***
Начальные испытания были довольно простыми. Первоначально тайное объявление о турнире утекло в народ, и потенциальная награда в виде того, чтобы занять высокий статус в семье Ло По Биа (и выйти замуж за какого-то симпатичного парня) вызвала неожиданный ажиотаж. Участниц в турнире оказалось куда больше, чем ожидали того сами Ло По Биа, и первыми испытаниями организаторы турнира собирались отсеять совсем случайных людей. В этом испытании участниц поделили на сектора, наполненные ловушками, оставив условием прохождения простое «кто избежит ловушек и останется на ногах». …У меня в запасе примерно три минуты и двадцать секунд прежде, чем… Кун резко дергается назад, неловко взмахивая копьем. Он все еще не до конца привык ни к копью, ни к своему платью (в этот раз нужного размера). Ему пока везло: начальные испытания не казались изнуряющими, и ему не приходилось прилагать слишком много усилий, чтобы оставаться в турнире. Здесь хватало странных участниц, особо ничем не выдающихся, отчего они, видимо, и пытались побороться за шанс подняться повыше в социальной иерархии. С ними Куну ничего не нужно было делать, потому что они успешно устраняли сами себя. Поэтому, возможно, он слегка потерял бдительность — и теперь распростерся на земле, озадаченно глядя на желтый каблук. Его владелица, не теряя времени, протянула руку к его маске и слегка сдвинула. — Надо же, — ухмыльнулась Андросси, — и вправду ты. — А я вот тебя не заметил, — Кун приподнял бровь, — никак принцесса решила затаиться? Я уже подумал, что ты решила не присоединяться к веселью, — Андросси, как и Кун, была в маскировке, и пускай ее маскировка была куда продуманной, Куну было несложно ее узнать. Агеро не знал, был ли он рад видеть Андросси сейчас или нет. Он, безусловно, ждал, что она появится — но, не имея возможности контактировать с командой, Кун не был уверен, к чему ему готовится и что может планировать вспыльчивая принцесса. Рано или поздно в турнире должны были замелькать знакомые лица, но Андросси Кун хотел видеть меньше всех, все еще помня станцию Охоты за именами. — А я, признаться, удивилась, когда заметила тебя здесь, да еще и в платье… — Кун терпеливо ожидал, пока Андросси уберет упирающуюся рядом с его шеей иглу, но принцесса не спешила двигаться, — хотя, наверное, не должна была? Ты ведь всегда там, где и Баам. Что-то в том, как она произнесла последнюю фразу, в ее остром тоне, показалось Куну странным, почти в корне не верным. Он поморщился и слегка сдвинулся, пытаясь подняться, не задев оружие рядом с ним. Две минуты пять секунд… — Я избавляюсь от конкурентов и слежу за тем, чтобы Бааму не пришлось столкнуться с сюрпризами, пока он сам не одержит победу в этом цирке, — Кун приподнял бровь, глядя на оружие Андросси, — разве ты здесь не ради того же? — Знаешь, — произнесла Андросси, — мы ведь оба можем и победить в турнире. Это прозвучало неожиданно для Куна. Он рассматривал победу в самом начале — до того, как Баам заплел ему волосы и признался, каким неправильным ему кажется идея такого брака. После этого Кун не стремился ни к каким вариантам, которые не включали бы в себя полную и безоговорочную победу Баама. И он совершенно не думал, что кто-то из их союзников может все же думать о победе. Не кто-то. Андросси. — Разве это не был бы самый простой вариант? Для меня совсем не составит труда дойти до конца. Конечно, я не из семьи Ло По Биа… но мы бы смогли и сами воспользоваться тем, что принцесса Захарда вышла за Кандидата в убийцы. Что думаешь? Наверняка ты ведь задумывался над этим вариантом? Или, — Андросси наклонилась ближе к нему, — ты сам думал победить? Кун резко дернулся, выпуская из руки копье и делая выпад ножом, спрятанным до этого у него в одежде. Андросси, увернувшись, отвлеклась на мгновение, достаточное, чтобы Кун успел подняться и отскочить на безопасное расстояние. Она смотрела на него беспечно, словно Кун и не пытался проткнуть ее ножом. — Тебе ведь нельзя побеждать, иначе выйдет очень неловко. Тебе повезет, если тебя не прозовут рыбкой-амфиприоном после всего этого. Минута тридцать секунд… — Ты вообще себя слышишь? Думаешь, Баам хочет во всем этом участвовать? — Да что такого-то? Подумаешь, брак, — Андросси нахмурилась, — и конечно Баам не хочет в этом участвовать. Вот только у него нет выбора. Каким бы сильным и замечательным он не был, когда на тебя обращает внимание Глава семьи — у тебя остается мало возможностей. Ты-то это должен хорошо понимать. Из этой ситуации, — Андросси поджала губы, — не так уж и много выходов. — Поэтому — что? Ты серьезно хочешь всем этим воспользоваться — и выйти за него? Куна насторожил отблеск в глазах Андросси. Он уже видел такой взгляд — как раз на злополучной станции Охоты за именами. Тогда она утащила Баама на частный разговор, за время которого попыталась превратить его в слугу. Ему срочно нужно было что-то делать. — Да ладно, Кун, серьезно? Мы ведь союзники здесь. Я пошутила о том, что ты хочешь выиграть: конечно, мы оба хотим помочь Бааму. Голос Андросси стал ниже. Она подняла иглу выше, словно в примирении, даже не осознавая, как опасно она выглядит со своим дурацким блеском в глазах. — Не нужно быть таким серьезным. Мы ведь на одной стороне. Кун ответил ей красноречивым молчанием. У него было совсем немного времени, чтобы принять решение, но ему было к этому не привыкать. Он поднял светоч выше, усиливая себя с его помощью. Ему бы проводника сюда… Но его проводник ждет последних этапов турнира. Кун бросился вперед, делая выпад ножом. Андросси только вскинула бровь; они оба знали, что Кун не соперник принцессе в открытом бою. Десять, девять, восемь… Но Андросси, кажется, забыла, что Кун никогда не играет открыто. Принцесса легко уклонилась в сторону от выпада, но не успела уклонится от вспыхнувшего у нее под ногами золотого света, поймавшего ее в ловушку. Кун едва успел уклонится сам; но он, в отличие от Андросси, давно рассчитал этот алгоритм и знал, где и когда вспыхивает поле, заточая участников в прочную клетку. — Кун, какого черта? Выпусти меня отсюда! — Андросси выглядела так, словно не верила, что могла попасться в такую дурацкую уловку. Ее лицо, слабо различимое под капюшоном, исказилось в гневе, и она с силой пнула стенку ловушки. — Боюсь, что вам отсюда не выбраться, принцесса, — ответил Кун, беспечно поправляя платье и поднимая копье, — но вам не нужно беспокоиться, ведь это всего лишь небольшой турнир, а не испытание этажа. Да и вы здесь инкогнито, никто не упрекнет вас в поражении. Андросси, застрявшая в клетке, смерила его долгим тяжелым взглядом. Она ничего не говорила, размышляя, но затем, словно прочитав что-то у него во взгляде, опустила плечи, смиряясь со своими мыслями. — Я ведь и в самом деле здесь только затем, чтобы помочь Бааму. Но ты, очевидно, не доверяешь мне. Ты хоть сам со стороны замечаешь, на какие отчаянные поступки идешь ради Баама? Черт возьми, надеть парик, платье и туфли и пробраться на турнир с копьем, выглядя как плохая пародия старшей сестрицы Машенни… — Забавно слышать это от принцессы Захард, рвущейся замуж за члена FUG, — Кун проверил часы. К этому времени на ногах и на свободе должно было остаться совсем немного участников. Скоро объявят конец испытанию. — И ты права, Андросси — я тебе не доверяю. Ты опасная женщина, у которой есть все мотивы воспользоваться этой ситуацией в свою пользу. — Я бы не причинила вреда Бааму, — упрямо ответила она, несильно ударяя по полупрозрачной стенке клетке, проверяя ту на прочность. — Ты слишком сильно опекаешь его. Баам уже не тот наивный мальчишка со второго этажа. С недавних пор он стал довольно опасной и влиятельной фигурой, которую начинают признавать сильнейшие игроки Башни. — Я знаю, что концепт дружбы для тебя сравнительно новый, но это нормально — заботиться о своих друзьях. — Так что же никто больше из друзей Баама не переоделся женщиной? — Андросси, закончив проверять стенки на прочность, вскинула голову. На ее лице растянулась странная улыбка. Куну не понравилось, с каким взглядом она на него смотрела. — Может концепт дружбы для меня и новый, но я определенно могу распознать желание, когда я его вижу. Раз уж я здесь застряла, то может используем время с пользой и поговорим о твоих чувствах? — Мои чувства в порядке и хорошо себя чувствуют, благодарю, — сухо ответил Кун. — Надеюсь, что ты хотя бы осознаешь, что влюблен в него. Было бы печально, если бы ты этого не осознавал. — произнесла Андросси, смотря на него почти не моргая, словно пытаясь уловить мельчайшие изменения в его лице. — Не знаю, какую романтическую чушь ты читала в последнее время, но это время ты могла бы потратить с большей пользой, — равнодушно ответил Кун, отказывая Андросси в какой-либо реакции на ее слова. Андросси весело взглянула на него. — А ведь это довольно важная тема, знаешь ли. Ты начинаешь сходить с ума, когда кто-то может причинить вред Бааму, но что насчет тебя? Кто обережет Баама, если твоя очевидная им одержимость перейдет границы? — Андросси склонилась совсем близко к стенкам ловушки и понизила голос, — ты решил устранить меня, когда подумал, что я могу выиграть, но кто устранит тебя, если такая мысль проскользнет и в твою голову? Кун удержался от того, чтобы вздрогнуть. Слова Андросси не были беспочвенны, но при этом все было совсем не так. Он не был одержим Баамом — во всяком случае, не так как подразумевала Андросси. Он волновался о нем, заботился о нем, и для него имели значения чувства Баама — те самые чувства, которыми принцесса нередко пренебрегала даже, казалось бы, действуя из лучших побуждений. И все же — он не мог не вспоминать Потайной этаж Адского экспресса, и своего отца, который впервые на памяти Куна выглядел человеком. Забираясь на Башню, они все теряют что-то важное, и Кун все чаще задавался вопросом, что и когда уже ему придется оставить позади. — Я никогда не причиню вред Бааму, — эхом откликнулся он. При взгляде на Андросси он почувствовал странное, хрупкое понимание между ними, которое он не хотел бы чувствовать. Поэтому он отвел взгляд. Он не собирался говорить о своих чувствах, какими бы они не были, а Андросси, несмотря на меткие слова, была еще очень далека от того, чтобы припереть его к стене. Где-то в воздухе раздался писк, знаменующий окончание испытания. Каждого из участников окружила вспышка света. Андросси взглянула на Куна. — Вытяни его отсюда и только попробуй провалиться, — просто произнесла она прежде, чем пространство вокруг них схлопнулось, вытягивая участников из зоны и отделяя продолжающих турнир от проигравших. Кун и Андросси оказались по разные стороны, но, пускай принцессы больше не было рядом, Кун не мог отпустить тяжелое чувство, которое почему-то оставили ее слова.***
Кун без интереса поднимает бокал. Он не собирается пить сегодня вечером, но его мнение вокруг мало кто разделяет; на банкете собралось много важных гостей, и Кун чувствует себя окруженным стайками болтающих, обменивающихся сплетнями и смеющихся избранных. Иногда то тут, то там Кун может разглядеть младших офицеров. По большей части этот банкет был организован семьей Ло По Биа для участниц турнира, и Кун был рад тому, что над ними не висел надзор вышестоящих офицеров. В последнее время им так часто приходилось встречать монстров Башни, что побыть в окружении простых избранных казалось передышкой в бесконечной гонке. Кун все равно не мог позволить себе расслабиться — даже находясь на таком безопасном мероприятии, он не забывал о том, что они находятся на вражеской территории. Агеро нравилось носить маску. За время своего восхождения ему уже не раз приходилось маскироваться, хотя женщиной он одевался в первый раз. И из всего арсенала для изменения внешности, которым ему приходилось пользоваться, маски нравились ему больше всего. Его лицо было почти полностью скрыто, и он мог спокойно скользить взглядом по присутствующим, зная, что не привлечет лишнего внимания. Пожалуй, сказать, что на банкете находились только «простые избранные» было бы преуменьшением. Кун, едва окинув взглядом зал, заметил как минимум четыре принцессы Захарда. Две из них были близняшками, участвующими в турнире. Присутствие Андросси и Анак удивляло его больше. На банкет, конечно, допускались не только участницы, но присутствие Анак поблизости от семьи Ло По Биа было тревожным знаком. Но сосредоточие силы в зале находилось не возле них. Главной фигурой на доске здесь был Баам. То, что больше всего внимания доставалось человеку, из-за которого и устроили этот турнир, совсем не было удивительным. Кун подслушал пару разговоров вокруг, и ему не слишком нравилось то, как люди вокруг отзывались о Бааме. Иногда он совершенно забывал о том, как воспринимают Баама те, кто не был с ним знаком. Совершенно забывал о том, что его боятся. О том, что его не понимают, и не знают, на какое место в их иерархии силы его поставить. О том, что есть люди, которые воспринимают его как инструмент, и о том, что есть люди, которые видят в нем Бога. Баам выглядит отстранено и несколько жестко. К нему часто подходят, чтобы завязать диалог, но Баам, явно чувствующий себя некомфортно, отвечает коротко и не проявляет особого интереса к избранным. Впрочем, принцессы-близняшки явно способны говорить за двоих; они окружили Баама, точно стайка пираний, и пускай Кун не слышит их слов, он чувствует, что их намерения далеки от дружелюбных. Лицо Баама не меняется, но от него веет опасностью. Сейчас в этом зале находится скорее Виоле, чем Баам. Потому что для Виоле куда привычнее существовать в одиночестве посреди мелких хищников, желающих растерзать его, но слишком опасающихся, чтобы приблизиться. И пускай Кун знает, что мечущиеся пираньи не способны причинить вреда акуле, ему не нравится, с каким выражением Баам осматривает банкет, поэтому он отставляет нетронутый бокал в сторону и направляется к нему, точно бесстрашная рыбка-лоцман. Он подходит к нему со спины и с уверенным жестом кладет ему руку на плечо, привлекая ближе. Баам, не заметивший его, вздрагивает. — Прошу прощения, — говорит Кун голосом, в котором не звучит и ноты извинения, — но господин Дж. Грейс обещал мне танец. Кун невольно замечает, что волосы Баама стянуты в хвост его синей лентой, и что-то внутри него довольно урчит от этого вида. Лилиаль и Шилиаль Захард окидывают его неприязненным взглядом, но Куну нет никакого до них дела. Единственный человек в этом месте, чье мнение для него имеет значение, это Баам. Кун чувствует, как Баам расслабляется, услышав его голос. Лилиаль, кажется, намеревается ему что-то ответить, но Кун уже не обращает на нее внимания и осторожно увлекает Баама в сторону, держа его за руку. Здесь полно выходцев из Великих семей, поэтому часть зала предназначена специально для танцев. — Госпо…жа Кун, — неуверенно зовет Баам, и Кун неожиданно для себя фыркает от этого обращения. Вокруг полно людей, поэтому неудивительно, что Баам обращается к нему в женском роде, но Кун настолько небрежно относится к своей маскировке, что ему было бы все равно, как зовет его Баам. Но это все равно кажется ему забавным, и он поворачивается к Бааму, не пытаясь спрятать улыбку. К его облегчению, Виоле исчез, и теперь перед ним только Баам: его взгляд кажется посветлевшим, а сам он — чуть смущенным. — Спасибо, — говорит Баам, и они оба понимают, за что он его благодарит, — но, боюсь, я не умею танцевать. Слова Баама веселят Куна, и тот улыбается чуть шире. — Не волнуйся, — отвечает Кун, — думаю, ты быстро схватишь. И затем он тянет Баама за собой, к танцующим. Для Великих семей танцы — это не только базовое развлечение, но еще и основной способ поговорить с кем-то наедине на светских мероприятиях, поэтому движения в них просты, а общий рисунок для танцующих таков, что дает разбившимся на пары как можно больше пространства. Кун поправляет руки Баама, кладет свою руку ему на плечо и легко начинает вести их под медленную музыку. Баам выглядит неловко, но он действительно быстро понимает принцип. — Видишь? — Кун почти смеется, — ты легко копируешь любые техники, думаешь, какой-то танец смог бы одолеть тебя? Баам в ответ улыбается. — Танцы все еще выглядят очень пугающе, — Баам на мгновение задумывается, — это нормально, что вы меня вот так выдернули? Кун качает головой. — Эти банкеты — просто глупость. Они могут быть важны для принцесс, чья жизнь зависит от их репутации среди семей, но для тебя? В глазах большинства присутствующих мы почти преступники, Баам. Если бы не воля Главы семьи, мы бы уже давно отсюда убрались, — голос Агеро становится серьезным. — Возможно, для кого-то другого было бы полезно обзавестись связями, но не думаю, что болтать о пустяках со случайными людьми, чтобы добиться их расположения — это твой способ заводить союзников. — Вы правы, — Баам слегка расслабляется после этих слов. Он окидывает настороженным взглядом людей вокруг них, — как думаете, мы уже можем уйти? Баам старается не показывать того, насколько ему неуютно здесь находится, но Кун легко различает его дискомфорт. — Не сразу, — тихо отвечает Кун, — побудем здесь еще немного, пока они не потеряют к нам интерес. Потом уйдем, не привлекая внимания. Баам выдыхает. Он кажется немного подавленным. — Мне не нравится все это. Я не привык, что приходится действовать… так осторожно, — Кун хмыкает, понимая, что Баам действительно обычно действует ярко и активно — будучи Незаконным, он, сам того не замечая, постоянно игнорирует правила, которым вынуждены подчиняться обычные избранные, связанные контрактом Башни и своей собственной слабостью. — И что вам приходится рисковать из-за меня. Мне все еще не нравится, что вы участвуете во всем этом, но, — Баам вскидывает голову, — я знаю, я уже говорил об этом, но я благодарен, что вы сейчас со мной, господин Кун. После этих слов Кун чувствует, как у него в груди что-то теплеет. Он собирался ответить, когда внезапно заметил Андросси. Та бросила на него острый взгляд, и он невольно вспомнил их диалог во время испытания. Тогда ее слова не задели его, но сейчас в голове сама собой всплыла ее фраза: «Ты хотя бы осознаешь, что влюблен в него?». Кун не считал странным то, что принцесса Захард, живущая с запретом на любые отношения, может чересчур увлечься и начать видеть романтику там, где ее никогда не было. Андросси вообще любила подчеркнуть то, насколько она великолепна и желанна, и как ей жаль, что она не может получить свою великую любовь, которую заслуживала. У самого Куна не вызывало никаких эмоций ни то, что она пыталась вытянуть Баама на свидание с неясной целью (до тех пор, пока Бааму ничего не угрожало, конечно же), ни то, что она трактовала его отношение к Бааму в излишне романтической манере. Мысли Куна были слишком заняты тревогами по поводу выживания и защиты себя и Баама. Но сейчас, когда они с Баамом размеренно кружились по залу, слова Андросси подействовали, точно замедленный яд, заставляя Куна на секунду подумать, какого было бы слегка наклониться и поцеловать Баама. Какое выражение появилось бы у него на лице? Посмотрел бы он на него так же тепло, как иногда смотрел, когда они оставались наедине, или смутился бы и попытался спрятать взгляд? И, подумав об этом на секунду, Кун понял, что угодил в ловушку, которую до этого старательно избегал. — Господин Кун? — позвал Баам, и Кун осознал, что до этого он слегка споткнулся и почти остановился. Агеро попытался собрать себя и продолжить танец. У него вышло только второе. — Ничего, — ответил Кун, пытаясь вспомнить, что он собирался сказать раньше, — просто заметил Андросси. Кажется, ей не нравится местное общество, и она выглядит просто убийственно. — Вы общались с ней раньше? — спросил Баам, выглядя задумчиво, — мне не удалось с ней поговорить, поэтому я не знаю, что она планирует сейчас. — Понятия не имею, что твориться у нее в голове, — честно отозвался Кун. Он внезапно остро начал чувствовать, как близко к нему находится Баам. Его захлестнули мысли. Спустя десятки людей, с которыми ему приходилось танцевать, он впервые кружил по залу человека, который что-то значил для него — значил так много. Спустя десятки часов, проведенных рядом с Баамом, неясное, болезненно яркое чувство внутри него начинало обретать название, благодаря вовремя произнесенным словам дурацкой Андросси. И сейчас было самое неподходящее для этого время. — Знаешь, думаю, мы можем уходить уже сейчас. При этих словах Баам обрадованно улыбнулся, и Кун почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Сейчас было самое неподходящее время для него, чтобы осознать, что он действительно влюблен. Музыка сменилась, танцующие пары начали перестраиваться, а они с Баамом осторожно стали пробираться к выходу. Кун ловил взгляды, которые бросали на них с Баамом, но никто им не мешал, и они спокойно покинули зал. Стоило им выйти наружу, Кун с облегчением вдохнул прохладный воздух, чувствуя необходимость придти в себя. Подумав секунду, он стянул с себя маску и подставил лицо прохладному ветру. Баам рядом обернул вокруг шеи шарф. Возможно, они ушли слишком поспешно, но Баам казался только обрадованным этим, а Кун понял, что ему было сложно оставаться дальше среди этих людей. И сейчас, пока он не смотрел на Баама, не видел теплый взгляд его золотистых глаз, ему было проще собрать себя. Влюбленность? Она, как и брак, не значила для него много. Влюбленности появлялись внезапно и быстро пропадали. Его чувства к Бааму были довольно сложными, и он, не собираясь усложнять комок противоречий у себя в голове, осторожно задвинул горящие, нежданные эмоции подальше. И для него ничего не меняется. Водоворот его жизни по прежнему крутится вокруг Баама. — Давай возвращаться, Баам, — предложил Кун, наконец поворачиваясь к Бааму. Он думал, что им неплохо было бы вернуться в суспендолет, на котором они остановились с Ха Чжисоном, и отдохнуть. — Может, немного погуляем, господин Кун? — предложил Баам, — здесь, снаружи, вечер кажется не таким уж и плохим. «Задвинуть чувства» звучало проще, чем было осуществимым на практике. Баам смотрел на Куна с теплой улыбкой, и Кун внезапно понял, что это не было то выражение, с которым Баам смотрел бы на кого-нибудь из FUG. Это выражение не появлялось на банкете, и очень редко мелькало, когда он находился среди друзей. Это выражение предназначалось для Куна. — У меня не так уж и часто получалось прогуляться по зонам этажей. Наверное, с этажа испытаний я толком и не гулял по окрестностям, — Баам тихо засмеялся, хотя Кун не находил это смешным. Ведь Баам не так уж и много видел в жизни, и не так уж и много знал о Башне. И, наверное, им не стоило бы уходить далеко, и отдых бы им сильно пригодился, но… — Конечно, — Кун всегда был бессилен перед взглядом Баама, — куда бы ты хотел сходить? — Может, мы можем просто побродить по окрестностям? И зайти в город? Мне кажется, что сегодня отмечают какой-то праздник, — Баам казался воодушевленным этой идеей. — Тогда нам нужно тебя тоже замаскировать, — Кун активирует светоч и достает из него плащ. Затем он подходит к Бааму и накидывает плащ ему на плечи, поднимает капюшон. Кун ненадолго задерживается, поправляет складки и невольно встречается со взглядом Баама, слишком теплым и близким, и поэтому почти сразу неловко отводит взгляд. — Вот, — бормочет он, — теперь мы оба совершенно неузнаваемы. Маскировка их обоих настолько простая, что никому, кто их знает, не составило бы труда их найти, но так они хотя бы не будут привлекать лишнего внимания. Баам берет Куна за руку и тянет в сторону. Кун странно себя чувствует; его мозг переходит в состояние разбора воспоминаний, пытаясь найти хоть одно, в котором раньше Баам брал его за руку, пытаясь понять, было ли это нормально для него? Он даже почти не обращает внимания, когда Баам что-то ему говорит. — Кажется, я видел на той улице лавки с уличной едой. Знаете, команда, к которой я присоединился на двадцатом этаже, называлась Тангсуек, но я так и не смог его нормально распробовать, и сейчас мне даже стыдно… Они быстро идут вдоль оживленной улицы одного из центральных районов флагмана Ло По Биа. Зал, в которым был организован банкет, был очень роскошным по меркам избранных, но он находился в одном из районов, в котором вперемешку располагались как и дорогие рестораны, так и простые уютные забегаловки. Кажется, сегодня и в самом деле был какой-то праздник; улицы были украшены зелеными флагами и гирляндами, а разные заведения казались переполненными. Кун лишь поверхностно замечал это, будучи куда более сосредоточенным на ощущении тепла чужой руки. В какой-то момент они остановились, занимая место в очереди напротив небольшой тележки, от которой тянуло приятным пряным запахом. Такие тележки казались невзрачными, но длинная очередь, ведущая к ней, говорила о популярности такой еды. — Господин Кун, вы в порядке? — донесся до него голос Баама, — кажется, вы покраснели. Мы слишком быстро шли? — Нет, Баам, все… все в порядке, — отозвался Кун, чувствуя, что все еще держит Баама за руку. Он неловко отпустил ладонь, и тут же пожалел об этом, почувствовав, как лишился источника тепла. Пускай его одежда, хоть и женского покроя, была довольно закрытой и плотной, он все равно чувствовал себя прохладно в такую погоду. Кун ненавидел холод, как бы смешно это не было для человека, чье шинсу было ледяной природы. Баам перевел взгляд на их руки и на мгновение на его лице промелькнуло хмурое выражение, так быстро, что Кун решил, будто ему показалось. Затем он стянул с себя шарф и молча повязал на шею Куна. Агеро подумал о том, что у него в светоче еще осталось что-то из теплой одежды, но шарф Баама устраивал его куда больше. Он был большим, теплым, и едва уловимо пах чем-то, так похожим на Баама, то ли медом, то ли корицей. Как-то сам собой между ними развязался шутливый спор на тему того, как много специй следовало добавлять в настоящий тангсуек. Кун находил забавным то, как много аргументов им удалось найти, учитывая, что ни Баам, ни он сам никогда толком не пробовали это блюдо. Он совсем не заметил, как очередь сократилась и они подошли к тележке, возле которой принимал заказы один из поваров с аккуратно спрятанными под косынку кошачьими ушами. — А что будет для тебя и твоей девушки? — весело спросил повар у Баама, заставляя Куна возмущенно вскинуть голову. — Я не д… — постойте, он все еще был в парике и платье, — я не его… — Два тангсуека, пожалуйста! — ответил Баам, не выглядя обеспокоенным чужими словами. Кун подождал, пока повар отойдет, и тихо зашипел: — Но я ведь даже без маски! У меня совершенно не-женское лицо! — Кун и сам не мог понять, чем его встревожили эти слова. Баам только почесал затылок и смущенно улыбнулся. — Разве это так возмутительно? Меня часто принимали за девушку, когда у меня были длинные волосы. Я никак не мог понять, почему, но меня это совсем не задевало, — Баам задумчиво посмотрел на тележку, — может, он так сказал, потому что вы хорошо выглядите? — Я… хорошо выгляжу? Конечно же он хорошо выглядел. Он всегда хорошо выглядел, именно для этого он тщательно следил за своей внешностью и всегда имел утюжок для волос при себе, что давно стало локальной шуткой их команды. Но когда об этом говорил Баам, это звучало совсем по-новому. Баам, словно внезапно смутившись своих слов, отвел взгляд. — Конечно. Просто, кажется, мужчины-избранные реже уделяют внимание тому, как они выглядят? Возможно, когда у кого-то волосы лежат уложенными, люди вначале принимают этого человека за девушку? — Баам забормотал, словно немного теряясь в мыслях, — вы всегда хорошо выглядите, господин Кун, и часто выделяетесь этим среди других избранных, но вас ведь раньше не путали с девушкой? Должно быть, это все волосы… Баам выделял его внешность среди других избранных? Теперь уже Кун почувствовал себя смущенным. И так они и стояли немного неловко, смутившиеся по разным причинам, пока повар не протянул им контейнеры и они, поблагодарив его, не вышли из очереди. Кун только вдохнул, отметив, что за этот вечер он чувствовал себя куда более неловким, чем за всю свою жизнь. Его чувства определенно плохо на него влияли. Кун глянул на контейнеры, которые они несли в руках. — Куда бы ты хотел пойти сейчас? — спросил он, перехватывая свой контейнер удобнее. — У этого флагмана интересная структура, — Баам поднял взгляд выше, смотря на ряды зданий, возвышавшихся над ними, — наверняка с высоты открывается красивый вид. Кун обвел взглядом окрестности вокруг них. — Думаю, мы можем забраться вон на то здание. Он повел Баама за собой и они свернули в переулок. Кун заметил длинную пожарную лестницу, ведущую на крышу. Черный вход к зданию преграждало высокое ограждение с дверцей, закрытой на тяжелый замок. Замок для него не был проблемой. — Мы можем просто взлететь наверх, — предложил Баам. — Тогда мы можем привлечь внимание, простые избранные не умеют использовать шинсу для полета — Кун вытащил одну из шпилек со своего парика, — но нам и не нужно, мы легко заберемся по лестнице. Замок казался обычным, но Кун знал, что в таких обманчиво простых замках часто располагались ловушки, наполненные небольшим запасом шинсу. Со стороны казалось, что он просто ковырялся в замке, когда как в действительности он старался аккуратно обойти ловушку и заодно защелкнуть штифты. Спустя какое-то время замок кликнул в последний раз. Баам, даже не зная о сути манипуляций Куна, казался впечатленным, словно после всех артефактов Башни, с которыми он сталкивался, как-то взломанный замок казался ему удивительным. — Научился когда-то давно. Этот навык мне пригодился, когда я крал Манбаронденну из сокровищницы отца, — ответил Кун на невысказанный вопрос, довольно ухмыляясь. Он легко толкнул дверцу, открывая им дорогу, — прошу. Они перекинули контейнеры на небольшой светоч, который Кун всегда брал с собой, и легко забрались по лестнице на здание. Баам, добравшийся до крыши первым, пораженно воскликнул. Кун, следовавший за ним, вскоре понял, почему Баам удивился. Вид с высоты в самом деле открывался потрясающий. Флагман Ло По Биа был расположен вертикально, на самой его верхушке располагались богатые резиденции и важные здания, вниз кольцами расходились дома победнее. Они сейчас находились на довольно высоком уровне, поэтому отсюда они могли видеть ряды уходящих вниз зеленых зданий, казавшиеся бесконечными. Украшенные улицы казались переполненными, а в воздухе над ними словно косяки рыб проплывали группы суспендолетов. Они с Баамом уселись на краю крыши и открыли контейнеры с горячим тангсуеком. Кун попробовал свой и довольно ухмыльнулся. — Видишь? Он не острый. В кисло-сладкую еду не добавляют много специй. Баам просто молча пихнул его локтем, и Кун легко рассмеялся. Какая большая разница была между атмосферой на роскошном банкете и атмосферой здесь, на краю крыши, продуваемой всеми ветрами. Кун подумал о том, что если бы он не встретил Баама, наверняка он бы проводил немало времени на таких банкетах, налаживая связи и укрепляя себя в обществе самых могущественных избранных. Он никогда бы не узнал, каким вкусным может быть какой-то там тангсуек, продаваемый в небольшой уличной лавке. Они сидели совсем рядом друг с другом, слегка соприкасаясь плечами. Физический контакт не был чем-то странным для них, но сейчас Кун уже не мог не замечать, когда они случайно соприкасались. Кун бросил осторожный взгляд на Баама и внезапно почувствовал себя очень легко. Его чувства улеглись, точно как успокаивается море, когда искусственный источник гравитации в виде луны покидает потолок, оставляя за собой кромешно-темную имитацию ночи. Он не мог долго нервничать, находясь рядом с Баамом. Наоборот, находясь рядом с Баамом, он всегда успокаивался, чувствуя, будто он находится в месте, до которого тянулся всю свою жизнь. Чем бы ни являлась влюбленность, это чувство было совсем не тем, что определяло его отношение к Бааму. Возможно, этому чувству смог бы дать название Дэниел, но никак не Андросси, не следовавшая ни за кем, кроме самой себя. — Хорошо иногда вот так проводить время во внутренней Башне, — произнес Баам, следя за движением людей на улице под ними, — я иногда забываю, насколько Башня огромна и насколько много в ней живых существ. И ведь избранные — всего маленькая часть из них. Баам не произносит этого, но Кун знает, о чем Баам думает. — Ты тоже являешься частью Башни, — говорит он, чувствуя, как сложно становится подбирать слова, когда ему хочется приободрить Баама, — может, у тебя нет этажа, с которого ты пришел, но у тебя есть люди, для которых ты важен. Чего Кун все же не знает — так это того, что его слова всегда достигают цели. Баам поднимает взгляд на него и улыбается. — Знаете, я бы хотел побывать на этаже, с которого пришли вы. — Мой этаж не такой уж и впечатляющий, — бросает Кун небрежно, но затем замечает взгляд Баама и вздыхает, заставляя себя признать, — но там есть несколько хороших мест. Я бы хотел показать их тебе. — Тогда буду с нетерпением ждать, пока мы доберемся туда, — весело отвечает Баам, — как думаете, мы могли бы еще иногда куда-нибудь выбираться? Мне… нравится проводить время вот так с вами. Кун ухмыльнулся и помешал палочками остывающий тангсуек в контейнере, намереваясь его закончить. — Тогда будем выбираться на каждом этаже, на котором будем останавливаться, — Кун не думал о том, что их будущее пока что пугающе и неясно. Может, он сейчас мало что мог противопоставить высшим офицерам, но он уж точно был способен показать Бааму Башню, даже если ему придется пробираться тайком, минуя пристальный взгляд рыжеволосой ведьмы, Ха Чжисона или кого бы там ни было еще, кто считает, что Баам им что-то должен. Баам казался задумавшимся о чем-то. — Баам? — Я просто вспоминал, как мисс Андросси когда-то позвала меня пройтись, назвав это свиданием, — Баам продолжал говорить, не замечая, как напрягся Кун, — но тогда я не совсем понял, почему это было свиданием. Но, мне кажется, сейчас я понимаю лучше. То, как мы сейчас проводим время, очень похоже на «свидание» как оно должно быть, разве нет? Кун подавился едой. — Баам, но это же не…. Он не успел закончить, когда услышал шаги за своей спиной, а затем брошенное раздраженно: — Так вот вы где. Как бы Кун не относился к Ха Чжисону, ему никогда не удастся побороть страх, который каждый раз проявлялся небольшой дрожью, стоит ему услышать голос учителя Баама. Кун не делал резких движений, только медленно повернул голову, хотя внутри у него все напряглось. Ха Чжисон казался раздраженным, но не выведенным из себя, скорее немного уставшим. В руке у него был зажат леденец, и офицер удерживал его пальцами так, словно в любой момент мог забыть о том, что это не сигарета, и потянуться за затяжкой. — Виоле, я знаю, как ты не любишь такие мероприятия, но тебе нельзя пропадать вот так резко, не отправив никому сообщения о том, где ты. Это место полно женщин, которые хотят или твоей руки, или твоей крови, если не всего одновременно, — Ха Чжисон перевел взгляд на них, заметил упаковки с едой. Его взгляд немного смягчился, и он до странного довольно хмыкнул. — Но господин Кун знал, где я, — ответил Баам, и затем, осознав свои слова, виновато взглянул на Ха Чжисона. Кун тоже отругал себя за то, что позволил вести себя беспечно. Ему не нравилось, что за Баамом сейчас следили так пристально, но они все еще находились на вражеской территории. — Надеюсь, в следующий раз господин Кун не забудет поделиться с другими этим знанием, — взгляд, доставшийся Куну, был куда менее теплым. Еще не «ты плохо влияешь на моего Виоле, поэтому мне нужно убить тебя» взгляд, но чем-то к нему приближающийся. Однажды настанет день, когда больше ни один не человек не сможет посмотреть на Куна таким взглядом, но сейчас он мог только медленно кивнуть, показывая, что он понял подтекст. — Я рад, что вы хорошо погуляли, но сейчас нам нужно вернуться на суспендолет. Кун встал, потягиваясь. У него не было на это возражений, им всем следовало хорошо отоспаться. Кун метнул быстрый взгляд на Баама. «Свидание», надо же. Он решил не слишком задумываться об этом. Но в итоге так и не смог выбросить это из головы.***
…и в итоге все пошло не по плану. Кун меланхолично потер нос, стирая следы гари и крови с лица. Баам рядом с ним просто смотрел в окно, не рискуя поднять на Агеро взгляд. Хотя в окне почти ничего нельзя было разглядеть: они плыли в капсуле по странному темному пространству шинсу, отделяющему главный флагман Ло По Биа от остальной части этажа. Они оба утомленно молчали, и после хаоса последних часов такая тишина казалось странной и почти оглушающей. И все же тишина не была и вполовину такой пугающей, как давление правил Башни, пока что слабое, но уже угрожающее похоронить их обоих словно под толщей вод, если они проигнорируют условия. Условия, которые Кун, внезапно одержавший в этом Захардом проклятым турнире победу, игнорировать никак не мог. Прокручивая в голове недавние события, Кун не мог понять, что пошло не так. Он не планировал даже продержаться до самого конца, но так вышло, что в итоге они с Баамом единственные остались на ногах в конце последнего испытания. Бааму нужно было всего лишь лишить его сознания. Но Баам застыл, словно не зная, как ему поступить, и так и не успел ничего сделать до тех пор, пока не прозвучал сигнал окончания турнира, означавший его поражение — и отсюда совсем неожиданную победу Куна. Кун считал, что он хорошо понимает Баама. Вот сейчас он явно мог распознать выражение вины в сгорбленной фигуре его друга, но это слабо ему помогало — ведь Кун совсем не понимал, почему Баам так поступил и почему он чувствует себя сейчас настолько виноватым. — Баам… — Господин Кун… Они неловко замолчали, словно не зная, с чего начать. — Кхм. Как… как ты себя чувствуешь, Баам? — спросил Кун, потому что это всегда было первое, что его интересовало. — Я в порядке, господин Кун, — мягко ответил Баам, — но из-за меня вы оказались в этой ситуации. Мне… мне очень жаль. Кун вздохнул. — Баам, не стоит, — Кун взглянул на Баама, но тот неловко отвел взгляд, — в конце концов, все закончилось не так уж и плохо, верно? Конечно, мы оставили бардак на флагмане, и даже сейчас высшие офицеры Великих семей, возможно, все еще сражаются с F.U.G., но мы сами выбрались, а это главное. Там и без нас разберутся. — Я должен был вас ударить, чтобы вы не попали в эту ситуацию, — отозвался Баам убито. — Ну, что сделано, то сделано, — пробормотал Кун. Он не понимал, почему Баам так поступил, но он доверял Бааму, и поэтому считал, что наверняка у него были свои причины. — Это просто дурацкий контракт. Я же не переживаю из-за него, так зачем тебе чувствовать себя виноватым? — Я… господин Кун, я… — Баам что-то сбивчиво пробормотал, но Кун не расслышал. — Вы чувствуете давление контракта? — А ты? — спросил Кун. — Возможно, Незаконные как-то иначе его ощущают. — Это был добровольный контракт, поэтому я обязан подчиниться, — ответил Баам, задумавшись, — но возможно, я как-то смогу его обойти… — Не думаю, что его возможно будет обойти для меня, — просто ответил Кун, откинувшись назад на сидение. Ему хотелось вытянуть ноги, но капсула была слишком тесной. Они с Баамом сидели совсем близко, слегка соприкасаясь. — Да и зачем? Куда проще будет просто последовать контракту. В Башне много разных свадебных ритуалов, Баам. Можем выбрать что-то несложное и покончить с этим. — Вы знаете разные способы поженится, не только как у Великих семей? — заинтересованно спросил Баам. Кун замолк. — Кажется, на тридцать четвертом этаже женятся, просто устно признавая друг друга супругами и обмениваясь поцелуями, — произнес Кун неуверенно, — но я не уверен, есть ли у них разводы… Кун прервался на мгновение. — Знаешь, думаю, я смогу протянуть так пару дней. Вернемся к команде и поищем через светоч что-нибудь очень простое. А сейчас не волнуйся, хорошо, Баам? Мы неплохо справились со всем этим и заслужили отдых. — Я не хотел, чтобы вы через это проходили, — Баам закусил губу, словно не зная, как точно выразить свои мысли, — чтобы вас что-то принуждало думать о браке. Для меня страшнее всего думать о том, что я могу вас к чему-то принудить, господин Кун. — Баам… — Кун не был уверен, что ему стоит сказать. Обычно он легко понимал, что на душе Баама — но здесь ему казалось, что было что-то еще, чего он не видел, — ты можешь сказать, почему ты замер тогда? Баам вздрогнул и впервые встретился с Куном взглядом. Куну показалось, что он различил испуг на лице Баама. Кун вздохнул, думая о том, как ему произнести то, что он и в мыслях слабо осознавал. — Баам. Почему тебя так пугает мысль о том, что я соглашусь на абстрактный брак с тобой? — Потому что это контракт, который должен быть заключен добровольно, — ответил Баам, — который означает, что ты хочешь сделать другого человека частью своей жизни. Поэтому я считаю, что это серьезно, потому что иначе смысл брака для людей обесценился бы. Считать, что это всего лишь контракт, который можно легко заключить и расторгнуть — значит, обесценивать понятия для самого себя, — Баам выдохнул, — и тогда этот жест будет значить куда меньше в будущем. Не то чтобы Кун не понимал этого. Его всегда восхищало мировоззрение Баама, который умел видеть что-то светлое там, где другие избранные давно уже стали слепыми. Но они оказались в ситуации, в которой не было идеального выхода ни для кого из них, и Куну не хотелось, чтобы Баам чувствовал себя виноватым из-за этого. Кун подался ближе, осторожно кладя руки на плечи Бааму и притягивая его к себе, не давая отвернуться. Его мысли кружились в голове, и он не был уверен в том, что хочет сказать. Но здесь были только они с Баамом, а с Баамом Кун никогда не чувствовал себя неуверенно. Наоборот. Говорить с Баамом, осторожно касаться, смотреть ему в глаза и видеть отблески далеких звезд — все это было для Куна естественно словно дышать. — Баам, — начал Кун, собираясь с мыслями, — ты же знаешь, что я последую за тобой везде, верно? Ты уже важная часть моей жизни, неотъемлемая часть того, чем для меня является Башня. Если для тебя брак — это контракт между людьми, которые хотят идти по жизни вместе, то в твоем отношении это не будет для меня принуждением. Понимаешь? На самом деле брак между людьми, как правило, включал в себя еще и романтический аспект, но Баам не упомянул об этом, а Кун решил его опустить, чтобы сделать разговор менее неловким. Паника, на секунду поднявшаяся волной, разбилась о скалы его серьезности. Баам нерешительно взглянул на него. Затем неожиданно уткнулся Куну в плечо, пряча лицо. Кун инстинктивно обнял его, вспоминая пятьдесят второй этаж. Кажется, с тех пор он не слишком улучшил свой навык ободрения. — Господин Кун, это моя вина, — голос Баама звучал приглушенно. — Баам? — Вы оказались в этой ситуации, потому что я не захотел побеждать. И пока я колебался, я не успел ничего сделать, и только потом понял, что я наделал. — Ох. Кун неуверенно запустил руку Бааму в волосы, осторожно поглаживая. Он решил не делать никаких преждевременных выводов, а просто спросить. — И ты не захотел побеждать, потому что…? Баам молчал какое-то время. Кун не торопил его, зная, что тот все равно постепенно выложит все, что у него на душе. — Потому что на секунду я подумал, как бы мне хотелось, чтобы вы победили. Потому что когда я думаю о человеке, с которым я бы хотел заключить такой контракт, я думаю всегда о вас. Потому что мне показалось, что так будет правильно, — Баам звучал подавленно, — это было очень эгоистично с моей стороны. Я думал об этом всего секунду, и это было на целую секунду больше, чем я должен был. Кун почувствовал, как быстро забилось его сердце. Еще никто не говорил ему, что хотел бы провести жизнь рядом с ним. — Я очень боюсь… ожесточиться. Однажды перестать ценить жизни других и принимать во внимания их чувства. Особенно с вами, господин Кун. Кун уже когда-то говорил Бааму, что тот лучше их всех просто потому, что он все еще спрашивает себя об этом, потому что другие создания, даже те, которых он не знает, все еще важны для него. И эта черта Баама не меняется, она все еще сияет яркой звездой. Но Баам еще и полон ночного мрака, и Куну знаком этот мрак, и он знает, что это что-то, с чем Бааму всегда будет сложно справиться самому. Но он и не должен справляться сам. — Ты подумал так потому, что ты боишься одиночества, — пробормотал Кун, продолжая обнимать Баама. — Нет, — ответил Баам, прозвучав неожиданно твердо, — не только из-за этого. Потому что это вы. Баам все еще прятал лицо, но его голос звучал решительно. Кун отстранено подумал, что Баам, должно быть, слышит, как быстро колотится его сердце. — Потому что для меня вы — тот человек, с которым я чувствую себя лучше всего, и с которым я хочу идти вместе дальше. Кун жалеет, что в этот момент не видит лица Баама. Он думает о том, что мог бы ответить ему. О той пропасти чувств, в которую он боялся вглядываться. Нужные слова вертятся где-то на кончике языка. — Тогда мы можем не разводиться, — произносит Кун вместо этих слов обманчиво веселым тоном. Происходящее наконец начинало обретать смысл, — станем связаны законами Башни, и тебе уже не удастся избавиться от меня. — Господин Кун, прошу, не относитесь к этому так легкомысленно, — укоризненно заметил Баам, — что, если в вашей жизни появится человек, с которым вы бы захотели пожениться? Это было логичное замечание, в котором Кун услышал больше, чем Баам того хотел. Потому что Баам слишком хорошо знал, что такое одиночество, потому что он знал, какого это — когда самый близкий тебе человек в итоге предпочитает что-то другое, оставляя тебя позади, словно ненужный балласт. И затем Агеро просто выпустил слова, которые крутились у него в мыслях, но которые ему было слишком страшно произносить. — Не будет такого человека, которого я бы поставил выше тебя. Баам резко вскинул голову, отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза. Он выглядел ошеломленным. Кун сглотнул, чувствуя, как внутри него нарастает паника. Возможно, останься они где-то на корабле, Кун бы произнес что-то другое, но здесь, внутри тесной капсулы, дрейфующей сквозь толщи шинсу, где не было никого кроме них, Куну было проще открыть себя, поддаться чувствам, которые он сам до конца не понимал. — Давай поженимся и никогда не оставим друг друга, хорошо? Баам смотрел на него долгим взглядом, и Куну казалось, что в это мгновение они ведут мысленный диалог, понимая друг друга как никогда до этого. «Вы уверены в этом?». «Баам, после твоих слов тебе уже никогда не удастся отвязаться от меня». Баам медленно кивнул, словно соглашаясь с каким-то своими мыслями. — Вы что-то упоминали про тот простой обряд с тридцать четвертого этажа? — тихо произнес Баам. Кун внезапно почувствовал, как близко они находятся друг к другу. Он все еще держал Баама в руках, а Баам неловко цеплялся за его одежду, не пытаясь отстраниться. Внезапно все стало восприниматься острее: полумрак вокруг них, тихий голос Баама, отблеск золота в его глазах и то, как тепло было его обнимать. Кун сглотнул. До него дошел смысл слов Баама об обесценивании женитьбы — потому что сейчас, когда дело касалось Баама, а контракт перестал восприниматься чем-то абстрактным и простым, Агеро уже не мог относится ко всему беспечно. То, что сейчас происходило между ними, стало серьезным и важным для него. Слова «брак» и «влюбленность», которыми он оперировал так же, как и любой другой информацией, внезапно обрели вес, стали почти осязаемыми и придавили его своей тяжестью. — Да. Нужно устно выразить согласие на брак и… скрепить договор поцелуем, — сказал Кун, чувствуя, как ему становится сложно собраться с мыслями. — Кун Агеро Агнис, — Кун не мог не вздрогнуть, услышав, как Баам впервые назвал его полным именем, — я согласен стать вашим мужем, — просто продолжил Баам, глядя на него открыто и честно. Это был взгляд, который всегда действовал на Куна обезоруживающе — начиная с их самой первой встречи, когда Кун впервые взглянул Бааму в глаза, и что-то в нем самом навсегда изменилось. — Я бы хотел всегда идти рядом с вами. — Я согласен стать твоим мужем, Двадцать пятый Баам, — Кун не был уверен в том, как построить свои слова, но понимал, что для него не существует единственно верного способа это произнести, — и я всегда буду на твоей стороне. Они произнесли слова и оставался последний жест. Кун не успел даже подумать об этом, когда Баам наклонился и легко поцеловал его. Кун резко выдохнул от неожиданности и Баам замер. Казалось, этого было достаточно — Кун мог почувствовать, как ослабевает давление законов Башни. Теперь они могли отстраниться друг от друга и, покончив с этой проблемой, начать планировать свои дальнейшие действия. Но Кун не мог отстраниться. Он чувствовал, как бешено колотится его сердце, и ему совсем не хотелось ни думать, ни отпускать Баама. Но прежде, чем он хотя бы начал собирать мысли в кучу, Баам поцеловал его еще раз. Затем еще раз, совсем легко. В его касаниях не было страсти, только любопытство и нежность. Баам оставлял невесомые поцелуи, словно спрашивая Куна: «Вот это голубая штука — это небо?» «А вот это — привязанность?» «Вот эта близость — это брак?» Кун поднял руку выше, обхватывая затылок Баама, притягивая его ближе и не давая отстраниться, и увлекая в более долгий поцелуй, чувствуя, как все становится на свои места. «Я не знаю, Баам», мог бы ответить ему Кун. «Со мной никогда раньше такого не происходило». Баам пах бездонным океаном, и Кун чувствовал, как он тонет, проваливается куда-то под темную толщу вод, где не чувствует привычного веса забот и волнений. — Но вся моя привязанность и близость принадлежит тебе, — шепчет Кун в перерыве между поцелуями, — а остальное мы выясним вместе. Их капсула продолжает дрейфовать в море шинсу, минуя мерцающие маяки из суспендия, горящие точно звезды в ночи. В этом море водятся разные хищники, и прячущиеся в рифах рыбы отнюдь не стремятся плыть рядом с акулами. Но в их капсуле нет рыб; только два человека, трепетно стремящиеся сохранить, хотя бы одну на двоих, человечность.