Tear You Apart

– Не ожидал вас здесь увидеть, Мори-сан, – непринуждённо проговорил Дазай, длинными пальцами легко кружа по краю своего бокала виски. За барной стойкой элитного заведения, выдержанного в чёрно-красных тонах по всем вкусам Огая, почти не осталось людей, помимо двух мужчин, которых разделяли несколько пустых стульев на высоких ножках. Крепкого телосложения бармен учтиво отошёл в сторону и с отстранённым видом продолжил до блеска натирать хрустальные бокалы, стараясь не вслушиваться в завязавшийся разговор. – Сомневаюсь. Ты пришёл на десять минут раньше меня в бар, который я посещаю в одно и то же время уже много лет. И вряд ли ты просто так захотел бы выпить в заведении на другом конце города, так что именно я не ожидал тебя здесь увидеть, Осаму, – спокойным голосом ответил ему Мори, делая глоток непозволительно дорогого вина из высокого бокала и не поворачивая головы к собеседнику. Дазай коротко хмыкнул и, не скрывая довольной улыбки, неспешно отпил свой алкоголь, в образовавшейся тишине наслаждаясь тихим постукиванием льда о стеклянные стенки. – Как идут дела организации? – вкрадчиво спросил Осаму, потемневшие коньячные глаза которого засверкали предвкушающим азартным огоньком. Огай не видел этого, но почти физически ощущал на себе их липкое внимание, и это было достаточно непривычно, чтобы насторожиться. – Ты и без меня знаешь, но это явно не то, о чём ты хочешь поговорить, не так ли? – Мори наконец повернулся в его сторону, от чего смольно-чёрные пряди шелохнулись и пощекотали бледную кожу лица. Он встретился с пытливым сухим взглядом, не выражающим ничего в своей глубине, и внезапно вспомнил то, как Дазай именно такими глазами смотрел на него, заходя в просторный кабинет и запирая массивные двери. Мори улыбнулся воспоминаниям, и Осаму наверняка понял чужие мысли, потому что на мгновение вскинул тёмные брови и уставился в расставленные бутылки дорогих напитков за барной стойкой. – Скажите, вы имеете привычку придаваться ностальгии? – спустя минутное молчание ответил он вопросом на вопрос и задумчиво склонил голову набок, разглядывая плотно обвивающие запястья бинты. На испещрённой шрамами порезов и ожогов коже неизменно оставались красноватые продавленные полосы, повторяющие очертания повязок. Дазай не переставал чувствовать их давление на руках даже тогда, когда снимал стерильные бинты, чтобы сходить в душ. – Не думаю, но мне нравится вспоминать о том, как хорошо мы с тобой проводили время, – протянул Огай, пытаясь понять, к чему Осаму хотел привести разговор. Скрытые белоснежной перчаткой пальцы обхватили тонкую стеклянную ножку и поднесли край бокала к растянувшимся в мягкой улыбке губам. Дазай на это почти рассмеялся и запрокинул голову назад, скользя взглядом по лампам, издававшим ненавязчивый красноватый свет. – Да, уверен, вам было хорошо. Даже очень, не так ли? – с хищной улыбкой на губах он повернул голову к Мори, спокойно сделавшему очередной глоток рубинового горьковатого вина. – Хочешь повторить? Мне казалось, ты был против, – Осаму действительно был против, и поэтому первые месяцы свежие царапины на руках пересекали тёмные следы туго впивавшейся в кожу жёсткой верёвки. – Мне казалось, я больше вам не интересен, – проговорил Дазай и медленно провёл языком по нижней губе, оставляя на ней поблёскивающий след слюны. – Ты всегда мне интересен, Осаму, – Огай провёл кончиком пальца по краю высокого бокала, кроваво-красным взглядом впившись в скрытую бинтами и вьющимися каштановыми волосами длинную шею и резкую линию челюсти. – Вот как? Значит, вы всё ещё хотите меня? – в его последней фразе был заложен далеко не только сексуальный посыл, и, хотя Дазай постарался, чтобы было слышно только его, Мори слишком хорошо понимал его интонации даже спустя четыре года. – Ты пришёл сюда, чтобы затащить меня в постель? – сказал Огай и сверкнул своей самой дружелюбной шутливой улыбкой, слегка опустив на глаза чёрные густые ресницы. Осаму слегка прикусил внутреннюю сторону щеки и провёл холодными пальцами по острому подбородку. – С одним небольшим условием, – ставший более твёрдым тон заставил наигранную улыбку стереться с лица мужчины, – вы передадите мне контроль. – Хочешь доминировать надо мной? Не думал, что это в твоём стиле: захотеть отыграться за всё, что я с тобой делал, – Мори всё ещё не понимал, почему Дазай внезапно захотел продолжить их игры, хотя никогда не являлся их инициатором, но предложение бывшего подчинённого оказалось куда привлекательнее, чем он предполагал. – Можете думать, что всё так и есть, если вам угодно. Ну, так что? – перед глазами Осаму замелькали непрошеные образы в ответ на слова, бередящие успокоенные воспоминания, но тот не подал виду, совершенно не изменившись в лице. – Не упущу возможность посмотреть на тебя, упивающегося властью, – ответил Огай, уже откровенно разглядывая сидящего через несколько стульев Дазая. Осаму победно улыбнулся, смотря прямо перед собой и отпивая односолодовое виски из бокала. Мори прекрасно понимал, чего хотел от него Осаму, но несколько опешил, когда его резким движением толкнули к стене просторного отельного лифта, лишь стоило дверям сойтись. В таком положении некоторое превосходство Дазая в росте стало гораздо очевиднее, но мужчина поймал себя на мысли, что ему это нравится. Осаму посмотрел на Огая сверху вниз, лукаво улыбаясь и прижимая к твёрдой поверхности его запястья. Меньше всего Мори ожидал, что тот начнёт настойчиво покрывать бледную шею алыми следами зубов и втягивать нежную кожу, оставляя на ней яркие багрово-фиолетовые засосы с красной россыпью лопнувших капилляров вокруг. Несколько секунд Огай не двигался, а после растянул губы в насмешливой улыбке, когда на попытку освободить руки Дазай только сильнее прижал их к стене, твёрдо намереваясь оставить синяки, повторяющие очертания его пальцев. Осаму грубо вклинил острое колено, обтянутое светлой тканью брюк, между ног Мори и нещадно надавил им на пах, заставляя стиснуть челюсть и рвано выдохнуть, скривив лицо. Их телосложение было одинаково худощавым, так что в силе они были примерно равны, но то, насколько крепка была стальная хватка чужих изящных рук, на мгновение заставило Огая в этом усомниться. Мори, поморщившись, слегка приподнялся на носках, чтобы облегчить болезненное давление, и тут же почувствовал кожей, как Дазай довольно улыбнулся в плавный изгиб между плечом и шеей, впиваясь в него укусом так, что создалось впечатление, будто он хотел зубами оторвать добротный кусок плоти. Когда лифт поднялся на верхний этаж, шея, сплошь усыпанная синеватыми отметинами, которые Осаму расставлял с невообразимым рвением, почти онемела, запястья Огая сковало ноющим спазмом, а впившееся в пах костлявое колено заставляло подрагивающие ноги сжиматься вокруг чужого бедра. Мори смутно припоминал, что в последний раз позволял кому-либо оставлять на себе такие заметные следы примерно никогда, но тот факт, что на Дазая в любом случае не подействовали бы его запреты, заставлял задыхаться в болезненном возбуждении. Огай был уверен, что Осаму хотел заставить его чувствовать себя беспомощно и униженно, но только представив, как Дазай пресекает любые его попытки вырваться из своих цепких рук, Мори издал тихий стон, рвано дёрнув пригвождёнными к стене лифта руками. Когда они вошли в номер, Осаму с громким стуком захлопнул дверь, спиной к ней толкнув что-то прошипевшего Огая в грудь, и с ещё большим напором прижался к худому телу. Дазай увлечённо вылизывал место под челюстью, покусывал адамово яблоко и скользил языком в ямку между ключицами, отчего толпы мурашек бешено носились по затылку, а трясущиеся руки нервно схватились за лацканы бежевого плаща. Длинные паучьи пальцы незаметно стянули с костлявых плеч чёрные пальто, пиджак и жилет, и Мори на мгновение показалось, что Осаму просто искал кого-то, на ком мог выместить свою жажду, а он лишь подвернулся под руку. – Предпочтёте у стены или на кровати? – сладко прошептал Дазай, оставляя мокрый поцелуй на ключице. Огай и сам нередко предоставлял ему эту призрачную возможность выбора, который обычно состоял из рабочего стола, кресла или стены. Кровать Осаму не выбирал никогда, предпочитая насадиться на чужой член в позе наездницы на кресле, хотя порой Мори успешно игнорировал его решение и трахал, с наслаждением вдавливая покрасневшим заплаканным лицом в матрас. Ему невыносимо сильно нравилось то, как Дазай мило дёргал ногами и беспомощно бил ими по мягкой постели, когда в него грубо проникали длинные пальцы, растягивая тугие края ануса с пошлыми звуками хлюпанья смазки. Огай любил вжиматься в подрагивающее тело, оставляя глубоко внутри свою сперму, а после наслаждаться видом болезненно прижимающего руку к плоскому животу Осаму, который проснулся в личной комнате мужчины спустя несколько часов. Мори часто связывал руки Дазая за спиной замысловатыми узлами и каждый раз не мог удержаться, схватившись за верёвку, резко дёрнуть его назад, чтобы насадить на себя до основания, как бабочку на иголку, заставляя мальчика рыдать и трястись в немой истерике. Огай всегда замечал, как он прикусывал зубами подушку, оставляя на ней тёмные следы от слюны и слёз, чтобы наверняка не издать лишних звуков. Хотя мужчина и не до конца понимал этого стремления быть мертвенно тихим, но не возражал, позволяя Осаму сколько угодно кусать одеяла и задерживать дыхание, если ему так нравилось.  – А тебя хватит только на один заход? – усмехнувшийся Огай избавил себя от необходимости выбора и устроил ладони в самом низу поясницы Дазая, надавливая на неё кончиками пальцев. – Я просто подумал, вдруг у вас спина заболит. Возраст, как-никак, – съязвил он в ответ, легко подхватывая чужую ногу под коленом и отставляя её в сторону. Длинные пальцы до появления синяков вцепились в мягкую кожу сквозь брюки, оставляя на ней красноватые следы-полумесяцы от отросших ногтей.  – Ты ужасен, Осаму, – Мори коротко цыкнул, обречённо закатив глаза, и резко выдохнул, когда Дазай, успевший откинуть куда-то в сторону светлый плащ, настойчиво вжался в него пахом, показывая своё очевидное возбуждение. Огай и без того лучше всякого знал, что член Осаму был несколько больше среднего размера, но почему-то именно сейчас это почувствовалось очень ярко, как и разница в росте. – Я часто это слышу. Разворачивайтесь, – проговорил Дазай, ослабляя хватку, и игриво вскинул тёмные брови. Мори не торопился выполнять приказ бывшего подчинённого и медленно скользнул ладонями с поясницы на его худые ягодицы, не упустив возможность сжать их и развести в стороны. Встретившись с требовательным коньячным взглядом, он улыбнулся и начал расстёгивать свою выправленную из брюк белую рубашку, оставив ослабленный галстук свободно висеть на шее. Осаму открылся прекрасный вид на подтянутое, но почти тощее тело без единого шрама на бледной коже. Дазай задумчиво провёл языком по нижней губе, а после сам развернул Огая, впечатывая лицом в дверь и заставляя упереться в неё ладонями рядом с головой. Осаму вжался пахом между ягодиц мужчины и достал из кармана своих брюк заранее приготовленные презервативы и смазку. Дазай и сам не до конца понимал, откуда в нём внезапно взялось такое рвение, но решил подумать над этим позже, когда Мори будет неподвижным телом лежать на кровати без сил пошевелить и мизинцем. Он зажал зубами поблёскивающий в ярком свете люстр квадратик и, расстегнув кожаный ремень, стянул чужие брюки ровно настолько, чтобы открыть приятно округлые ягодицы. Осаму слегка вскинул брови и не стал лишать себя удовольствия сжать мягкую кожу, впиваясь в неё пальцами и слегка оттянуть половинку в сторону. Чисто и гладко, как и ожидалось, потому что именно по прихоти Мори юноша всегда и везде был гладко выбрит, это вошло в привычку как сама собой разумеющаяся процедура гигиены. Дазай не стал особенно церемониться и, надев на два пальца презерватив и распределив по нему немного смазки, вставил их одним плавным уверенным движением, улыбнувшись от того, как Огай ощутимо вздрогнул. – М, как туго. Когда у вас был последний раз? – с издевательской усмешкой спросил Осаму, вдавливая пальцы внутрь до самых костяшек. Мори, сдавленно зашипев, инстинктивно сжался вокруг них, но приложил все усилия, чтобы расслабиться и вспомнить, как давно занимался сексом на нижней позиции. Он понял, что очень давно, поскольку стоило Дазаю настойчиво развести пальцы в стороны, как к горлу поступил скулящий болезненный стон. – На моей должности нечасто можно себе такое позволить, сам понимаешь, – сдавленно ответил Мори, поджимая губы и запрокидывая голову назад. Осаму улыбнулся и стянул тёмную резинку с мягких волос, зарываясь в них длинными пальцами. Огай болезненно замычал, когда Дазай грубо оттянул его за волосы назад, заставляя сильнее прогнуться в спине.  – А ты напористый, – хрипло прокомментировал Мори и еле заметно вздрогнул и напряг мышцы, когда кончики пальцев случайно коснулись простаты, но он был уверен в выдающейся наблюдательности своего бывшего исполнителя. – Не похоже, что вам не нравится. Может, мне стоит быть немного грубее, как считаете? – третий палец туго протиснулся во влажный презерватив рядом с двумя другими, а ладонь сильнее оттянула чёрные волосы Огая. – Ну, попробуй, – не успев договорить, Мори зажмурился и сорвался на болезненный стон, чувствуя, как Осаму как можно сильнее развёл пальцы в стороны, растягивая покрасневшие края отверстия. От невыносимого жгучего ощущения перехватило дыхание. Сквозь ткань перчаток аккуратные ногти впились в твёрдую поверхность двери, норовя оставить на ней за собой тонкие светлые полосы. Дазай улыбался, намеренно сильно давя на простату так, чтобы от появившегося возбуждения стало только больнее, и с наслаждением слушал сдержанные мычания. Когда ноготь намеренно царапнул сквозь тонкую резину чувствительную железу, Огай сквозь сжатые зубы вытянул в себя воздух, зажмуриваясь и чувствуя, как солью зажгло уголки багровых глаз. Осаму оттянул чужую голову за волосы в сторону, открывая покрытую отметинами бледную кожу шеи, в которую впился очередным требовательным укусом. Не без удовольствия он отметил, как мужчина вздрогнул и что-то прошипел. Настойчиво покрывая шею синеватыми засосами, Дазай с пошлым хлюпом вытащил пальцы из пульсирующего ануса и откинул влажный презерватив в сторону. Огай с самого начала не планировал сдерживаться, такие игры любил только Осаму, от которого даже вздоха трудно было добиться, а у него просто не было на это резона. Поэтому, когда Дазай приставил крупную головку к отверстию и туго протолкнул её внутрь, Мори протяжно простонал, чувствуя усилившееся натяжение у корней волос. Непривычное ощущение чужого члена внутри подкреплялось осознанием того, что это член бывшего подчинённого, который ещё несколько лет назад почти покорно раздвигал для него ноги, а теперь буквально вжимал собой в дверь номера дорогого отеля. – Вам больно, Мори-сан? – усмехнувшись, спросил Осаму, одним движением входя до упора и не двигаясь, позволяя Огаю отлично прочувствовать, насколько он глубоко. У Мори возникло ощущение, что он хочет пронзить его насквозь, и это было сравнимо только с адским пламенем, но он лучше остальных знал, что Дазай – дьявол во плоти. И он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравилось то, что он с ним делал и тогда, и сейчас.  – Тебя ведь обрадует, если я скажу, что да? – на последнем слове из мужчины вырвался высокий стон, потому что Дазай медленно вышел наполовину, а после с пошлым шлепком резко вогнал член до основания. – Определённо, – Осаму прикусил острую линию челюсти возле уха, – Может, вы немного покричите для меня? Я бы очень хотел увидеть ваши слёзы. – Тогда тебе придётся постараться, Осаму, – успел ответить Мори до того, как Дазай начал яростно втрахивать его в дверь, стараясь входить резко и до упора, так, чтобы головка не задевала простату. Огай при всём желании уже не смог бы вставить и слова, потому что стоило губам распахнуться, как из них вырывались только сдавленные вскрики и стоны. Но только одно осознание, что это делает именно Осаму, буквально сносило крышу, заставляя бледные щёки покраснеть от прилившей к ним крови. – Вы так покраснели, Мори-сан. Не думал, что вы в душе мазохист, – проговорил Дазай, круговыми движениями вжимаясь в Огая, и оставил на шее, где почти не осталось чистых мест, очередной фиолетовый засос. – Я и не, – мужчина не успел договорить и, зажмурившись, протяжно промычал, когда горячий язык Осаму оставил полосу вязкой слюны за ухом. Внезапно по телу пробежали мурашки, хотя Мори и не думал, что у него вообще есть настолько чувствительное место. Наверное, если медленно провести по нему скальпелем, боль будет просто невыносимой. – Эрогенная зона? Прекрасно, – с азартными огоньками в коньячных глазах Дазай стал настойчиво вылизывать, кусать и покрывать засосами чувствительное место, наблюдая за тем, как нервно подёргиваются чужие плечи, с которых съехал воротник распахнутой рубашки. Устроив свободную руку в самом низу живота Огая, Осаму продолжил резкие глубокие толчки, заставляя мужчину невольно чувствовать уже себя насаженной на иглу бабочкой. Покрасневшие от непривычного натяжения края ануса туго сжимали член Дазая, заставляя того прикрывать в наслаждении густые ресницы и всё грубее и требовательнее врываться в теплоту чужого тела. Осаму внезапно ослабил хватку на натянутых волосах и обхватил согнутой рукой шею, перекрывая доступ к кислороду, чем заставил лёгкое волнение уколоть чужую грудь. Всё-таки рука бывшего исполнителя определённо не дрогнула бы, если бы он захотел придушить Огая прямо сейчас. Дазай как можно сильнее вжал подрагивающее тело в деревянную поверхность и надавил на низ живота, заставляя Мори сдавленно захрипеть и гораздо слабее, чем хотелось бы, ударить пяткой его голень, рвано хватаясь ладонью за обхватившую горло конечность. Осаму, по-видимому, очень понравилась такая реакция, потому что спустя несколько рваных фрикций Огай почувствовал, как запульсировал его член внутри и внезапно даже для себя напряг мышцы и хрипло простонал, окропляя белёсыми каплями дверь. Ещё с минуту Дазай продолжал вжиматься в расслабившееся тело и, когда заметил, что обтянутая перчатками рука постепенно начала сползать вниз, понял, что забыл перестать давить на чужую шею, тогда как затуманенные рубиновые глаза уже начали слезиться и закатываться от критической нехватки кислорода. Осаму насмешливо хмыкнул и резко ослабил захват, уже обеими руками обвивая талию заходящегося в сухом кашле Мори, который одной рукой схватился за горло, а вторую завёл назад, слабо упираясь ладонью в живот Дазая. На милую попытку оттолкнуть его Осаму грубо схватил оба тонких запястья, на которых уже успели проявиться синеватые следы, и завёл их Огаю за спину, спокойно удерживая одной рукой. Длинные костлявые пальцы снова зарылись в смольно-черные волосы и надавили на голову, заставляя мужчину упереться щекой в дверь. Губы тяжело дышащего Мори расплылись в насмешливой улыбке, и он намеренно посильнее прогнулся в пояснице, превозмогая простреливающую боль и дезориентирующее головокружение. Осаму с наслаждением сжал округлую ягодицу, впиваясь кончиками пальцев в мягкую кожу, и оттянул её в сторону, оценивая взглядом слегка растянутый покрасневший вход, поблёскивающий от смазки.  – Прекрасный вид, Мори-сан, – протянул Дазай, успевший снять рукой, удерживающей чужую голову, использованный презерватив с начинающего снова твердеть члена, – вам ведь это нравится, да? Кажется, мне нужно приложить больше усилий. Ладонь со звонким шлепком приземлилась на округлую ягодицу, и это могло бы быть даже приятно, если бы Дазай не вложил в удар столько силы. Огай только рвано дёрнулся, и болезненно промычал, стискивая зубы и поджимая пальцы на ногах.  – Теперь я точно уверен, что ты хочешь мне отомстить, – сдавленно проговорил Мори и усмехнулся, на что Осаму только коротко хмыкнул и показательно вытащил ремень из своих брюк, нарочно ударяя металлической пряжкой по ягодице с алым отпечатком его ладони. Дазай резко наклонился вперёд, вжимая собой Огая в дверь, и обжёг ухо горячим дыханием, отчего по затылку пробежали мурашки. – Я, блять, хочу разорвать вас на куски, – чётко проговорил он каждое слово, чересчур крепко сжимая руку на заведённых за спину запястьях. Спустя секунду после того, как он отпрянул, хлёсткий удар кожаного ремня обжёг нежную кожу под ягодицами, оставляя на ней яркие багровые отметины в виде полос. С каждым новым прикосновением ремня Огай всё сильнее вздрагивал, а глухие постанывания становились всё громче, пока не превратились в сладкие для ушей Осаму звонкие вскрики. Металлическая пряжка неприятно обжигала повреждённые места и, стоило Дазаю с маниакальной улыбкой на губах замахнуться немного сильнее, оставила каплю густой крови стекать вниз по ноге, пачкая чёрные брюки, сползшие до середины по-женски плотных молочных бёдер, которые коньячные глаза продолжительно сверлили жаждущим взглядом. Мори всхлипнул и впился ногтями в лицевую сторону ладони сквозь перчатки, чувствуя, как непрошенная крупная слеза скользнула вниз по щеке. Уловивший тихий всхлип Осаму тут же прижался к чужому телу, возбуждённым членом скользнув по ложбинке между ягодиц, и заглянул во влажные кроваво-красные глаза, в которых, впрочем, не было и намёка на загнанность и беззащитность. Дазай, не стирая с лица образованной только поднятыми уголками губ и от того жуткой улыбки, небрежным движением развернул Огая, припечатывая спиной к стене, и приблизился к его лицу. Ладони Осаму сжали предплечья стальной хваткой, не давая дёрнуться или сползти вниз, и это не должно быть настолько возбуждающе. Он медленно провёл языком по покрывшейся лихорадочным румянцем щеке Мори, с упоением слизывая солоноватую дорожку. – Старания окупились, – язвительно прокомментировал Дазай и склонился к чужому уху, обжигая его горячим шёпотом, – вот только теперь я хочу заставить вас рыдать. Огай судорожно выдохнул, прикусывая нижнюю губу, когда Осаму отстранился от его уха и стал выжидающе смотреть в помутневшие багровые глаза, ни на секунду не отводя взгляда. Мори невольно перевёл взгляд на широкий изгиб его губ, с негодованием припоминая, что Дазай так ни разу и не позволил себя поцеловать. Огай нервно сглотнул, чувствуя, что пристальный коньячный взгляд начал становиться неприятным, и на миг нервно поджал тонкие губы, но не отвёл глаз. Осаму медленно переместил одну ладонь с предплечья на тонкую шею, покрытую множеством ярких отметин, и приблизился к лицу Мори, глядя на него сверху вниз. – Хотите поцеловать меня? – спросил он с нескрываемой насмешкой в голосе, поглаживая большим пальцем повреждённую кожу. – А ты позволишь? Раньше ты так яростно отказывался, что даже мне становилось тебя жаль, – сквозь жгучую боль, всё ещё отлично ощущающуюся в истерзанных ягодицах, улыбнулся Огай, на что паучьи пальцы лишь сильнее сжались на его шее. – Если хотите – попросите. Может быть, я даже соглашусь, – прошептал Дазай, плавно скользя рукой, сжимающей правое предплечье, вниз, забираясь под рубашку и властно поглаживая выраженную талию. По Осаму было видно, что он как никогда наслаждался обретённой властью и был твёрдо намерен довести мужчину до того состояния, когда невозможно даже подняться с кровати от обволакивающей всё тело боли и усталости. О, Дазай просто мечтал посмотреть, как Мори болезненно стонет, тщетно пытаясь приподняться на локтях на смятой кровати. Огай провёл ладонью вверх по груди Осаму и обнял рукой за шею, пальцами второй обхватывая душащее шею забинтованное запястье. Дазай оставался неподвижен, пристально наблюдая за действиями Мори, еле стоящего на подгибающихся ватных ногах. – Осаму, пожалуйста, позволь поцеловать тебя, – проговорил Огай, прижимаясь своим истекающим предэякулятом членом к чужой возбуждённой плоти, из-за чего Дазай рвано выдохнул сквозь зубы и, прошипев что-то о том, какая шлюха его бывший босс, буквально вцепился в приоткрытые губы напротив. Мори болезненно замычал, когда Осаму с ходу оставил на нижней губе кровоточащий укус и проник юрким языком в рот, решительно не давая и малейшей возможности перехватить инициативу. Думая о том, каково было бы поцеловать эти губы, Огай обычно представлял сидящего на столе в его кабине и протестующе упирающегося руками в его грудь Дазая, тогда как мужчина стоял бы между его разведённых бёдер, свободно исследуя языком мальчишеский приоткрытый рот. Но он не думал о яростно напирающем Осаму, грубо вгрызающемся его губы и грозящемся проникнуть юрким языком глубоко в глотку, не давая лишний раз продохнуть. Дазай отпустил  тонкую шею и снова зарылся пальцами в смольно-черные волосы, натягивая их у корней, отчего на прикрытых рубиновых глазах снова выступили мелкие слёзы. От постоянного тягания за волосы боль в голове росла в геометрической прогрессии, заставляя судорожно дёргаться и слепо хвататься за чужие руки в попытке уйти от неприятных ощущений. Огай упёрся ладонью в живот Осаму, ненавязчиво его от себя отталкивая, но тот неожиданно потянул Мори на себя, крепко обхватывая рукой талию. Не давая Огаю разорвать жёсткое кровоточащее подобие поцелуя, Дазай слепо сделал несколько шагов назад и, уперевшись пяткой в кровать, резким движением развернул Огая к ней, наваливаясь сверху. Мори с глухим стуком приземлился на прохладные простыни и сдавленно промычал в губы Осаму, когда тот начал цепкими пальцами стаскивать с него остатки одежды. Дазай заставил согнуть длинные ноги, укладывая их набок, и рваными движениями сорвал с приподнявшегося на одном локте Огая брюки вместе с обувью. Сильно надавив руками на талию и сгиб коленей, Осаму, уже наплевавший на презервативы, одним сильным движением вошёл во всё ещё тугое и влажное отверстие с громким пошлым шлепком кожи о кожу. Мори подавился воздухом от такого неожиданного напора, дёргаными движениями сминая дрожащими пальцами тёмные простыни. – Вы ведь этого хотели, разве нет? – невинным голосом спросил Дазай, медленно выходя из пульсирующего ануса и, оставив внутри только крупную головку, резко толкаясь обратно да основания. Огай рвано дёрнулся, пытаясь уйти от противной тянущей боли, и сквозь стиснутый ряд жемчужных зубов со свистом втянул в себя воздух. – Ох, вам больно? – Осаму буквально насадил Мори на свой член, переворачивая того на спину и закидывая ноги себе на плечи, – Давайте, вы можете рыдать, не сдерживайтесь. Дазай начал в быстром, почти животном ритме вбиваться в тело под ним, заставляя Огая жалко скулить от каждого грубого толчка. Мори слабо упёрся ладонями в плечи всё ещё не раздевшегося Осаму, но тот только насмешливо хмыкнул и обеими руками сжал чужие запястья, опуская их вниз и резко дёргая на себя. Огай кусал покрасневшие губы и почти всхлипывал от ощущения, насколько глубоко проникал Дазай, натягивая его на свой член и нарочно каждый раз проезжаясь по чувствительной железе. Слезящиеся рубиновые глаза начали закатываться и спустя несколько секунд Мори отключился, видя перед собой размытую торжествующую ухмылку Осаму. Огай пришёл в себя спустя несколько минут и обнаружил себя лежащим в прежнем положении, но без Дазая, властно нависающего сверху. В голову ударило липкое ощущение между бёдер и Мори, собрав все скудные остатки сил, повернул голову в сторону. Осаму сидел на кровати, опёршись на высокую деревянную спинку, и докуривал тонкую сигарету. Расстёгнутая рубашка открывала соблазнительный вид на перебинтованную грудь и плоский живот, так что Огай невольно засмотрелся, задумчиво проводя языком по нижней губе. – Похоже, я делаю что-то не так, раз у вас ещё остались силы меня рассматривать, – проговорил Дазай и, зажав фильтр губами, наклонился, что схватить Мори за руки и подтянуть к себе, оставляя безвольно лежать между своих бёдер, носом уткнувшись в пах. – Это ведь не вызовет у вас затруднений? Помнится, раньше вам очень нравилось ощущение моего члена во рту, – язвительно напомнил Осаму, дела ещё одну затяжку и наблюдая, как длинные пальцы Огая, сверкнувшего на него нечитаемым взглядом, начали расстёгивать ширинку. Мори, стянув светлые брюки вместе с бельём ровно настолько, чтобы освободить уже возбуждённый член, прижался сухим поцелуем к мило выпирающей сбоку тазовой косточке и слегка её прикусил, с нажимом проводя ладонями вверх по худым бёдрам. Дазай пренебрежительно цыкнул и притянул Огая к уже возбуждённому члену, заставляя губами мазнуть по основанию, но тот, по-видимому, был совсем не против, старательно обводя языком синеватые вздувшиеся венки. Мори скользнул языком по крупной головке, вдавливая кончик в уретру, и Осаму тут же рвано оттянул его от себя за волосы. Огай сдавленно прошипел и запрокинул голову, вглядываясь в тёмные коньячные глаза Дазая, выдохнувшего горький дым ему прямо в лицо. Осаму, казалось, над чем-то задумался, но спустя пару секунд растянул губы в зловещей улыбке, с неистовым наслаждением вдавливая истлевшую сигарету в чувствительное место под ключицей. Мори впился кончиками пальцев в чужие острые колени, чувствуя, как из-за острой обжигающей боли подступающие слёзы снова начинают жечь покрасневшие глаза. – Советую вдохнуть поглубже, – с едкой насмешливой улыбкой проговорил Дазай и пристально посмотрел в задуренные влажные глаза со слипшимися чёрными ресницами. Щёки Мори были неестественно красными, как и припухшие влажные губы, казалось, ещё немного, и он потерял бы сознание. Осаму нехотя дождался, пока Огай неосознанно сделает глубокий вдох, и надавил на его голову, заставляя ртом опуститься на свой член. Мори сдавленно промычал, упираясь носом в гладкий лобок, но Дазай не переставал давить на затылок, до боли натягивая волосы у корней. Осаму судорожно выдохнул и, запрокинув голову назад, в наслаждении поджал губы от того, как приятно вокруг него сокращались скользкие стенки чужого горла. Огай вцепился пальцами в бёдра Дазая, всё ещё скрытые тканью светлых брюк, и попытался отстраниться, чувствуя, как постепенно начало темнеть в глазах. Осаму уже обеими руками  обхватил голову Мори, машинально заправляя за уши спавшие на лоб пряди волос и с явным наслаждением втирая в бархатную кожу щёк скатившиеся по ним слёзы. С уголка растянутых губ стекала вязкая слюна, смешанная с предэякулятом, придавая картине ещё более развратный вид. Дазай  с мягкой улыбкой смотрел на то, как Огай задыхался, насаженный ртом на его член, и стремительно терял связь с реальностью, закатывая влажные багровые глаза. Осаму не обращал внимания на болезненно царапнувшие кожу живота ногти, вслушиваясь в глухие жалкие стоны. Когда Дазай особенно сильно сжал пальцы в его волосах, Мори, почувствовал, как тёплая сперма окропила раздражённые стенки горла и, напоследок слабо ударив кулаком чужой бок, закрыл глаза, вновь теряя сознание от асфиксии, на которую у Осаму обнаружился явный фетиш. Дазай оттянул от себя чужую голову, пока зубы расслабившейся челюсти не сомкнулись на опавшем члене, и поднялся с кровати, на всякий случай приложив два пальца к чужой сонной артерии, чтобы проверить наличие пульса. Получилось бы довольно неловко, узнай мафия, что её босс задохнулся с членом своего бывшего исполнителя глубоко в глотке, но Осаму был очень собой доволен: измотанный Огай, покрытый болезненными укусами и яркой россыпью заметных засосов, лежал без сознания с засохшей на внутренней стороне бёдер спермой. Дазай неторопливо оделся и, накинув на плечи бежевый плащ, вышел из номера, повесив на ручку двери табличку с просьбой не беспокоить. Он выглядел приятно уставшим, от него за километр несло грубым сексом и терпким одеколоном Мори, но Осаму чувствовал, что это удовлетворение лишь временно, что скоро ему захочется ещё.