Ночь Бега

Ральф давно понял, что в Доме не празднуют ни дни рождения, ни Новый год, ни уж тем более восьмое марта. Они не говорят о своём возрасте, они вечно спорят с учителями, потому что не любят писать дату классной работы в тетради, они никогда не говорят, какой сейчас месяц, хотя спокойно говорят время года. Они вообще не любят временные отметки. Кто-то меньше, кто-то больше, но можно сказать, что это - одно из бесчисленных негласных правил Дома. Это, и нелюбовь ко всему миру за его пределами. Поэтому, места для обычных праздников здесь не останется. Но у них есть свои праздники. Сумасшедшие, не похожие ни на один из наружных. Практически всегда это не "день", а "ночь". Ночь Сказок, Ночь Монологов, Ночь Свечей, Ночь Красок, а ещё Самая Длинная Ночь, будь она неладна… Многие из них бывают несколько раз в год. Чаще всего четыре, или два, но бывает и по-другому. У каждой стаи свои праздники, на каждый из них свои даты, а чаще всего точной даты вообще нет. Только некоторые такие ночи общие для всего Дома. Сегодня, судя по всему, у третьей Ночь Бега. Весьма безобидный праздник. В честь него Птицы всего лишь что-то дарят друг другу. Ещё, они пишут и рисуют на стенах (или пытаются рисовать), и это тоже считают подарками. Иногда кому-то конкретному, а иногда вообще всем и каждому. Это - ещё одна из издевательских загадок Дома. Именно такие вещи создают пропасть между теми, кто здесь давно и новичками. Невозможно понять откуда взялось это название, если ты не присутствовал при его появлении. Началось это всё с гораздо более понятно праздника - он назывался просто Ночь Подарков. Ральф догадывался откуда это взялось. По сути, все они - брошенные, никому не нужные дети. Некоторые, чтобы справиться с этим, колотили всех вокруг, чтобы хоть кому-то было хуже, чем им. Другие же пытались заменить друг другу родителей. И они знали, что родители должны дарить своим детям подарки… Название изменили после того, как Леопард нарисовал на стене рядом с третьей бегущих антилоп. Это был его первый большой рисунок, и он подарил его Тени. С этого момента, рисунки, а позже и надписи стали приниматься в качестве подарков. Пожалуй, это очень облегчило птицам жизнь. Достать настоящие подарки в Доме довольно сложно. Первое, что заметил Ральф, возвращаясь в кабинет - огромную букву "Р" на стене рядом с его дверью, сложенную из много "Р" поменьше. Рядом с буквой была просто вертикальная черта, но было очевидно, что она означает цифру "один". Буква и цифра терялись в хаосе таких же букв и цифр, прилегающих к друг другу менее плотно, но Ральф разглядел их сразу же. Отбросив ещё несколько возможных объяснений, он пришёл к выводу, что сегодня действительно Ночь Бега, а это - подарок. Ральф тяжело вздохнул, потому что если просто взять и закрасить этот узор, созданный из его собственной клички, это будет считаться оскорблением. Естественно, он, как воспитатель имеет на это право, никто ему ничего не скажет, но всё же, это будет очень невежливо. Он может внезапно потерять чьё-то доверие, а этого он точно не хотел. Ральф подошёл к двери, и уже было достал ключ, как вдруг замер - кто-то выскользнул из-за угла. Первая мысль была, что это Слепой, потому что только он мог перемещаться так бесшумно. Но это оказался Стервятник. Его походку Ральф узнавал всегда, даже если рядом шло ещё много народу. Значит, всё это время он прятался за углом. Это была довольно пугающая мысль. Вообще, Стервятник часто к нему заходил. Чаще всего - по делам. Когда ему нужно было о чём-то попросить. Обычно, для своей стаи, но иногда и для самого себя. Это были всякие бытовые вещи - отпустить кого-то из Могильника, уладить конфликт с кем-то из учителей, поделиться обезболивающим… Чуть реже Стервятник приходил к нему грустить. Он мог просто молча сидеть на полу со своим кактусом - очень долго, и всё время слегка меняя позу, чтобы не болела нога. А мог тихо рыдать, выкуривая сигареты одна за одной. Стервятник говорил, что только здесь, в кабинете Ральфа он может быть уверен, что ему не помешают, не отвлекут, что он не потеряет свой авторитет, и не станет поводом для сплетен. В конце концов, для остальных этот кабинет закрыт. Возможно, это было глупо, но Ральф очень ценил такое доверие. И наконец, совсем редко, Стервятник приходил сюда, когда у него было хорошее настроение. Тогда они разговаривали, слушали музыку, и курили вместе. Это длилось недолго и было очень странно, но довольно приятно. Интересно, зачем Стервятник пришёл сейчас? — Проблемы? - коротко спросил Ральф. — Я войду? Отвечать вопросом на вопрос - в его стиле. Ральф молча открыл дверь, и сначала впустил его, а потом вошёл сам. Стервятник не задумываясь включил свет, поставил на стол горшок с каким-то растением и открыл окна. Ральф в это время достал из тумбочки пепельницу, и поставил её рядом со странным горшком. "А ведь он здесь почти как дома…" рассеянно думал Ральф, закуривая сигарету. Это неожиданное открытие действительно удивило его. Тем не менее, он сохранял спокойное, и даже сосредоточенное выражение лица. — Ну? - спросил он ещё раз, - Я жду. — Сегодня Ночь Бега, - ответил Стервятник так, будто бы это всё объясняло. — Я уже понял, - Ральф выразительно посмотрел в сторону двери, - Это ты сделал? — У тебя слишком пустые стены - сообщил Стервятник, - люди побаиваются там писать. Это плохо. Кстати, это тебе. Он указал на цветок на столе. Это был, кажется, ирис, только совершенно чëрный. По спине пробежали мурашки. Может, дело было в том, что слишком много чёрного сосредоточилось в одной комнате, а может в том, что Стервятник сейчас дарил ему чëртов цветок. — Спасибо, - выдавил из себя Ральф. — Тебе не нравится? Я специально его вырастил, - сказал Стервятник, - Я думал, тебе понравится… Я могу унести… — Нет. Всё хорошо, мне нравится. Включить музыку? — Да, пожалуйста. Безупречная вежливость. Это, а ещё идеальный внешний вид и вечный траур. Иногда, Ральф задумывался о том, как птичий папа всё это выдерживает. О том зачем это всё, он старался не задумываться. Ральф вытащил и включил старый патефон. Вообще, Стервятник любил живую музыку, и каждый раз, когда Ральф включал что-то из своего магнитофона, он недовольно морщился, но молчал. Так было, пока Ральф не нашёл старый патефон, который принадлежал кому-то из прошлого выпуска. Во всяком случае, его всегда включали там, где сейчас был кофейник. Вместе с патефоном как нельзя кстати оказались ещё и пластинки, которые слушали его прошлые хозяева. Этой музыке Стервятник искренне радовался. Они никогда не говорили об этом вслух. Ральф был благодарен тому, что Стервятник ни о чём не спрашивал. Так можно было сделать вид, что эта вещь просто валялась где-то в кабинете, и Ральф просто случайно однажды достал её, потому что магнитофон сломался. В конце концов, он не смог бы объяснить на кой черт искал несколько дней подряд эту рухлядь - он и сам не знал. Наверное, чувствовал ответственность за эмоции Стервятника. С той самой ночи три года назад. По крайней мере, он старался верить в это. С удивлением, Ральф обнаружил, что Стервятник подпевает патефону. Там было что-то про страх темноты. Мужской голос пластинки пел о своей фобии, что в темноте кто-то есть. Тоже самое пел голос Стервятника, и это звучало гораздо более жутко. — А ты боишься темноты, Р Первый? Ральф пару раз моргнул. Кажется он начинал догадываться кое о чём. У него тоже был вопрос, но он решил, что задаст его чуть позже. Если они оба продолжат только спрашивать что-то друг у друга, этот разговор станет подозрительно похож на диалог сумасшедших. — Не слишком, - сообщает он, - опасна не темнота сама по себе, а то, что в ней скрывается. — Но вы не замечали, - протянул Стервятник, - что в темноте оно становится… наглее? Ральф не выдерживает. — Ты что-то принимал? - спрашивает он. Стервятник улыбается, демонстрируя слегка кривые, слишком острые зубы. По этим зубам можно понять, какое разгильдяйство творится в Доме - здесь есть всё необходимое оборудование для исправления прикуса, есть регулярные осмотры, но никто так и не догадался вовремя поставить ему брекеты. — Виноват, - отвечает Стервятник на вопрос. А потом тянется к Ральфу, и шёпотом, очень доверительно добавляет - хочешь тоже? Ральф ошарашено на него смотрит. Еле вздрагивает, чувствуя на себе сбившееся дыхание. Как это он раньше не заметил, насколько Стервятник пьян? Видимо, он держался до последнего, так чтобы это было незаметно. Интересно, какой у них сегодня визит? Очевидно, что не деловой, но вот грустный, или весёлый, было не понятно. Вообще, Ночь Бега приятный праздник. Поэтому, можно предположить, что и встреча эта должна быть радостной. Но с другой стороны, Леопард, в честь которого этот праздник назван, умер, и зная Стервятника, наверняка для него это не просто возможность обменяться подарками, но и ночь памяти. Так что, Ральф приходит к выводу, что это скорее грустный вечер, замаскированный под весёлый. Либо, в нём поровну и того и другого. Во всяком случае, Стервятник, очевидно, на взводе. Это не говоря о том, что он под чем-то. Ральф молчит, делая вид, что не понял предложения, или не расслышал. Даёт шанс сделать вид, что этого не было. Но Стервятник такой возможностью не пользуется. Он достаёт небольшую бутылку с какой-то настойкой, и суетливо закуривает сигарету. — То есть, того у меня уже нет, но есть вот эта замечательная настойка. Только спирт и растения. Ну и вода, естественно. Смотрит выжидающе, почти умоляюще. Что сейчас будет более вредно для него - выгнать вон, или согласиться на это предложение? Конечно, кого-нибудь другого можно было бы отправить в Могильник, но Стервятник не был там вот уже три года, с той самой ночи, когда умер Тень, и Ральф боялся, что он этого просто не выдержит. — Думаешь, что будет более педагогично? Ральф удивляется тому, как точно Стервятник угадал его мысли. Но за этими словами кроется что-то ещё, и он пытается понять что. Манипуляция? Намёк? А может… просьба? Просьба здесь и сейчас оставить пост воспитателя, и не думать о том, что написано в книжках по психологии детей и подростков. И наверное, Ральф сошёл с ума, но он соглашается. Он уже давно ощущает, как устал от этого, потому что в Доме эти книжки не работают. Здесь вообще ничего не работает, как надо, и пытаться делать всё правильно в таком месте не просто сложно - это невозможно. Поэтому он достаёт потëртые бокалы, и наливает в них жидкость из бутылки. Совсем понемногу, потому что никогда не знаешь, чего ожидать от этих настоек. Стервятник выглядит очень довольным. Он пьёт из своего бокала медленно, демонстративно наслаждаясь своей настойкой. Его можно прямо сейчас брать, и снимать для какой-нибудь рекламы. Правда, вряд ли в наружности оценили бы его стиль одежды, и тем более макияж. Хотя, к этому можно было привыкнуть. Через какое-то время это даже начинало нравиться. В конце концов, можно даже прийти к выводу, что Стервятник очень красив… Ральф тоже сделал глоток из своего бокала. Терпко, горько, и очень крепко. Учитывая специфичный вкус и зеленоватый оттенок, Ральф приходит к выводу, что это нечто наподобие абсента. Вот почему бутылка такая маленькая… — Знаешь, почему мне нравится в твоем кабинете? - спрашивает Стервятник. Ральф мотает головой, параллельно закрывая бутылку крышкой. Это знак, что больше они пить не будут. — Все кабинеты воспитателей - это пограничная зона, - кажется, Стервятник слишком увлечён своими размышлениями, и не замечает этого знака, - Это территория, на которую проникла наружность. Но у тебя… у тебя такого нет. Твой кабинет такая же часть Дома, как, например, моя комната. И знаешь, ведь Дом - необычное место. К сожалению, к этому быстро привыкаешь. Но когда я чувствую Дом в кабинете воспитателя… в месте, где его не должно быть, все его чудеса вновь становятся удивительными. Он сидит очень близко к Ральфу, и часто дышит. Кажется, он правда верит в то, что говорит. Хуже того, Ральф тоже начинает в это верить. Стервятник снова открывает бутылку, и наполняет их бокалы. По-идее, его надо остановить, но крепкая настойка действует очень быстро, и кажется, Ральф уже слишком пьян, чтобы это сделать. Он мог бы, он вполне адекватен. Проблема в том, что он уже не хочет. — Знаешь, наверное, я понимаю, о чëм ты. Но мне не нравится, как это звучит. Стервятник выглядит так, будто он скорее доволен таким ответом, чем наоборот. — А знаешь, какая вторая причина? - спрашивает он. — Ты не говорил, что их две. Стервятник пропускает это замечание мимо ушей. — Когда я прихожу сюда, я чувствую себя особенным. Никто больше не может прийти к тебе, и просто поговорить о всяком, или выпить вместе. Никто. Ни воспитанники, ни воспитатели. Здесь можно находиться только тебе. И мне. Они молча пьют. Это было объяснимо. Такое вот подсознательное желание человека, который был рождён вместе со своей копией. Как бы он не любил брата, он хотел чувствовать себя отдельной личностью. Но всё же, было в этих словах что-то ещё… С некоторым удивлением, Ральф понял, насколько это было правдиво. Для него Стервятник действительно был особенным. Таких как он - более важных, более интересных, чем другие, было несколько. Но даже среди них он выделялся. — Ральф, а могу я попросить и у тебя подарок? Всё же, сегодня Ночь Бега, а ты почти что часть третьей. Это было очень любопытно. Неужели Ральф неправильно всё понял, и это изначально было одним из этих деловых визитов? Судя по всему, просьба будет большая. Интересно, он сказал, что Ральф часть третьей, чтобы увеличить шансы что-то получить, или он правда так думает? — Говори. Но Стервятник не говорит. Он тянется к Ральфу и целует его. Рука скользит по волосам, дыхание снова сбивается… На пару секунд Ральф впадает в ступор, но потом осознаёт, что происходит. Он ударяет Стервятника по лицу. Тот отшатывается, сгибается чуть ли не пополам, и хватается рукой за щеку. Ральф знает, что ударил совсем не сильно, но всё равно вздрагивает от этого жеста. — Чëрт - говорит Ральф дрожащим голосом, - чëрт. Он уже долго, не первый год, старался не замечать намёков, старался игнорировать странные слова, гнал от себя довольно логичные выводы, и думал, что сошёл с ума. Но теперь всё действительно пришло к этому, и ему придётся разобраться в происходящем. Хуже того, ему придётся разобраться в себе. Чëрт. — Прости, - шепчет Стервятник, - прости пожалуйста, мне так жаль… Он не плачет, но это явно даётся ему с трудом. Ральф ощущает вину, за то что его ударил - это кажется очень, очень аморальным поступком, потому что Стервятник выглядит слишком беззащитным. Он открылся, позволил себе быть таким уязвимым, а Ральф ударил его… Он никогда не испытывал проблем с применением насилия, но сейчас был особый случай. Стервятник стал подниматься, очевидно, чтобы уйти. Ральф понял, что если они не разберутся в этом сейчас, они не разберутся никогда. Что завтра они просто оба сделают вид, что ничего не было, и больше никогда в жизни не останутся наедине. Так нельзя. Он хватает Стервятника за рукав, (обязательно за рукав, ни в коем случае не за руку!) и тянет, чтобы тот сел обратно на диван. — Сядь. Стервятник на удивление послушно садится. Кажется, его трясёт. Ральф рукой в перчатке приподнимает его лицо за подбородок, и немного поворачивает, чтобы видеть щеку, по которой ударил. Там ничего нет, что слегка успокаивает, но Ральфу кажется, что он отчётливо видит след своей руки. В глаза он не смотрит. Отпускает чуть позже, чем стоило. Минут десять они молча курят. Каждый размышляет о чëм-то своём. Стервятник думает, что всё испортил. Ральф, что он профнепригоден. Такие мысли идут одна за другой, и в конце концов всегда приводят к одному и тому же. У Ральфа к тому, что не надо было устраиваться работать в Дом, и тем более не надо было сюда возвращаться, а у Стервятника к тому, что это он должен был умереть, а не Тень. — Тебе сколько лет? - наконец спрашивает Ральф. — Что-то около тридцати, - отвечает Стервятник как-то рассеянно, - чуть больше, наверное, я не могу сказать точно. Но где-то около того. Ральф ожидал подобного ответа, но ему всё равно хочется схватиться за голову, когда он это слышит. — Ты в курсе, куда в наружности отправляют тех, кто не знает свой возраст? И ошибается с ним лет на 10? — В курсе. Поэтому ты и не задержался там надолго, так ведь? Ральф поперхнулся дымом сигареты, которую курил. Никто, никогда не говорил с ним об этом. Он и не надеялся, что это случится. Стервятник был хитёр. Ральф рассчитывал, собрав в кулак силу воли, объяснить, что у них ничего не получится, потому что одному из них за сорок, и он здесь воспитатель, а второму совсем недавно исполнилось восемнадцать, и он воспитанник. Что это неприемлемо, аморально, неправильно и так далее, и их чувства здесь роли не играют. Но теперь вернуться к этому прямо сейчас уже не выйдет. Ральф клюнул на удочку - он не мог отказаться от разговора о другой стороне Дома. — Это правда? - спросил Ральф, - тебе действительно тридцать? — Да. И нет. Но то, что я провёл не здесь не меньше десяти лет - это точно. — И ты веришь в это? — А ты? Снова тишина. В этот раз растянуть её не получается. — Так Изнанка одинаковая для всех? Почему-то, Стервятника этот вопрос заметно оживляет. Он, можно даже сказать, изумлëн. — Ты догадался? А ведь ты даже не был ни на одной Ночи Сказок. Это очень… Он обрывает себя на полуслове. Ральф не знает, что ещё сказать. Он машинально пьёт из своего бокала, и морщится от горечи. — Как ты попадаешь туда? - наконец спрашивает он. — Я - чаще всего, с помощью того, что пью, курю, или жую… - отвечает Стервятник печально, - хотя иногда я могу попасть туда и без этого. Просто я хочу быть там по-другому. Чтобы помнить себя прошлого, чтобы всегда находить дорогу в Лес… Ты был в Лесу? Ральф медленно кивает. Кажется, то, что происходит сейчас, ещё более интимно, чем поцелуй. — Только один раз. — Я всего несколько. — Почему ты сделал это? - наконец решается Ральф. Стервятник вздрагивает, и отворачивается. — Мы можем сделать вид, что ничего не было, - говорит он тихо, - мы оба пьяны, такое случается, об этом можно просто забыть на следующее утро. — Нет. Я хочу, чтобы ты объяснил мне. — Я могу объяснить, - это звучит почти, как угроза, - Ты нечто невероятное. Таких как ты больше нет. Вообще. Совсем. Воспитатель, который умеет прыгать, который читает надписи на стенах, который из раза в раз понимает загадки, что я ему даю… Ты умеешь разговаривать, и умеешь молчать. И почему-то из всех ты обращаешь внимание на меня. И это само по себе тоже невероятно. Ральф понимает, что слушает эти слова, затаив дыхание. Наверное, для других это звучит, как бред, но он понимает, что это почти признание в любви. Он так увлёкся своей попыткой разгадать Дом, что не заметил, как Дом, в лице Стервятника, пытался разгадать его. — И мне казалось, что ты, что ты тоже… - Стервятник не договаривает. Всë-таки не выдерживает, и плачет. Очень тихо, и почти не заметно. Ральф даёт ему время справиться с эмоциями. — И когда Тень ушёл, я остался бы совсем один, если бы не ты, - продолжает он, - Они все боятся меня. Не садятся ко мне слишком близко, смотрят снизу вверх. Я понимаю почему, и не осуждаю, но иногда мне делается грустно от этого. Но с тобой такого нет. Ты знаешь, что ни во мне, ни в нём нет ничего страшного. А ещё, - добавляет он, - большинство из них слишком юны. Они очень, очень сильно младше меня. Есть такие, которые старше, но их совсем немного. Его трясёт мелкой дрожью, и он снова пытается встать. На этот раз сам садится обратно, шипя от боли. Видимо, как-то не так опëрся на ту самую ногу. — Не мог бы ты… мне не очень хорошо… я… Ральф всё понимает, и помогает Стервятнику добраться до ванны. Там, его рвëт, и кажется, он вот-вот упадёт в обморок. Ральф терпеливо ждёт, пока Стервятник придëт в себя. Он старается выглядеть невозмутимым, но на самом деле, он наготове, на случай, если что-то пойдет не так. Минут через пять Стервятник выходит из ванной. Он хромает до дивана, и тут же закуривает. Ральф шумно выдыхает, ощущая бессильное раздражение. Будто бы Стервятник нарочно пытается причинить себе боль. И не понятно, это его обычное поведение, или просто шоу, который он разыгрывает специально для Ральфа. Он кашляет после очередной затяжки, и этого Ральф не выдерживает. Он подходит к дивану, и пытается забрать сигарету. Но Стервятник не отдаёт - вместо этого он тянет сигарету к себе. Ральф впадает в оцепенение от такой наглости, и приходит в себя лишь когда его пальцы ложатся на губы Стервятника. Тот смотрит выжидающе, не забывая сделать то, зачем это жест был якобы нужен - затянуться. Он прощупывает почву, проводит эксперимент, можно сказать. Как Ральф отреагирует? Что он сделает? Это не так радикально, как поцелуй, но это довольно очевидный намёк. Ральф не отдëргивает руку сразу же, но через какое-то время аккуратно забирает её, вместе с сигаретой. Игнорируя слишком сильное сердцебиение, затягивается сам. Н-да, а это, учитывая обстоятельства, уже почти поцелуй… — Скажи мне, Р Первый, - слегка хриплым голосом произносит Стервятник, - зачем ты вернулся сюда, если хочешь жить по наружным правилам? Зачем ты вернулся, если быть в Доме не то, чего ты хочешь? Ральф молчит. Он вернулся потому что хочет увидеть, чем всё кончится. Потому что они почти убедили его, что это не может кончиться, и он хочет доказать обратное. Это стало его навязчивой идеей, его манией. Там, в наружности, он видел Дом во снах, вертел на кончике языка это слегка нелепое слово "прыгун", и пил настойки, которые были похожи на то, что смешивал Стервятник. Он завёл несколько растений в горшках, а ещё увёз с собой старый патефон. Он забыл отпраздновать свой день рождения, и в какой-то момент понял, что у себя в голове дал клички всем своим соседям. У него было стойкое ощущение, что он сходит с ума. Об этом ощущении он и сообщает Стервятнику. Тот недовольно морщится, но не отвечает. — Ты ведь веришь в то, что Дом может… позвать обратно, правда? - спрашивает Ральф. — Ты тоже в это веришь, - улыбается Стервятник. Из-за этой улыбки, Ральф очень чётко представляет себе сцену - Стервятник, взяв с собой фонарик, ночью крадётся к одной из стен, к той, что ближе всего к кабинету Ральфа, закрашивает большой участок, неподвижно ждёт, пока высохнет краска, а после начинает хаотично писать везде букву "Р". Он заканчивает только на рассвете. А за завтраком все уже обсуждают новый узор на стене. Горбач за столом Четвёртой уверяет всех, что это, верно, единоразовая акция, а Табаки утверждает, что это предвестье нового направления в настенном искусстве. Уже к вечеру становится понятно, что он прав - в нескольких местах появятся такие же узоры, а кое где - просто буквы Р. Идя по коридорам, Стервятник делает вид, что не замечает этих надписей, но видит каждую из них. Его работа, в общем-то, окончена, но иногда он всё-равно рисует сам… — Прости, я, наверное, слишком навязчив, - говорит Стервятник, словно подслушав его мысли, - это потому что я слишком пьян, - он медленно мотает головой, - мне стоит быть аккуратней. Ральф смотрит на него почти с удивлением. "Аккуратней", значит? Именно после этих слов, он понимает - Стервятник собирается добиться своего. Он не отступится, только снова сбавит темп. Он будет рисовать на стенах, делать настойки, называя их приворотными зельями, стащит какие-нибудь вещи Ральфа, чтобы устроить ворожбу… И рано или поздно, Ральф сдастся. Не потому что вся эта ерунда работает, нет. Просто потому что он, очевидно уже давно не в своём уме. И действительно, зачем он пытается вести себя так, будто бы они в наружности? Будто бы он не верит в другую сторону Дома, хотя сам там побывал, будто ему самому не нужно то, что предлагает ему Стервятник… Зачем он пытается быть "педагогичным"? В конце концов, он мог ударить своих воспитанников, он даже это делал. Он всегда аргументировал это одинаково - "прошлый выпуск", "какие же они дети?", и "им это только полезно". Так почему можно делать это, но нельзя… Он обрывает себя на этой мысли. Кажется, в тех самых книгах по психологии есть названия и для того, что он сейчас проделывает в своей голове. Это такая мысленная ловушка: если он продолжит, он точно придёт к тому выводу, к которому ему хотелось бы прийти. Ральф мотает головой. Он пьян, он устал. Нельзя принимать важные решения в таком состоянии. Наверняка завтра он будет в ужасе от того, о чём он сейчас всерьёз думает. По-крайней мере, именно так практически всегда происходило после подобных ночей. — Ты сможешь дойти до комнаты? - спрашивает он у Стервятника. Тот, кажется, разочарован и расстроен, но отвечает что да, ему уже лучше, и вполне может добраться до "своего гнезда". Ральф кивает. — Я зайду проверить твоё самочувствие утром. Стервятник пожимает плечами. Мол, делай, что хочешь. Он встаёт и идёт в сторону двери. Заметно хромая. Ральф знает, что Стервятник отлично умеет скрывать свою боль. Это точно шоу. Чтобы Ральф почувствовал себя последней сволочью. Стоит отметить, что работает эта тактика вполне неплохо. Ральф тоже подходит к двери, и достаёт ключ. Они молчат, пока он вставляет его в замочную скважину, и звук поворота ключа кажется ненормально громким. Перед тем, как выйти, Стервятник поворачивается к нему, и просто молча смотрит. Они стоят очень, очень близко друг к другу. И это тоже часть шоу. Её можно назвать "последний шанс". Последнее искушение на сегодня. Стоит только сейчас отказаться от него, и ещё на какое-то время можно об этом не беспокоиться. Такой простой последний шаг… Но на него у Ральфа уже не остаëтся сил. Он сдаётся, капитулирует, с некоторым удовольствием замечая, что Стервятник этого не ожидал. Он просто дразнился, не рассчитывая на успех, но это всё оказалось слишком. Ральф придерживал за ручку дверь, на которую Стервятник опирался, потому что последнее, что ему было нужно, чтобы какой-нибудь полуночный лог увидел, как они целуются. Черт знает, откуда Стервятник знает, как это делается, потому что Ральф ни разу не видел его с кем-либо. Хотя, возможно, поцелуй только кажется таким хорошим, потому ощущение, что всё это неправильно, практически невозможно, но всё же это действительно происходит, пьянит не хуже абсента. — Мне всё ещё нужно возвращаться в Третью? - с самым невинным видом интересуется Стервятник. — Ты что, издеваешься? - говорит Ральф. В качестве ответа получает острозубую улыбку. Он снова закрывает дверь, и они возвращаются к дивану. Стервятник зачем-то садится на стол, и тянет Ральфа к себе. Тот не сопротивляется. Сложно сказать, кто из них начинает следующий поцелуй - они действуют почти синхронно. В какой-то момент Стервятник перемещается к шее Ральфа, а после и вовсе начинает расстегивать пуговицы на его рубашке. На четвёртой пуговице, Ральф хватает его за запястье, не давая расстегнуть следующую. Стервятник поднимает взгляд. — Да, - говорит он, - ты прав, не стоит. Мы слишком пьяны… Я не хочу, чтобы ты потом чувствовал себя плохо. Такие решения нужно принимать на трезвую голову. Ральф не удерживается от нервного смешка. И кто из них воспитатель, интересно? Он наклоняется, и ещё раз целует Стервятника - в этот раз поцелуй получается спокойным и лëгким. Больше они ничего не делают. Наверное оба понимают, что если продолжат, остановиться вовремя уже не смогут. Только сейчас Ральф признаётся самому себе, что уже очень давно хотел этого. Интересно, сможет ли он нормально жить дальше, получив желаемое? Наконец оказавшись на Изнанке, он сбежал из Дома… А что в этот раз? Он ещё не был уверен, но одно мог сказать точно - он больше не будет убегать. В конце концов, он уже пытался, и понял - это бесполезно. — Тебе нужно поспать, и уйти к себе до начала уроков, - говорит он. Стервятник поджимает губы и отворачивается. Он хочет что-то спросить, но передумывает. — Я не собираюсь снова сбегать в наружность, - говорит Ральф. Он не уверен, что причина заминки в этом, но кажется, что сказать об этом очень важно, - Ни завтра утром, ни позже. Я остаюсь до самого выпуска. Стервятник успокаивается. Видимо, дело действительно было в этом. Он пьёт ещё своей настойки, прямо из бутылки, и передаёт её Ральфу. Он тоже пьёт. — Я не могу сейчас спать. Ты слышишь шелест листьев, Р Первый? Ральф прислушивается. Он не слышит шелеста, но словно бы ощущает запах, которого обычно не бывает в помещениях. Запах Леса. — Если засну сейчас, провалюсь неизвестно куда. У меня слишком хорошее настроение, а я боюсь там встретить кого-нибудь, кто меня расстроит. — Тебе будет плохо, если ты не поспишь, - с сомнением отвечает Ральф. Угроза встретить непонятно кого-то непонятно где, звучит довольно внушительно. — Я не пойду на уроки. Посплю днём, - отвечает Стервятник, - Скажу, что приболел. А ты подтвердишь. Это звучит, почти как приказ, и нужно бы напомнить, что он разговаривает ни с одним из своих птенцов, но Ральф не делает этого. Вместо этого он садится на диван, и закуривает. Горло слегка першит, потому что он выкурил уже слишком много за сегодня, но он не обращает внимания. — Хорошо, - отвечает он, - давай так. Только не думай, что я теперь всё время будут отмазывать тебя от занятий. Стервятник улыбается. Он тоже закуривает, и ложится на диван, головой на колени Ральфу. Это очень интересное ощущение. Всё ещё что-то запретное, но уже менее шокирующее. Очевидно, что Стервятник чувствует тоже самое. Он кажется расслабленным, но только на первый взгляд. Ральф запускает руку в его волосы, и Стервятник еле заметно вздрагивает. — Что будем делать до утра? - интересуется Ральф. — Сыграем в карты? - предлагает Стервятник. — Просто так? — Нет, - Стервятник улыбается, - на желания. Видя эту улыбку, Ральф представляет, что это могут быть за желания, и ощущает, как сердце пропускает удар. Потом думает о том, что может загадать сам… — Только при условии, что выполнять желания мы будем не сегодня, - говорит Ральф, - И никаких публичных желаний. Я не планирую быть уволенным. Стервятник всё так же улыбается. — Договорились, - он очень легко соглашается, - не правда ли Ночь Бега чудесный праздник? Ральф позволяет себе улыбнуться - еле заметно, но очень искренне. Чудесный праздник? Такой же сумасшедший, как и все другие домовские праздники. Но всё-таки, это лучше, чем что угодно из праздников наружных. Поэтому Ральф отвечает, что да, праздник чудесный, и идёт за картами. У него уже есть пара идей для желания.