I come from scientists and atheists and white men who kill God They make technology, high quality, complex physiological Experiments and sacrilege in the name of public good They taught me everything, just like a daddy should
Нет ничего банальнее истории, когда дочь приводит работу отец и там она встречает молоденького-того-самого, смена подработки которого совершенно случайно попадает именно на день визита. Стоя в кругу отцовских коллег, Челл начинает понимать, что неделя за неделей их разговоры как-то начинают уходить на второй план. Увлекательные истории про создание суперкомпьютера, работающего на основе картофелины, и проведение экспериментов по синтезу очередного вида эко-пластика её более не интересуют, как то, что стоит чуть поодаль — там, за порогом, в лаборатории. Ассистент поглядывает в свой блокнот и что-то титрует в пробирке, даже издалека видно, что цвет у раствора получается невообразимо переливчатый. Наверное, нельзя подойти ближе и рассмотреть. Девушка, сведя руки в неловкий замок за спиной, довольствует тем, что имеет. Яркие светло-каштановые корни осветлённых до белого волос, высокий, с длинными пальцами на утончённых кистях. Вечно спокойное лицо и жёлтые глаза, которые сложно забыть. Они как-то уже сталкивались в коридоре — он спешил куда-то с папкой, а Челл бежала домой, потому что там внезапно прорвало трубу. Поговорить не получилось, но они успели перекинуться искрами взглядов. Тут сразу стало понятно, что оторваться от этой харизмы будет сложно.And you were beautiful and vulnerable and power and success God damn, I fell for you, your flamethrowers, your tunnels, and your tech I studied code because I wanted to do something great like you And the real tragedy is half of it was true
Проходит время. Университет остаётся позади, а Челл уже знает, куда пойдёт, — конечно же, продолжать семейное дело. Отчасти так и есть. Всех подробностей отцу она не говорит. И тогда они впервые пожимают друг другу руки. Во взгляде ассистента проскакивает всё та же искра, что вспыхивала и год, и полгода назад, когда девушка появлялась в лаборатории, чтобы с чем-нибудь помочь. — Челл. — Гленн. Сдержанные улыбки. Оценивающее переглядывание. А он серьёзный. Забавно, что раньше как-то не получалось представиться. Он постоянно куда-то таинственным образом исчезал. Что ж, теперь будет чуть ближе. Отдел бионики — куда ж ещё податься с такими жёлтыми машинными глазами — немного разнится с биотехнологическим, однако находятся они в одном крыле, потому что слово немного здесь ключевое. Теперь между ними не долгая дорога от корпуса университета до автобуса и пара остановок, а всего лишь один этаж. Работа идёт своим чередом, разбавляется чашечками горячего чая в кафетерии. Вопрос про происхождение глаз так и крутится на языке, однако Челл не озвучивает его. Наверняка она не зря тогда думала про их машинность. В движениях яблок прослеживается нечто неестественное, не скрывая от мира достижение научного прогресса. Гленн успокаивает, заставляет забыть про неприятный ранний подъём, про недавно погибший урожай, про дождь и пальто, обрызганное из лужи каким-то уличным гонщиком с утра. Он говорит так спокойно, словно у самого никаких проблем нет. Челл завлекают его саркастичные шуточки — он очень остроумный. Лучший в своём деле. Лидер своего коллектива. Жуткий педант, да ещё и интроверт, почему-то так активно тянущийся к ней, простой и неаккуратной, с бесконечно разливаемыми кружками за спиной. Пару раз им даже удаётся прогуляться по скверу на поверхности территории лаборатории. Челл забывает свои перчатки на рабочем месте, и её заледеневшие в свете серого солнца руки обдаёт тёплым дыханием. От Гленна всегда пахнет металлом. В отличие от Челл, перчатки — резиновые или тканевые — он никогда не забывает. При необходимости надевает их перед тем, как коснуться её лица. Если, конечно, они сами чисты от лабораторных и уличных частиц. Гленн не любит грязь и не хочет испачкать девичью кожу всякими там химикатами. Сама же Челл считает эту грязь результатом усердного труда. В неё хочется погрузиться с головой. Любовь к науке слишком сильна. Внутри что-то дёргает, и вдруг на душе появляется желание перейти к нему. Не слишком ли дерзко? Но ведь это не единственная причина. Уилл, бывший одногруппник, с которым они вместе устраивались на работу, переезжает в другой штат, и лаборатория вскоре должна опустеть. А потом, когда причалят новые кадры, всё будет иначе. Многие великие учёные вершили судьбу Вселенной в одиночку, однако Челл так не может. Отец — единственное, что осталось от семьи, — всё её детство пропадал на работе, и у бедной девочки развился дефицит внимания, который любит так навязчиво проявляться в разных эпизодах жизни.I loved you, I loved you, I loved you, it's true I wanted to be you and do what you do
«Если творить науку, то вместе», — решает она и вскоре переводится в отдел бионики. Гленн сразу вводит её в курс дела и подключает к исследованиям механических сердец. Ничуть не хуже, чем распознавание голосов грибов, не правда ли? А потом они вместе с этой бионикой съезжаются. И Челл наконец-то удаётся почувствовать её ладони, не скрытые вечно под этой грубой тканью перчаток. Губы, целующие в щёку, перекрёст рук в объятиях, укрытых тёплым пледом. Время идёт к зиме, и вечерами остаётся только жаться друг к другу. Сама же она касается его не всегда — только тогда, когда цветные пятна от реактивов удаётся вывести. Осветлённые волосы под серебристой краской ощущаются неимоверно мягко и нежно. Квартира не наполняется гнетущей тишиной долгими ночами. И чай можно пить не только в кафетерии, а где угодно — на кухне, в спальне, в гостиной, да хоть в ванной! И говорить, говорить без устали. Говорить обо всём. Так давно этого не было. Попить чай под купленные на днях пирожные, оставив все рабочие тревоги посадить. Чтобы тепло разлилось по горлу, а дождь уже не так отвлекал своими барабанными партиями. Стены пополняются плакатами и фотографиями, рабочий стол обрастает стикерами с заметками. Что-то ломается, что-то чинится. Каждый предмет пробуждает своё дыхание. Теперь это не просто какая-то там двушка в спальном районе, это то, что зовётся домом. Просыпаться становится совсем уж непротивно. Челл наконец-то по-настоящему видит перед собой заспанные жёлтые глаза каждое утро и понемногу приходит в себя вместе с ними. Впереди ждёт целый день, полный открытий. Год впервые проходит на удивление легко. Работа кипит, время утекает так стремительно, что она не успевает оглянуться, как наступает март, а за ним и апрель, и май, и осень с зимой пролетают, и снова наступает весна. За плечами осталось несколько конференций, где лаборатория поведала миру о своих многомесячных исследованиях. Кажется, что в четыре руки бионика сможет скоро покорить весь мир. Столько изобретений ещё не увидели свет! Но Гленн потихоньку начинает растворяться. Челл всё чаще засыпает одна. И работа уже не кажется такой красочной. В отличие от него, она всегда больше думала о человеческих отношениях, а не разрабатываемых механизмах. О тёплых руках в перчатках, запахе одеколона с металлическими примесями, сдержанной уверенной улыбке и спокойном цепком взгляде. Это сыграло свою роль. Даже она при всей своей необъятной любви к науке не может столько засиживаться на работе. Кому как не ей, живому организму, понимать, что отдых тоже очень важен. Она ставит обжигающую пальцы кружку с горячим какао на письменный стол в их гостиной, кладёт руку ему на плечо. В ответ звучит тихое «спасибо», а Гленн едва-едва подаётся навстречу. И снова тонет в отчётах, которых отчего-то стало слишком много. Конечно же, на работе он так же не отрывается от оборудования. Челл отмечает свои последние на сегодня данные в блокнот и выходит из лабораторного кабинета, чтобы вбить показатели в общую базу. По возвращении она обнаруживает (а прошло немало времени, к слову), что Гленн сидит всё на том же месте. Поглощённый работой с огнём. То он сердце перенастраивает, то центрифугу чинит, то биораствор готовит, теперь это. Нет, это всё, безусловно важно, но они оба не роботы, чтобы столько пахать, однако… — Не хочешь чай попить? — И молчание ударяется эхом о голые стены, покрытые плиткой. Парень в ответ лишь задумчиво хмурится, не отвлекаясь от плавных перемещений держателя с пробиркой над огнём. Губы понятливо поджимаются. Не хочешь — как хочешь. Челл чуть сжимает дверной косяк, из-за которого выглядывает. — Увидимся дома. Его всегда интересовала только наука.I loved you, I loved you, I loved you, it's true And sometimes I feel like I still fucking do I lived here, I loved here, I thought it was true I'm so embarrassed, I feel abused
Когда время переваливает за второй час ночи, а девушка видит уже третий сон, кровать осторожно и медленно продавливается под вторым телом. В темноте с примесью блеска золотистых глаз слышен лишь тихий вздох сожаления. Мужская рука пару раз ласково проходится по длинным растрёпанным женским волосам. Губы касаются виска. Гленн опускается рядом и пробует тоже заснуть.