. — Я был услышан? Ким поднимает на него глаза, полные нескрываемой злобы. Она старается держать лицо невозмутимым, но мысленно проклинает Билли Руссо, желая ему сдохнуть самой мучительной смертью. — Оближи свои губы, — направляет Руссо, — и прикоснись к нему. Свободной рукой Билли направляет член к ее губам. Кимберли послушно выполняет его команду, после чего, давя в себе отвращение, дотрагивается до головки. Она осторожно касается ее языком, пытаясь воспроизвести то, что видела когда-то в соответствующих видеороликах. Проводит по всей длине. Руссо отстраняет ее голову, чтобы потом войти практически наполовину, давая Кими привыкнуть к новым ощущениям. Ким чуть ли не давится с непривычки, чувствуя, как по щекам текут слезы. — Моя девочка, — Билли довольно улыбается и начинает медленно двигаться. — Будь аккуратней с зубками, а то останешься без них. Коэн терпит эту пытку. Давит в себе рвотные позывы, каждый раз, когда он проталкивается слишком глубоко. Билли сильнее сжимает волосы на ее затылке, грубее насаживая бедную девушку. Ким задыхается, чувствует, как саднит горло и болит челюсть. Колени начинают ощутимо ныть. А в нижней части живота узлом сворачивается какое-то странное ощущение. Кимберли хочет быстрее закончить это издевательство. Она крепче смыкает губы вокруг его члена, старается помогать себя языком. Билли сам задает нужный ритм, наблюдая, как старается его девочка. Последние несколько раз он толкается намеренно глубоко, почти в самую глотку и удерживает девушку, не давая ей вздохнуть. Первая струя спермы бьет в заднюю часть горла, и Ким приходится ее проглотить. Руссо крепче стискивает ее волосы, кончая ей в рот. Ким давится, чувствуя, как собственная слюна вперемешку с его семенем стекает по подбородку. Билли практически отбрасывает от себя девушку. Кимберли теряет равновесие и приземляется копчиком на пол. Она вытирает тыльной стороной ладони рот, сдерживая рвотный позыв. Желудок болезненно сводит. А на языке все еще ощущается терпкое, солоноватое послевкусие. Руссо наскоро вытирает себя, бумажной салфеткой собирая смесь слюны и спермы. Поправляет брюки и подходит к Коэн. Билли садится перед ней и пальцами размазывает по ее коже остатки семени. — И не смей стирать, — ставит он ультиматум, отстраняясь и возвращаясь на свое рабочее место, — Приступайте к работе, Коэн. Задание на вашем столе. И постарайтесь закончить до семи. После работы, я подвезу вас до дома, — он едко усмехается, наблюдая, как Кимберли поднимается, стыдливо пряча глаза, и добавляет, — Вы живете в опасном районе. А я не хочу, чтобы по дороге вас кто-нибудь изнасиловал.***
28 сентября 2022 г. в 15:00
Сигаретный дым теплом скользит по горлу, обжигая легкие и оставляя терпкую горечь на языке. Она размыкает губы, выпуская белую струйку, тут же растворяющуюся в воздухе. Тянется к журнальному столику и стряхивает сгоревший табак в пепельницу. Затем делает новую затяжку, блаженно прикрывая глаза.
В своей обычной жизни она не курит, но сейчас в поверхность стекла вдавлены уже три сигареты с испачканными помадой фильтрами. Таким образом она наказывает себя. Калечит, если уж не снаружи, так изнутри. Но все, что находится у неё под кожей, давно вывернуто, вырвано вместе с костями и оставлено гнить на алтаре ее гордости.
Каждый свой день она начинает, стоя перед зеркалом и замазывая синяки, покрывающие все ее тело, а заканчивает — сидя перед унитазом и вжимая зубную щетку в заднюю часть языка. Желудок болезненно сводит, глаза слезятся, а кожа покрывается колючими мурашками. Эти ритуалы она проводит день ото дня уже несколько месяцев. Она сознательно приносит свое здоровье в жертву кровожадному богу. Богу, имя которому, — Уильям Руссо.
Сначала она слышит скрежет отъезжающей двери, и то, как Билли выходит на балкон. Он приближается не спеша, точно хищник, крадущийся к своей ничего не подозревающей жертве. Девушка невольно сжимается, каждая мышца в теле напрягается, а нервы сворачиваются в тончайшую струну. Руссо встает практически вплотную. Она физически ощущает его присутствие рядом.
— Я же просил, — недовольно говорит Руссо и забирает из ее рук сигарету. Тушит ее рядом с остальными, раздраженно смотрит на количество окурков и спрашивает, — Неужели так сложно продержаться хотя бы пару часов?
— Считай это моей маленькой слабостью, — безразлично бросает девушка, доставая из кармана гостиничного халата полупустую пачку Кента, — У нас ведь у всех есть слабости, верно, Билли?
Но Руссо не отвечает. Лишь смотрит с высоты своего роста, сжимая зубы с такой силой, что на скулах выступают желваки. Она бьет по больному. Каждый раз плюет ему в душу, существование которой он долгие годы отрицает.
«Привязанность — это слабость» — принцип, который лежит в основании всего мира Уильяма Руссо. Он не знает привязанности к другим, никогда не влюбляется и уж тем более — не любит никого, кроме себя. Бывший морпех давно заучивает этот урок. Своими глазами видит, какого это, терять тех, кому отдаешь всего себя. После их смерти сам в петлю лезешь. Так происходит с его другом — Френком Каслом. Такого никогда не случится с Билли Руссо.
Она выуживает из блестящей бумаги новую сигарету и протягивает упаковку Руссо, предлагает разделить с ней эту импровизированную Трубку Мира. Он забирает всю пачку, сдавливает длинными сильными пальцами и брезгливо бросает в мусорку. Та же участь постигает и последнюю уцелевшую сигарету, и металлическую зажигалку, от которой девушка безуспешно пытается прикурить.
Разочарованно выдохнув, она складывает руки на груди, откидываясь на спинку плетеного кресла. Смотрит на Руссо. Глава Anvil встаёт за ней, кладёт ладони на плечи, стягивая белую махровую ткань. Он наклоняется, целуя девушку, чувствуя яблочный вкус ее сигарет. Губы перемещаются на щеку, поцелуи покрывают шею, спускаются к плечам. Руссо смыкает зубы на светлой коже, а потом довольно рассматривает новую метку.
Ему безумно нравится оставлять на ее теле следы: синяки на бедрах и ягодицах, засосы на шее, ключицах, плечах. Руссо искусно владеет ножом, и бывает, что кровоточащие порезы становятся ее украшениями после очередной совместной ночи. Билли хочет заклеймить каждый участок ее кожи, обозначить для всех ее принадлежность ему. Руссо — собственник, чье желание обладать граничит с безумием.
— Начинаешь показывать зубки? — задает вопрос Билли, и девушка чувствует, как мужская рука обхватывает ее шею. Он бы с легкостью мог сломать ее, но вместо этого мягко, почти ласково, гладит большим пальцем напряженные мышцы. — Кимберли, кажется, я предупреждал, чем может кончиться твое неповиновение. Я не хочу делать тебе больно, но если это единственный способ добиться послушания… Может, мне стоит наведаться к твоим друзьям?
Он говорит спокойно, даже как-то отрешенно, точно не угрожает вырезать всех ее родных и близких, а просто делится планами на выходные. Руссо трется носом о ее плечо, касается губами обнаженной лопатки. Его руки проникают под ткань халата, касаясь гладкой кожи. У Руссо длинные пальцы музыканта, вот только вместо скрипки они сжимают нож, а вместо струн — курок снайперской винтовки.
Ким давит из себя жалкую улыбку, кривя накрашенные губы. Она тянется к Руссо, касаясь ладонью его щеки, направляет к себе, оставляя мимолетный поцелуй на подбородке. Ласковая, нежная, готовая в любой момент принять его — именно такая, какой Билли хочет ее видеть. Какой он готов ее сделать, даже если придется ломать и любовно залечивать каждую кость, оставлять глубокие порезы на коже, чтобы потом зацеловывать рубцы, которые обязательно появятся после него.
Руссо встает, чтобы переместиться к ее ногам. Ким сидит по-дурацки, развязно, совершенно неправильно, как считает Билли. Сама ведь потом будет ныть, что спина болит, и жаловаться на хруст в позвоночнике. Но сидеть по-человечески Ким будто бы не умеет. Вот и сейчас она подтягивает к себе одну ногу, а вторую упирает в заблаговременно подтащенный пуфик. Подолья халата обнажают бедра, давно уже разъехавшись в стороны.
Билли улыбается самодовольно, победно, скалится хищно. Его глаза, и без того практически черные, кажется, еще больше темнеют. Руссо тянет руку к ее ногам, раздвигая их и открывая себе пространство для действий. Белая ткань едва-едва прикрывает столь желанный участок тела и остается единственной преградой на его пути.
Но Руссо не спешит. Он медленно приближается, удобнее перехватывает ее бедро и губами скользит по внутренней стороне. Билли выцеловывает каждый дюйм. От его прикосновений по телу проходит волна жара. И как только Ким не пытается абстрагироваться от всего происходящего, возбуждение накатывает волной, все сильнее распаляя девушку.
— Только не здесь, — жалобно просит она, невольно поводя плечами.
Ким не хочет, чтобы жители соседних домов видели, как Руссо удовлетворяет ее ртом. Но Билли все равно и на потенциальных зрителей, и на ее просьбы остановиться. Ни крики, ни мольбы прекратить и отпустить, такие частые на начальном этапе их отношений, никогда его не заботили и, уж тем более, не останавливали.
Руссо тянется к поясу, развязывает его и оголяет девичье тело — под халатом нет лишних тряпок. Впрочем, как и у самого мужчины. И не удивительно, он лишь на несколько минут выпускает Ким из постели, милостиво позволив «подышать свежим воздухом». Кто же знал, что эта девчонка опять принесет в их любовное гнездышко свой вонючий Кент.
Руссо усмехается, болезненно прикусывая нежную кожу. Ким сдавленно шипит, пальцами сжимает подлокотники. Она кусает губы, все еще саднящие после Билли. А он, наконец, впивается во влажную плоть. Сколько бы она не строила из себя недотрогу, Руссо прекрасно знает, где надавить, а где наоборот — пригладить, чтобы Кимберли начала задыхаться от желания.
Она тяжело дышит, насильно сдавливает легкие, только чтобы не стонать, в то время как его язык обводит клитор. Он двигается нарочито медленно, то усиливая напор, а то едва касаясь столь чувствительного участка. Руссо добавляет пальцы, сам отстраняется и губами прижимается к лобку. Он не проникает в нее. Намеренно обходит пульсирующие мышцы. Отсрочивает кульминацию, вынуждая Ким изнемогать от нарастающих ощущений.
Ким стискивает зубы. Рука сама тянется к Руссо, пальцы зарываются в черные волосы, оттягивая, направляя туда, где так не хватает его присутствия. Билли победно усмехается, торжествуя очередному поражению Кимберли. Его язык проходит по возбужденной плоти, зубы чуть прикусывают складку, скрывающую в себе тысячи нервных окончаний. Ким стонет и выгибается до хруста позвоночника.
— Хорошо тебе, да? — произносит Руссо, отстраняясь. — А как брыкалась весь день.
Он вводит пальцы во влагалище. Внутри нее тепло и влажно. Руссо двигает фалангами, сначала быстро, потом замирает, чувствуя, как начинают подрагивать мышцы. Он несколько раз приближает Ким к столь желанному оргазму, но опять останавливается за секунду до долгожданной разрядки.
— Ничего не хочешь сказать? — спрашивает Руссо, дьявольским взглядом всматриваясь в ее лицо. Ким его практически не слышит: кровь бьет по вискам, гулким шумом отдаваясь в ушах. Билли вновь останавливается, так и не позволяя ей кончить. — Попроси, — шепчет он подобно библейскому змию, предвещающему ее падение.
И Ким просит. Умоляет его продолжить. Давит в себе гордость, наступает на оставшиеся крупицы самоуважения. Руссо, наконец, доводит ее до оргазма. Ким трясет в его руках, живот подрагивает, а на глазах выступает пелена слез. В груди бешено стучит сердце, болезненно отдавая в ребра.
Руссо выпрямляется, тянет за собой девушку, помогает надеть халат, своей спиной закрывая от посторонних глаз. Она еле стоит — ноги все еще дрожат после сильного оргазма. Тело плохо слушается, и, когда Билли притягивает ее к себе, кое-как завязывая пояс на талии, Ким безропотно стоит. Девушка похожа на безвольную, безжизненную куклу. В таком состоянии она просто олицетворяет собой смирение и послушание.
Билли подцепляет ее подбородок, вынуждая приподнять лицо, и впивается в губы жадным, развязным поцелуем. Он зарывается пальцами в ее волосы, наматывает их, оттягивая назад. Ким стонет от боли, а Руссо пользуется этим, проталкивая язык и углубляя поцелуй. Ким чувствует вкус своего оргазма.
Билли не дает ей опомниться, и Ким сама не замечает, как они перемещаются в спальню. Она лежит на его груди, чувствуя щекой горячую кожу. Руссо перебирает ее волосы, целует в макушку, что-то шепчет. Ким не слушает. Жар и нега со временем растворяются, сменяясь стыдом.
— Кими, — мужчина наклоняется, покрывая ее лицо нежными поцелуями. — Моя маленькая, моя хорошая девочка.
Руссо целует, обнимает, гладит и царапает кожу, оставляя красные полосы. Ему хорошо с ней. С Ким удобно. Она не требует от него красивых ухаживаний, внимания, верности. Руссо сам понимает, ей нужно только одно — свобода от него. Но это, пожалуй, единственное, что Билли не может ей дать. Незаметно для них обоих он привязывается к девушке. Ким — его слабость, его злой рок и величайший дар.
Но для нее Уильям Руссо — проклятие. Ким ненавидит его всей душой. Ложится под него, стонет под ним, а потом часами трет кожу жесткой мочалкой, желая содрать весь эпидермис. Кимберли тошнит от самой себя, только сделать ничего не может. А ведь когда-то сама, дура такая, радовалась, что Руссо ее заметил. Правда, думала, что глава Anvil увидел в ней талантливого специалиста, а не личную шлюху.
Впервые они встречаются год назад. В начале лета от Anvil Security приходит приглашение на стажировку. Они открывают новое подразделение и расширяют штат, в том числе и юридический департамент. Кимберли Коэн, третьекурсница из Колумбийского Университета Нового Йорка, всеми правдами и неправдами выбивает себе место среди практикантов. Контракт с Anvil вполне может стать ее счастливым билетом в новую жизнь. И ей нужна эта работа, как спасательный круг утопающему.
Руссо лично выступает перед приглашенными студентами. Молодые люди сидят в конференц-зале и внимают каждому его слову. Кимберли восторженно смотрит на Уильяма Руссо, периодически забывая, как дышать. Он — бывший морской пехотинец, успешный бизнесмен и до одури красивый мужчина. Ему около сорока, и без ума от него и молодые девушки, только познающие свою чувственность, и взрослые женщины, постигшие с опытом искусство любви. Но для нее Руссо — шанс все изменить.
Он замечает ее не сразу. Билли видит, как Кимберли смотрит на него. Подмечает ее полный неподдельного восхищения взгляд, интерес, который она в силу возраста еще не умеет скрывать. Однако Билли толкует все неправильно. Он приравнивает Ким к очередной влюбленной в него девчонке, принимает это как должное. Ведь не она первая, не она последняя.
По прошествии нескольких недель Руссо ловит себя на том, что буквально выискивает ее фигуру среди толпы практикантов. Ким цепляется за его фирму: в офис приходит одной из первых и в числе последних его покидает, берет дополнительные задачи, проекты. Она вечно мельтешит перед глазами, точно навязчивая муха. Но со временем без Кимберли офис кажется ему каким-то пустым.
Именно Кимберли Коэн сопровождает Руссо на переговоры с потенциальным клиентом из Израиля. Глава Anvil довольно скалится, слыша, как его слова на чистейшем иврите повторяет практикантка. Он заключает очередной многомиллионный контракт, пожимает руку еврею, один только галстук которого стоит, как квартира Ким. А девушка сидит рядом, читает текст договора и чувствует, как замирает сердце, стоит дойти до пункта о ликвидации гражданских. Документы у нее забирают, Руссо одобряюще кладет руку на девичье плечо, но держит намного дольше, чем следует, гладит большим пальцем. Кимберли перестает дышать и расслабляется только, когда мужчина покидает кабинет.
С того дня он забирает ее себе — из маленького душного кабинета Ким переезжает на верхний этаж. Ей выделяют новое место: стол находится в углу, так, чтобы никто не видел практикантку. Никто, кроме самого Руссо. Он наблюдает за ней сквозь стеклянную стену своего офиса. Смотрит, как Кимберли работает, низко склонившись над документами, бьет ручкой в такт музыке, внося номера контрактов в базу данных, читает «Преступление и наказание» во время обеденного перерыва.
Билли Руссо собирает на нее досье. Перечитывает всю биографию Кимберли, про себя отмечая, как ее жизнь похожа на его. Неблагополучный район, мать-одиночка, от которой отказалась семья. В шестнадцать лет Коэн становится сиротой, на птичьих правах живет в доме тетки, откуда сбегает в восемнадцать. Она поступает в престижный колледж, для которого берет кредит. Ким в огромных долгах, ей жизненно необходима работа в Anvil. И Билли предвкушающе ухмыляется, откладывая досье и делая глоток виски.
Руссо предлагает Ким контракт. Он дает ей работу, в которой она так нуждается. И пока она ставит свою подпись, Билли рассматривает ее грудь, проглядывающуюся сквозь вырез дешевой блузки. Он сощуривает глаза, представляя, как оставляет на коже бордовые пятна. Он хочет сжать Кимберли в руках, сильно, до синяков. Билли встает за ее спиной, наклоняется, носом вдыхая запах ее шампуня. Ментол и хвоя — мужское сочетание, которое совсем не подходит его маленькой девочке.
На следующий день на своем рабочем месте Ким находит копию договора и коробочку характерного бирюзового цвета. Внутри на черной бархатной подушке лежит пара сережек. У Ким уши не проколоты. Да и украшения она не носит — денег едва хватает на аренду. Она держит в руках футляр, растерянно оглядываясь, силясь найти отправителя. Ким смотрит на Руссо — он с кем-то говорит по телефону. Их взгляды встречаются, глава Anvil Corporation замечает коробочку в ее руках, на его губах появляется улыбка. Ким смущенно отворачивается, чувствуя, как щеки наливаются пунцовой краской. Она собирается вернуть украшения, но получает жесткий отказ. Билли даже не слушает.
Кимберли ходит сама не своя. Но в конечном счете идет и делает проколы. Потом она не раз будет задаваться вопросом, что именно стало причиной такого решения. Единственный более-менее правдивый ответ — она хотела ему понравиться. Хотела, чтобы Билли Руссо обратил на нее внимание. И как это наивно! Как глупо и беспечно! Ким сама не верит, что когда-то желала его внимания.
На следующий день она специально делает высокий хвост, оголяя шею и уши, показывая всем серьги из розового золота. Они аккуратными лозами оплетают мочки, сверкая маленькими бриллиантами. И Руссо это замечает — для него это становится спусковым крючком. Его птичка только-только залетает в золотую клетку, а Билли уже готов запереть ее там.
Поначалу он действует осторожно. Берет ее на деловые встречи, все чаще вызывает в свой офис, порой под совершенно идиотскими предлогами. Руссо позволяет Ким чувствовать себя важной, значимой и нужной. Коэн старается превзойти все его ожидания, сделать невозможное, чтобы получить одобрительный кивок и довольную улыбку своего начальника. Только не знает, что улыбка его — лишь предвкушающая ухмылка. Руссо — хищник, и он выжидает момент, чтобы напасть на свою жертву.