Мёд

      Дверь в спальню Драко приоткрывается. Гермиона поднимает взгляд от книги. Малфой закрывает за собой дверь и привычно опирается о неё спиной.       — Игровой Вечер закончился, — нарушает тишину он.       Гермиона кладёт перо на стол.       — Прекрасно. А я как раз дописала эссе по Зельеварению.       Драко переводит взгляд на разложенные по всему столу учебники и листок с сочинением, сдавать которое нужно было лишь через две недели. Свои буйные волосы Гермиона убрала в пучок, заколотый волшебной палочкой, весь её вид так и выдаёт ужасную усталость, но вместе с тем и довольство собой.       Сегодня вторник, а каждый вечер вторника ещё с начала восьмого курса Теодор Нотт — второй староста школы и по совместительству сосед Гермионы по общежитию — проводит свои Игровые Вечера. Приглашены только слизеринцы и только восьмикурсники.       А значит, Гермионе вход в свою собственную башню по вторникам воспрещён.       Поначалу она ещё пыталась отвоевать свою часть общежития и пряталась в своей спальне до прихода слизеринцев. Но это ничем хорошим не закончилось. Одним таким вечером, пока Гермиона спокойно делала домашнее задание, к ней в комнату ввалились Блейз и Пэнси, оба пьяные и, очевидно, возбуждённые. Она едва успела унести ноги, но всё равно застала тот момент, когда они оба ничком упали на её собственную кровать, Блейз стянул штаны, а Пэнси оседлала его член. И им было совершенно всё равно на присутствие хозяйки спальни.       Гермионе ничего не оставалось, кроме как уйти, ведь все её крики и ругательства парочка пропускала мимо ушей.       Следующим же днём она не отлипала от Тео, чуть ли не умоляя того перенести свои Игровые Вечера в другое место ради сохранности её же рассудка. Но он ей отказал, утверждая, что общежитие старост — лучшее место в целом замке для отдыха с друзьями. Нотт даже предложил Гермионе присоединиться к ним — видите ли, ей не помешало бы расслабиться.       Злость в ней клокотала. Но на повторные просьбы Тео лишь пожал плечами и произнёс:       — Я не могу прекратить проводить Игровые Вечера, Грейнджер. Слизеринские традиции, ну, ты понимаешь.       А Гермиона на это ответила:       — А я не могу прекратить заниматься, Нотт. Самообразование, ну, ты понимаешь.       Тогда в разговор встрял лежащий на их диване Малфой, которого Гермиона до этого не заметила.       — Занимайся в моей комнате.       Его голос был слегка хрипловатым от вчерашнего Игрового Вечера, не прошедшего без алкоголя. Курение тоже сыграло не последнюю роль. Но в нём не было ни капли иронии или сарказма.       Гермиона как вкопанная не двигалась с места, прожигая в Драко дыру.       — Занимайся в моей комнате, пока мы тусим в вашем общежитии.       — И почему же я должна согласиться?       — В своей спальне ты заниматься не можешь, а я предлагаю альтернативу, — объяснил он. — Плюс я живу в ней один.       Гермиона могла заниматься и в библиотеке, или на любимом подоконнике в одном из коридоров, или на Астрономической башне, или в гостиной Гриффиндора, но почему-то согласилась на предложение Драко.       — Ладно.       — Ладно.       — Спасибо, — добавила она вслед Малфою, но он уже не слышал — ушёл.       И с того дня каждый вечер вторника Теодор, как и прежде, проводил вечеринки в общежитии старост, а Гермиона в тишине и спокойствии занималась в спальне Драко.       — Тео, наверное, уже ждёт тебя, — подаёт голос он, продолжая приваливаться спиной к двери.       Да, наверное, ждёт. Им ещё надо обсудить последние детали насчёт предстоящего бала в честь Хэллоуина.       Гермиона не понимает, хочет ли Драко завести светскую беседу или просто избавиться от неё. Она встаёт и собирает разбросанные по всему столу принадлежности, книги и листы пергамента, складывая их в сумку.       Драко подходит прямо к ней и снимает с плеча Гермионы лямку сумки, кладя ту к кровати. А затем он сжимает её талию и подталкивает к столу.       Ах, да, вот что ещё случается по вторникам в спальне Драко. Не каждый вторник, но всё-таки довольно часто. Гермиона Грейнджер занимается не только учёбой, но и сексом с Драко Малфоем.       Он приходит с вечеринок навеселе, но пьяным не приходил никогда. Она к тому времени уже заканчивает с домашним заданием, уставшая. Глаза побаливают от перенапряжения. Обычно они обсуждают что-нибудь интересное, а потом Драко берёт её на столе. Или на диване. Или на кресле. Или на кровати. Или у стены.       Берёт, пока Гермиона не кончает. Он доводит её до оргазма своими пальцами, своими губами, ну и членом, конечно же. И только тогда, когда она говорит, что больше не может, Драко кончает сам. На её грудь, ягодицы или в неё. Один раз даже кончил ей в рот.       Очень неожиданным, но, несомненно, не менее приятным оказалось и то, что Драко — прекрасный любовник. К тому же безумно красивый.       — Но это не значит, что я хочу, чтобы ты уходила.       Гермиона это понимала, просто ей нравилось, когда он вслух озвучивал, что хочет их близости. Хочет её.       Драко так пристально смотрит на неё, что Гермиона уже не выдерживает, начинает нервничать.       Он сажает её на край стола, а сам встаёт между её ног. Он до сих пор сжимает её талию, но губами проводит по подбородку.       — Я тут подумал, — тихо начинает Драко, тёплым дыханием касаясь её шеи, отчего она сразу же вздрагивает, — о сегодняшнем вечере да и дне в целом — мы ведь его только в учёбе и провели. — Он заводит ладони Гермионе за бёдра, приподнимая ту над столом. — А ты каждые выходные чуть ли не весь день занимаешься.       Она обхватывает ногами его талию, а вскоре оба уже лежат на кровати. Драко нависает над ней и убирает кудрявые локоны с её лица, заглядывая прямо в глаза.       — И я понял, что ты очень мало отдыхаешь. — Он вновь припадает губами к её подбородку, начиная оставлять на нём мелкие поцелуи. — Да, наверное, не отдыхала ни разу с начала семестра.       Гермиона качает головой. До первого ноября ещё неделя, и она занимается без сна, без отдыха всего лишь почти три месяца.       Драко ведёт ладонями под её рубашку и оглаживает кожу живота, продвигаясь выше и останавливаясь только под грудью.       — Ты устала, Гермиона.       — Нет.       Он поднимает голову от её шеи.       — Лжёшь.       Драко проводит большим пальцем по ткани бюстгальтера, оглаживая потвердевшие соски.       А затем он еле ощутимо касается её губ своими.       — Мне нравятся твои губы, — выдыхает он, а Гермиона всхлипывает от этих слов. — Мы немного пообжимаемся, а потом ты ляжешь спать. Хорошо, милая?       Драко вновь припадает к её губам, она даже ответить не успевает. Их языки встречаются, сплетаются, касаются лишь кончиками. Гермиона готова молиться, чтобы это продолжалось как минимум вечность.       Его руки будто бы везде.       Драко задирает рубашку выше, а чашечки бюстгальтера, наоборот, опускает, высвобождая грудь. Он ласкает её, проводит языком по соскам, целует нежную кожу, и всё это не отрывая взгляда от её глаз. Его губы тёплые, а язык — ещё теплее.       Драко слегка сжимает её бёдро сквозь ткань джинс и ведёт ладонью по внутренней её стороне. Он едва ощутимо проводит пальцем между её ног, и глаза Гермионы непроизвольно закрываются.       Малфой повторяет это движение, надавливая уже сильнее, пусть и через плотную ткань. Тело пронзает волна удовольствия, умоляя просить о большем. Драко опускается ниже.       Гермиона старается вести себя тише, но это кажется невозможным, когда он творит такое. Но и Драко тоже не стремится провести этот вечер в тишине, так что для себя она решает, что всё в порядке. Он тихо рычит, стонет и шепчет её имя. Это слишком горячо.       Драко парой быстрых движений расстёгивает пуговицу на её джинсах и тянет вниз застёжку. Гермиона приподнимает бёдра и помогает ему стянуть штаны вместе с нижним бельём.       Сейчас Драко чувствует себя королём Волшебного мира, имея над ней такую власть. Он проводит кончиками пальцев по коротким волоскам на лобке, рот наполняется слюной.       Он обводит её промежность большим пальцем.       — Ты такая влажная, такая красивая.       Гермиона, похоже, уже на грани, и Драко собирается столкнуть её вниз. Она широко раздвигает ноги, такая открытая для него. Только для него. Её губы блестят от слюны, так и хочется поцеловать. Он опускает взгляд вниз, на набухший, пульсирующий и жаждущий внимания клитор. Драко опускает голову ближе и прихватывает его губами, касаясь носом слегка влажных лобковых волос.       Она как устрицы на вкус: слегка солёная, но не менее прекрасная.       Драко ускоряет движения пальцами, а Гермиона сильнее вжимается головой в подушку. Она как бархат, как атлас, как камелия, как нетронутые лепестки розы.       Её ноги свисают по бокам кровати, она для него полностью открыта. Драко может укусить её клитор, поцеловать его или ввести в неё язык. Гермиона выгибается из-за охватывающего всё тело удовольствия, а Малфой продолжает выбивать из неё стоны всё громче и громче.       Он сжимает её грудь, прокручивая между пальцами соски. Гермиона же опускает руку вниз, к промежности. Драко знает, что ей нравится касаться себя там. А ещё он знает, что ей нравится, когда он резко входит в неё и начинает выбивать из неё крики удовольствия.       Драко входит в неё языком так глубоко, как только может. Он сжимает ягодицы двумя ладонями, продолжая играть с её промежностью и впиваясь пальцами в кремовую кожу. Указательным пальцем одной руки он массирует тугое колечко мышц анального отверстия и легонько толкается в него.       Гермиона вскрикивает от удовольствия, когда её пронзает электрическая искра. Она сжимает его палец внутри, а Драко надавливает сильнее, входя глубже. Она не сдерживает громкого стона, извиваясь на простынях.       Гермиона подмахивает ему тазом, насаживаясь и на палец, и на язык, вытворяющий с ней какие-то невероятные вещи. С каждым движением напряжение внизу живота лишь возрастает, пока наконец не взрывается искрами. Гермиона громко стонет, тело сотрясается дрожью.       Оргазм в этот раз долгий и сильный, и она не хочет, чтобы он прекращался, потому что тогда придётся уходить.       Оба тяжело дышат и едва ли могут сдвинуться с места. Драко напоследок целует её клитор, а затем ложится на кровать рядом с Гермионой, попутно накладывая на неё очищающее. А когда она открывает глаза, сразу же натыкается на фирменную ухмылку Драко и смеётся вместе с ним.       — У тебя неплохо получается, — на выдохе произносит она.       Улыбка Драко становится лишь шире.       — Естественно. Но всё равно спасибо, — отвечает он, наклоняясь и целуя её в лоб. — А теперь возвращайся к себе и хорошенько выспись, Грейнджер.       Гермиона неохотно встаёт с постели, прежде ответно целуя Драко в лоб, натягивает обратно джинсы вместе с трусиками и поправляет бюстгальтер и рубашку. Малфой же протягивает ей сумку.       Гермиона и ручки двери не успевает коснуться, как Драко притягивает её за талию ближе и дарит прощальный поцелуй. Сладкий и нежный. Ей нравятся такие знаки внимания с его стороны.       Путь от комнаты Драко до башни старост занимает порядка несколько минут. Вскоре Гермиона уже стоит у портрета и произносит пароль, а позже заходит в теперь пустую общую гостиную. Ни единой змейки, просто прелесть.       Она проходит к одному из подоконников и кладёт на него свою сумку. Тео нет в гостиной, но со стороны ванной слышен звук льющейся воды… и стоны.       Чёртовы стоны в чёртовом душе.       Гермиона как можно тише подкрадывается к нужной двери и видит на ручке завязанный узлом галстук — фирменный знак Теодора, означающий «Вход воспрещён. Я трахаюсь.»       Тео трахается с Дафной Гринграсс в душе.       Тео трахается с Дафной Гринграсс в душе.       Гермиона незамедлительно покидает башню и направляется обратно в комнату к Драко. В тот момент её, конечно, не волновало, что она староста девочек и должна подавать другим студентам пример. И никоем образом не должна сейчас носиться по коридорам школы туда-сюда.       Но в этот момент Гермионе было всё равно.       Она добегает до портрета, скороговоркой произносит пароль и словно ураган врывается в комнату к Драко.       Тот поднимает на неё взгляд и хмурится.       — Тео занимается сексом с Дафной.       Он тут же притягивает её ближе и прижимает спиной к краю стола, как тогда, когда он вернулся с Игрового Вечера. Губы Драко вновь оказываются на её шее.       Гермиона времени не теряет — расстёгивает пуговицу на его штанах и стягивает их вниз. Он делает то же самое, но вместе с её джинсами снимает и нижнее бельё, отбрасывая всё это в строну. Драко поворачивает Гермиону лицом к столу и давит на спину, та укладывается на столешницу животом.       Он разводит её ноги шире и оттягивает свои боксеры, обеими ладонями сжимая талию Гермионы. Возбуждение от прошлых их действий ещё никуда не исчезло.       Драко проводит головкой по промежности, а затем без всякой подготовки входит в Гермиону.       — Блядство, — стонет он.       А Гермиона цепляется за край стола, пытаясь удержаться на ногах. Отчаянно цепляется.       Драко прижимается торсом к её спине и нависает над ней, будто гордый лев. Но о такой иронии Гермиона задумывается только позже вечером.       Дыхание обжигает шею, проходя под кожу, словно меткие пули.       — Ты великолепна, — шепчет Драко, но при этом не двигается.       Гермиона чувствует его член внутри себя. Возбуждение горит огнём, подпитываемое горячим дыханием и невероятными ощущениями. Это сводит с ума. Нужно погасить этот пожар.       Гермиона подаётся назад, глубже насаживаясь на член. А Драко крепче стискивает зубы и до побелевшей кожи сжимает её бёдра.       — Грейнджер, — предупреждающий тон.       Она повторяет это движение, и Драко снова стонет, выходя из неё. Гермиона больше не чувствует его член — зато чувствует его, прижимающимся к ягодицам.       — Драко.       Она не станет умолять, но она и без этого знает, как на Драко влияет его имя, сказанное голосом Гермионы. Ну пусть он уже начнёт двигаться, пусть сделает хоть что-нибудь. Она умирает.       Ещё пару мгновений они стоят в полной тишине.       — К чёрту.       Драко убирает руки с её талии, но переплетает с Гермионой пальцы обеих ладоней, прижимая их к столешнице. Он наклоняется ниже, зарываясь носом в её буйные кудри, слегка влажные от пота.       Драко входит в неё так неожиданно, что Гермиона даже вскрикивает. Он крепче сжимает её руки, давая пару секунд, чтобы привыкнуть.       Драко немного отстраняется и вновь подаётся вперёд, срывая с губ Гермионы очередной всхлип. Как же хорошо, что у него отдельная комната.       Естественные соки по капле стекают из влагалища, будто мёд. С каждым движением Драко по спальне разносятся хлюпающие звуки. Он полностью наполняет её, с каждым толчком касаясь какой-то невероятно чувствительной точки, а член буквально блестит от влаги.       И Драко повторяет свои движения снова, и снова, и снова.       Грубее, быстрее, грубее, быстрее. И снова.       Он рычит с каждым толчком, а Гермиона уже не сдерживает громких стонов. Они будто пчёлка и весна. И ни один из них никогда подобного не испытывал. Это слишком — но остановиться они не в силах.       Никогда ещё их секс не был таким грубым. Таким прекрасным. Таким животным.       Гермиона обессиленно прижалась щекой к столу.       И зажмуривается.       И просто наслаждается этим сексом.       Наслаждается сексом, и Драко трахает её жёстко. По телу Гермионы проходят дрожь и волны оргазма. С уголка глаза стекает одинокая слеза. Оргазм настолько сильный, что она сходит с ума.       Стенки влагалища сжимаются, а Драко лишь ускоряет движения, чудом не кончая в эту же секунду.       Гермиона вдыхает носом и выдыхая через рот в отчаянной попытке наполнить лёгкие воздухом. Горло уже горит от нескончаемых криков и стонов.       Через минуту Драко прекращает толчки. Он не двигается, но продолжает зарываться носом в её волосы и сжимать её пальцы. Гермиона чувствует его дыхание и наконец возвращается с седьмого неба, куда отправилась ещё несколько минут назад.       Повисает тишина, и нарушать её не хочется. Но прежде чем Гермиона успевает хоть что-то сказать, Драко отстраняется.       Оставив еле ощутимый поцелуй между её лопаток, он осторожно вышел из неё. И это нежное действие ужасно контрастировало с его предыдущим поведением. Драко обходит стол и берёт стул, ставя его позади Гермионы.       Он садится на него и раздвигает ноги, член всё ещё твёрдый. Лицо Драко прямо напротив её клитора, покрасневшей и влажной промежности. Гермиона не сдерживается и слегка покачивает тазом, ухмыляясь, слыша стон Малфоя.       Она довольно улыбается, а он шлёпает её по ягодице. Гермиона говорит ему, что хочет, чтобы кремовая кожа окрасилась в алый. Драко ухмыляется и ударяет сильнее. Она поскуливает.       Шлепок.       Гермиона хнычет.       Шлепок.       Стекает ещё одна слеза.       Когда кожа уже вся покрылась малиновыми пятнами, Драко считает, что с неё уже хватит. Он хватает её за бёдра и сажает себе на колени. Гермиона берёт член в руку и направляет его в себя, насаживаясь. Малфой придерживает её за талию, помогая двигаться.       Она прижимается к нему грудью, слегка потираясь через ткань рубашки и склонясь к его губам. Они сливаются в медленном поцелуе, а после Гермиона возобновляет движения.       Она несколько раз приподнимается ровно настолько, чтобы в ней оставалась только головка, и двигается так медленно, так медленно — убивая этим Драко, — сжимая внутри член. А затем Гермиона резко опускается вниз, задыхаясь от удовольствия.       Драко сжимает её грудь, поглаживая, лаская и дразня потвердевшие соски своими умелыми длинными пальцами.       Теперь оба ускоряют темп, тяжело дыша и пытаясь достигнуть освобождения. Драко хватает всего пяти толчков, и он кончает, заполняя влагалище Гермионы спермой. Она проводит аналогию: он её личный Микеланджело, а она — Сикстинская капелла.       Вслед за ним кончает и Гермиона. Вскоре оба уже улыбаются. Довольные, расслабленные — счастливые.       Драко оставляет поцелуй на её плече и велит Гермионе встать. Но она сейчас больше напоминает желе, чем здравомыслящего человека, а ноги будто наполнились ватой. Поэтому Малфой поудобнее устраивает её у себя на коленях, а затем встает, приподнимая Гермиону на руки и направляясь к кровати.       Он кладёт её на простыни и ложится позади, приобнимая её за талию.       Они засыпают.