Волнует Каспийское море,
Ликует каспийский прибой,
И брызги солёной слезою
Напомнят о прошлом порой.
Самыми частыми гостями Каспия являлись торговые корабли. Тихонько покачиваясь, везут свой товар английские, голландские, прусские торговые суда, среди которых выделялись два новеньких русских брига. Они направлялись вверх по Волге, к Балтийскому морю на поклон царю Петру Великому. *** Утром стояло безветрие, которое лишило шведские парусники свободы маневренности. Авангард русского флота давил противника в клещи, создав вокруг него блокаду. Сражение началось ровно в полдень. Русские галеры атаковали шведские корабли. Моряки, ещё совсем недавно вступившие на борт, проделывали слаженную работу. Но и этих сил не хватало до полного разгрома противника. Бомбардировочным суднам шведов удалось отбить две первые атаки. На русских кораблях царила суматоха. Бывалые солдаты, уже столько раз сталкивавшиеся с незыблемой шведской силой, видевшие их отточенные навыки ведения боя, стремились покинуть позиции. Слух о намерениях служивых дошел до царя Петра. Тогда ступил он на палубу фрегата, вышел к войску своему, по обыкновению, скорой походкой. Окинул царь суровым взглядом лица воинов своих, покрутил саблю на поясе и сказал: «Полно отговариваться, пора делать. Воистину мы не под лапу, а в самый рот неприятелю идем, однако ж… не боимся.» Тогда молодые моряки, не понаслышке знающие о бешеном нраве своего государя, в третий раз приблизились к шведскому флоту. Началась бойня. Царь Петр крепкой рукой воевал наравне с воинами. Глаза его блестели холодным огнем, сабля вычертывала отрывистые зигзаги. Казалось, что даже пули и яростный огонь противника обходили государя стороной, преклоняясь перед ним. Спустя сутки баталия окончилась победой русских войск, шведские фрегаты были взяты на абордаж. Большой кровью обошелся сей триумф русскому государю, но игра стоила свеч. Нерушимый шведский флот пал. Об этой победе князь Я.Ф. Долгорукий напишит в мемуарах: «Какое удивление такому старому, обученному и практикованному войску над такими неискусными сыскать Викторию?» Через месяц ликующему народу было устроено торжество по случаю Гангутской победы. «Орёл мух не ловит» — гласила триумфальная арка, под которой со всеми почестями маршировали моряки. Царь Петр, прикрывая гордую улыбку бокалом, оценивающим взглядом осматривал бояр и заграничных гостей, прибывших лично поздравить его. По очереди иноземцы подходили к Петру и пели хвалебные речи, но больше всех внимания царя удостоился посол из Хивы. Узкоглазый, с тонкой вьющейся бородкой и лукавой улыбкой на лице, он вовсю распевал о талантах государя. Петр, уже давно горевший идеей пробить «ворота на Восток», стремился заиметь торговые связи на этом направлении. Встав с места своего, подошёл князь к хивинскому послу: — Поздорово ли живешь, отец? — Меха волчьего, лисьего, сносить-непереность, царь Петр, — почтенно ответил посол — А море-то как наше богато, сколько легенд о нем сложили песенники. Золотые горы соленых вод острыми пиками упираются во дно торговых кораблей — Врешь старче, прямо-таки горы.- усмехнулся Петр, — Где же место сыскать такое? — Истинно, царь, ей-богу народ молвит. Призадумался Петр, ушел с празднества. Через двое суток велел царь явиться в Петербург князю Бековичу-Черкасскому, который недавно вернулся из Кабарды. Прибыл Александр в Летний дворец на ассамблею, где и застал Петра. Царь окинул Берковича оценивающим взглядом и произнес: — Рад видеть тебя в добром здравии, друг мой. Отыскали вы рудных богатств места? Плодородна ли земля? — Нашли источники свинцовой, серебряной и железной руды — почтенно сказал князь Александр — в дне езды от Кабарды. Петр в ответ засветился в улыбке, приобнял он Берковича за плечи и воодушевленно сказал: — Значит не ошиблись мы в этом месте, князь, все правильно идёт…сменим нептуновы потехи на марсовые. Царь словно завелся на месте, начал быстрыми шагами мерять покои, затем, словно решившись на что-то, он резко остановился и повернулся к Черкасскому: — Вот тебе мой следущий наказ: должно нам с персами мир налаживать… — Так как же, царь-батюшка- горячо произнес Александр- с антихристами и дружбу иметь… -Молчать! — воскликнул Петр - Строить надо, а не воевать князь; корабль свой погрузи самым добрым, хлебом самым отборным, льна возьмешь, пеньки, досок самых наилучших. Пусть видят, идёт русский корабль, идёт товар отменного качества… Как бы дёшево для начала не продал - все ладно. — Будут ли ещё поручения? — успокоившись, холодно спросил князь. — Молвят люди, что на восточном берегу Каспия город есть чудной, Иркень зовут — задумчиво сказал Петр — от него же приток идёт золотой. Ежели весь товар продадите, плывите вдоль берега Каспийского, и все окрестности на бумагу мне перенесите. Глаза князя Черкасского лихорадочно заблестели: — Будет сделано, как велено, царь. — Эх, братец, не жить нам без моря, — выдохнул Петр — не жить, не дышать. Пишите, по малейшей нужде, как плавание пишите. 29 мая 1714 года флотилия отбыла в Хиву и Бухару: «Над Невою резво вьются флаги пестрые судов». В пути Черкасский должен был отыскать следы старого устья Аму-Дарьи. С этой рекой он связывал большие и далеко идущие надежды, ведь в то время считали, что она ведет прямо в Индию. На руки Черкасскому были отданы «собственноручные пункты», наставления царя по всем деталям его поручения, а казанскому воеводе П.С. Салтыкову велено дать Бековичу «тысячи полторы воинских людей, пять тысяч рублей денег на все расходы и сверх того исполнять без замедления все другие требования князя Черкасского». Команда Берковича быстро распродала свой товар и возвращалась, согласно указу царя, держа курс ближе к берегу. Александр, одушевлённый возможностью новых открытий и скорой находкой немыслимого состояния, произвел разведку на восточном побережье Каспийского моря и в пределах Хорезма, составил две карты Каспийского и Аральского морей с населенными пунктами Бухарского ханства. Как он сам считал, он нашел «старое» русло Амударьи. Эти и другие открытия настолько сильно заинтересовали Петра Великого, что он приказал Александру лично прибыть для доклада в Санкт-Петербург. Но царя Беркович застал не в столице, а в Прибалтике, точнее в Либаве, в феврале 1716 года. Петр I выслушав доклад капитана-поручика Черкасского и его объяснения по составленной им карте, в присутствии государственного канцлера Головкина и командира преображенцев Долгорукова, наградил Черкасского в знак признание его заслуг, званием капитана гвардии. И тут же его объявили послом к хивинскому хану с чрезвычайными полномочиями. *** Небо легло на крыши французских домов и тяжело повисло над заснеженным асфальтом улиц. Безостановочно и густо сыпал снег. Вокруг старинного особняка, здания Института геологии, теснились пышные сугробы. Тропу к упрятанному в глубине двора приземистому флигелю — «резиденции» географов — пришлось торить по снежной целине. Снежные вихри бесновались за окном, порывы ветра сотрясали флигель и заглушали шепот ученого. Книге, которую он читал, было на вид не менее ста лет. Строкам, звучавшим в унисон с метелью, — чуть ли не полтора тысячелетия. Тысячу триста сорок лет назад их написал один буддийский проповедник, пробиравшийся в Индию через Тянь-Шань и заблудившийся в снежную бурю на заоблачных перевалах. Проповеднику повезло — преодолев тянь-шаньские хребты, он спустился к Большому Прозрачному озеру — Иссык-Кулю, чтобы засвидетельствовать свое почтение кагану, через Талас и Фергану прошел до Самарканда и, наконец, добрался-таки до колыбели буддизма. Успех в подобном путешествии — случай в те времена не частый. Многим из тех, кто пробовал проникнуть на территорию теперешней Киргизии, пришлось вернуться с полпути. Иным и вовсе не удалось увидеть дома… В каменной путанице гор, в пекле пустынь и бесконечности степей терпели крах и поворачивали восвояси даже отлично снаряженные и многочисленные экспедиции. Князь Александр Бекович Черкасский был в числе тех, кому вернуться не пришлось… Смелый исследователь, выдающийся географ пал жертвой подлого предательства, не завершив великих начинаний. Кто-то из современников Черкасского, сопровождавших Петра I при посещении Французской академии наук, писал: «…государь Петр Великий… подарил Академии наук карту Каспийского моря совсем иного вида, нежели прежние карты, географами об оном изданные. Она принята была с отменным удовольствием и с чрезвычайным почтением, и тотчас признан он был почтеннейшим и знаменитейшим Парижской академии членом». Восторг маститого собрания понятен — точная карта берегов Каспия в корне меняла представление географов Европы об этом море. Ее создание по праву было объявлено научным подвигом, и автор по достоинству награжден званием члена знаменитой академии. Виват, Россия, виват дней преславна! Виктория россам учинится явна. Скипетры союзны в лявру ныне зрятся, Миром красятся, Орел Российский прилетел к нам спешно, Мир россианом возвестил утешно!