A woman after my own heart

От него пахнет вином. Но она уверена, что он не пьян. У него губы сухие, а язык — горячий. Ей хочется быть ещё ближе, хотя она и так уже прижата им к шершавой стене и может жар его тела через одежду чувствовать. У неё бархатная кожа и рваное дыхание. Он мог бы целовать её в шею часами. Но этого времени у них нет. Она замужем. Он собирается заключить второй по счёту политический брак. Чуть раньше, утром, когда Рейнира услышала об этом от своего скорбящего мужа, слов у неё не нашлось. Нашлось только решимости извиниться перед Лейнором и затем пробежать через половину замка мимо изумленных слуг, ворваться в покои дяди. Деймона. Мужчины, который сделал больно. Того, по ком она тоскует, даже когда тот рядом. Того, с кем бы ей хотелось состариться. — Это правда? — Да. У неё вид такой взволнованный и беспомощный, что Деймону даже не надо переспрашивать, о чем именно она. Столько эмоций у неё могли вызвать лишь по-настоящему горькие вести. Он знал их горечь, потому что и сам не был рад. У него был план, но радости — не особенно. К тому, что она его нарушит, готов не был. — Почему? — Из-за тебя. Он имеет в виду, что то ей во благо. Рейнира сбрасывает с себя самообладание и пересекает комнату в несколько поспешных шагов, толкает его в грудь, бьет по ней кулаком. Она готова заплакать. В глазах будто молнии. Знает, что будет: он уедет так надолго, насколько это возможно. А не видеть его — невыносимо. Как это может быть в её пользу? Деймон не сопротивляется. Даёт ей выплеснуть эмоции. Борется со своими. Но недолго. Замечает, что Рейнира снова носит подаренное им ожерелье. Вчера даже для Рейниры, пользующейся почти бесконечным, казалось бы, терпением и покровительством отца, было бы смерти подобно его надевать. К свадебному наряду оно не шло, не говоря уже о степени соответствия подтекста украшения, известного только им, приличиям. К тому же Рейнира явно была обижена на него. Деймона поразило, что дня ни прошло, а она все-таки снова надела вещь, напоминавшую о нём. Это вызывает бурю эмоций уже у него. И прежде чем она бы успела что-то сказать, прежде чем очередной возглас возмущения сорвался бы с её губ, он тащит её на себя, к себе, прихватив за руку выше локтя. Собственно, в этот момент она и узнаёт, что он него пахнет вином, что губы у него сухие, а язык — горячий. В этом поцелуе больше боли, чем удовольствия. Больше упреков, чем нежности. Больше упрямства, чем страсти. Больше слабости, чем отваги. Девушка пятится под его натиском и снова оказывается в уже знакомой ситуации: у стены, прижатая им, распаленная. Только вот если он и сейчас остановится, она точно перережет ему глотку. О чем и сообщает, прервав поцелуй: — Если ты снова сбежишь, я лично тебя убью. — Идет, — он совершено серьёзен и отдал бы ей свою жизнь, — Рейнира, ты убиваешь меня каждое мгновение любой встречи, когда я не могу тебя касаться. — Так не трать время… Завершить дерзкое высказывание она не смогла: снова на языке вкус вина, а в ушах шумит, ведь Деймон нащупал шнуровку её платья. Меньше минуты и она перешагивает через то, сброшенное к ногам. Помогает стянуть его рубаху и с губ срывается довольный звук, когда получает возможность касаться его кожи. Крепкие объятия, торопливые поцелуи, попытки сбросить остатки мужской одежды, пока они проделывали короткий путь до кровати, в конце которого Рейнира нашла себя брошенной на простыни, а Деймона нависшим над ней. Когда он говорит её имя своим низким шепотом, ему даже трогать её не нужно, чтобы мурашки побежали. Когда она прикусывает губу и смотрит на него своим смелым взглядом, полным желания, ему даже не нужны прикосновения, чтобы член налился кровью и встал. Никаких дурацких вопросов, а уверенна ли она. Они со своей предосудительной страстью не могут быть уверены в том, что и следующий день переживут. Когда-то у Визериса должно лопнуть терпение. Но кто-то в конце концов должен же консумировать её удачный, но нелепый брак. Рейнира уже возбуждена, он чувствует, но хочет, чтобы ей было хорошо, ярко, приятно. Деймон пальцами проверяет, хватает ли смазки, касаясь её чувствительных складочек, проталкивая поочередно пару пальцев в ее лоно. Рейнира так сладко выдыхает. Недолго ласкает её пальцами, чтобы слышать это дыхание прерывистое ещё и ещё, но желание ею обладать столь велико, что Деймон даже не хочет играть в сладкие пытки, что так свойственно его характеру. Она чувствует его в себе. Горячий член скользит внутри неё, она мокрая. Деймон страстен и одновременно нежен с ней. Толчки уверенные, на коже чуть ниже ключицы могут остаться отметины от покусываний. Рейнира уверена, что он с удовольствием оставил бы ей несколько и на шее, но он бережёт ее репутацию. В каком-то смысле. Хотя формально с каждым новым движением, что приятной дрожью по телу отдается, репутация, словно пыль, в воздухе растворяется. Она изменяет мужу. И приличиям. Рейнира пахнет невероятно, смесью ароматического масла с её собственным запахом. Деймон упивается им каждый раз, когда улучает момент поцеловать её кожу. Осознание того, кто сейчас ему отдаётся — а это было именно так, не он тут брал, а ему отдавались — хмелит поболее любого вина. Она раскрывается, охотно подавалась вперёд бёдрами, навстречу каждому его уверенному движению. В какой-то момент темп становится тягучим, неспешным, удивительно бережным, а не властным, свойственным им обоим. Медленные движениями Деймон почти выходил из неё, заставляя хвататься за плечи и тянуться вперед к его груди в желании снова быть ближе, затем он так же медленно вновь погружался в неё на всю длину. Она гладит его спину, руки, шрамы, ей бесконечно нравится смотреть на его предплечья, на напряжение мышц. Влага выступила на телах, жарко, напряжённо, удовольствие ведь это упорная работа двоих, растянутая в прекрасном моменте. Деймон поощряет её желание закинуть ему ножку на плечо, меняя угол. Их лица снова очень близко, так что Таргариен перехватывает краткий поцелуй. Глубже, ещё интенсивнее. В такой позиции о долгих ласках стоит забыть, поза диктует агрессивные толчки, но ей не больно, а приятно. Она стонет довольно громко, но осторожничать не хочется. Ей лишь хочется, чтобы Деймон знал, что она рада дарить ему ласку и получать взамен. Взгляды встречаются, эта странная привязанность угольками сверкает в их глазах. Она вновь тянется вперёд, приподнимая голову, и лижет мужскую шею. Солоноватый привкус. Он довольно жмурится, не сбавляя темп. Рейнира пальцами перебирает его волосы. У Деймона мелькает мысль, что наслаждение близко и надо бы выйти из неё, совершенно безрассудно позволить себе излиться в неё, но эту мысль перебивает вторая — не надо. Особенно, когда он смотрит ей в глаза, а её взгляд вторит этой мысли. Рейнира не хочет прерываться, отпускать, дорого каждое мгновение, так что будь, что будет. И Деймон подчиняется. Редкий случай, когда образ мышления Деймона сработал именно так. Приятная упругая пульсация члена, и девушка чувствует, что ему хорошо в ней. Про себя радуется, что он не стал останавливаться, ожидая её. Улыбка появляется на губах, но не надменная улыбка того, кто победил, а умиротворенная того, кто любит. Однако, оставлять её без наслаждения он не собирался. Сразу, как дыхание в порядок привёл и получил глубокий чувственный поцелуй, Деймон начал прокладывать дорожку из мелких касаний губ и языка вниз по коже. Уголок губ, линия челюсти, шея, ключицы. Деймон снова бросает взгляд на ожерелье. В целом вид роскошный: его обнаженная принцесса во власти страсти с ярким акцентом на шее, знаком его внимания. Знаком их союза. От впечатлений дух захватывает. Он продолжает свой путь: ложбинка между грудей, вздёрнутые соски, пупок, внутренняя сторона бёдра наскоро, лишь чтобы пощекотать игриво, а затем приникнуть к ней, ощущая её интересный вкус. Рейнира ахнула, а Деймон ухмыльнулся. Снова в привычном амплуа. Девушка шире разводит ножки, он удобнее устраивается. Круговые нежные движения языком перемежаются с твёрдыми пульсирующими и тем, что Деймон аккуратно вбирает её клитор в рот, нежно посасывая. Принцесса и так была почти на грани удовольствия, пока он был в ней, ласкал её, возбуждение продолжало нарастать, так что Деймону понадобились всего пара минут этих игр, чтобы довести её до пика. Он даже несколько разочаровался, что мелкая дрожь и стон удовольствия накрыли её так быстро. Вылизывать его бушующую королеву было чертовски приятно. А смотреть на то, как её тело слегка содрогнулось и она выгнула спинку от нахлынувших ощущений — ещё приятнее. — Моя Рейнира, — он целует её колено, после того, как произнес любимое имя. — Деймон, иди сюда, — шёпот не глядя, ресницы её всё ещё опущены. Таргариен послушно рядом с ней место занимает, тянет разомлевшую принцессу к себе, обнимает. Нежный поцелуй в плечо, пока та укладывается к нему лицом. Тела обвивают друг друга, как лоза. Момент столь приятный, интимный, что не хочется ни говорить, ни чтобы он заканчивался. Если бы можно было остановить время, то это стоило бы делать именно в такие моменты. Она вдыхает его запах, кончиком носа кожи касаясь, и выводит пальчиком какой-то узор на груди. Он гладит её мягкие красивые волосы, затем по плечу пальцами пробегается, целует в бровь. Вновь обнимает крепко. Оба все ещё опасаются что-то сказать, не потому что есть сожаление, а потому, что есть реальность. Начав говорить они приближают минуты, когда им нужно будет попрощаться на неопределенный срок. — Мне нравится смотреть на твои руки и шрамы, — Рейнира поднимает взгляд на своего дядю, ставшего более, чем родным, — Это меня возбуждает. — Не удивлён. Тебе нравится сила и опыт. — А что нравится тебе? — Всё. Она пихает его в бок: ответ не нравится. С Деймоном всегда так. Или почти всегда. Говорит что-то дерзкое, не то. То, от чего кровь начинается подогреваться и хочется стереть усмешку с его физиономии, укусить, ударить, ткнуть в бок неожиданно, чтобы спесь эту сбить. Но это в том числе ей в нём и по нраву. Непокорный. Несерьезный, когда принято быть серьезным. Уверенный, когда ни в чем нельзя быть уверенным. Смелый и безрассудный. — Ты пахнешь невероятно, — сдается он и поясняет детали, которые хотел бы запечатлеть в памяти, — Мне нравится, как ты дышишь, когда я тебя ласкаю. Это лучше вина, музыки и побед. Твои губы хочется целовать… Деймон не продолжает мысль, что не всегда это желание связано напрямую с очевидным влечением. Иной раз девчонка настолько колкая, так раздражает своим упрямством, что хочется её просто заставить умолкнуть. Обезоружить. Правда зачастую её действиями и суждениями обезоружен он. И это ему в ней нравится. То, как Рейнира держится, как гордо вскидывает подбородок и выпрямляет спину. Смотрит, как настоящая королева. Хочется служить и защищать. И ласкать, безусловно. — Хочу тебя ещё, — девичья ладонь, что лежала у него на груди, медленно продвигается ниже. — Это очень взаимно, — правда, но тон такой, что сейчас будет большое «но», — Однако, тебя уже ищут наверняка. День после свадьбы, а ты не с мужем. — Почему ты не украл меня? — с ноткой грусти вопрос, слышится то, что она не уверена и сама, хочет ли ответ знать. — Я не хочу, чтобы у Визериса были причины лишить тебя трона. Деймон чувствует, как напряглось её тело после ответа и считывает едва различимую злость в следующих её словах. Ему хочется усмехнуться от того, как она быстро распаляется, как она жива и эмоциональна. Он сдерживается, но тень улыбки проскальзывает. Рейнира это замечает и злость теперь и во взгляде. — И ты откажешься от меня поэтому? — Нет. Я буду ждать тебя поэтому. Злость угасает. Она стоит того, чтобы подождать. Он стоит того, чтобы выстоять.