Fix omnia

Лучший друг всегда способен понять, принять и дать по шее, если вдруг его друг-идиот снова влипнет в какую-то неприятность. Однако, когда твой друг — Мидория, покой может только сниться. Бакуго уже успел смириться с тем, что практически всегда Деку берет на себя гораздо больше, чем может вынести. Но когда война закончилась, то он думал, что станет немного, но по легче. Злодеев отловили, снова заперли по тюрьмам, а кого-то поместили в психиатрические клиники, чтобы пройти курсы реабилитации. Кацуки знал об этом только по слухам, но больше был рад тому, что они снова могли продолжить учёбу. Те события битвы со злодеями до сих пор отдавались болью в правой руке, глаз хотя бы не потерял остроту и он отделался лишь шрамом. Уже третьим особенно заметным. Если забыть про шрам на груди, который Бакуго старался игнорировать и не вспоминать о нём. Шигараки принёс ему достаточно проблем за тот чёртов год. И до сих пор иногда его мучили кошмары о том самом дне, но это совсем другая история. Но вот Изуку. Да, он теперь всё-таки старался чаще называть его по имени, хоть это и всё ещё давалось с некоторым трудом. Они говорили о факте извинений всего раз и Изуку сказал, что никогда его не винил в том, что было. Их отношения заметно наладились и это позволило Бакуго по другому смотреть на лучшего друга детства. Да, они всё равно периодически шуточно цапались, но Изуку заметно расслабился, когда понял, что всё действительно в порядке. После событий войны он продолжил помогать людям, выполняя какие-то поручения, которые получал через Всемогущего. Понемногу недоверие людей к нему пропадало и это было хорошо, действительно хорошо, ведь были и те, кто всё равно считал, что Изуку просто не достоин этого всего. Приходилось мириться, в конце концов люди меняются не сразу. Однако, в последнее время он постоянно куда-то ездил вместе с Тошинори и никогда не говорил куда именно он едет. А недавно и вовсе вернулся с перебинтованной рукой. Бакуго старался не лезть, зная, что если Деку не хочет — не расскажет. — Каччан... Мы можем поговорить? — Деку ловит его после ужина в общей гостиной и его тяжёлый взгляд настораживает. Всякий раз, когда Изуку смотрит так, происходит какой-то пиздец. Мидория выходит во двор и идёт вперёд, молча положив руки в карманы шорт. Кацуки не задаёт лишних вопросов. Если это что-то действительно важное, то вопросы ничем не помогут. Они вышли на арену бета, где уже когда-то дрались и мысленно Кацуки приготовился к удару смэша, но Изуку зашёл внутрь здания. Пройдя несколько извилистых помещений они оказались в том самом месте, где Изуку когда-то сделал первый шаг к своей цели. Где он впервые смог победить. Хотя... Честно говоря, это был лишь похожий дом, тот уже давно был снесён, но думать о том, что он тот самый было просто данью ностальгии. — Каччан, я знаю, что ты многое перенёс там, на войне. Поэтому то, что я сейчас расскажу, будет... Возможно, самую малость неприятно, а может и не малость. В общем... Ты поймёшь. Но это важно. В свете последних событий особенно. Кацуки кивает, оперевшись спиной о стену. Изуку стоит у края разрушенной стены и робот, проезжающий мимо, цепко сканирует его своими красными датчиками. — Не устраивайте здесь побоище. — предупредила машина, прежде чем двинуться дальше. Изуку вздохнул. Он и не собирался, судя по всему. — Ну так, что ты хочешь мне рассказать? — спрашивает Бакуго, пнув камень, что попался под носком ботинка. — В общем... Последние несколько месяцев я вместе со Всемогущим навещаю Шигараки в клинике, куда его поместили вместе с остатками бывшей лиги и паранормального фронта. Бакуго вздёрнул бровь. О чем-то таком он и думал. Изуку до победного говорил что-то о том, что собирается спасти Шигараки. Правда, что там было спасать Кацуки не знает даже сейчас. Он выжидающе сверлит друга взглядом, дожидаясь дальнейших объяснений. Раньше он бы возмутился, взбесился, но сейчас он гораздо реже позволяет эмоциям брать над собой верх и на то есть целая уйма причин. Но одна из самых главных — он изменился. И его поведение теперь практически не зависело от эмоций и чувств. Почти. Поэтому он ждёт. Полное объяснение даст больше информации и он сможет нормально решить, что делать с тем, что сказал Изуку. — Знаешь, Томура... Почти не изменился. Всё ещё противится лечению, всё ещё отвергает помощь психологов и продолжает прятаться в коконе из рук, от которых у врачей так и не получилось избавиться. Причуды они смогли подавить, даже создали для него одного целый подземный комплекс, где он сейчас находится. Но он почти ни с кем не говорит. Просто прячется в этих жутких пальцах и игнорирует всё вокруг. Но... Я твердо решил, что хочу спасти его. Пусть это займет много времени, но я добьюсь своего. Я ему так и сказал при нашей первой встрече там. Он же даже не посмотрел на меня, спрятавшись глубже в этих... Отростках. Я пытался наладить контакт разными способами и все потерпели поражение. Он выливал мне чай на голову. Просто вышвыривал вон, если я открывал вход в его камеру. Не знаю, сколько ещё это бы продолжалось, если бы однажды я не решил сделать по другому. Я вошёл внутрь и он по привычке атаковал меня. Я же не защищался. Просто ждал удара, готовый отлететь в мягкие стены. Но ничего не произошло. Понимаешь? Он замер с занесённый для удара рукой и на лице застыло непонимание. Он ждал ответного удара. Для него моё спокойствие стало чем-то вроде пощёчины. Как и ты когда-то, он решил, что я теперь даже не считаюсь с ним. Знаешь, будь это правдой, я бы бросил это дело ещё в самом начале. Но когда он прошипел что-то в ответ и снова скрылся в своём коконе, я решил остаться и понаблюдать... Бакуго слушал, и чем больше слушал, тем больше понимал, что там что-то случилось, что-то такое, что заставило Изуку заговорить с ним об этом сейчас. Дурное предчувствие пошевелилось в груди. Мидория запрокинул голову и чуть улыбнулся. Свет луны падал ему на лицо и с контрастом полутемного помещения выглядело живо. Изуку говорил, не особенно тихо, спокойно и даже возможно немного воодушевленно. Рассказывал о том, что понемногу всё же смог наладить мосты. Но потом он как-то особенно воодушевился. Дурное предчувствие зашевелилось в груди ещё сильнее. — Я смогу спасти его, Каччан! Вот увидишь, у меня обязательно получится! — ярко улыбнувшись, произнёс Изуку. — С чего такая уверенность, задрот?... — глухо переспрашивает Бакуго, сверкнув глазами. — Смотри! Протянутая рука. Нутро не просто ноет, там всё покрывается могильным холодом в ту же секунду. На запястье напульсник, который Деку медленно стягивает. Там на коже словно бы высечено темной краской: две руки, одна тянется к другой и они объединены красной нитью, но одна из рук скелетоподобна. — Неделю назад это появилось на наших руках, когда мы говорили. Правда, когда рисунок проявляется, это дико больно, думал сознание потеряю. Но сейчас даже не бо- — Это что, шутка такая? Ты сейчас издеваешься надо мной?! — взрыкнул Бакуго, пытаясь зачем-то стереть рисунок с кожи. — Ай-ай-яй, больно, Каччан, не надо! — Деку аккуратно отнимает ладонь и отводит немного в сторону. — Я не шучу. Это не розыгрыш. У Шигараки такой же. Он настоящий, правда настоящий. У Бакуго злость вскипает, но он давит это ощущение. Для начала он должен удостовериться. Это не похоже на глупую шутку, но всё же... — Так что произошло в тот день, когда это появилось? — грубовато спрашивает, снова взяв чужую ладонь и внимательно рассматривая «рану». Назвать это меткой у него язык не поворачивался. — Мы просто говорили, Каччан, что ты... — О чём вы говорили, задрот?! Изуку стушевался, но руку вырвать больше не пытался. — Шигараки сказал, что здесь ничего не отличается от того, что было раньше. Упомянул, что иногда к нему приходит Курогири, но так редко, что аж тошно, лучше бы совсем оставил... *** Взгляд у Томуры пустой и совершенно не выражает интерес к чему-то. Но он почти не против, когда Изуку устраивается рядом с импровизированным входом в «пещеру» из пальцев. Дальше он никогда не заходит. То ли опасается, то ли просто... Держит дистанцию. — Ты упоминал, что тут совершенно нечем заняться... — как бы невзначай произносит Мидория. — Это камера особого назначения. На меня направлено столько оружия, что только в этом укрытии я могу не переживать за любой свой чих. Меня бы держали связанным, если бы могли, но они заперли меня здесь без возможности контактировать с внешним миром. Да, тут довольно скучно, Мидория Изуку. — ядовито раздаётся изнутри «укрытия». — ...и именно поэтому я взял на себя смелось принести тебе книгу! — закончил мысль юный герой. Он довольно долго получал разрешение на то, чтобы принести Томуре хоть что-то. В итоге разрешение дали на литературу, в которой нет упоминания героев. Книги с рассказами и повести. Что-то зарубежное, возможно. Для первой книги он выбрал сборник рассказов об утопическом мире, где людям удалось найти гармонию с природой. Там не было зла, рассказ шёл от лица мальчика, который остался присматривать за пустынными землями, пока остальная часть деревни готовила переправу. Лёгкий и незатейливый рассказ об одиночестве, работе над собой и желанием сделать этот мир лучше. Изуку правда не знал, понравится ли это Шигараки, но он решил рискнуть. — Если это белиберда про героев, можешь даже не распаляться. — выплюнул Томура и в ответ на его раздражение все руки прошли лёгкой волной. — Нет. Это совсем не о них. У меня есть ещё час, так что с твоего позволения я всё же почитаю её тебе. В ответ было лишь молчание. Кое-где рты приоткрылись, но после закрылись снова с глухим хрустом. Пронаблюдав за этим с минуту, Изуку открыл маленький томик и начал читать. История шла плавно и он настолько увлёкся, что не сразу заметил, что на него смотрят. Когда он боковым зрением заметил светлую макушку Шигараки, то со вскриком завалился на бок и по наклонной упал на пол, свалившись с приличной высоты. Томик оказался у ног преступника, так как Изуку по своей неуклюжести выронил его из рук. Мидория поднимается на ноги, потирая ушибленное плечо и запрокидывает голову, смотря на Томуру. Из-за длинных нечесанных волос, что местами сбились в колтуны, практически не видно чужого лица, но Изуку не чувствует враждебности. Именно поэтому Шигараки смог подобраться так близко, не выдав себя. Парень поднимает томик и смотрит на героя несколько растерянно. Изуку готовится к чему угодно, вплоть до атаки, но вместо этого руки плавно подхватывают его под коленями и снова поднимают наверх. Когда он приближается, Томура кладет книгу на место, где он сидел и снова хочет уйти обратно. Деку подаётся вперёд прежде, чем он снова скроется внутри, перехватывает за руку и аккуратно сжимает пальцы на запястье. — Подожди. Если тебе интересно, то... Ты мог бы остаться и послушать? Там ведь должно быть хуже слышно. — он говорит тихо, но настойчиво, хмурится и пытается убедить, ведь в конце концов он пытается наладить с ним хоть какое-то общение. — Зачем тебе это? — прямо спрашивает бывший злодей, оборачиваясь совсем немного. Рука, от которой идёт огромный отросток, всё ещё выглядит странно, но Томура уже давно научился не обращать на неё внимания. Как если бы руку он потерял. — Я тоже хочу узнать, чем закончилось. Да и когда кто-то рядом, воспринимается иначе. Один глаз, который слабо видно из-за волос, смотрит настороженно, но после почти минутного молчания, Шигараки только выдергивает руку из захвата и всё же садится неподалеку. Не уходит. Выражает заинтересованность. Даже если при первой возможности он скроется, Изуку всё равно считает это уже маленьким шагом вперёд. Он дочитывает ему одну из глав за оставшееся время и после звонка-оповещения поднимается, чтобы уйти. Томура просто уходит, что собирается сделать и Изуку, но перед тем, как спуститься вниз, он чувствует жуткое жжение в области запястья и пытается добраться до двери, но руки идут волной и его попросту отбрасывает немного дальше. Что было дальше он помнит смутно. Боль была такой силы, словно ему жилы тянуло. Он кажется отключился до того, как его забрали медики. Что произошло за те несколько часов он не знает, но когда пришёл в себя, то лежал под капельницами в медицинском блоке. Всемогущий сидел рядом и по его немного хмурому выражению лица юный герой понял, что что-то нехорошее успело случиться. — Что случилось? — Позже объясню, юный Мидория. Ты мне лучше скажи, как ты сейчас себя чувствуешь? — Нормально, более менее. Голова болит и руку жжёт. Бывший Символ Мира вздохнул. Помог встать и, не дав убрать капельницу с руки, повел аккуратно в комнату, где ждали несколько человек из комиссии. Из разговора с ними Изуку узнал о том, что у него проявилась метка, которая доступна малому количеству людей на земле. Метка избранного, которая проявляется неизвестным для людей образом и как правило связывает двух человек особой связью. — Подождите, но вы сказали двух. Известно, кто... Мой человек? — спросил Деку. Всемогущий как-то тяжело вздохнул. Некоторые прятали взгляд и только мужчина, который объяснял ему это, говорил твердо и уверенно. — В тот же момент, как проявилась твоя метка, такая же появилась и у Шигараки Томуры. Тогда... Изуку честно решил, что это бред собачий, что черта с два это может быть правдой, но потом он заглянул через специальное стекло в отдельную смотровую, где Шигараки осматривал врач. На чужой руке, на запястье тоже была тугая повязка. — Это ведь не правда... — тихо спросил Изуку у Всемогущего, когда они шли обратно к машине. — Хотел бы я чтобы было так, юный Мидория. Правда бы хотел. — в голосе мужчины была печаль и едва различимая боль. Следующие три дня Изуку думал об этом, прислушиваясь к ощущению на руке, но ничего не было. Рана после появления быстро зажила и ничем его не беспокоила. Он много думал о том, почему именно Его ему выбрало что бы то ни было. Ответ был как-то связан с силой, но кроме этого в голову почти ничего не приходило. В конце концов Мидория заставил себя снова туда поехать. На подземных уровнях тихо, тут никого нет, кроме Томуры, поэтому общаться ему не с кем. Его единственные посетители, которые были бы рады не размозжить ему голову, это Изуку и Курогири, которого теперь все почему-то стали называть Ширакумо Оборо. В огромной комнате всё по старому заполнено огромным количеством рук и пальцев. Шигараки нигде не видно. Но теперь Изуку замечает маленькое дополнение: телевизор под самым потолком, где крутят какую-то передачу о животных. Томура сидит у своего импровизированного жилища и смотрит, почти не моргая. Он словно в трансе. Взгляд снова почти ничего не выражает. Изуку медленно поднимается по живой куче вверх, обдумывая на ходу, что он будет говорить и как ему вообще спросить об этом. Но когда он поднимается к Шигараки, то тот останавливает его прежде, чем он успевает открыть рот. — Если ты пришёл поговорить о той хуйне на руках, то не надо. Просто скажи, что набил татуировку и забудь о том, что эта штука как-то связаны со мной. — голос у Томуры хриплый, озлобленный, всё такой же, как в самом начале. — Но... — Я что, неясно выразился?! — Шигараки поднимает взбешённый взгляд, но Изуку смотрит твердо. Он замечает, что рабочая рука Томуры перебинтована почти до локтя и ему это почему-то не нравится. — Что с твоей рукой? Почему она вся перебинтована? — Не твоё собачье дело. — Томура... — Отвали. — Ты же знаешь, что я не уйду. — Мне плевать. Вот и поговорили. Хрупкого моста общения как не бывало. Это удручало. — Ладно, тогда мы не будем говорить об этом. Это ты попросил установить его здесь? Шигараки смерил его высокомерным взглядом и ответил что он скорее загнётся от голоса в голове, если постоянно будет слышать только звук этой огромной плоти. Отчасти Изуку мог его понять. Он просидел с ним ещё минут сорок, смотря на акул и косаток. Он заметил, что их было больше всего в подобранной передаче. — Почему акулы и косатки? — Они похожи. — На кого? — На нас. Акулы сильные, могут победить многих, но проигрывают косаткам. Это так глупо. Прямо как моё поражение тебе. Такое простое объяснение. У Томуры всё просто и понятно. Для него существует только чёрное и белое, а другого априори не бывает. Он как ребёнок, слишком жестокий, но всё ещё где-то там тянущийся к тому, чтобы его спасли. Изуку верил в это. Уходит он как и всегда молча. Но решает спросить у лечащего врача Шигараки причину такого изменения. — Что с его рукой? — Пытался выцарапать метку. Всю кожу там содрал, но через несколько часов регенерация всё восстановила. Он проделывал так несколько раз. — мужчина, осматривающий его руку, только вздохнул. — Думаю, всем было бы лучше, если бы это действительно можно было убрать. Но после того, как у него не вышло, он снова словно бы вернулся к своему первоначальному состоянию. Агрессия, злость и непринятие. Сегодня он был более менее спокоен, а вчера отказался от еды. — Думаете, он ненавидит меня за это? — Я не могу сказать, юноша. Томура сложный для понимания человек. Кто знает, что у него там, в голове. Его приступы агрессии немного сошли на нет, а сознание ВЗО появляется в последние недели всё реже. И всё чаще мы хорошо контролируем ситуацию. Но как бы этот всплеск не пошел на усугубление... После этого Деку задумался о том, что для Шигараки важно сейчас, когда все его прежние цели и мечты рухнули. *** Если сравнивать разные новости, которые Деку ему говорил в таких вот... Ситуациях, эта пожалуй тянула на десятку. Бакуго усмехается, его пробивает нервный смех и в принципе ему хочется только спросить одно: нахера? Но нет, он же знает Деку, знает какой он кретин. Если наметил цель — пойдет до конца. Даже если это предполагает кучу проблем. Господи, за что ему всё это дерьмо... Кацуки собирает в кулак всё своё понимание и начинает анализировать. Ему требуется минута другая, чтобы решить как работать с тем, что Деку сейчас на него вывалил. То, что Шигараки в курсе метки — допустим, это ещё пол беды. Больше проблемой сейчас выступает то, что он снова скатился к агрессии. И в принципе Бакуго вполне может понять его чувства. Никто не обрадуется, если связать тебя непонятными узами с врагом. Но то, что Деку светится оптимизмом и всё ещё хочет, прости господи, помочь психопату, который предполагал буквально геноцид всех неугодных, всё ещё немного коробит. И, не знай Диномайт друга так хорошо, послал бы в далёкое пешее. Но он знает и понимает, что отговаривать не имеет смысла. — Деку. Ты, конечно, полный кретин, но возможно есть какие-то смысл во всем этом. Надо ещё раз попробовать навестить Шигараки. — Но... — Пойдем. — Что, стой, Каччан! *** Бакуго удаётся получить разрешение поехать в закрытую клинику. Изуку даже думать не хочется, что он сказал Айзаве и директору, но как итог: разрешение было получено и они ехали к Томуре. Кацуки молчал и всю поездку смотрел в окно, из-за чего Изуку немного беспокоился. Обычно он мог сказать, какой будет реакция друга, но сейчас его молчание было... Гнетущим. Когда они пришли, Бакуго отправился к Шигараки. Один. Изуку остался ждать в коридоре между блоками. Он не стал спускаться на самый последний уровень, где и содержался Томура. Он не знал, что задумал Бакуго, но он доверял другу, поэтому решил подождать. Чего правда непонятно. Кацуки спустился вниз и прошёл в огромную комнату. Шигараки видно не было. Значит снова прячется в тех руках? Что ж. Он пошёл дальше. Можно было бы использовать взрывы, чтобы быстрее добраться до странной пещеры, но он понимал, что легче будет просто дойти. Провоцировать Шигараки не входило в его планы. Когда он оказался у огромного скопления рук, что так напоминали пещерный вход, он остановился. Вдох. Выдох. — Шигараки, выходи. Есть разговор. — громко и чётко произносит парень, засунув руки в карманы брюк. Он ожидал чего угодно, да хоть ярости, да только руки под ногами прошли странной волной и после Шигараки показался сам. Мрачный, явно готовый к чему-то плохому и уже привычно источающий ненависть. — Какие люди. Что ж тебе всё неймется. — сквозь зубы прошипел Томура. — Сначала этот Мидория, а теперь ещё и ты. Бегаете и всё пытаетесь что-то сделать. Как же бесите. Прямой, раздражающе правый и от того снова очень напрашивающийся на удар в лицо. Желательно взрывом. Но Кацуки не идиот. Бакуго собирает всё своё самообладание в руки, отвечает спокойно, насколько это вообще возможно в отношении человека, который его уже несколько раз чуть не отправил на тот свет. — Мне плевать и на тебя и на этот чёртов курс реабилитации. Я в него не верю и всё ещё считаю, что убить тебя было бы отличной идеей. Но ты в любом случае не сдохнешь. Однако, тут недавно всплыла проблема. И я хочу узнать, что это за чертовщина. Между ними чуть ли не искры ненависти летают, напряжение практически можно потрогать руками. Томура усмехается, прижавшись плечом к стене рук. — Мамочка Диномайто пришла узнать о своём любимом сыночке Деку? — ядовито тянет злодей, явно не настроенный на разговоры, но Кацуки не планирует так просто сдаваться. — Ты расскажешь мне что это за дерьмо. — зловеще тянет Бакуго, вынимая руку из кармана. Это противостояние грозило быть долгим, очень долгим, но Шигараки обходит его и поднимается выше, садится на подобие мягкого живого кресла и запрокидывает голову. — Я понятия не имею, что это за дерьмо, если уж тебе так принципиально важно знать не имею ли я к этому какого-то отношения. Нет. Не имею. Мне это в общем-то и даром не сдалось. Я был бы рад, если бы этот идиот отстал от меня со своими геройскими потугами. Насрать, честно. Я даже почти смирился, что он приходит и что-то рассказывает. Не так скучно и гнетуще хотя бы. Бакуго останавливается рядом и слушает. Не похоже, что Шигараки врёт. Сам он сделать подобного не мог — причуды всё ещё подавлены. Но... — У тебя есть какие-то соображения на этот счёт, не так ли? — спрашивает парень. Злодей какое-то время смотрит в потолок, а после здоровой рукой показывает на свою голову. — У меня ни малейшего. Учитель может знать. Точнее... Скорее всего он что-то знает. Но этот старый хрен мне в жизни что-то не скажет просто так. Но отдача контроля чревата. Он же воспользуется положением и разнесет тут всё. Сдохнуть не сдохнем, но жизнь он мне подпортит. Как он любит это делать. — Логично. Ситуация практически тупиковая. Бакуго молчит, смотрит на преступника долгим взглядом и после чертыхается. — Шигараки, вставай. Возможно, есть одна идея у меня. — С чего бы мне тебя слушать? — Томура смотрит раздражённо, но Бакуго не намерен сдавать. — Ты хочешь избавиться от метки или нет?! Злодей скептически настроен на всё это, но готов хотя бы выслушать, что собирается предложить Кацуки. Идея, которую тот предлагает, безумная даже на вид, но процентов на сорок имеет смысл. *** Заставить Томуру ненадолго отпустить контроль и позволить Все За Одного появиться было сложно. Пришлось несколько раз воздействовать на самого Томуру и то, он не шибко горел желанием помочь. Но по итогу всё равно удалось поговорить с другой личностью, пусть и не долго. Шигараки Старший рассказал немного информации, которая в целом неплохо помогла понять с чем они имеют дело. — Это не совсем так, — покачал головой Все За Одного, когда Изуку показал ему метку на запястье и сказал о неких метках «особеннных». — Это тоже действие причуды, но очень и очень редкого типа. Связывающего. Такой вид причуд, как и те, что связаны со стиранием, временем и некоторыми другими, появляются крайне редко. Как тот же распад они скорее всего могут быть мутационными. Однако, именно об этой я слышал несколько десятилетий назад. Где-то в Южной Америке более одного века назад было племя, где жила семья, что имела в роду очень странную особенность: их сила связывала двух людей, которых они касались, и после этого они жили вместе и буквально умирали в один день. Ту семью, что обладала такой силой, прозвали шаманами и дали божественные титулы. Со временем часть семьи отделилась от основного племени и перебралась на большую землю. Они затерялись среди белых людей и жили как самые обычные люди. Вскоре после этого появился миф о красных нитях судьбы. Хотя по факту это просто мутантная причуда, которая связывает людей ментально. Вот и всё. Если вы имеете дело с такой причудой, нужно найти обладателя. Только он может сказать, можно ли отменить действие этой силы и есть ли ещё какие-нибудь последствия, кроме метки и возможной связи. После этих слов он пропал и снова появилась личность Шигараки. Да, много чего было не особенно ясно, но у них появились хотя бы зацепки. Расследование грозило быть долгим, ведь людей, что подходили бы под параметры поиска, было довольно много. Однако, это всё-таки уже было что-то, а не просто какие-то слухи и домыслы. Полиция занялась расследованием, а Изуку и Бакуго пока что были возвращены к занятиям. Потребовалось несколько недель, прежде чем поиски дали хоть какой-то результат. Но на это время Изуку запретили приближаться к Шигараки. Врачи и охрана не знали, чем могла быть черевата неясная связь и метка. Томура от полной изоляции особо даже не страдал, он наконец-то отдыхал, большую часть времени проводя в релаксии на руках или просто пялясь в телевизор. Скука одолевала, но Шигараки был слишком гордым, чтобы признаться в этом даже себе. Черта с два он признает то, что ему тут скучно. Лучше уж канал с животными, чем эти глупые детишки. В какой-то момент остро захотелось поиграть, но он засунул это желание глубоко в себя. Всё равно ему не позволят взять что-то такое в камеру. В конце концов весь его день стал напоминать монотонные залипания в одну точку на долгие часы и сон. Никто не знал, о чем в такие минуты думал самый ужасный преступник последнего десятилетия, но иногда охрана, что следила за ним по камерам, могла поклясться, что он улыбался. Это была лёгкая, едва заметная улыбка. Словно он был где-то далеко, не здесь. Возможно... Даже в месте, которое было ему домом. Когда спустя некоторое время человека с нужной причудой всё же обнаружили, полиция была удивлена. Тем, кто оставил метку, оказался старик лет восьмидесяти. Он был последним чистокровным владельцем силы, которую называл «Божья Длань». Когда его доставили в полицейский участок, чтобы допросить, он не стал отрицать. — Я не желаю мальчику зла, поймите. Но... На нём лежит проклятье переданной силы, которое может убить его в любой момент. — старик сжал руки в замок, — А Шигараки Томура... Это зло, которое так просто не уничтожить. В этой войне погибли многие. В том числе и моя дорогая жена. Ей было почти восемьдесят три года. Исполнилось бы через несколько дней после её смерти. Она погибла от волны распада этого злодея. Я и моя дочь успели спастись. Но вот моя жена... Она ушла, даже толком не поняв, что случилось. Я лишь хотел, чтобы он тоже заплатил за это. Пускай не сейчас, но позже. — Я понимаю вас, но приносить в жертву человека, который там едва не погиб, стараясь всех нас спасти... — начал было Тсукаучи. — Я понимаю, сэр. Поверьте, я всё понимаю. Но моя сила может соединить только тех, кто так или иначе связан. Это должны быть чувства, что крепче стали. У Шигараки Томуры это по всей видимости ненависть. А у Мидории Изуку желание спасать людей. Два абсолютно полярные чувства, но тем не менее... Это сработало. Как только Томура на мгновение был заинтересован этим мальчишкой, тогда всё и случилось. И, наверное, самое печальное, что конца этого я так и не увижу. Полицейские напряглись, но мужчина так же спокойно продолжил. — Моя сила отнимает мою жизненную энергию. И использовать такие узы часто нельзя. Особенно в моем возрасте. К тому же... У меня серьезное заболевание и моё сердце встанет в любой момент. Я сделал всё, чтобы отомстить за свою любимую жену и, если вы не против, то перед тем как я всё-таки умру, мне хотелось бы попрощаться с дочерью. Женщина, что ждала за стеклом, прижала руку к груди и расплакалась. Ей было уже многим за сорок, но она всё равно не хотела терять ещё и отца. В их роду всегда было много долгожителей, но совсем скоро она останется совсем одна. — Сэр, после моей смерти действие силы не развеется. Оно имеет... Так сказать вечный эффект. Так что отменить её я уже не могу. Это попросту невозможно. — старик улыбался, а женщина, единственная дочь, плакала. — Отец, ты дурак, ты мог прожить ещё десять лет, если бы не сделал этого! Как же я... Как же я теперь... — она была слишком эмоциональной, но никто не винил её. Все скорбят по своему. — Прости, милая. Я люблю тебя и маму. Обещаю, ты будешь в порядке. — старик погладил её по лбу и через несколько секунд его рука замерла. Он умер, сердце действительно остановилось и врачи попросту не успели его реанимировать. Изуку от чего-то чувствовал вину за всё случившееся. Но старика похоронили, а он продолжил учиться. Пока однажды его не попросили снова приехать в тюрьму-лечебницу. Когда он прибыл, то увидел ту самую женщину, которая совсем недавно похоронила отца. — Простите, что попросила о личной встрече, но мне есть что вам сказать. — женщину посадили за специальное стекло от Шигараки, а Изуку был рядом с ней. Она потерянным взглядом смотрела на преступника и вздохнула. — Если вам сложно... — её сопровождающий протянул было руку, но она мотнула головой. — Всё хорошо, просто... Мне бывает довольно сложно говорить. Так вот. Я бы хотела принести вам извинения от лица моей семьи. Да, мои мать и отец сейчас в лучшем мире, но вы в этом не виновны. Отчасти. Когда мама умирала, то её мучила страшная боль. Отец отказывался от таблеток и лекарств, считая это глупостью. Мама... Умирала в агонии. Но когда произошёл тот инцидент... Она ушла тихо, без боли. Просто исчезла. Да, у меня не осталось ничего от неё, но она не мучилась. Я так благодарна за это. И потом... Сила отца так же досталась и мне, перешла по наследству. И я могу попробовать немного исправить то, что он сделал. Для Изуку эти слова были надеждой, но с другой стороны ему было так больно слышать об этом. Женщина переступила через свою боль и горечь, чтобы прийти сюда. — Вы уверены? — он уточнил это тихим, робким голосом. — Да, я просто... Не хочу, чтобы люди вроде тебя страдали от последствий необдуманных решений моего отца. Дай свою руку, юноша. Изуку протянул ладонь женщине и та аккуратно начала массировать подушечками больших пальцев область на запястье, где была метка, приговаривая что-то на своём родном языке. Если в первый раз метка ужасно болела, то сейчас ничего подобного не было. Рисунок просто изменился на абсолютно другой. Соединённые и сшитые половинки сердца. — Моя сила слабее, чем у отца, но её можно считать чем-то вроде стрелы купидона. Вы сможете понять друг друга и наконец-то решить важный вопрос. Вы сможете наладить общение и решить свои проблемы. Юноша. Этот злодей... Ты ведь хочешь ему помочь, я вижу это. И поэтому используй эту возможность. Помоги ему. Ведь именно такие как ты способны изменить мир и мировоззрение даже самых страшных людей. Уходя, леди стала выглядеть словно бы намного старше. А Изуку ошарашено смотрел ей вслед. Как же это всё тяжело... Томура скрипнул зубами, что-то прошипел и скрылся обратно в своей камере. Ему решение проблемы не нравилось от слова совсем, но кто бы его спрашивал. Чёртов Старик. Чёртов Мидория. Чёртовы Герои. Как же он всё это ненавидит... Ещё и эта странная женщина с ещё более непонятной причудой. Купидон. Да пошло оно всё. Вариант со сдохнуть ему казался более удачным, но его опять же не спрашивали. Досадно. Бакуго, который узнал всё немногим позже, только и сделал, что скептически вздохнул. Если убрать его громкие и «душевные» возмущения на тему того, какой Деку болван, то он молчал. В принципе, наверное можно сказать, что друг за Деку беспокоился оправданно, ведь тот не выглядел даже немного настороженным. Просто удивлённым и немного расстроенным. — Интересно, что значит её слова о том, что я смогу наладить отношение с Шигараки? — задумчиво бормочет Деку, пока они едут обратно. — То из всех этой непонятной херни тебя волнует только это?! Дек... Изуку, да она, чёрт возьми, буквально сказала о том, что её причуда похоже по действию на стрелу купидона. Сложить два плюс два, не? — раздражённо отозвался Кацуки. Мидория пожимает плечами и снова смотрит в окно. В такие моменты он слишком много думает не о том и Бакуго остаётся только смириться с этим. Когда твой друг начинает потихоньку ехать крышей, будь готов тоже немного сойти с ума. Особенно если твой друг — Мидория Изуку. Особенно подпункт два — если Изуку вбил себе что-то в голову. Здесь проще смириться и быть готовым поддержать его в этом. Потому что нормальные идеи это для слабаков. Нам нужен только какой-нибудь лютый пиздец и желательно чтоб все потеряли дар речи, когда Изуку будет этим лютым пиздецом делиться. Но Бакуго привык. Что ж, он то может и выдержит, главное чтоб сердце выдержало эти лютые идеи. Но с другой стороны... Кто если не он? Больше никто так не сможет понять этого задрота. *** С этого странного, во всех возможных смыслах, случая проходит почти месяц. Деку всё так же продолжает с упрямством барана ходить к Шигараки, а Томура с упорством, достойным горбатого кита, продолжает отвергать геройскую помощь. Но Бакуго видит, что лёд, который Шигараки строил годами, отгораживая себя от других, постепенно трескается, медленно, очень неторопливо, но действия Изуку делают своё дело. Бакуго мог бы просто влезть и сказать другу остановиться, собственно... Он пытался с ним поговорить об этом, но Изуку из раза в раз уверял его что все в порядке и снова делал то, что делал. — Я в порядке, Каччан! — Изуку улыбается, но по нему видно, что он очень устал. — Не волнуйся за меня, я не сдамся, пока не добьюсь своего! — обещает ему Изуку и Бакуго понимает, что улыбка полностью фальшивая. — Всё хорошо, правда, Каччан, тебе не следовало приходить. — тихо и надломлено отвечает Изуку из-за двери, не впуская друга к себе. Бакуго уверен, что Мидория плакал. От того, что у него не получается. От того, что нет решения и любая идея идёт в утиль, потому что он не справляется. Он предлагал ему помочь, но Изуку снова берет всё только на себя. Всемогущий на него не может повлиять, а делиться с кем-то ещё не то. На пятую неделю у Кацуки сдают нервы и он сам приезжает к Шигараки. Он добился этого разрешения от Всемогущего, потому что наставник прекрасно видел, как чахнет Мидория, но сделать ничего толком не мог. Изуку раз за разом повторял что всё хорошо, но ничего не было хорошо. Бакуго готов был поклясться, что у Деку понемногу наступает депрессивный эпизод. Снова. Как и тогда во время войны. Тогда он ничего не сделал тогда, когда это было необходимо. Но сейчас оставлять это так на самотёк не стал. Шигараки игнорирует его, игнорирует и удары, и взрывы, и даже крики, пока в какой-то момент Бакуго, устало не падает на колено рядом. — Чего ты блять хочешь? Ты мог бы подыграть ему, он бы успокоился и всё было бы нормально, чёртов ты кретин! — взрыв уходит в каменный пол, а Томура внезапно садится, поворачивает голову к Бакуго и в его глазах столько злости, что невольно парень готовится к удару. — Почему я не подыграю ему? Ах, тебя это волнует? — Шигараки буквально рычал, изредка срываясь то ли на шипение, то ли на ещё более злобный тон, — А может потому что нас блять тянет друг к другу, как идиотов?! Я даже смотреть на него не могу, внутри всё горит ебучим пламенем, мне его хочется и убить и оставить рядом! Каждый чёртов раз, как он появляется здесь, я избегаю контакта, потому что понимаю, что эта херня нас связала. В прямом сука смысле! Я не хочу любить его, не хочу, Бакуго Кацуки, но я блять по уши в этом дерьме и когда он придет сюда снова, я опять пошлю его к чёртовой матери, чтобы он не думал, что я могу быть подходящей кандидатурой. А потом это тупое сердце снова будет болеть. Я снова буду блевать кровью и держаться до его следующего визита. Ахуенная учесть, как думаешь? Хочешь чтоб я ему сказал? Нет. Ни за что в этой гребанной жизни. Бакуго широко распахнутыми глазами смотрел на то, как Шигараки практически рычит, то ли от досады, то ли от непонятных эмоций, что заполонили его до краёв. Он понемногу начал понимать, что здесь происходит. Почему Деку так сильно раскис, почему Томура такой, ведь в конце концов всё это началось после того, как появилась метка. Он подсел к Томуре и повернул его руку, смотря на запястье. Метка болезненно кровоточила, а сам Томура выглядел болезненно и отчасти даже... Как человек, которому оставалось совсем немного. Словно он вот-вот упадёт и больше не встанет. Болезненно впалые глаза, худоба и только глаза горели как раньше. Когда Кацуки только пришёл, то банально не обратил на это внимания, потому что был слишком раздражен. Но сейчас пазл потихоньку складывался. Становились понятны и раздражительные реакции, и внезапно упавшая активность, и даже повышенная агрессия. Шигараки понимал, что умирает из-за того, что не принимает героя. Связь, которой их повязала та женщина, по всей видимости уничтожала обоих изнутри и сейчас они оба понемногу... — Всё из-за неё, да? — Я делаю всё, чтобы не сблизиться с ним. — вместо ответа произнёс Томура, — Ты же и сам прекрасно знаешь, что любить преступника это глупо. Он ведь... Герой в конце концов. Раньше я бы использовал это, но сейчас... Я слишком устал бежать, что-то делать и пытаться всё перевернуть. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Хотя бы на какое-то время. Эта метка... Она постоянно болит, с тех пор как её поставили. Я не знаю, нормально это или нет, но я знаю одно: скажу да, отвечу на чувства, станет только хуже. Для нас обоих. Он будет страдать ещё больше из-за этого. Мне будет всё равно. — Не будет, ведь ты... — Заткнись. Это... Не то. Сейчас единственное, чего я хочу, чтобы оставили одного. А он приходит. Снова и снова и снова. Выглядит всё более болезненно каждый раз и... Это не помогает. Тоже. — Ты беспокоишься за него? — осторожно спросил Бакуго. — Он просто меня бесит. Так хочется, чтобы только бесил. Бакуго замечает, что говоря об этом, в голосе преступника проскальзывает что-то, отдалённо напоминающее сожаление. — А что ты... На самом деле чувствуешь к нему? — негромко спрашивает герой, в общем-то не надеясь на ответ. Томура молчит слишком долго, Бакуго думает, что он и отвечать не станет, но перед тем как уйти, он всё-таки услышал: — Я чувствую себя в безопасности. Даже не смотря на то, кто я и где именно я нахожусь. Когда он приходит, я чувствую безопасность и защиту. Это было сказано очень тихо, но Бакуго всё равно услышал. Уезжая, он много думает о том, что сказал ему Томура. Он не говорит Изуку, что приезжал туда, просто много думал. «Безопасность... Злодей, который чувствует себя в безопасности. Он выделил это, что значит, даже не получая постоянных угроз о расправе, он не чувствовал себя комфортно там. А теперь даже когда он старается игнорировать слова Изуку, он всё равно так или иначе чувствует себя в порядке. Фаза отрицания и гнева уже были...» Он спрашивает у женской части коллектива о некоторых аспектах отношений, а позже и у некоторых парней. Ответы частично разнятся, но в целом они похожи. Безопасно, комфортно, чувство уюта и тепла рядом с тем, кто нравится. Это можно было бы применить и к дружбе, но каждый так или иначе упомянул, что все чувства уже другие, более сильные. — Оно не похоже на обычную дружбу, Бакуго. — Джиро перебирает гитарные струны и не смотрит на него, её взгляд блуждает по комнате. — Это чувство больше, оно заполняет тебя до краёв и ты чувствуешь огромный прилив сил и энергии, терпения, если вдруг твоя половинка немного глуп, храбрости, понимания, многих других особенностей. Но ты учишься понимать человека. Не важно, какой он для других, для тебя он особенный по-своему. Слушая её, Кацуки начинал понимать больше. Да, он знает, что возможная идея глупая, но в противном случае его друг, которому он в общем-то желает только хорошего, загнётся через несколько месяцев. И он наконец-то понял суть того, что сделала та женщина. Их обоих убьёт неразделённая любовь. Очень хитрый способ отомстить за смерть отца и матери. Женщина тоже умерла через несколько дней после того, как применила причуду. Она знала, что больше шанса не будет и это был по сути единственный вариант. Он бы сработал, не будь Изуку таким упрямым. Ребята недоумевали, почему Бакуго так резко заинтересовался всем этим, но Кацуки отмахивался, собирал информацию и в конце концов был готов. — Деку, эй, задрот! — Бакуго махнул рукой перед лицом Изуку, привлекая его внимание. — Каччан? Что ты здесь делаешь? — Мидория в прострации обвел крышу общежития взглядом. — Нам надо поговорить. Сейчас. Они снова пошли на арену бета, но в этот раз Бакуго тоже не планировал драться. Ему просто не хотелось говорить там, где могли услышать посторонние. Пусть даже и одноклассники. Он сел у выбитого окна дома и похлопал рядом с собой. Изуку выглядел паршиво. Совсем сломанный и глубоко подавленный. — Изуку. Послушай меня сейчас. Тебе нужно перестать пытаться через силу заставить себя что-то делать. Это не помогает. Ни тебе, ни тем более ему. Вы оба сейчас только страдаете больше. Мидория обнял колени и положил на них подбородок, а его глаза невольно заслезились. Он тоже выглядел ужасно истощенным и в последнее время его визиты к исцеляющей девочке стали очень частым явлением... Бакуго вздохнул. Это тяжело. Видеть как близкий друг угасает прямо на глазах. — Я так хочу, но не могу. — устало забормотал будущий герой. — Мысли, много мыслей и они сводят меня с ума. Постоянное напоминание, что это неверное решение и что я снова ошибся. Я не знаю, что с этим делать, Каччан. У меня не хватает сил. Сейчас уже нет. Бакуго обнял Изуку и прижал к себе. — Всё будет хорошо. Я вытащу тебя. Помнишь, как ты тогда вытащил меня? Пришло время позволить мне помочь тебе. Время неумолимо бежало и медлить было нельзя. С каждым днём Изуку был всё слабее. Оставалось только найти решение этому проклятию. На следующий день они собрались в кабинете, где их ждал Тошинори. — Врачи провели все возможные анализы, проверили вас с Шигараки вдоль и поперек, но пока ничего внятного выяснить не удалось. — Всемогущий был мрачнее тучи. Он ничего не мог сделать и как героя его это очень сильно корёжило изнутри. Бакуго разделял его состояние, но он старался не падать духом. Изуку что-то тихо пробормотал и в следующую секунду чашка полетела из его рук и разбилась. Бакуго едва успел среагировать. Он поймал парня и не дал свалиться на пол. — Чёрт возьми. Вызовите сюда Исцеляющую Девочку! — крикнул Кацуки. Состояние резко ухудшилось. Никто не знал, с чем это связано, однако, через некоторое время им позвонили из места содержания Шигараки и сообщили, что тот тоже плох. Если бы не постоянная регенерация, которая всё ещё работала, только в каком-то странном виде, сердце Томуры остановилось бы ещё несколько часов назад. Сейчас он так же как и Изуку был подключен к приборам, которые позволяли ему протянуть ещё немного. — Бессмыслица какая-то. Нет ни одной видимой причины, чтобы его состояние так резко ухудшилось. — врачи, что прибыли по настоянию их медика, тоже были в недоумении. Мальчик был абсолютно здоров, но тем не менее медленно умирал. — Всемогущий... А может мы всё это время думали не в том направлении? — вдруг спросил Бакуго. — Что ты хочешь сказать, Юный Бакуго? — упавшим голосом спросил герой. — У меня есть... Предположение. Не уверен, что верное, но у нас не так уж и много других предположений. — Говори. — Сейчас конкретно всё дело в расстоянии. Я почитал и основа таких причуд в том, чтобы привязать человека к другому посредством энергетической связи. Мы её увидеть не можем, но чем объект дальше, тем сильнее тянет энергию из другого. А тут взаимно. Они бы не продержались так долго, если бы Деку не навещал Шигараки так часто. Чтобы это исправить им нужно просто быть ближе друг к другу! Звучало действительно безумно, но... Посоветовавшись с врачами, Всемогущий организовал перевоз Мидории из Юэй в клинику. Терять время было нельзя. Они уже с трудом могли прощупать пульс. Сердце было готово остановиться в любой момент. Когда парня доставили туда сердечный ритм почти сразу пришёл в норму, так же, как и сердце Шигараки. — Сработало. — Бакуго вытер пот со лба, пока Всемогущий медленно сполз по стеночке. — Теперь всё ясно. Переводите этих двоих под охраняемый колпак. Дальше мы уже сами. Вы можете пока отдохнуть. — врач отдал распоряжение своим коллегам и после посмотрел на Всемогущего и Бакуго. — Ты всё правильно понял, юноша. Если бы не твоя наблюдательность, сегодня твой друг мог умереть. — Вы хоть объясните? — спросил Бакуго. — Потом, пока нам нужно позаботиться об этих двоих. Отдохните. Вам силы ещё понадобятся. В тот день Бакуго едва не получил свои первые седые волосы. Нервы зашкаливали весь день. Уже в общежитии он упал без сил и заснул крепким, но крайне тревожным сном. *** Знаете, когда Твой Лучший Друг попадает в беду, ты сделаешь всё, чтобы ему помочь. Даже в ущерб себе, своим нервам и ведь всё равно ты сделаешь это потому что он дорог тебе. Этот болван будет творить всякое, но ты всё равно будешь присматривать за ним. Именно с такой простой мыслью в последние несколько дней жил Бакуго. После того случая прошло довольно много времени, но медики молчали, ничего им не объясняя. Всемогущий ходил мрачнее тучи. Сам Кацуки просто ждал. Он же успокоил одноклассников, чтобы те не поднимали панику. Просто срочное обследование. Ничего серьезного. Ложь во благо. Вести пришли только на пятый день, когда нервное напряжение стало практически невыносимым. Врачебная коалиция, которую собрали ради Деку и Шигараки, наконец была готова дать ответы. — За эти дни мы провели несколько экспериментов и выяснили, что пациент номер один, он же Мидория Изуку, может покидать пациента номер два, он же Шигараки Томура, на длительную дистанцию без вреда для своего психического и физического здоровья на трое суток. Прохождение этого порога подключает метку. Она начинает кровоточить и тянуть силы из обоих. Если испытуемых поместить в одну камеру на полтора-два часа, то метка перестает действовать. Инкубационный период первой фазы, при котором потеря сил не значительна, длится три дня. Симптомы: усталость, частые головные боли, сильная сонливость и желание находиться ближе ко второму пациенту. Вторая фаза уже серьезнее: появляются навязчивые мысли, параноидальные домыслы и страх. Тяга становится сильнее. Они усиливают прошлые симптомы и на третьей приходит осложнения, связанные напрямую с мозгом и другими внутренними органами. К сожалению, подобное можно только купировать, вылечить их не представляется возможным. Изъятие кожи с меткой ни к чему не приводит. Она появляется снова. Так что по сути у них есть только один вариант, и он вам не понравится. Бакуго уже был готов ко всему. Его друг едва не умер пару дней назад. Как предположили медики, вылечить в обычном смысле нельзя, но можно затормозить подобное. Шигараки нужно поселить ближе к Изуку и что по сути надолго свяжет Деку руки, ведь теперь куда бы он не отправился, Шигараки вынуждено последует за ним. Хочется обоим этого или нет уже не будет иметь значения. Вот какой была причуда, которая по сути была хуже проклятия. Решение стояло за главком и Всемогущий догадывался, что просто так они не позволят перевести Шигараки с этого спецучреждения. Они скорее позволят обоим умереть, чем согласятся выпустить Томуру. И с какой-то стороны Тошинори мог их понять. Шигараки слишком много зла причинил многим людям. Пока Всемогущий говорил с врачами, решал вопросы с руководством, Бакуго прошёл в палату, где в данный момент были Изуку и Шигараки. Томура лежал на кровати и смотрел в потолок. Он даже не обратил внимания на приход нового человека. Казалось, он вообще ни на что не реагирует. Словно... Неживой. Изуку же лежал под капельницей и его хмурое сосредоточенное лицо насторожило Бакуго. — Привет. Ну как ты? — А, Каччан. Нормально. Слышал мнение врачей об этом уже? — Да, они говорят, что это не убирается. — Мы и сами это уже поняли. Хорош подарочек, конечно. Но мы вроде как что-то придумали. — Мы? — Бакуго вздернул бровь, смотря удивлённо. — С Шигараки. Но, если быть точнее, с Взо. Он появился вчера, мы уже узнали о том, что нас не разъединить и он предложил какое-никакое, а решение. — Только не говори, что веришь этому старому хрычу! — Нет, конечно нет, просто... Вариантов не так много, мы можем попробовать, в конце концов это не такой уж и дикий вариант, как может показаться. — И что он из себя представляет? — Пересадка кожи с меткой. Ему мою, а мне его. Врачи согласны, говорят, что это возможно. Они пронаблюдают за нашим состоянием неделю и дальше решат, помогло это или нет. Если нет, то вопрос встанет вообще по другому. Я понимаю, что Шигараки вряд ли захотят выпустить. Не знаю, всё сложно очень. — Деку потёр лицо рукой и вздохнул. Пусть ему и стало лучше, выглядел он всё так же измождённо. — А с этим чего? Он какой-то тихий... — Он такой с самого утра, просто лежит и смотрит в потолок, вообще ни на что не реагирует. Может переваривает всё это. Не знаю... Что делать со всем этим дальше было не ясно, Томура выглядел как коматозник, которому уже ничего не надо, а Изуку слишком устал. Всё это легло на вышестоящих, потому что от их решения зависела дальнейшая жизнь Изуку, как человека и героя. Так и начался период томительного ожидания. Идея с пересадкой кожи оказалось провальной, кожа у Томуры просто самовосстановилась и чужую не приняла, а кожа Томура просто восстановила рану и после отпала сама по себе через несколько дней. Таким образом в распоряжении оставалось не так много вариантов: поместить Изуку к Шигараки и держать их друг с другом рядом или же позволить выпустить Томуру. С окончательным решением тянули долго, Изуку успел вернуться к учебе, но теперь каждый третий день всё равно ездил в клинику, чтобы побыть с Томурой. Шигараки всё так же продолжал находиться в состоянии полного покоя. Он почти ни на что не реагировал, словно впал в энергосберегающий режим. Врачи, что наблюдали за его состоянием, были озадачены. Томура стал таким после известия о том, что разъединить их отныне невозможно. Это словно убило в нём всё относительно живое. Но, как заметил Изуку, Томура всё ещё думал и анализировал. Просто сейчас погрузился во всё это до конца. Одноклассникам и матери он ничего так и не рассказал, лишь упомянув то, что это татуировка и ничего особенного в ней нет. Айзава знал правду, но понимающе отнёсся к тому, что Изуку попросил никому ничего не говорить. Не хотел волновать друзей и родную матушку. — Вы согласны выпустить его? — удивился Всемогущий, когда через почти месяц пришёл ответ. — Под строгим наблюдением и постоянной охраной. Наши психологи с ним говорили и он не проявил никакого интереса к тому, чтобы нарушить условия, которые ему предлагают. Мы учли все факторы, но много позволить в любом случае нельзя. — Хотя бы так, я вам благодарен. Это решение выносилось тяжело, да и его долго готовили. Для Томуры сделали отдельный дом на огороженной территории, где он и будет находиться. Ближе к Изуку, но под постоянным наблюдением. Так же он отныне вынужден носить блокаторы на шее, которые сменяются от наиболее сильного, на менее слабые в зависимости от его поведения и деятельности. Покидать огороженную зону он так же не может без специального разрешения и сопровождения вооруженного отряда. Ни шагу без постоянного наблюдения и слежки. Но при переводе Томура не выразил никакого протеста, только избавился от рук, которые сначала отделились от тела и после и вовсе сдулись, оставив после себя только труху. Когда у него спросили, почему он не сделал так с самого начала, он ответил, что не видел в этом необходимости. Изуку получил право навещать его раз в два дня по три часа. Это должно было полностью обезопасить метку. Так же, если Изуку должен будет на долгое время покинуть город, Шигараки тоже будет перевезен следом. — Я теперь вечно буду таскаться следом за тобой. — без особой радости заметил Томура, когда Изуку пришёл к нему в первый раз на новое место. — Да, но мы возможно когда-нибудь придумаем что-нибудь, а пока хотя бы так. Никому не нравится быть связанным по рукам и ногам, понимаю. — Изуку вздохнул, но торт который он принёс выглядел ужасно соблазнительно и Шигараки сменил гнев на милость. — Тут по крайней мере не так плохо. Это хотя бы больше похоже на нормальный.... Дом. Хоть камеры и стоят на каждом шагу, но они провели мне интернет и дали возможность играть, чтоб не скучал. Так что... Можно сказать, что всё более менее в норме. Изуку разлил кипяток по кружкам и поставил одну рядом с Томурой. Торт они ели прямо ложками из упаковки. Говорили о всяком, но не трогали тему героев и бывших подчинённых Томуры. А после посмотрели фильм о древних ящерах и к концу у Изуку сработал датчик. Пора было уходить. — А... Тебе принести что-нибудь в следующий раз? — обуваясь спросил Мидория. — Моти... Сто лет их не ел. — подумав, ответил Томура, — Я не знаю, можно ли их вообще будет принести. — Я спрошу у охранника. Ладно, до встречи. На днях зайду снова. Он никогда не говорит, что не вернётся. Чёртов мальчишка... Запирая дверь, Томура вздыхает. И что он вообще делает? Общается с Изуку Мидорией так, словно они друзья. Словно всё в порядке и он не пытался его убить. Это немыслимо. Он трёт переносицу и уходит в комнату. Страшно осознавать, что отныне вся его жизнь связана с этим глупым героем. Как же периодически раздражает, но выбирать особо не приходится. Убьёт его, помрёт сам. Отвратительно. *** С тех пор Изуку заглядывает едва ли не чаще, чем в прошлом. Он приходит после школы, приносит всякий раз какие-нибудь вкусные сладости или чай. Они перепробовали наверное все сорта коктейлей, которые делают в одной кофейне неподалеку и каждый раз их разговоры идут всё легче. Они обсуждают фильмы, смотрят сериалы, спорят на разные темы, но Томура всё ещё чувствует себя комфортно. Однако, он понимает, что это лишь фикция. Ложь во благо людей, которых Деку защищает даже сейчас. Так проходит полгода и за это время Томура понимает, что внутри него растет какое-то неправильное и импульсивное желание поцеловать Изуку. Он гонит эту мысль с ужасом и каждый раз просыпаясь от снов, в которых у него всё-таки получилось поцеловать юного героя, его одолевает паника. Он понимает, что больше так нельзя. Ещё немного и его это доканает. В один из дней, когда Изуку точно не должен зайти, он нажимает на кнопку вызова охраны. — Зачем звал? — женщина, что заходит в квартиру, с острым мрачным взглядом, смотрит на него в упор. Она нынешний начальник охраны и очень не любит, когда её вызывают по пустякам. Томура готов к отказу, но попробовать в любом случае стоит. Он вел себя примерно полгода, так почему бы и нет. — Вы говорили, что при примерном поведении я могу попросить что-то добавить в свою камеру содержания. Верно? — И чего ты хочешь? — Площадку. С тренажёрами или хотя бы место, где можно заниматься. Я знаю, что выделяются средство на такие вещи. Я сижу в этих четырех стенах практически безвылазно, а рядом с домом есть место, много места. Когда крыша едет, на площадке можно было бы сгонять стресс и просто дышать свежим воздухом. Поговорите с начальством об этом? — Почему вдруг сейчас? — Я заметил, что из-за малоподвижного образа жизни во мне скапливается много злости и мыслей. Мне нужно это куда-то выплескивать. И раз уж убивать мне никого нельзя, использовать причуду тоже, то я посчитал, что обращение именно за таким поможет. — Ясно. Я поговорю с начальством об этом, результаты будут через несколько дней. Но не факт, что твой запрос одобрят. — Я бы не удивился, если честно, но попытка не пытка. — криво ухмыльнулся Томура. Женщина уходит, а Томура надеется, что это не слишком уж подозрительно. Если мысли о Изуку выйдут из-под контроля, будет не очень хорошо. На его счастье запрос одобрили и через неделю универсальная тренировочная площадка была построена и огорожена. Впервые за последние полтора года Томура чувствовал себя в порядке. Он мог уйти на тренажёры утром и вернуться лишь вечером. Врачи, которые приходили к нему стабильно раз в месяц, заметили, что он вновь вернул нормальную мышечную массу и стал куда более жилистее. Да, не с Макией драться, конечно, но тоже неплохо. Он сгонял на несчастных грушах всю свою злобу и глупые навязчивые мысли. Однажды даже ударил так, что подвешенная груша отлетела и, сломав крепление, упала на землю. Вооруженные бойцы специального отряда, которые всегда стояли возле входа на площадку в количестве пяти человек по периметру, покрепче перехватила автоматы. — Блять... Эй! А что делать если эта херня сломалась? — крикнул Томура, посмотрев на ближайшего к нему бойца. Мужчина ничего не ответил, но передал по рации что случился «конфуз». Через пятнадцать минут занятие пришлось прервать и вернуться домой. Груше заменили крепление и сделали его более прочным. Томура получил выговор, что ломать казённое имущество не стоит и со скрипом пообещал постараться больше так не делать. Казалось бы всё налаживалось. Ага, почти. Охрана заметила, что после каждого визита Мидории Изуку Томура проводит в зале от четырех до семи часов, изнуряя себя в ноль. Это вызывало вопросы. В обычные дни он делал перерывы в час или два, потом два часа тренировался и снова прерывался, а после визита Изуку перерывов не было вообще. — Почему твоя активность так возрастает после его ухода? — в лоб спросила женщина, когда в очередной раз пришла с проверкой. Томура, что сидел с чашкой горячего чая, посмотрел на неё прямо и устало. — Раздражение, стресс, ммм, ещё кое-что, о чём пожалуй не стоит говорить... Однако, когда женская рука хлопнула по столу и Томура ощутил угрозу, то добавил тише. — Гормоны. Мне ведь не нужно объяснять правда как это работает? — он выглядел раздраженным и самую малость смущенным, а начальница смягчилась. Ей объяснили, почему только Изуку приходит к Шигараки так часто. Но она только сейчас поняла, что Томура использует способы чтобы сдержать собственные помыслы. — Нет. Ты не собираешься делать с ним что-то? — Со всем своим уважением, которого во мне не так много, — с уже довольно различимым раздражением отзывается Томура. — Вы действительно думаете, что я сделаю что-то геройскому мальчишке, который меня когда-то победил? Я нашёл способ по другому избавиться от... Этого достаточно проблематичного чувства. — На самом деле я удивлена. Я думала, что ты планируешь побег. Или просто хочешь всех перебить. А тут оказалось... Проще. Так по человечески даже. Томура булькнул чаем. — У меня в башке мина или что-то такое. В шее имплант, который считывает все мои нервные импульсы. На шее ошейник, который подавляет мою силу и так же оснащён взрывчаткой. Вам не кажется, что как-то глупо пытаться сбежать, когда любой шаг в сторону от протокола грозит мне ахуеть какими проблемами? Я как-то не особо горю желанием сдохнуть по глупой случайности. Ах ну и вишенка на торте: даже если я сбегу далеко, я сдохну от этой чёртовой метки через несколько недель. — Тебя послушать, так ты вообще бедный и несчастный. — Я лишь сказал, что бежать мне смысла нет. Когда его комендант и самый свирепый надсмотрщик уходит, Шигараки пытается уснуть. На улице распогодилось и гроза грозилась перерасти в шторм. Томура слушал завывание ветра и дождя порядка четырех часов, но уснуть так и не смог. В голове крутились самые странные мысли. Они плавно кружили вокруг Изуку. Снова и снова. В конце концов он психанул и включил ноутбук. Чтобы отвлечься от этого, не имея возможности сходить на поле, он нашел какую-то сложную многотомную книгу и погрузился в чтение. Книга увлекла его до самого утра и он проснулся, когда его растолкал проверяющий его каждое утро человек. — Почему ты спал за столом? — мужчина, который каждый раз приходил с двумя охранниками, смотрел на него вопросительно. Томура проморгался. А собственно почему он тут... Голова варила медленно, хотелось лечь и уснуть дальше. Но он потёр лицо руками, отвечая немного заторможенно. — Уснул... Я читал... — Ясно. Сегодня к тебе придут два посетителя. Курогири и Мидория Изуку. Курогири навестит с двенадцати до двух. Мидория с трёх до шести. Он всегда так объяснял и Томура привык. Наверное, это было глупо, но протоколы давали четкие указания и не следовать им было нельзя. — А, уже двенадцатое... Ладно, я понял. Когда охрана и первый проверяющий ушли, Томура потупил в окно минут пять. Делать откровенно не хотелось абсолютно ничего, но он заставил себя принять душ и хоть немного взбодриться. Курогири он всегда был рад. Даже не смотря на то, что его все теперь звали Оборо Ширакумо. Когда он только узнал об этом, то был раздавлен. Курогири был единственным, кто всё ещё был рядом, не смотря на то, что многое случилось. Когда он пришёл в очередной раз вместе с Айзавой, то проверяющие отметили его как Ширакумо и из-за нервного состояния Томура сорвался. — Не Ширакумо! Пусть он прекратит тебя так называть! Чёрт возьми... Он тогда много чего наговорил, но Айзава, который наблюдал за этим, среагировал вполне спокойно. Подошёл к забившемуся Шигараки и присел на корточки. Томура даже видел часть его протеза из-под брюк. — Тебе комфортнее, когда его зовут Курогири? — спросил мужчина, смотря спокойно. — Не забирайте... Курогири единственный, кто остался. Не Ширакумо. Курогири. — тихо произнёс Томура, пряча лицо в коленях. Да, тот срыв ему аукнулся потом, но зато Айзава всё же поговорил с охраной и привычное имя вернулось в список посещений. Это давало какое-то странное чувство покоя. Остаток утра перед приходом Тумана Шигараки читал и пил чай, стараясь не заснуть прямо на столе снова. Тихий стук отвлек его от компьютера и он поспешил впустить Курогири в дом. Курогири всё ещё один из немногих людей, которые вызывают чувство комфорта. Он всегда находит правильные слова, не выводит на эмоции и умеет говорить даже не самые приятные вещи так, что они не приносят особых проблем. Так же он всегда делится новостями об остальных. О Тоге, о Даби и Шуичи, которые всё ещё сидят по камерам особого содержания. Про Компресса, который до сих пор был в коме. Новости о нём не меняются вот уже с самого момента задержания, но Томура не перестает надеяться на то, что однажды Сако очнётся. И до сих пор винит себя за то, что ничего не смог сделать. Если бы не Мистер тогда, их бы поймали. Ацухиро пожертвовал собой, чтобы они могли жить. А он по итогу их подвёл. — Они знали на что шли, Шигараки Томура. Не вините себя в том, что не вышло. Курогири повторял это дважды. Но Томура всё равно много думал об этом. Что не уберёг. — Когда-нибудь что-нибудь всё равно могло бы случиться. — Знаю. Но всё равно мне до боли обидно, что я им пообещал целый мир и в итоге так облажался. Курогири положил ладонь ему на голову и посмотрел по отцовски тепло. — Даже великие ошибаются, Шигараки Томура. И мы были готовы к такому. Мы тоже облажались. От этих слов на душе гадко, но он соглашается. Ведь Курогири прав. Он практически всегда оказывается прав. Хотя бы честно по отношению к нему. — Я не знаю, что делать дальше. — барабаня пальцами по столу, вдруг сказал Шигараки. — В плане? — В плане... Ну, по факту я мог бы попытаться сбежать, но мир меняется и по сути сейчас то, что получилось тогда, уже не выйдет. А просиживать остатки жизни в клетке тоже не очень... Курогири задумчиво кивает, его туманный взгляд кажется более осмысленным, чем раньше и Томура от чего-то боится где-то внутри, что человек, которого все зовут Оборо, однажды просто отречётся от него. Ведь никому не нужен бракованный человек. А он именно такой. Видимо, испуг Курогири различает в чужих глазах лучше прочего и произносит мягко. — Твои желания сейчас проходят кардинальную перестройку. Ты пытаешься жить как обычный человек... В том месте, которое есть. Я не знаю, могу ли сейчас что-то тебе советовать, ведь по сути я больше не нужен тебе как советник, как то было в прошлые времена. Но всё-таки... Ты должен смотреть в своё будущее. Чистое, светлое и живое. Позволь себе жить. Просто жить, не оглядываясь назад. Пришло время отпустить поводок. Отпустить поводок со слов Курогири всегда означало дать себе свободу. А в данном случае это можно было расценить как просьбу наконец-то жить дальше. — Ты хочешь... — невольно Томура думает о самом страшном: полном отдалении и эта паника поднимается в душе волной, захлестывая его, но Курогири успокаивает его, чуть сверкая золотистыми плавающими глазами. Чёрный туман всегда понимал его буквально с одного слова. — Нет, об этом даже речи не идёт. Я бы не оставил тебя, Шигараки Томура. Я никогда не оставлю тебя одного. — Спасибо. Он может только благодарить его. Это тяжело, но ему буквально больше нечего дать почти человеку, которому он действительно многим обязан. Наверное, будь они обычной семьёй, пусть и приемной, он бы позволил себе обнять Курогири. Всего раз, но он бы позволил себе расслабиться и получить тепло в ответ. Когда время посещения Курогири заканчивается, Томура ждёт, что его почти опекун скажет что-то напутственное, как и всегда, но тот подзывает его к себе и обнимает. Это происходит так внезапно, что Томура теряется на секунду, только после приобнимая в ответ. — Зачем? — неожиданно дрогнувшим голосом спрашивает Шигараки. — Айзава сказал, что иногда контакт необходим. Что это поможет тебе чувствовать себя лучше. Курогири явно знает в этом не больше, чем сам Томура, но его объятия неловкие и крепкие. Он не уверен до конца, что поступает правильно, но даже такое стремится сделать хорошо. Томура закрывает глаза и всё-таки обнимает крепче. — Передай ему спасибо. Это... Хороший совет. — едва слышно бормочет, а после неловко отходит, быстро быстро моргая. — Всё хорошо? — Да, всё отлично. Я рад, что ты... Сделал это. Просто неожиданно. Но... В следующий раз... — Обязательно. — Обязательно, да. Дверь за ним закрывается и Томура прижимается к ней спиной. Невольно на губах появляется слабая улыбка. Оказывается так приятно иногда почувствовать себя нужным. Да, пускай проблем у него не убавилось, но сейчас жизнь действительно потихоньку налаживалась. Даже если он сам считал иначе. Курогири от него не отвернулся даже после того, как его личность почти полностью вернулась. Томура хотел верить, что от него не откажутся. Это было... Последнее очень искреннее и ярое желание. Возможно, когда Айзава говорил, что в душе он ещё ребёнок, то был прав, хотя Томура никогда не признает это вслух. Знать просто было легче. Изуку пришёл ровно через час, как и всегда сама пунктуальность. Но сегодня в нём чувствовалась какая-то настороженность, отстранённость, что было заметно по тому, как Изуку всё чаще выпадал из разговора и сидел в своих мыслях. Что бы это ни было, Томура решил, что это не его дело и просто оставил парня в покое. В конце концов они смотрели сериал и не трогали друг друга. Шигараки уже как-то даже привык, что Изуку очень эмоциально реагирует почти на всё, но сегодня он был буквально тише воды, ниже травы. Словно случилось что-то, что коробило его изнутри. Но парень то и дело бросал на него взгляд и тут же снова переводил его на экран и так каждые пару минут. Шигараки хватило на час. — Может быть, ты скажешь уже, что происходит? — не отвлекаясь от серии, спросил бывший злодей. Мидория тяжело вздохнул. Казалось, что теперь напряжение можно потрогать руками, потому что ещё немного и парень бы начал искрить. Он встаёт и медленно подходит к креслу, где сидит Томура. Невольно заставляя чувствовать опасность, но... Когда Изуку упирается рукой на подлокотник, смотря при этом в глаза, Томура понемногу начинает понимать. Тяжёлое дыхание, расширенные зрачки и метающийся взгляд. Он более, чем уверен, что в моменты, когда у него случается «проблема», связанная с этим мальчишкой, он выглядит так же. Они так и смотрят друг на друга, пока Изуку не опускает взгляд, а после и вовсе не опирается лбом в плечо, выдыхая так, словно бежал последние несколько минут марафон. — Я так больше не могу, Томура. — тихо произносит парень, сжимая пальцы на подлокотнике так сильно, что он ломается. — Я не могу это игнорировать, я не могу от тебя бегать... Не могу, я пытался, последние полгода, чёрт возьми. Но я не могу... Эта чёртова метка постоянно горит, а в голове слишком много мыслей. Всё время. Даже сны теперь только о тебе. Я не могу больше этого выносить. Ничего уже не помогает. Ни тренировки, ни этот чёртов чай, который мне посоветовали. Эти слова дались парню тяжело, но Томура может понять. Он и сам заметил, что в последнее время даже упорные тренировки не помогают выкинуть юнца из головы. Это бесило, раздражало, но он даже подрочить нормально был не в состоянии, только если не думал о парне. Достаточно было просто вспомнить их сражение или все эти встречи и банальное нахождение рядом... Этого как правило было достаточно. И после каждого раза Томура чувствовал, что точка кипения всё ближе. И сам же её и проворонил. Иначе почему Мидория сейчас был так близко к нему и словно вот-вот готов сорваться. Шигараки огромным усилием воли заставляет себя оставаться спокойным, не поддаваясь на возможную провокацию. Он лишь кладет руку на чужую спину и гладит. Словно бы успокаивает. Он позволяет парню навалиться на себя, после чего приобнимает второй рукой. — Мы можем подраться? — внезапно спросил Изуку. — На тренировочном поле да. Без причуд. Хватает одного короткого взгляда, чтобы понять. Они поднимаются рывком и уходят из дома на поле. Охрана следует за ними, но парочке это не мешает. Драка, последовавшая за этим, была неистовой, но они попросили никого не вмешиваться. Потому что это им было необходимо, а ещё чем больше они били, тем сильнее было странное внутренне чувство. Оно росло и в конце концов Томура завалил Деку на поле и вдавил в землю. — Победил. — загнанно выдохнул бывший преступник. — Я победил тебя. Изуку усмехнулся разбитыми губами и после потянулся к нему. Томура должен был его остановить, чёрт возьми, он должен был вжать это лицо в землю и никогда не давать себе этого сделать. Но не смог. Просто не смог. Наверное, его подвела реакция. Он будет так думать. А пока он целует Изуку так, словно от этого поцелуя зависит его жизнь. Кажется, кто-то из охраны даже присвистнул, а может ему просто показалось. Проходит почти минута, а по ощущениям гораздо больше, прежде чем он отстраняется. И если бы мог запечатлеть лицо Изуку сейчас — сделал бы это. Раскрасневшийся, загнанно дышащий, но такой... «Что я только что сделал?» Этот вопрос возникает в голове как красная тревожная кнопка и он пулей отлетает от парня на земле, всё ещё испытывая что-то, похожее на панику. Он только что позволил себе... О нет, нет, нет, чёрт возьми, это же новые проблемы, это было глупо, ну зачем. Он пытается извиниться, но слова застревают в горле и ему страшно. Это провал. Ты облажался, Шигараки Томура, опять. Сеанс заканчивается раньше почти на час и перед уходом они оба слишком смущены, чтобы сказать хотя бы что-то. Изуку уходит с таким шокированным лицом, словно всё ещё не может осознать. Томура в немой прострации сидит и тупит в стену почти три часа после его ухода. Это... Очень странный день. *** Бакуго всегда ждал Изуку возле охраняемой зоны. Неподалеку находилось кафе, так что именно там он сидел большую часть времени. Для окружающих это было просто закрытое место какого-то богатого типа, который беспокоится за свою жизнь. Но лучше правду им было не знать. В этот день всё пошло не по плану, хотя, если подумать, всё пошло по одному месту ещё где-то полгода назад. Бакуго помнит. Однажды Изуку вернулся сам не свой после встречи с Шигараки и Бакуго, как хороший друг, постарался узнать что происходит. Деку удавалось юлить с ответом около месяца. Пока в конце концов Кацуки не принес с собой особенный чай в термосе из дома. Да, там было виски, не самое большое количество, но его хватило чтобы Изуку расслабился после третьей кружки и выдал на одном дыхании свою, так сказать, проблему. Всё оказалось удручающе. — После того случая... Мы не то чтобы сблизились или типо того, но... Я начал замечать, что он мне всё больше становится симпатичен. — Мидория положил голову на сложенные руки и вздохнул так грустно, что проняло даже Бакуго. — И знаешь, всё бы ничего, но я думаю, что влюбляюсь. В Шигараки, мать его, Томуру. Кто узнает, не поверит. Да даже ты скорее всего подумаешь сейчас, что я сошёл с ума. Но нет, я смотрю на него, я всё помню, я помню что он сделал и... Всё равно тянет. Метка эта ещё. Я пытался больше тренироваться, отвлечься. Даже думал ответить взаимностью Очако-чан, но... У меня к ней нет и сотой доли того, что я испытываю к Шигараки. Я заметил, что с появлением этой штуки на руках чувства словно понемногу растут. И, наверное, в какой-то момент я действительно расскажу ему о том, что чувствую. Но... Мы ведь оба знаем, что это ни к чему не приведет. Он преступник, а я будущий герой. У нас не будет никакого будущего. Так устал думать об этом. После этого Мидория заснул, а на утро не вспомнил ничего из сказанного, но Бакуго помнил всё. В конце концов, он понимал, что просто так от чувств не избавиться. Даже если захочется. Это не то, что можно просто взять и выключить. Даже если бы он предложил задроту секс по-дружбе, если уж ситуация была бы патовой, то вряд ли бы это что-то изменило. Деку был слишком верным и даже если это касалось невероятной мрази, изменять бы не стал. К несчастью, это его губило только так. Наблюдая за другом следующие несколько месяцев, Бакуго заметил, что периодами было то хуже, когда чувства заполняли парня до предела и не помогало даже тренировки и изнурение себя в ноль, то лучше, когда он мог забыться, позволить себе отдохнуть и не думать о навязчивой персоне так много. Попытки поговорить и как-то помочь ни к чему толком не приводили. Изуку соглашался, но стоило ему сходить к Шигараки, то он снова сидел там, упивался чужим присутствием, разговорами, а сам не мог поднять вопрос даже намеком. Без-на-дё-га. В конечном итоге к концу полугодия Мидория стал дерганным и нервным, абсолютно рассеянным, и вдобавок ко всему прочему начал плохо спать. Айзава и Всемогущий говорили с ним трижды, но Изуку клятвенно обещал высыпаться, даже взял слабое снотворное, чтобы не мучиться от приступов бессонницы. Да только помогало это раз через раз. Всемогущий уже даже начал подозревать о наличии болезни, да только это всё было не то. — Всемогущий. Задрот действительно «болен», если так можно выразиться. — раздражённо наконец высказался Бакуго, когда Яги позвал его обсудить происходящее один на один, — Да только это не то, что лечится препаратами. В нашем случае это блять ебанный пиздец, который хуй знает чем может грозить. Влюбился он. По самые уши. Да так, что эта любовь его и же и убивает понемногу. Всесильный, который хотел отчитать парня за столько ненормативной лексики, даже подзавис немного. Он потёр лицо рукой и переспросил: — Погоди, то есть ты хочешь сказать, что всё это его состояние связано с... — Да. Именно это я и хочу сказать. — Ну тогда всё проще, чем кажется. Он может признаться и... — Нет, Всемогущий. Он НЕ МОЖЕТ признаться. Чтобы прояснить причину: вспомните с кем его связала метка. К кому он вынужден постоянно ходить и кто блять его «избранный». Признаться гребанному преступнику в чувствах? Он не пойдет на это. Ни он, ни Шигараки. В тот раз не пошли и сейчас тоже самое. Они оба упертые как бараны и будут молчать до победного. Бакуго откидывается на спинку дивана и смотрит в дальнее окно. В красных глазах горит немое раздражение, но он остаётся почти спокойным. — А что насчёт других людей? Перевести его влюбленность на кого-то ещё? — начал перебирать варианты бывший герой. — Не, он слишком верен. Я думал, что он сможет переключиться, потому что он делал попытки, но не смог. Изуку всё прекрасно понимает, Всемогущий, не зря умный, но он в растерянности прямо сейчас. Единственный вариант, который вижу я, это позволить им... Раскрыться друг другу, но они ведь упрямы до зубного скрежета. Будут ходить вокруг да около годами. — Ладно, по крайней мере теперь мы знаем, что с ним. Исходя из этого будем думать, что делать дальше. Я попробую что-нибудь придумать. Уходя в тот день, Бакуго подумал, что пускай это и не совсем честно по отношению к Изуку, но как друг он поступил правильно. Он не может позволить этому идиоту гробить себя. Возвращаясь к сегодняшнему дню, перед тем как отправить Изуку к Томуре, Яги дал своему ученику таблетку. С виду обычная таблетка от головной боли, но на деле имеющая интересный эффект. Она должна была позволить ему получить заряд на нервную систему и уровень возбудимости должен был на какое-то время стать намного выше, что привело бы к какому никакому, а результату. — А вы уверены, что это сработает? — провожая друга взглядом с территории академии, спросил Бакуго. — Уверен. Это дала Исцеляющая Девочка, а ей определенно можно верить. Отправляйся за ним, думаю сегодня он закончит либо раньше, либо что-то всё-таки произойдет. Не то чтобы Бакуго был против, но поворчать для виду был обязан. Он пришёл в кафе через десять минут после того, как Деку скрылся на территории и стал ждать. Прошло около двух часов, как Изуку пришёл. Правда, Бакуго сначала испугался, что ещё немного и парень упадет в обморок. Мидория был бледен словно смерть и движения были деревянными, а так же он был сильно избит. Бакуго заказал ему чай и его любимый десерт, чтобы парень поел и пришёл в себя хоть немного. Изуку потребовалось почти двадцать минут протупить, прежде чем он смог начать говорить. — Всё началось как обычно. Мы ведь сериал смотрим. Ну, мы и продолжили его смотреть. Правда... Я чувствовал, что что-то не так. Меня словно иголками било. Чувство такое непонятное. Я не мог расслабиться. Хотелось сделать глупость и... И в итоге Томура это заметил. Он спросил, в чём дело, почему я... Такой странный. А я... Господи... Каччан, я сорвался и рассказал ему. Выложил всё как на духу и... — Он ударил тебя? — спросил Бакуго с лёгким напряжением в голосе. — А? Да нет, это... Мы решили, что если подеремся на специальной зоне, то нам станет легче. Я думал, что это правда. Но мне... Не повезло. Я проиграл и потом... Потянулся к нему. — Изуку зарылся руками в волосы и его голос стал отдавать паникой. — Я поцеловал его, боже мой, а он... Он ответил мне. Господи прости, что я натворил... Не будь ситуация такой... Сюрреалистичной, Бакуго наверное даже порадовался бы, но сейчас он понятия не имел, что чувствует по этому поводу. Дальнейшие расспросы ни к чему не привели. Изуку сказал, что больше ничего не было и после он сразу же ушёл. Что ж, это уже был какой-никакой, а шаг вперёд. Только вот Изуку объяснить это было сложно. Ему было стыдно и одновременно с этим он испытал что-то, сродни эйфории. Это дало свои результаты, хоть и не особо утешительные. Вернувшись обратно, парень проспал сутки с небольшим и после немного, но всё-таки стал чувствовать себя лучше. Бакуго понимал, что это ненадолго. Надо было что-то делать и чем быстрее, тем лучше. Он выпросил у Исцеляющей Девочки две таблетки препарата, узнал о том, сколько необходимо на один раз и подмешал по одной в коктейли, которые периодически ходил покупать Изуку. Бакуго знал, что у него будет время подложить препарат, перед тем как Изуку пойдет к Томуре. Чем он и воспользовался. В тот день Изуку задержался у Томуры на час с небольшим. Охрана была оповещена, что время в этот день будет продлено и чтобы никто не смел мешать этим двоим. Камеры на четыре часа были выключены. А когда их включили снова, то первым, что увидели охранники, стал хаос. Во всем доме всё было перевернуто. Там словно ураган прошёлся. Но оба парня спали на кровати в спальне, в обнимку и явно голые. Изуку аккуратно забрали, накинули плед, замотали в него, сложили всю одежду в пакет и не беспокоя спящего Томуру вынесли из дома. Парня передали Всемогущему и тот тихо и без лишнего шума увез своего ученика обратно в академию. Бакуго был с ним. Они понятия не имели, как все прошло, но одно было ясно: Изуку был доволен. Он улыбался сквозь сон и выглядел уставшим, но даже так сквозь это просачивалось то, насколько же ему хорошо. — Мы поступили правильно. — сказал Яги, когда увидел задумчивый взгляд Бакуго. — Да, надеюсь что так. Правда, неизвестно, что сам Изуку нам скажет, как проснётся. Парень проспал всё так же сутки, как выяснилось, таким было откатное свойство препарата, но когда он пришёл в себя, то наотрез отказался рассказывать о том, что происходило в доме те четыре часа. Он краснел, бледнел, заикался и прикрывал лицо руками. Это была своего рода победа. Потому что после к парню вернулась вся его жизнерадостность. Он буквально расцвел и чувствовал себя явно лучше, чем все полгода до этого. Стал чаще улыбаться и хандра его окончательно отпустила. Бакуго вполне мог гордиться своим решением. А через некоторое время они снова распили тот самый чай, который Бакуго снова принёс из дома. И в этот раз не было особо умысла, они праздновали окончание полугодия и успешно сданный экзамен. В этом году все прошли без проблем. — Так что произошло тогда? — Бакуго спросил это после кажется третьего или четвертого стакана и в общем-то не особо надеялся на ответ, но Изуку как-то странно, нежно, улыбнулся и уложив голову на колени друга, начал рассказывать. — Мы поговорили, впервые, честно и без обид. Высказали всё друг другу и уже было готовы были к драке, да только вот вместо удара по лицу Томура прижал меня к стене и поцеловал так, что у меня ноги подкосились. Это было... Странно. Он не особо напирал, но был по своему нежным. — при упоминании этого Изуку покраснел и отвёл взгляд. Он вспоминал об этом с явно положительными эмоциями и поэтому Бакуго расслабился, если Изуку счастлив, значит всё действительно было по согласию. — И что было дальше? — поглаживая свободной рукой зелёные волосы, спросил подрывник. — Поцелуи. Много. Он зацеловал меня так, что после губы болели ещё пару дней, но... Было хорошо. Я буквально утопал в той ласке, которую он давал. Я никогда не подумал бы, что он умеет быть таким. Спокойным, ласковым... Любящим. Он не делал ничего, чего бы мне не хотелось. Спрашивал, помогал, был так нежен... Я не знаю, как это объяснить. Такое не называют сексом. Это называют занятием любовью и я готов это подтвердить. Изуку рассказывал не всё, в общих чертах, но его слов с лихвой хватило, чтобы понять, что те четыре часа прошли хорошо. Томура не навредил, а вполне осознанно подошёл к этому. Возможно, он даже готовился. Ибо это был... Самый первый раз. Неловкий, полный каких-то странных обстоятельств, но такой, от которого Изуку всё-таки получил удовольствие. Как и Шигараки, в чем Бакуго был почему-то уверен. С тех пор их встречи продолжились и напряжение, которое было в первый раз после произошедшего, постепенно сошло на нет и, как заметил Бакуго, зацелованным Изуку стал ходить гораздо чаще. Он никогда не рассказывал об этом друзьям, но Бакуго, как единственный, кто в общем-то видел Деку в любом состоянии, понимал одно: химия между Изуку и Шигараки не просто идёт, она бурно бурлит и не без некоторых проблем, но всё-таки они привыкают друг к другу как пара. Изуку не часто, но всё-таки делился некоторыми подробностями своей личной жизни. С того момента прошло достаточно времени. Они наконец-то выпустились, что означало начало новой, абсолютно непредсказуемой жизни будучи героем. Кто-то решил остаться в Японии, а кто-то уехал из страны. В числе последних был и Изуку. Он получил приглашение из Америки и теперь собирался лететь туда вместе с Тошинори. Бакуго оставался в Японии, так как он собирался работать на Бест Джинса, который уже держал для него вакантное место. Провожая друга в аэропорту утром понедельника, Бакуго понимал, что отныне Деку будет жить сам по себе. Даже как-то непривычно было ощущение, что отныне он не будет за ним присматривать. — Не убейся там, бога ради. — ворчливо произносит парень, обнимая Изуку до хруста. Мидория улыбается, обнимая в ответ и обещая себя беречь. До отлёта ещё минимум полчаса, и Бакуго не совсем понимает, зачем так рано они тут собрались. Но когда на взлётную полосу выезжает две машины, понимает, что видимо не только он хочет попрощаться. — Ты кого-то ждал? — спросил Яги. — Да, это я их пригласил. Сейчас поймёте. Серебристая иномарка остановилась ближе всех и из неё два охранника вывели Химико Тогу. Девушка была одета в светлое лёгкое платье и шляпу. В руках у неё был свёрток, обернутый красной лентой. Она медленно двигалась к Изуку, который ей улыбнулся. Он явно ждал её. Девушка поклонилась, передала подарок и после крепко обняла. Наручники на запястьях ей совсем не мешали, да и кусать она не стала. Просто поцеловала в щеку, оставляя след от помады. — Многое изменилось, Изуку-кун. Я пытаюсь по другому смотреть на вещи, как ты и говорил. — девушка отошла на шаг и вытерла подступающие слёзы. — Я буду скучать по тебе, поэтому... Не забывай про меня там, ладно? — Обещаю. Я буду писать тебе письма как и прежде, если хочешь. Тога улыбнулась, щеки её порозовели и она прижала скованные руки к лицу. — Буду рада, дорогой, пожалуйста, и фотографии, тоже будет здорово. — Тогда договорились. Химико улыбнулась клыкасто, снова чмокнула своего героя в щеку и отошла к машине. — Ты даже не попрощаешься со мной, Лидер? — посмотрев в упор на вторую иномарку, спросила девушка, лукаво улыбаясь. Бакуго только сейчас понял, что до этого не спросил у Изуку, а поедет ли Томура с ним. Как-то не до этого было, а сейчас он видит, как Шигараки выходит из машины и как с него снимают наручники. Сдерживающий ошейник всё ещё на нем, но теперь к нему было чуточку больше доверия. — Ты так говоришь, будто не ездила ко мне последние полгода, чтобы жужжать над ухом. — Томура улыбается слегка, пока Тога тычет пальцем ему в грудь и после они тихо о чем-то говорят между собой, она о чем-то просит и Шигараки обещает по возможности выполнить. После чего они обнимаются и девушку увозят обратно в её казематы. В отличии от того же Даби, Тога по настоянию Томуры, вела себя более менее хорошо и в конце концов им даже разрешили видеться дважды в месяц. А сейчас её свет собирался её покинуть. Но Химико умела ждать. И она обязательно дождётся их обоих обратно на родину. Провожая подругу взглядом, Томура вздыхает. Он будет по ней скучать, какой бы надоедливой она не была. Как по ней, так и по Курогири. Да и по всем остальным тоже. Он подошёл к Бакуго и они оба выдержали серьёзный взгляд, направленный друг на друга. — Ты можешь пообещать, что он будет в порядке рядом с тобой? — спросил Бакуго. — Не волнуйся на этот счёт. Сделаю всё, что в моих силах. Одно крепкое рукопожатие и всё. Больше им нечего сказать друг другу. Кацуки провожает его взглядом. За всё это время он даже смирился, если так можно сказать. Он видит, что Изуку рядом с ним действительно счастлив. Этого достаточно. — Ты вовремя. — Мидория улыбается, обняв парня за шею и встав на носочки, чтоб прижаться лбом ко лбу. — Очень сложно опоздать на частный самолёт, Мидория, но в любом случае... Ты не передумал? — чужая рука по хозяйски ложится на спину и Изуку трётся носом о нос своего парня. — Даже не думал об этом. Я рад, что ты полетишь туда со мной. Всемогущий наблюдает за ними и с одной стороны, как герой, он не должен радоваться, но с другой... Благодаря Изуку Томуру удалось вытащить из того ада, в котором он вырос и изменить в лучшую сторону. Да, он всегда так или иначе будет под надзором, но всё равно благодаря чувствам, он смог стать лучше и в какой-то степени понять людей так, как не мог раньше. — Всемогущий. — Да, мой мальчик? — Приглядывайте там за ними... И удачи. Бакуго протягивает ладонь для рукопожатия, но его крепко обнимают в ответ на это. — Я тоже буду скучать, Бакуго, мальчик мой. Очень и очень сильно. — голос старого героя предательски дрожит и Бакуго чувствует, что и у него тоже наворачиваются слёзы на глазах. Он вцепился в пиджак мужчины и сжал челюсть, дабы не позволить эмоциям выйти из-под контроля. Такое тупое чувство накрывало с головой. Вот он только встретил своего кумира на первом курсе. Едва не умер. Они победили зло мирового масштаба. Закончил учебу. И всё это произошло так быстро, а ведь прошло три года. — Береги себя, старик. — тихо говорит, хотя голос его всё равно подводит. Кацуки провожает их до самолёта и после наблюдает как он взлетает. Прошло три года. Всего три года, которые по ощущениям длились намного дольше. Столько всего случилось... Он уходит с взлетной полосы и после, уже на работе, на патруле, получит несколько фотографий: одно от Изуку, на котором он и спящий на его плече Шигараки, и второе фото от Всемогущего, на котором спят уже два парня. Довольные и счастливые. Изуку позже пришлет фотографию подарка Химико: ручного медведя, так похожего на Штейна. — Не спи, Бакуго. — зовёт его Хакамата и Кацуки натягивает маску на глаза на ходу. — Не Бакуго, а Диномайто, я же просил, Джинс! — Ладно, ладно, идем, у нас новый вызов. Пора. — Да! Он отправится вперёд с мыслью о том, что с Изуку теперь всё точно будет хорошо. О нём есть кому позаботиться. *** Нью-Йорк. Город, который никогда не спит. Здесь хватает своих забот и ритм жизни здесь действительно впечатляет. Расслабиться тут едва ли получится. Но юного героя это не особо волновало. Он наблюдал за городом из высотки, где они теперь жили вместе с Шигараки и чувствовал себя на все десять из десяти. Изуку оборачивается к сидящему в кресле Шигараки и медленно подходит. Томура всё ещё ведёт себя насторожено, и не ему его за это винить. В конце концов Изуку приложил много усилий, чтобы вытащить Шигараки с его места содержания. Он подходит совсем близко и кладёт руки на шею, касаясь сдерживающего ошейника. — Мы можем его снять. Ведь уже не нужно... — тихо произносит герой, поглаживая кожу под сдерживающей металлической лентой. — Не стоит. Не думаю, что пока стоит рисковать. Комиссия в любом случае следит за мной и давать ей лишних поводов на сомнения мне как-то не очень хочется. Изуку понимающе кивает. Они не раз говорили об этом, Томура в целом может снять этот сдерживающий ошейник, если захочет, но он постоянно отказывается. Возможно, из-за страха, а может просто избегает соблазна. Он не знал, какой будет их новая жизнь, но начинать её следовало так, как посоветовал Курогири: с чистого листа, без оглядки на прошлое. Если у него действительно есть второй шанс начать всё сначала, он хотел бы им воспользоваться. Он позволит себе попробовать. Ведь в конце концов Изуку сдержал обещание и правда спас его. Да, Учитель всё ещё сидит в голове и иногда там мелькают мрачные мысли вместе с ним, но Томура научился с ними жить. Ему всего двадцать три года и его жизнь только начинается. Та самая настоящая, полная искренней радости и желания что-то делать. Два года назад Шигараки Томура умер. А Шимура Тенко родился заново. Томура не отрекается от себя, от своего имени и своих деяний, но чтобы жить проще иногда стоит ненадолго забыть, что ты мировой злодей, который когда-то хотел только разрушений. За своими мыслями Томура не замечает сразу, что Изуку задремал. Парень весь день что-то делал, а сейчас просто вырубился у него на коленях и сопит едва слышно. Томура аккуратно поднимает его на руки и уносит в спальню. Изуку заслужил отдых, в конце концов если бы не он, Шигараки был бы и сидел в той комнате в психушке без права выхода куда-либо. Укладывая героя отдыхать, он сам ещё долгое время сидит рядом, гладит по голове, перебирая тонкими пальцами пряди волос. Томура улыбается слегка, наблюдая за своим маленьким спасителем. — Бабушка, сколько будет стоить обратная путевка из ада? — лукаво спрашивает Томура, поднимая глаза на призрак Наны. Он почти всегда мог видеть её или Банджо. Связанная сила давала некоторые преимущества, так что это стало их маленьким секретом. Так Изуку хотя бы не чувствовал себя шизофреником. А Нана просто радовалась, что её внук наконец-то выбрал правильный путь. — Всего-то нужно было сказать да одному маленькому герою. — охотно ответила женщина и её крепкая рука прошлась по голове Томуры. От призрака исходило странное тепло или Томура просто ловил галлюцинации... Но это чувство было таким родным. От него веяло домашним уютом, хоть Шигараки и не знал точно, что это такое. Изуку обещал показать ему всё и научить понимать что такое настоящая семья. К слову об этом... Парень медленно поднялся, чтоб не разбудить Изуку, после чего выскользнул из спальни в общую комнату. Ему стоило позвонить Курогири. Точнее, связаться по фейстайму. Туман готовит и поэтому Томура устраивается на диване, прислонив телефон к спинке так, чтобы Курогири тоже его видел. — Вы долетели, Шигараки Томура? Как оно? — спрашивает Черный Туман, а в это же время режет что-то, кажется, это морковь. Что он делает, интересно... — Да, всё отлично. Я даже выспался во время полёта. А так... Город как город. Не скажу, что увидел здесь что-то впечатляющее или восхитительное. В Японии с этим как-то получше было. А что ты готовишь? —Томура кладёт руки под голову и живот от вида жарящихся овощей начинает урчать. — Увидел в интернете интересный рецепт, хочу приготовить, чтобы отнести Тоге на пробу. Она жалуется, что больничная еда абсолютно пресная. — буднично отвечает Курогири и быстро добавляет какие-то специи. — Я понимаю, что хочу домой просто потому что там есть еда, которую ты готовишь. — смеётся Томура, а Курогири делает что-то вне кадра и... — И конечно же кофе. — ароматная, а Томура знает, что там как минимум корица, а как максимум ещё с десяток вкусных добавок, чашка кофе появляется в кадре и Шигараки завистливо наблюдает за тем, как Курогири медленно её опустошает. — Это почти не справедливо. Ты дразнишь меня свежесваренным кофе, который делаешь сам. Вряд ли я найду кого-то, кто делает его лучше. — бурчит злодей. — На самом деле есть у меня парочка мест на примете, где ты можешь попробовать в целом неплохой кофе. Я напишу список завтра, так что не отчаивайся. Составишь своё мнение о тех местах. — тоном преподавателя произнёс Курогири и Томура улыбнулся. — Есть, сэр! Но ты в них бывал? — Не во всех. Скажем так, из двадцати заведений я был в половине. Но это было довольно давно. Там всё могло измениться. — Я сделаю для тебя полную рецензию! Или как там это называется... Ну, ты понял. — Спасибо, Томура. Они болтают ещё с полчаса, а после в кадре появляется Сотриголова, который навещает Курогири практически каждый день. Томура наблюдает за ними, перекидывается новостями с Айзавой и тот совсем не удивляется тому, что он поехал вместе с Изуку. — Я бы больше удивился, останься ты здесь. Мало ли... — Шота усмехается и после приходится прервать разговор, так как взрослые мужчины собирались ужинать. Он желает им приятного аппетита и прерывает звонок. От чего-то после разговора с ними на душе становится спокойнее. Томура мается ещё с полчаса, залипая в соцсети и только после уходит спать, когда чувствует, что готов уснуть прямо на диване. Знаете, когда практически всю жизнь спал на жёстких матрасах, то обычная двухспальная кровать кажется манной небесной. Он падает на неё и ему сначала кажется, что он попросту провалится, это вызывает некоторую тревогу, но поняв, что это просто глупые навязчивые мысли, он засыпает, привычно уснув на боку. Для него это поза стала привычной после двух месяцев с Макией. Неважно как, но главное вовремя сгруппироваться и проснуться. Со временем эта привычка так и не ушла. Слишком вбитыми оказались те уроки. Он спит тревожно, много ворочаясь и вздрагивая, словно снова оказался там, на войне, снова вынужденный драться за жизнь. Снова больно, снова плохо, снова эти герои... Он почти задыхается, готовый вот-вот разодрать себе шею, но внезапно тревога уходит, просто испаряется и тревожный сон плавно становится обычным. На несколько секунд Томура разлепляет глаза и видит только размазанное зелёное пятно. А, это Изуку, всё хорошо. Если это Изуку, значит всё в порядке. Не о чем волноваться, ведь у его героя есть привычка, точнее появилась не так уж давно, обнимать его во сне и не отпускать до самого утра. Так бывшему злодею спится гораздо спокойнее. Он наконец-то может расслабиться и не бояться того, что его кто-то попытается убить. — Так вот что значит... Жить свободно... — едва слышно бормочет Томура, — Приятно... Его окружает безопасность, комфорт и рядом есть любимый человек. Наверное, ещё несколько лет назад он о подобном даже мечтать не смел, другие цели, другие планы, жизнь идущая по определенному сценарию. Раньше его жизнь была игрой, каждый уровень которой становился всё сложнее и сложнее. И иногда приходилось чем-то жертвовать, чтобы пройти дальше. Любовь, определенные эмоции и привязанности. Учитель хотел сделать из него символ хаоса и разрушения, и надо сказать у него это почти получилось. Ещё бы немного... *** Тартар. Подземный уровень. Камера содержания класса С — средней опасности. Игучи давно думал, что с ним всё кончено. С тех пор как их поймали и посадили сюда прошло около шести лет. Он поначалу пытался как-то выбраться, но потом, после двадцати попыток, к нему пришло письмо. От Шигараки. Томура попросил его подождать. Дать ему время и тогда он их обязательно вытащит. Как именно тот никогда не рассказывал, но письма приходили каждый месяц в определенное число. Шуичи хранил их, понимая, что совсем скоро всё должно случиться. Томура никогда не рассказывал как ему удалось получить вольную, но по последним данным он смог выбраться и даже покинуть страну ненадолго. У Спиннера было много вопросов, но задавать их он бы стал лишь встретившись непосредственно с самим Томурой. А время всё бежало. И вот в один из дней дверь его камеры открылась. — Шуичи Игучи, на выход. — проговорил охранник. Его провели по коридору и подняли наверх, в комнаты для свиданий, которые позволяли заключённому и пришедшему к нему человеку контактировать. Дозволялось это далеко не каждому, поэтому Спиннер сильно удивился, когда увидел там на кресле Томуру Шигараки собственной персоной. — Шигараки?! — Шуичи ждёт, пока с него снимут наручники и идёт к своему боссу, которого не видел последние шесть лет. Томура ждёт чего угодно: гнева, удара, криков, но никак не объятий. Спиннер обнимает его до хруста и Шигараки обнимает партнёра в ответ. — Чёрт возьми, как же я рад тебя видеть, лидер. — Я ведь обещал, что вытащу вас. На это ушло много времени, но у меня наконец-то получились добиться для вас освобождения. — Ты должен мне всё рассказать. Где чёрт возьми ты был всё это время? — О, это долгая история, мой друг, но для начала давай-ка заберём твои вещи и уедем из этого места подальше. Я всё тебе расскажу, как останемся без лишних ушей. Через несколько часов они оба уже уезжали из самой охраняемой тюрьмы Японии и Шуичи нетерпелось узнать подробности того, как же Томура провернул всё это. Они приехали на закрытую территорию с охраной и Спиннер неприязненно поморщился. — Это моё место. Точнее, где меня держали несколько лет назад. Тут безопасно. По крайней мере на первое время. — Томура сел в кресло, пока Шуичи устроился на диване. — Ну так и... Как оно? — Сносно. Я же долгое время пробыл в психушке с подавителями и прочим. Один лишний чих грозил по меньшей мере автоматной очередью. — усмехнулся Шигараки. — А вот потом... Потом ко мне стал очень часто наведываться Изуку Мидория, да, да, тот самый герой, что меня одолел. Всё твердил, что хочет спасти меня и сделать хорошим. Сколько это принесло позже проблем, ты не представляешь... Но потом случилось кое-что любопытное и интересное... Томура рассказал старому другу о метке, о том, что их связало и о событиях которые произошли после этого инцидента. Шуичи не успевал переваривать информацию и как новым поворотом его буквально припечатывало. К концу он уже не подбирал челюсть с пола. — Но при всем при этом мне нужны были гарантии. Гарантии того, что при примерном поведении я смогу поддерживать с вами контакт. Это было важно. — усмехнулся Томура знакомо и Шуичи понял, что это всё только начало. — Ты... — На самом деле ничего мы не потеряли. — Томура закинул ногу на ногу и откинулся назад, — Всё то, что происходило в моей жизни, учитель предвидел и сделал порядка сотни шагов наперёд. — Ты сказал... Сотню? — Именно так. У него всегда был резервный план на случай, если вдруг мы проиграем. Что в общем-то и случилось. Я не мог допустить, чтобы кто-то из вас погиб, поэтому постарался действовать так быстро, как это было возможно. Итак, с самого начала всё это было уже предсказано. Даже постройка того отделения психушки, где меня держали. Они буквально использовали наработки, которые им прислали анонимно. Это были люди сенсея, которые давно находились в резерве. Так же отобранный персонал. Там тоже были свои люди, которые так или иначе присматривали как за мной, так и за вами. Старик, который подсобил с причудой, действительно является выходцем из очень древнего племени, но он сбежал от туда почти сто лет назад благодаря Все За Одного. Его дочь знала о планах отца и при случае должна была закончить его дело. Связать меня и Изуку, вот и вся их работа. И им это блестяще удалось. Не скажу, что быть привязанным к человеку приятно, но по крайней мере теперь я всегда буду с ним и он не сможет меня убить. Я отлично прижился в роли бедного и несчастного человека. В это поверил даже Курогири. Сомневаюсь, что он знал о планах Мастера, но я решил играть до конца. Когда мы смогли наладить мосты, я сделал ещё несколько вещей, в том числе добился того, чтобы Тогу выпускали ко мне на какое-то время. Она сразу поняла, что это всё не просто так. Умная девочка. Мы смогли показать героям то, что они хотят видеть. Наше изменение и готовность идти на встречу. Легко ли это было? Не слишком. Иногда от приторности этой жизни буквально тошнило. Но так или иначе... Изуку закончил академию и мы улетели в Америку. Там то я наконец-то смог развернуться так, как хотел. Занялся поисками врача для Мистера и Даби, связался с подпольной частью команды учителя и они провернули что-то, чтобы вытащить Ре Дестро и Скептика. А за ними и какую-то часть освободительной армии. На это пришлось потратить почти три года. Потом Скептик подчистил данные о нас и так же стёр все имеющиеся данные о том, что было во времена войны. Это был долгий и очень кропотливый труд. И вот... Неделю назад я смог привести сюда команду врачей, которая занимается сейчас телами Мистера и Даби. Изуку думает, что я привязан к вам и с удовольствием пошёл навстречу. Это было долго, но зато у меня всё вышло. Химико освободят сегодня вечером и тоже привезут сюда. Остаётся только доктор, но не думаю, что там будет сложно. Спиннер, мы начнем всё с самого начала. Долго и кропотливо, но мы взойдем на вершину, как я вам и обещал. Ещё полгода назад Игучи Шуичи посещали мысли о том, что это конец. Что их жизнь окончательно сломана и больше им нечего ждать. Но теперь он понимал, что Шигараки не лгал. Он действительно готов проложить им путь к победе. — Да, мой Король. Он склоняет голову перед тем, кто предвидел всё и сделал так много для них, простых преступников. Он признает его власть и силу, готовый и дальше следовать за ним. — Мы станем свидетелями новой Эры, Спиннер. В которой мы будем править.