С любовью из Парижа

      В Сеуле 9 утра. Осень подходит к концу, ноябрьское утро темное и холодное. Все небо затянуто тучами и кажется что вот-вот пойдет дождь. Четверо парней неохотно выходят из дома направляясь в черный минивэн, который их ждет у самых ворот. Сегодня у них запланировано всего одно выступление на шоу, а потом они должны вернуться в общежитие за вещами и поехать в аэропорт. Концерт в Дубаях в рамках крупного музыкального фестиваля состоится через четыре дня.       Утро Хенджина не задалось от слова совсем. Вчера он допоздна рисовал картину, думая о своей поездке в Париж. Парень уснул сидя за рабочим столом с карандашом в руках, спина затекла, шея болела, да еще и травмированное запястье никак не переставало доставлять весьма болезненные ощущения. Но выбора не было, нужно выступить всего один маленький номер (но с очень динамичной хореографией) потом в самолете можно будет выспаться, а по прилете у них будет целых два дня на отдых и небольшую акклиматизацию.       Хенджин забрался в машину последний и менеджер закрыл за ними дверь. С ребятами живущими во втором общежитии они встретятся, как обычно, уже на месте, хотя Хенджину до сих пор было непривычно от того, что они живут не все вместе. Феликса рядом не хватало ужасно. Рядом с этим солнечным человеком любые проблемы казались не такими страшными и вполне решаемыми, а теплые объятия в любое время дня и ночи спасали от внезапных приступов эмоций. Если бы Ликс был сейчас с ними, он бы обязательно пристал к Хвану с расспросами о том, почему он так неважно выглядит, потом серьезно отчитал за недостаточную заботу друга о себе и сделал бы массаж, спасая Джини от целого дня страданий.       Чан, Чанбин и Джисон, конечно, тоже заботились о парне, но эта компашка трудоголиков вчера в очередном внезапном потоке вдохновения легла спать еще позже Хенджина, так что сейчас чувствовали себя не лучше. Они молча ехали до студии записи, стараясь восполнить столь драгоценные минуты сна. Так было всегда, их общежитие было довольно тихим по сравнению со вторым. Как говорила Дже Хи, общежитие Чана и его трудоголиков и общежитие Минхо со своими котами.       Да, в такой компании и Хенджин стал еще более требовательный к себе, он почти все время находился в репетиционном зале или рисовал в своей комнате. Если бы Мари знала, как он беспощаден к своей руке, которая раз за разом мешала парню выполнять сложные элементы, она бы обязательно начала ругаться. Хотя, Хенджин не до конца был уверен, что девушку это сейчас вообще волновало, должно быть, она на него сильно обижена или вовсе забыла как страшный сон. Он бы хотел узнать, что Мари думает о его новой прическе и образе в целом, ведь образы, которые большинство фанатов раскритиковало были выбраны им вместе со стилистами.       Полностью погруженный в свои мысли Хенджин не заметил, как они уже добрались до студии. Вторая половина группы приехала чуть раньше, так как их дом был немного ближе и прямо с порога комнаты ожидания на него набросился с объятиями веснушчатый парень. Оказаться в объятиях Феликса сейчас было не меньшей необходимостью, чем дышать, поэтому Хван крепко сжал тонкую талию парня, притягивая того ближе.       — Доброе утро, Ёнбоки — ласково протянул Хенджин, утыкаясь носом в макушку Ликса.       — Утречко, Джини — веснушчатый парень лучезарно улыбнулся. Хенджин все еще не понимал, как можно быть таким жизнерадостным ранним утром. «Эх, жаворонки» вздохнул про себя он — ты выглядишь как-то устало, плохо спалось? Как настроение? Как рука? — крошечные ладошки аккуратно огладили его запястье.       — Ох, Ликс, помедленнее — устало выдохнул с недавних пор блондин — мой мозг так быстро не соображает в такую рань. Спалось ужасно, даже не так, я почти не спал — друг смерил его недовольно-вопросительным взглядом, и Джин поспешил пояснить — я рисовал, было вдохновение, думал о тебе, Париже и… Мари… — он устало потер глаза и зевнул — эта поездка принесла в мою жизнь слишком много положительных эмоций, а сейчас внутри пусто. Я смотрел на фотографии, а потом… вдохновение — снова зевнул — и… я не смог остановиться. Поспал от силы часа два и то сидя за столом.       — Ну почему ты такой? — начал было серьезно Феликс, но посмотрев и без того убитого друга решил сменить стратегию — Знаешь, пойдем.       — Куда?       — Будем спасать ситуацию. Ну же, идем — Ликс потащил ничего не понимающего друга в глубь комнаты к огромному дивану. Но по дороге их поймала Дже Хи.       — Так, Хван, тебя нужно быстренько переодеть, а то над вашей четверкой, больше похожей на зомби, чем на айдолов, визажистам придётся повозиться чуть дольше — менеджер окинула парня оценивающим взглядом — Хенджини, давай, иди переодевайся, а когда ты выйдешь, я буду ждать тебя с кофе — Дже Хи взяла парня за плечи и направила за шторку.       Хенджин натянул на себя заранее подготовленный для него костюм и выполз из примерочной. Дже Хи, как и обещала, ждала его с большим стаканом айс американо и тепло улыбалась. За ней на большом диване сидел Феликс, держа в руках небольшой контейнер чего-то.       — Держи — она протянула ему стакан и Джини сразу начал пить — ты как вообще? Выглядишь прям сильно побито, я уже начинаю серьезно переживать, и не я одна.       — Все нормально, просто не выспался, рисовал — Хенджин смотрел куда угодно, но не в глаза менеджеру — вдохновение было.       — Вдохновение, это прекрасно, но сегодня ваше последнее выступление в ближайшее время, где вы можете получить награду, ты же сам знаешь, как сейчас для вас важно взять побольше наград… Я не ругаюсь на тебя, Джини, но тебе плохо, и это надо решать.       — Спасибо, Дже Хи, но давай поговорим об этом позже, ладно? — он поднял щенячий взгляд на менеджера, зная, что Дже Хи в отличии от старшего менеджера, всегда будет на их стороне, хоть ругаться будет не меньше.       — Не думай, что я об этом забуду. Выше нос, все не так плохо, как ты думаешь.       Хенджин дополз до диван и упал рядом с Феликсом. Тот в свою очередь придвинулся ближе и положил руки ему на плечи. Мягко погладил по спине и обнял аккуратно ложась сверху. Самые теплые объятия, только они спасали это утро. Хенджин не любит скиншип, но для Феликса и еще пары человек (включая Мари) в его сердце было отдельное место — «можно все».       — Хочешь, сделаю тебе массаж? — прошептал на самое ухо Феликс       — Ммм, да. Это именно то, о чем я мечтаю с самого утра — протянул Хван и улегся на диван поудобнее.       В комнате ожидания было уже привычно шумно, все были одеты и почти все накрашены. Ребята громко о чем-то разговаривали и как всегда устроили абсолютный хаос, в котором только старший менеджер умудрялся сохранять невозмутимо спокойное лицо. Иногда он старался утихомирить гиперактивных парней и решить организационные вопросы со стафом. С ним Хенджин хотел видеться в последнюю очередь.       Старший менеджер О Юн Чоль не был плохим человеком, просто слишком серьезным и чересчур холодным. Эмоциональному и ранимому Хвану было тяжело находить с ним общий язык. Дже Хи, хоть и ругалась, но если видела, что ему плохо всегда старалась помочь, Юн Чоль же просто сильнее критиковал парня за его ошибки, тем самым добивая настроение еще ниже. Поэтому в сегодняшнем состоянии Хенджин решил лишний раз не напоминать ему о своем существовании и вообще обходить стороной.       Закончив с массажем Феликс чуть отодвинулся от друга и вновь взял в руки небольшой контейнер. Хенджин потянулся всем телом, шее и спине стало значительно лучше, а вот рука стала ныть больше обычного. В момент когда он решил на нее опереться, чтобы встать, запястье снова пронзила резкая боль. Доктор говорил, что кости уже срослись, но это не значит, что больше не будет болеть. Хенджин быстро проморгался, чтобы смахнуть слезы и повернулся к Феликсу, тот улыбался своей самой нежной улыбкой и протягивал ему уже открытый контейнер.       — Тадам!       — Ёнбоки это что, все мне?       — А ты видишь тут еще кого-то?       — Я так давно не ел твоих брауни! Я очень скучал, Ликс.       — По мне или по моим брауни? — игриво улыбнулся австралиец.       — По вам обоим — Хенджин принялся за поедание любимого десерта, запивая холодным черным кофе. Утро уже не казалось таким безнадежно потерянным.       Уже через двадцать минут все были полностью готовы к выступлению. Они провели небольшую разминку, чтобы разогреться перед танцем, после чего визажисты подправили последние штрихи и выпустили их на сцену. Выступление сопровождалось прямой трансляцией и голосованием, так что через пол часа после они уже узнают результаты и смогут быть свободны. Парни встали в исходные позиции, заиграла музыка.       К концу выступления шея и спина почти не беспокоили, а вот рука… В хореографии было много акцентов на руки, в том числе и опоры, а Хенджин в последние несколько дней слишком упорно тренировался и перенапряг травмированную руку, так что сейчас она сильно болела. На глаза наворачивались слезы. Плакать нельзя, еще несколько секунд до конца выступления, Хенджин закусил губу изнутри, почти до крови, но помогло это мало. Очаровательно улыбаться уже не получалось. Он решил опустить планку до «хотя бы не расплакаться».       Как только выключились камеры с трансляцией из глаз полились слезы. Обеспокоенные ребята сразу же обратили на него внимание. Феликс поспешил увести его со сцены, как только они зашли в комнату Ликс аккуратно взял лицо Хвана в свои маленькие ладошки и мягко вытер слезы подушечками больших пальцев. Он знал, что Дже Хи в первую очередь позовет врача, поэтому старался не паниковать.       — Джини, что такое? Ну чего ты? Болит рука или просто плохо?       — Рука — стараясь успокоиться выдавил Хенджин — больно очень.       Как они и предполагали, менеджер с мед сестрой подбежали спустя минуту. Остальные парни старались не толпиться вокруг, чтобы не мешать, но бросали обеспокоенные взгляды на них. Врач осмотрел руку и намазал какой-то прохладной мазью и замотал эластичным бинтом, сказав, что к вечеру бинт можно снять и наносить мазь несколько раз в день и меньше нагружать.       Дже Хи стояла все это время рядом с парнями и внимательно наблюдала за действиями врача, смиряя Хенджина одновременно обеспокоенным и недовольным взглядом. Когда врач попрощался с ними и удалился, менеджер явно собиралась начать отчитывать парня, но у нее зазвонил телефон. Для менеджеров постоянные телефонные звонки это далеко не редкость, но этот звонок вызвал сразу бурю эмоций внутри Хенджина.       Мари смотрела трансляцию, в перерыве между сбором вещей. С телефона она голосовала в онлайн голосовании и лишь к концу выступления стала внимательнее всматриваться в экран ноутбука. У Хенджина блестели глаза, как она не сразу поняла, от слез. Когда выступление закончилось и парни стояли в финальной позе, она заметила уже отчетливее исказившееся лицо парня. «Ему больно» больно почти физически стало и Мари, хотелось одновременно плакать от переизбытка чувств и злиться на то, что «да кто его вообще в таком состоянии на сцену пустил! Вы там слепые, что ли?». Она схватила телефон и не придумала ничего лучше чем звонить Дже Хи.       — Ало, что с ним? Как так получилось, что он выступал так?       — Тише, дорогая, врач только что ушел. Хенджин стоит прямо передо мной, ему уже лучше — менеджер отошла в сторону и немного понизила громкость голоса — в таком состоянии он, потому, что дурак. Слишком много тренируется, перенапрягая руку. Дурацкая привычка выплескивать стресс в работу.       — Мда, знакомая ситуация. Как ему станет лучше передай ему от меня хороший такой подзатыльник, увижу — прибью, честное слово. Я так испугалась, сердце кровью обливается. Я злюсь на него, но не могу… Да почему так сложно-то!       — Надеюсь, что разговор с тобой вправит ему мозги. Я не могу больше выгораживать его от старшего менеджера, он и так на него зуб точит, а тут… Он на нервах, много косячит, получает замечания, расстраивается и косячит еще больше… Мари, пожалуйста, знаю, что тебе тоже больно, но постарайтесь решить ваши отношения как можно мягче. Он…       — Я знаю, для меня он тоже драгоценный, ничего не буду обещать, но я постараюсь.       Через четыре часа девушка уже сидела в самолете в ожидании взлета. Организовать эту поездку было нелегко. Не только морально, но и финансово. У Мари уже появились большие планы на ближайшее будущее, впервые за последние пару лет она точно знала, чего хочет. Вот только будет ли это все иметь смысл зависит не только от нее, но и от ответа одного очень важного человека.       Чтобы полететь туда Мари пришлось столкнуться со своим самым большим страхом — вновь переступить порог родного дома. Пусть Мари и провела там пол жизни, не было места более некомфортного для нее чем дом. Отношения с родителями, точнее с отцом у нее были сложные. Он второй раз женился, на женщине у которой дочь возрастом как Мари, завел еще двоих детей и с того момента, как Мари съехала от них не в силах больше жить под одной крышей с этой женщиной и ее старшей дочерью, почти перестал интересоваться ее жизнью, только высылая раз в месяц деньги на половину аренды квартиры.       Мари искренне любила младших брата и сестру, но вот сводную сестру и мачеху видеть не могла. Чаще всего они вели себя как будто ее просто нет. Мнение девушки в этом доме со временем вообще перестало учитываться. Мари постоянно слышала, как гордятся родители сводной сестрой «А вот Лекси то… А вот Лекси это», а когда кто-то из посторонних упоминал в разговоре, что Мари тоже в чем-то преуспела, то тему сразу переводили.       Со временем Мари пришла к выводу, что отец не особо-то ее и любит, просто в силу своей гиперответственности не мог бросить родного ребенка, когда ее мать просто уехала с новым мужем в другую страну. Единственным лучиком света в ее жизни была бабушка, в отличии от сына, она обожала Мари и все детство баловала ее. Вся их большая семья жила в одном доме, поэтому нельзя сказать, что Мари была такой уж несчастной, просто ее очень злило, что ее дома осуждают за все.       Билеты ей оплатила бабушка, тактично не став расспрашивать о таких срочных причинах. Женщина знала, что Мари сама расскажет, она никогда не хранила от нее секретов. Но вот тут был и минус их совместного семейного проживания, девушка надеялась проскользнуть незаметно, в рабочее время, чтобы дома, кроме бабушки и самой младшей сестры, которой было всего пять лет, никого не было. Но не все так просто. Мачеха, слышала весь их разговор и не упустила возможности задеть девушку, у Мари в такие моменты всегда возникал вопрос «А зачем?». Она могла просто сделать вид что никого не видела, и Мари бы снова не появлялась в доме до дня рождения сестренки.       — Ты не думаешь, что тебе пора повзрослеть? Захотела поехала, захотела купила, конечно, родители же у тебя только для этого.       — За последние три года я всего один раз что-то попросила, и то не у тебя, и даже не у отца, к чему вся эта драма? Повзрослеть? Я заканчиваю обучение, работаю и обеспечиваю себя сама, в то время, как твоя дочь уже второй раз отчисляется из университета, живет с вами и полностью зависит от вас. Кому повзрослеть надо?       — Ты стрелки не переводи, Лекси наша дочь и мы, как нормальные родители ее поддерживаем…       — Я тут вообще-то тоже дочь, и не меньше чем Лекси. Все, закрыли эту тему, я не собираюсь с тобой спорить, разговор бесполезный. Передавай папе привет.       Отбросив все негативные мысли, Мари наблюдала за облаками в иллюминаторе. Не важно, сколько унижения ей пришлось пережить до этого момента, если сейчас все получится, то она имеет шанс стать самым счастливым человеком в мире. К двадцати двум годам Мари поняла одну, казалось бы очень простую вещь — за счастье надо бороться.