Линька

      Умение быть незаметным и хорошо прятаться — полезные навыки для трусов и слабаков. Они позволяют им выжить и продолжать влачить жалкое существование долгие годы. Не выделяться из толпы, не попадаться на глаза тем, кто может укусить…       Впрочем, таким людям, как Янь Уши, нет дела до слабаков. Рядом с ним они могут ощущать себя в полной безопасности, ведь Янь Уши никогда не удостоит их даже взглядом и тем более не станет тратить время на кого-то столь неприметного.       Крайне редко в своей жизни глава Хуаньюэ оказывался на месте тех самых слабаков, вынужденных скрываться. Он дважды оправился от тяжелых ран и стал лишь сильнее, а потому свой уход от мира в уединенную медитацию и поездку под прикрытием с Шэнь Цяо никак не мог отнести к трусливым поступкам.       На попытки Шэнь Цяо казаться неприметным во времена потери своих сил Янь Уши всегда смотрел с толикой смеха. Отрезанный всю свою жизнь от мира глупый даос не мог взять в толк, что одного взгляда на него достаточно, чтобы понимать — он не обычный человек. Слишком красивая внешность в контрасте с потрепанным видом лишь добавляла интереса, расфокусированный взгляд незрячих глаз вкупе с мягкой улыбкой и боевыми навыками — подогревал любопытство. А спрятанные под волосами мольи усики и прикрытые плащом потускневшие крылья хоть и выглядели жалко и неприметно, но зачастую выдавали своего хозяина забавными подергиваниями. Если наблюдать.       — Зачем ты их прячешь? — Янь Уши взялся двумя пальцами за основание крыла и потянул.       Шэнь Цяо дернул лопаткой, и на пальцах Янь Уши осталась блеклая чешуйчатая пыльца.       — Не трогайте, господин Янь.       Он терпеть не мог, когда Янь Уши пытался пощупать его крылья или пощекотать усики. Поэтому при любом удобном случае Янь Уши делал именно это, наблюдая за тем, как Шэнь Цяо морщится, заламывает брови и дергает плечами или головой. Какой недотрога!       Впрочем, любоваться поначалу было нечем. Крылья моля после падения на камни выглядели плачевно: ободранные и помятые; кое-где чешуя так стерлась, что появились полупрозрачные залысины. Пожалуй, и правильно, что прячет — стыдно с такими ходить. Усики от падения не пострадали, но, видимо, потеряли свою чувствительность из-за действия яда. Янь Уши с любопытством, присущим его натуре экспериментатора, внимательно следил за тем, как слепой Шэнь Цяо пытается ощупывать предметы перистыми сяжками и остается не удовлетворен результатом. Позже он и вовсе прижал их голове, спрятал под прической и стал выглядеть как обычный скучный человек. Пф!       Когда Янь Уши обнаружил, что Шэнь Цяо выжил после встречи с Сан Цзисином, нашелся еще один повод для удивления. Крылья моля — вот так сюрприз! — выглядели как новенькие. Трактат Солнца помог ему восстановить не только ядро дао, но и то, что по мнению Янь Уши, уже нельзя было слепить обратно. Тогда он еще не знал, что ошибся в обоих своих предположениях, а как-то даже милостиво предлагал Шэнь Цяо отрезать бесполезные отростки.       Сквозь головную боль и туман, заволакивающий разум, Янь Уши успел полюбоваться мольей красотой. Под лунным светом распахнутые серебристо-серые крылья мерцали, будто покрытые перламутровой крошкой, они же в сложенном виде подобно камуфляжу помогали Шэнь Цяо стать незаметным. Не раз и не два люди проходили мимо него, застывшего и тихого, притаившегося у скалы, в углу на циновке и даже у стены.       Пожалуй, впервые Янь Уши был впечатлен чьими-то способностями к маскировке и незаметности. Тем более, что однажды сам умудрился потерять Шэнь Цяо на рынке. Тот уверял, что не нарочно затерялся на фоне кучи тюков с рисом, но Янь Уши был уверен — это не что иное, как маленькая молья месть. Подло!       — Как ни прячься, А-Цяо, а ты птица видная. Даже затворничество на Сюаньду не помогло тебе остаться незаметным, когда ты спустился в обычный мир.       Шэнь Цяо ничего не ответил. По его лицу было видно, что он считает разговор бессмысленным. А вот Янь Уши видел много смысла в том, чтобы изучить свою маленькую обиженную моль получше. Всей мольей природой Шэнь Цяо стремился к скромной незаметности, но получалось каждый раз ровно наоборот. О чем разговор, если даже Янь Уши внезапно обнаружил, что не устоял и попал под обаяние стального характера, безграничной силы духа и выдающегося мастерства. Ну, и немного — миловидной мордашки с парочкой пушистых сяжек на голове.       — Дай построгать усик. Ну, дай! А-Цяо, этот почтенный так мало просит. Неужели тебе жалко?       — Этот ничтожный моль не понимает, чем так привлекателен его усик, поэтому — нет, — Шэнь Цяо был непреклонен. Оставаясь спокоен лицом, он тем не менее выглядел надутым шаром недовольства, и Янь Уши дико хотелось ткнуть его пальцем в бок, чтобы посмотреть, как тот раздраженно выдохнет скопившийся внутри злой пар.       В прошлом он бы так и сделал, а теперь приходилось терпеть.       — Будет нехорошо, если все узнают, что этот скромный даос, прославленный своей нравственностью, отказывается от своих же обещаний и не держит слова, — Янь Уши позволил наигранной обиде скользнуть по губам. — Ты у меня в долгу, и ты обещал выполнить мою просьбу.       Щеки Шэнь Цяо окрасил легкий румянец, сделав его хмурый вид еще более привлекательным.       — Вы уже трогали мои усики, крылья и меня — не вижу причин, по которым вам так необходимо сделать это снова.       — А-Цяо, А-Цяо, — Янь Уши подпер подбородок рукой, продолжая любоваться самым очаровательным воплощением возмущения в цзянху, — этот почтенный просто хочет кое-что проверить. Не будь таким занудным. М?       Даже пальцем тыкать не пришлось — Шэнь Цяо выдохнул негодование через нос.       Его усики недовольно дернулись, выскальзывая из-под волос, и распушились. Если бы прошлый Янь Уши узнал, что его будет радовать такая ерунда, он бы отправил себя к лекарю для выявления скрытого искажения ци.       Янь Уши поспешил поднять руки и провел кончиками пальцев по перистым выростам, не отрывая взгляда от лица Шэнь Цяо. Легкая щекотка была восхитительной, но не она доставляла Янь Уши столько удовольствия, а то, что его догадки были верны. Шэнь Цяо старался оставаться равнодушным к его манипуляциям, но в конце концов справиться с мольей природой не смог. Правый усик дернулся и с интересом ощупал касающиеся его пальцы.       Широкая улыбка заставила Шэнь Цяо сложить перышки и прижать усики к голове. Янь Уши показал ему зажатый между пальцами кусочек хлопковой ткани.       — Я так и знал, что ты не просто распознаешь ими предметы: они настроены на то, чтобы искать ткани? В другой моей руке был обрезок кожи, но на него ты не обратил внимания.       — Если бы господин Янь спросил, этот Шэнь и так бы ответил, — Шэнь Цяо отчего-то выглядел еще более красным и недовольным, и поспешил встать и отойти.       Знай Янь Уши в тот момент, что правда о мольих усиках окажется еще более интимной, у него было бы больше поводов для радости и возможностей раздразнить Шэнь Цяо. Но как бы он мог догадаться, что кусочек хлопка больше заинтересовал А-Цяо не потому, что он был съедобнее для моли, но и потому, что Янь Уши отрезал его от своей рубахи? Это по боевым искусствам написано много книг, а вот по изучению молей — ни одной. Хотя… Янь Уши любил быть первопроходцем!       Шэнь Цяо вовсе не хотел, чтобы его изучали, и сопротивлялся изучению изо всех сил, и его умение прятаться оказалось так кстати. Хорошо, что против Янь Уши любой камуфляж бессилен. И нет такой щели, в которую Шэнь Цяо смог бы забраться и оказаться не найденным.       Они были вместе полтора года, когда Янь Уши узнал, что секрет блестящих новеньких крыльев и лоснящегося нательного пушка вовсе не в глубокой мольей медитации, в которую Шэнь Цяо якобы уходил на несколько дней. А в линьке, которую он тщательно скрывал и, как оказалось, не только от Янь Уши. Кроме Юань Ина и Гу Хэнбо на Сюаньду никто не был в курсе.       Поэтому срочный вызов императора и поездка застали Шэнь Цяо врасплох, а линька — в дороге. Янь Уши, в тот момент пребывавший в Чанъани, испросил дозволения отправиться на встречу супругу. Каково же было его удивление, когда на постоялом дворе уездного города префектуры Мэй он застал лишь Гу Хэнбо, которая, поклонившись, сообщила, что Шэнь Цяо был вынужден уйти в уединенную медитацию на несколько дней и скоро вернется.       При желании он мог бы надавить на нее и заставить все рассказать, но позволил ограничиться объяснением:       — Таковы особенности организма главы Шэнь.       — Вот как… Интересно, что он не поделился этими особенностями со своим супругом.       Гу Хэнбо не нашлась, что ответить, и выглядела смущенной. Но раз уж Шэнь Цяо был где-то в Мэй, то и Янь Уши не собирался никуда отправляться, решив дождаться его выхода из внезапной медитации.       Снедаемый любопытством, он прогулялся по округе, присматриваясь к подходящим для медитации местам — естественным пещерам и трещинам в скалах, — но нигде не нашел и следа Шэнь Цяо. Речной остров, заросший ивняком, и озерный грот тоже оказались пусты.       — А-Цяо, шмоленочек мой, этот почтенный не прочь сыграть с тобой в прятки, но я начинаю подозревать, что не знаю правил твоей игры. Я бы сказал, что твоя загадочность меня заводит, но то, что дева Гу знает больше, чем я, не может не расстраивать.       По возвращению на постоялый двор Янь Уши обнаружил, что комната, где остановились даосы, перевернута вверх дном, а предметы все еще хранят отпечатки темной ци.       Янь Уши редко волновался. Мало что может заставить переживать человека, который все держит под контролем, просчитывает планы врага на пять шагов вперед и готов к большинству проблем. Еще меньше поводов для волнений у того, кто не имеет ни семьи, ни друзей, о которых стоит беспокоиться. Если бы кто-то ранил или убил его учеников, глава Хуаньюэ без сомнения нашел бы этого ублюдка и выпотрошил, но едва ли его глаза увлажнила хоть одна слезинка, а сердце дрогнуло от тоски по погибшему. Ученики были его гордостью и ценностью школы, но он не стал бы оплакивать их смерть.       Это был один из немногих дней, когда сердце Янь Уши забилось чаще из-за тревоги. Он не знал нападавших, их боевого уровня и их целей. Даже находясь в медитации, едва ли Шэнь Цяо дал бы ранить себя, и все же… Не имея достаточно данных, Янь Уши не мог контролировать ситуацию, и это злило.       Он вытряс душу из слуги, который видел, куда убежали дерущиеся. Янь Уши отправился следом, чтобы обнаружить кучку наемников, напавших на деву Гу у какой-то полуразвалившейся хибары. Девушка была сильна, но их было больше.       — Почему же не пригласили на встречу, господа? — появление Янь Уши явно не входило в планы напавших.       Они могли сражаться наравне с Гу Хэнбо, но никак не с главной Хуаньюэ. Без капли жалости он раздавил их, подобно горному оползню. У этих отбросов не было шансов. Янь Уши испытал некоторое разочарование и даже пожурил себя мысленно: не о чем тут было волноваться. Последнего он оставил в живых, пихнул едва живого в руки Гу Хэнбо, велев присматривать, и подошел к входной двери сарая.       — Нет, стойте, господин Янь! — она хотела его задержать, но Янь Уши бросил на нее убийственный взгляд, обещая, если не смерть, то ужасные муки тому, кто встанет между ним и беглым мужем.       Смирившись с невозможностью остановить Янь Уши, она опустила руки и произнесла.       — Только не беспокойте его. Нельзя раньше времени.       Кого вздумала учить эта девчонка? Хмф!       Янь Уши молча отвернулся, толкнул дверь и вошел внутрь. И… застыл.       Юань Ин, держащий в руке меч, облегченно выдохнул, увидев, что это глава Янь, а не наемники, и поспешил отойти в сторону. Впрочем, места для того, чтобы куда-то отойти, тут было немного. И вовсе не потому, что сарай завален вещами или каким-то мусором. Большую часть помещения занимала серебристая паутина. Она тянулась от каждой потолочной балки, от каждого столба и угла, от каждого предмета в сарае к его центру, где расположился здоровенный кокон. На сквозняке тонкие нити паутины легко покачивались — воздушные и легкие.       — Не… нельзя его беспокоить. Он… он скоро сам выйдет, — Юань Ин на всякий случай повторил слова своей шимэй.       — И долго это будет продолжаться? — Янь Уши прошел туда-сюда вдоль кокона, коснулся пальцами паутинки, слегка потянул — та оказалась прочной, но едва ли ее движение могло побеспокоить Шэнь Цяо.       — Еще па… пару дней, не больше.       — А-Цяо, ты полон сюрпризов, — по губам Янь Уши скользнула самодовольная ухмылка, и он велел даосам убираться прочь.       Уж рядом с мужем Шэнь Цяо нечего опасаться! Те, не сговариваясь, ушли, не забыв позаботиться о телах убитых наемников и о пленнике.       Янь Уши не собирался смыкать глаз, желая дождаться момента, когда Шэнь Цяо вылупится из своего кокона. В его душе боролись два противоречивых чувства: удовольствие от того, что молья природа А-Цяо полна сюрпризов, и отдающая горечью обида — Шэнь Цяо доверил такой важный секрет своим собратьям, но не доверил его Янь Уши. Он вспомнил, как в прошлом году пару раз А-Цяо возвращался из уединения посвежевшим, с блестящей чешуей, еще более пушистыми усиками и ужасно прожорливый. Янь Уши был уверен, что все дело в глубокой медитации, а Шэнь Цяо его не разубеждал.       Но очевидно, что в коконе происходили изменения, никак не связанные с медитацией.       — Значит, пару раз в год, весной и осенью, ты обновляешь свои крылья, мой дорогой шмоленочек. Я весь в предвкушении!       И все же Янь Уши упустил момент, когда это началось. Он решил помедитировать, а не сидеть без дела, чутко прислушиваясь к происходящему, но изменения начались бесшумно. И когда он открыл глаза с восходом солнца, то обнаружил, что паутина начала опадать: будто истончившись, потеряв упругость, она тонкими нитями постепенно осыпалась на землю. Кокон все еще был плотным, но плетение вокруг таяло.       Янь Уши попытался взять пальцами одну из нитей, но она буквально рассыпалась в прах. Сквозняк превращал отмирающую паутину в серебристую пыль.       Янь Уши переместился ближе, гадая, как именно Шэнь Цяо выберется.       Сначала все было тихо. Казалось, процессы, происходящие с паутиной снаружи, никак не отразились на самом коконе, но потом Янь Уши понял, что внутри появилось движение. Он слегка наклонился, чувствуя, как от предвкушения по коже бегут приятные мурашки. Шэнь Цяо явно проснулся и начал шевелиться. Янь Уши прислушался — изнутри донеслось довольное урчание.       Обычно Шэнь Цяо урчал рядом с ним, и Янь Уши не мог заставить свои губы не улыбаться, даже если он немного злился на своего скрытного муженька. Похоже, тот был рад его видеть на выходе.       Он уже хотел подать голос, когда понял, что урчание прерывается довольным жеванием. Разочарованию Янь Уши не было предела: доволен Шэнь Цяо был вовсе не внезапной встрече с мужем. В тот же момент в кокон изнутри впились два белых клыка и вырвали из временного мольего убежища кусок паутины.       Янь Уши подпер подбородок рукой, наблюдая за тем, как Шэнь Цяо с громким урчанием самозабвенно прогрызает себе выход: он откусывал от кокона куски зубами, отрывал паутину изнутри руками и даже пытался поддеть ее головой. Шэнь Цяо был так увлечен своим завтраком, что заметил Янь Уши только когда высунул голову в дыру, чтобы было удобнее кусать стенку сбоку.       От испуга он перестал урчать и спрятался в коконе. Уже оттуда послышалось хриплое:       — Янь Уши? Что ты тут делаешь?       Янь Уши вздохнул.       — Жду, когда ты вылупишься, обжора моя. Я-то рассчитывал, что ты вырвешься изнутри подобно урагану, разметав тут все, или растворишь паутину так, чтобы она эффектно разлетелась по сараю. А ты…       Изнутри послышалось обиженное сопение:       — Куда уж этому ничтожному молю. Это глава Янь у нас специалист по эффектным появлениям!       Шэнь Цяо оторвал откуда-то кусок паутины и попытался залепить им прогрызенное окно изнутри. Янь Уши приблизился к плотной перегородке.       — Этот почтенный принес тебе вкусных ханьфу, вылезай. А еще я жду объяснений, почему мне не нашлось места в твоем тайном ордене посвященных.       Внутри молчали. Янь Уши усмехнулся: теперь Шэнь Цяо не обмануть его медитацией и прочими байками.       — Надеюсь, ты молчишь, потому что тебе стыдно за то, что ты обманывал своего мужа, и теперь…       — Мне не стыдно.       — М?       В голосе Шэнь Цяо не было растерянного смущения, как поначалу, он скорее был раздражен.       — Сначала я не говорил тебе, потому что это было не твое дело. Потом не хотел, чтобы ты меня видел… таким. А потом решил не делать этого, потому что каждый раз, когда ты узнаешь что-то о моей мольей природе, ты ведешь себя… как тогда! Как будто я твой подопытный в эксперименте — так и хочешь в меня потыкать палочкой. Мне неприятно. Так что… оставь еду и уходи.       Шэнь Цяо редко выдавал что-то столь пылкое. Очевидно, состояние линьки сделало его более подверженным эмоциональным всплескам. Он не уточнил, что подразумевал под «тогда», но Янь Уши и без того было ясно. Иногда их прошлое всплывало вот так внезапно и давало болезненного пинка. Янь Уши был не из тех, кто жалеет о содеянном, тем более что это в итоге привело их к счастливому финалу, разве нет? Он с неохотой был готов признать, что Шэнь Цяо имел право на него злиться за кое-что в самом начале их отношений. Но это было так давно!       Янь Уши пропихнул кусок прилепленной к дырке паутины и заглянул внутрь: на него смотрели два злых черных глаза.       — А-Цяо. Вылезай и поешь, а потом я обещаю потыкать в тебя тем, от чего тебе будет приятно. Этот почтенный не умеет поворачивать время вспять, и раз уж еще один твой молий секрет вылез наружу, предлагаю рассказать мне все оставшиеся. Тогда и экспериментов проводить не придется.       — Ты… — Шэнь Цяо скрежетнул зубами и резко отвернулся, — всегда такой. Никогда не извинишься.       Янь Уши закатил глаза.       — Извини, я был не прав. Теперь ты вылезешь?       — Это было не искренне!       — Ты сидишь голый внутри кокона в грязном сарае, а я смотрю на тебя через прогрызенную дыру — любовь моя, я как никогда искренен. Лишь бы ты вылез уже оттуда.       Послышалось недовольное рычание. Шэнь Цяо резко встал во весь рост, и кокон с треском лопнул, являя на свет голую моль. Внутри остались лежать остатки старых крыльев, а новые еще толком не распрямились и выглядели скукоженными и прилипшими к спине. Шелковистый нательный пушок так и просил его погладить, но мятые усики воинственно торчали из растрепанных волос. Голый и воинственный Шэнь Цяо — что еще могло желать сердце Янь Уши?       Раскрасневшиеся от злости щеки придавали молю еще больше очарования. Янь Уши обхватил его за подбородок пальцами, слегка сжав нежную кожу и заглядывая в глаза.       — Когда ты сердишься, я люблю тебя еще больше, душа моя, — свободной рукой он накинул на плечи Шэнь Цяо верхние одежды и обнял, притягивая к себе. — Можешь потыкать в этого почтенного, чем захочешь, если это сгладит твою обиду.       Чужие губы были плотно сжаты, не желая пропускать поцелуй, но Янь Уши еще никогда не уходил проигравшим на этом поприще. Сопротивление длилось не так уж долго. Уста приоткрылись, и Янь Уши получил глубокий укус в губу. Он позволил себе лишь слегка вздрогнуть, но не отступил, продолжая ласкать чужой рот. К поцелую добавился соленый привкус крови. Прошло не больше нескольких мгновений, прежде чем Шэнь Цяо смягчился, завозил языком по ранке, оставленной клыком, зализывая, позволил углубить поцелуй, стиснуть себя в объятьях.       «И всей-то обиды хватило на один укус. Этот даос неисправим…»       Янь Уши с явной неохотой заставил себя остановиться. Им не шестнадцать, чтобы устраивать возню в грязном сарае, да и Шэнь Цяо еще не пришел в себя после линьки. Зато ладонь Янь Уши успела огладить все шелковистые места на теле мужа.       — Идем, — он зарылся лицом в растрепанные волосы Шэнь Цяо с остатками паутины. — Этот почтенный приготовил тебе вкусный завтрак. А потом я жду подробных историй о природе молей.       Шэнь Цяо вздохнул, позволяя взять себя на руки, и прижался щекой к щеке Янь Уши. Успевшие расправиться усики щекотно заскользили по лицу, ощупывая, будто проверяя «мое или нет?».       — Ты прав. Надо сразу удовлетворить твой интерес, тогда этот ничтожный моль снова станет скучным.       — Этот почтенный никогда не посчитает своего А-Цяо скучным, — Янь Уши встряхнул его на руках. — Не желаю больше видеть рядом с твоим коконом твоих собратьев. Я буду сам за тобой приглядывать.       Шэнь Цяо снова фыркнул.       — Линяю я два раза в год. Тебе надоест сидеть рядом с моим коконом по нескольку дней в качестве охранника до конца жизни.       Янь Уши усмехнулся в ответ:       — Хочешь поспорить с этим почтенным? Я обещал заботиться о тебе до конца жизни. Не вижу причин, по которым забота о твоем коконе будет мне в тягость.       Шэнь Цяо отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза, выискивая намеки на насмешку, но не нашел. И только когда он улыбнулся, устроился поудобнее на руках и заурчал, Янь Уши позволил себе задвинуть в угол неприятное чувство, сдавившее грудь от слова «тогда». Он отдал Шэнь Цяо свое сердце и не хотел, чтобы его раздавило под грузом прошлого. Ведь очевидно, что он будет любить Шэнь Цяо больше жизни всегда. До самого конца.       И, конечно, сдержит свое обещание.