Осень

Часто говорят, что осень — время удручающей меланхолии. Время года, когда все, чего тебе хочется — это изолироваться от мира, засесть дома с согревающим напитком. Выходить на улицу лишь для того, чтобы прогуляться по невероятно красочным местам, где осень по-настоящему занимает свои права. Когда листва деревьев окрашивается в теплые краски и опадает, простилая, будто специально для тебя, золотую дорогу. В такие моменты тебя настигает чувство счастливой грусти. Невольно начиная улыбаться, понимаешь, что хочешь остановить время и остаться здесь навсегда. Но вскоре зачастую понимаешь, что ты не Бог или кто-то еще, кто имеет такие возможности. Ненароком вспоминаешь про свои обязанности, так тяготящие душу в такие легкие моменты. И тогда ты начинаешь раздражаться, злиться, ведь никак не можешь избежать этого. Ведь все, что тебя ждет дома — домашние дела и работа. Подобные ощущение знакомы всем. Уж не знаю насколько сильно они охватывают каждого, но лучшее лекарство от осенней меланхолии — любимый человек рядом. И вот, прямо сейчас, почти конец сентября, пятница, первый выходной за несколько смен, отработанных на совесть шерифом Чистилища. Утром моросило, чувствовался свежий осенний ветерок. В такую погоду ни на какую работу идти не хочется. Но как -будто бы в выходные вставать с постели легче, даже есть желание проснуться, лишь бы без какой-либо спешки насладиться окружающим тебя миром. В Чистилище, где, казалось, никогда не было спокойно. Но ранчо Эрпов было за городом, и своей отстраненностью многих пугало, поначалу даже Николь. Но прожив здесь уже два года, оно стало настоящим домом, где ты действительно чувствуешь себя беззаботным. Но домом оно стало только в течение этого полугода, когда Вейверли вернулась, принеся с собой домашний уют и безопасность. Вейверли — мой дом. Николь улыбнулась от этой мысли, неосознанно крутя свое кольцо на безымянном пальце. И все-таки на этом ранчо было прекрасно. И она нисколько не жалуется на его отдаленность. Казалось, будто это лучший вариант для проживания, ведь Николь никогда не стремилась быть где-то в центрах, больших городах. Не то, чтобы она сменила за свою жизнь много квартир, чтобы делать такие выводы. На самом деле только три, считая дом родителей, но сейчас все это неважно. Несмотря на раннее утро, шериф была уже бодра, стоя на крыльце в белом махровом халате, пару которых Розита подарила им на Рождество. Это было очень мило, но Вейверли сказала, что это украденные халаты из сауны. Из той самой, где подонок Гарднер чуть не прикончил Розиту и не забрал Вейверли. К счастью, все обошлось. Но Николь все еще считала это милым, ведь ей вроде как даже нравится Розита. Черный кофе хорошо согревал, так что прохладная погода не была препятствием — можно дальше наслаждаться этим утром. Но что еще больше согревало, так это руки ее малышки на собственной талии, которая так бесшумно подкралась. — Помниться кто-то ворчал, что сложно вставать рано, но сейчас ты, кажется, поменяла свое мнение, — Николь лопатками спины ощутила прикосновение щеки сонной Вейверли, ее теплое дыхание, проходящее через халат, — Ты пьешь просто кофе? Николь не нравился просто кофе, который был так любим Вайнноной (после бурбона, конечно). Хотя она не могла не признать его необходимость временами. Но все-таки шериф предпочитала сочетание кофеина с чем-то сладким. Веранда, на которой они стояли была обновлена, если можно так сказать. Так как дом не был достаточно большим, чтобы можно было выделить отдельную комнату под офис, Николь было принято решение, что веранда — наилучшее место для работы, когда тепло. Увы, но в холодные времена года придется все-таки искать себе уголок в доме. Вейвс помогала ей — они поставили кофейный столик и довольно удобное кресло. Конечно же шатенка хотела и пыталась привнести в этот, по ее мнению, скудный интерьер чего-то яркого, но Николь была абсолютно против. Она почти никогда не отказывала своей девочке в чем-либо. Вейверли, поняв, что этот обычный стол и кресло все что нужно было ее девушке, решила в этот раз уступить ей. Но пара фикусов все же нашли себе место на подоконнике. К слову, местечко, изначально задуманное для бумажной работы шерифа, вышло настолько удобным, что и отдыхать здесь заебись. Вейверли начала играть с чужим поясом халата, постепенно просыпаясь до конца. Хлебнув кофе из чашки Николь и затем убрав ее на столик, она развернула девушку лицом к ней. Она не знала, действительно не знала и не понимала, как можно быть настолько… неземной. Такой волшебной, легкой, но храброй и не пробивной. Такой милой, очаровательной, но в то же время сексуальной и абсолютно желанной. Слишком опасная смесь… Губы изогнулись в ухмылке, когда Николь поняла, что ее так пристально рассматривают. Первый поцелуй в губы напротив был мягким и аккуратным, но темп возрастал. Звуки поцелуев пробуждали любовные чувства, а во взгляде Вейверли не осталось былой сонной пелены. Только ярко выраженное желание в потемневших зрачках. Все таки развязав пояс халата и просунув руки под него, Вейверли притянула Николь ближе, блуждая ими по всему телу, на котором не было больше ничего, после прошлой ночи. Николь, в свою очередь, также развязала ее халат, направляя шатенку к креслу. Аккуратно, но достаточно сильно толкнув Вейверли в кресло, хотела оседлать ее бедра, но внезапно была перевернута и теперь сидела на коленях жены к ней спиной. — Не тяжеловато ли для такой малышки? — Николь просто издевалась. Она прекрасно знала, что, несмотря на относительно хрупкое телосложение, Вейверли далеко не была слабаком. Она знала, что под одеждой скрывается довольно подтянутое спортивное тело. — Хочешь проверить? — Николь скользнула в сторону, опираясь на мягкий подлокотник кресла, чтобы им обеим было удобно. — Хорошо, теперь ты увидишь, что я буду делать с тобой, — рыжая никогда не признается насколько сильно ее возбудили эти слова, но на самом деле, ей и не нужно ничего говорить, ведь Вейверли в состоянии увидеть реакцию тела, а именно почти незаметную попытку сомкнуть бедра, чтобы уменьшить жар между ними. От легкого ветра соски обеих девушек затвердели, и Вейверли начала ласкать грудь Николь, уделяя должное внимание каждой. В положении, в котором она находилась, Николь не могла дотянуться до многих участков тела шатенки, но прикладывала все свои усилия. Вейверли не хотела медлить или дразнить Николь потому, что была совсем не в настроении для этого, и потому, что смотреть на разгоряченное тело жены, которая, очевидно, нуждается в твоих ласках было такой же пыткой для нее самой. Руки заставили раздвинуть ее ноги шире, из-за чего лицо Николь только сильнее покраснело от осознания того, что сейчас Вейверли может видеть ее такую открытую. Она полностью доверяет ей, но все-таки ее смущают такие открытые позы. Смущение Николь только раззадорило шатенку. Проворные пальцы коснулись влажности, проведя по всей промежности. Это стало небольшой неожиданностью для Николь, которая мгновенно выгнула поясницу и резко вдохнула воздух. С этого момента Вейверли была монстром в глазах ее жены, ведь все ее тело было занято ей, губы ублажали ее грудь, оставляли горячие поцелуи, чередующиеся с легкими покусываниями. Еще большей неожиданностью стали пальцы, так медленно входящие в нее безо всякого предупреждения. Вейверли была уверенна, что промочила ткань халата под ней. Все таки вид Николь, откинувшей голову назад в порыве страсти, ее несдержанные стоны, пальцы, запутанные в ее каштановых волосах и хватающиеся за подлокотник кресла до побеления костяшек и выгибающаяся спина были слишком восхитительным зрелищем. А еще ее сводил с ума тот факт, что Николь редко зажмуривала глаза, когда Вейверли «нападала» на нее, вместо этого делая такой взгляд, который Вейвс было трудно описать. Самые подходящие слова это «жалостливый» и «умоляющий». Да, все же это лучшее описание, которое у меня есть на данный момент. Вейверли была готова упасть на колени и быть ее рабом на протяжении всей оставшейся жизни, когда взгляд Николь падал на нее. — О Боже, Николь, — секс с Николь всегда был восхитительный, но то, что происходило сейчас могло запросто довести ее до края, даже без прикосновений. Пальцы уже несколько минут безостановочно двигались внутри Николь, иногда сменяя темп с быстрого на более медленный. И все-таки было хорошо, что по близости не было никого, ведь это было очень громко. Николь всегда считала себя довольно тихой, но ни Вейверли, ни Вайнонна так не думали. — Черт, Вейвс, я так близко, — казалось, будто прямо сейчас перед ее глазами мир перевернулся, и бедра накрыло мелкой дрожью. Пальцы внутри сжались, вызывая еще одну волну экстаза. Пока дыхание восстанавливалось слизывала влагу со своих пальцев, наслаждаясь вниманием Николь. Только сейчас они заметили, что погода разыгралась не на шутку. Дождь с ветром усиливался, попадая немного на них. Вейверли притянула Николь поближе, обратно накинув на нее халат. Все еще пребывая в неге, шериф прижалась к Вейв ближе, обнимая за шею. Она вдохнула, уткнувшись в каштановые волосы, которые пахли мандарином — шампунем, который Николь сама выбрала для нее. — Нам надо заходить в дом, становится холодней, — Вейверли не хотелось, но ноги начало уже продувать. — Да, ты права. У меня еще так много дел, например, заставить тебя кричать, — будто бы обдумывая и оценивая свои планы, Николь смотрела в даль. Но уже через считанные секунды потащила Вейверли в дом, которая от неожиданности чуть не запнулась об порог дома. Все таки веранда хороша.