Вчерашнее завтра

«Быть или не быть, вот в чем вопрос», — задавался один мыслитель. Удивительно, сколько прошло веков, но Муза сейчас стояла перед таким же выбором. Быть — и принять наконец тот факт, что Ривен является отцом ребенка, смело заявить ему это в лицо, обсудить и решить вместе, как жить дальше. Или не быть — списать все на глупую шутку, странный юмор специалиста и навсегда забыть о том, что случилось между ними, потом выдумать душещипательную историю про отца-героя для ребенка и лишить его даже призрачной возможности узнать настоящего Ривена. Именно тогда Муза подумала о том, что сама своего отца никогда не знала, вспомнила о том, что, будучи маленькой, пряталась в своей комнате и придумывала легенды, какой он у нее крутой, что когда-нибудь придет, принесет игрушку, обязательно большую и розовую, обнимет и скажет: «Я скучал». Неужели ее мама чувствовала себя когда-то так же, как Муза сейчас? Глаза девушки заблестели, к горлу подкатил клубок жалости к себе, и, наверное, Муза впервые отчетливо поняла, что не хочет для своего еще не родившегося ребенка такого же детства. Так, она приняла решение запилить любыми способами Ривена, но сделать так, чтобы он признал отцовство. И пусть он только попробует быть плохим отцом — он должен быть самым лучшим! Нет, Муза не решила начать встречаться с ним, тем более она его не полюбила — да, он был ей симпатичен, немного интересен, совсем чуть-чуть притягателен, но не более того. А этих чувств, Муза считала, для начала достаточно, чтобы попробовать быть родителями вместе с Ривеном, не парой, не семьей, а именно родителями. Оставалось дело за «малым» — обрадовать этой потрясающей идеей Ривена. Больше думать было не о чем, поэтому Муза наконец прервала и без того затянувшееся молчание: — Да, ты прав, Ривен. Так уж вышло, что я беременна именно от тебя, — и замерла в ожидании бумеранга. Но Ривен будто выпал из реальности. Он посмотрел на Музу, наблюдающую за каждым его движением, и словно провалился взглядом, теперь смотря сквозь девушку, куда-то на каменную стену, недвижимо покоящуюся за ее спиной. — Ривен! — окликнула его Муза, но он оставался недвижим, сидел на полу, пододвинув ноги и опершись ладонями на колени. Он знал, что так и будет, но почему-то до последнего, даже когда Сэм сказал ему, что не отец, продолжал уговаривать себя, что это банальная ошибка, сбой в системе. Не таких последствий он ждал от той ночи. Да ничего он не ждал! А теперь будто мир перевернулся, разбился окончательно — и ни одна изолента не придет на помощь. Нужно было выстраивать по новой, начиная с фундамента. Ривен не знал, даже что сказать. Теперь любое слово казалось неправильным, любая эмоция — ложной, причем что угодно — обязательно фатальным и неразрешимым. Нет, отцом он точно не был готов стать! Не подростком, когда все только начинается! Но и отказаться от собственных поступков он не мог — не так его воспитывал отец. «Отец…» — внезапно ворвалось в его сознание. Его отец, пропавший без вести, числящийся преступником и, как следствие, не подающий никаких вестей… Он сам — отец, как бы это бредово не звучало. Никак в голове не укладывалось! И при этом спокойно там уживалось, не хотело стереться, испариться, навсегда исчезнуть из его жизни. — Ривен, — уже мягче обратилась Муза, осторожно подходя к специалисту и садясь перед ним на корточки. Нельзя было на него давить, ведь у нее было намного больше времени, чтобы ужиться с этой информацией. — Угу, — промычал Ривен, после чего вздохнул и наконец будто очнулся ото сна. Его движения все еще были заторможенными, но теперь он хотя бы не напоминал статую — с таким человеком можно было хотя бы попробовать завести беседу. — Прости, что не сказала сразу, — невольно переходя на шепот, боясь разрушить то, что сложилось, сказала Муза. — Да не, — отмахнулся головой Ривен, — это я как раз понимаю. Ты ведь бы так и не сказала, если б я не спросил? — наконец он поднял голову и внимательно посмотрел в ее глаза. Муза могла бы соврать, но не получилось: — Не знаю, — честно призналась она. — Может быть, когда-нибудь и сказала… Только вчера я призналась подругам. Знаю, что неправильно говорить отцу ребенка после, но… у нас ведь особый случай. — Особый, — эхом откликнулся Ривен, горько усмехнувшись, при этом немного приподнимая подбородок — так легче было дышать, хоть и больнее отдавалось где-то внутри. — И что дальше? — наконец произнес он. Наверное, парень не хотел, но его голос все равно выдал потаенные эмоции. — Я уеду, — ответила Муза. Не смотря на принятое только что решение, планы ее никак не изменились. — Даже если Розалинды больше не будет на посту директора? — уточнил Ривен. — Даже если не будет, — кивнула Муза. — Как бы мне не была дорога Алфея, это не то место, где стоит рожать несовершеннолетним. Да и единственный врач — это профессор Харви. А я сомневаюсь, что он хороший акушер. Тем более, вряд ли после всего… — Я понял, — кивнул Ривен, не заставляя Музу проговаривать все вслух, тем более и так было ясно, что последовало бы дальше. Девушка благодарно кивнула, коротко улыбнувшись. — А дальше что? — все таким же убитым голосом спросил Ривен. — Жить. Как ты и сказал, это моя жизнь, — чересчур легкомысленно, но при этом по-философски ответила Муза. — Так далеко я пока не планировала, да и знаешь, страшно думать наперед. Еще полгода назад я хотела отучиться в Алфее, найти работу где-нибудь в тихом месте… Теперь же беременная, без магии, еще и на пороге войны, правда, не знаю какой, но вряд ли Розалинда сошла с ума и кричит об этом во всеуслышание просто так. — Мне надоело извиняться, — цыкнул языком Ривен, снова отводя глаза, — дурацкая у нас традиция. — Не то слово, — усмехнулась Муза. — Но прости, не думаю, что буду хорошим отцом. Кое-что случилось, Розалинда заперла меня здесь как в клетке. Если она так и будет сидеть на своем «троне», то я не скоро смогу покинуть Алфею. А даже если ее и свергнут, Муза, я — специалист, причем один из лучших, не какой-то левый прохожий. Меня в любой момент могут отправить на эту призрачную войну, и я не смогу ослушаться. Я тренировался годами, для меня честь специалиста — непустой звук. Даже если бы сильно захотел, я бы к тебе не пришел. И я не буду врать сейчас, Муза, я не хочу. Все это время девушка внимательно его слушала, узнавая в каждом слове себя прежнюю, ту, которая только-только узнала о беременности. Она так же была уверенна, что, призови Розалинда и Солярия, она бы пошла на амбразуру, обязательно научилась бы обращаться с палкой, которая сейчас лежала на полу и ничего не значила, прочитала бы сотню книг, чтобы понять, как стать сильнее с магией разума, возможно даже согласилась бы на предложение директора и стала бы у нее обучаться. Сейчас же все это казалось таким мелочным и далеким. Но Ривен жил именно в той реальности, и Муза не понимала одного: если пройдет время, он станет похожим на нее, или же дело не в месяцах, а в принципах, и Ривен останется таким же, как сейчас? — Я знала, что ты это скажешь, — одними губами проговорила Муза, пытаясь осознать, рада такому ответу или же нет. — Но я хочу помочь, — внезапно подался вперед Ривен. Его движения не были резкими, как обычно, скорее плавными, что никак не вязалась с его образом, а слова — тем более. Снова он ее поражал, снова Муза не знала, что он выкинет дальше. — Можешь пока остаться в моем доме, раз я буду в Алфее. — А если Розалинду свергнут? — теперь уже уточнила Муза, чуть наклонив голову. — Тем более, — кивнул Ривен. — Пойми, я должен остаться здесь. Я нужен Скаю, нужен остальным специалистам, я нужен Алфее. Почему-то Музе захотелось сказать: «Ты нужен мне», — но это показалось настолько глупым, что она промолчала, закопав подобные мысли куда подальше, уж больно это смахивало на какую-то дешевую мелодраму, она бы так не подумала. — Спасибо, Ривен, — произнесла наконец Муза, — но я не намерена больше жить в твоем доме. Дело не в тебе — дело в Алфее. Когда я только покидала ее, казалось, что лучшим решением будет поселиться где-то рядом, чтобы общаться с девочками, чтобы пересекаться с ними, а теперь я так не думаю. Они все знают, Сэм все знает, ты все знаешь… Надо, действительно, уже начать все с чистого листа. Хочу уехать как можно дальше, пока не решу, что делать. — Никогда не думал, что услышу подобное именно от тебя, — улыбнулся Ривен. — Кстати, Сэм с отцом тоже уезжают, не знаю, поедет ли с ними Терра, — и, скрипя сердцем, сам не зная от чего, добавил: — Может, ты поедешь с ними? По крайней мере, не будет проблем с жильем. — И как ты себе это представляешь? — усмехнулась Муза. — Если я о таком только подумаю, Терра меня живьем закопает, да и не хочу я причинять Сэму еще больше боли. И снова почему-то Ривен выдохнул, услышав ее слова. — Тогда где ты хочешь остановиться? И где возьмешь деньги? — Наверное, я дура, раз так упорно хочу сбежать, хотя даже некуда, — тяжело вздохнула Муза. — Наверное, да, — вторил Ривен. Их глаза встретились, и они улыбнулись друг другу — было что-то забавное во всей этой ситуации, только они не знали что. Наверное, их нервы просто дали сбой. — Пообещай, что по крайней мере сначала подумаешь, прежде чем сорвешься из Алфеи, — сказал Ривен, и прозвучало это как-то… по-взрослому что ли. — Обещаю, — легко ответила Муза, ведь она не собиралась жертвовать собой или поступать глупо, даже если это казалось на первый взгляд. Теперь здоровье ее и ребенка на первом месте. — Как думаешь, мы сможем поддерживать связь? Если Розалинда останется на посту, вряд ли она будет рада нашей переписке. — Не беспокойся, я что-нибудь придумаю, — уверенно произнес Ривен, и было в этом тоне наконец-таки что-то от того человека, которого Муза думала, что знала.