Рождество

— Вот же проклятый мальчишка, — бурчит Гарри, выдергивая из плеча какие-то иголки. Все его тело зудит, саднит и ноет, и от волос почти ничего не осталось, а синяков на теле, наверное, больше сотни — но, по крайней мере, он убрался оттуда на своих двоих и, кажется, даже умудрился ничего не сломать. Рядом, шумно дыша, возится Марв, тоже вытаскивая какую-то дрянь из своего тела. Что ж, им обоим здорово досталось — теперь нужно перевести дух и разработать новый план действий. Крошечный номер придорожного мотеля, снятый под чужими именами, подходит для этого как нельзя лучше. Удивительно, как много они могут вытерпеть и остаться при этом целыми. Всего лишь несколько дней зализывания ран, и все снова станет как прежде, они это уже проходили. — Гарри, — зовет Марв каким-то особенно жалким, хнычущим голосом, и Гарри закатывает глаза. У него нет сил, чтобы возиться со своим напарником сейчас. — Нет, Марв, я не буду доставать колючки из твоей задницы, — бурчит он. — Постарайся справиться сам с этой несложной задачей. — Гарри, нет, — его голос все еще кажется странно слабым. Впрочем, откуда сейчас у них могут взяться силы? — Моя голова… — Что с твоей головой? — подозрительно уточняет он. — Если у тебя что-то застряло в волосах, то в ванной комнате есть зеркало, черт возьми. — Я не об этом, — Марв потирает затылок и смотрит на свою ладонь, и даже из противоположного угла комнаты Гарри видит на этой ладони следы крови. — Мне кажется, что-то не так… Но я не могу посмотреть… Гарри раздраженно цокает языком, но подходит ближе и пытается раздвинуть курчавые волосы Марва — тот шипит от боли, едва тот прикасается к коже под ними. И немудрено: Гарри наконец удается разглядеть широкий, до сих пор сочащийся кровью порез с вспученными краями. Наверняка след от кирпича. Он точно помнит, как Марву прилетело по голове кирпичом. — Сейчас, подожди, — он берет тонкое полотенце, смачивает холодной водой и прикладывает к его затылку: — Вот, подержи так. Холод полезен. Марв смотрит на него щенячьими глазами, но послушно выполняет. Гарри знает, что этого недостаточно. Разумеется, он знает! Но сейчас не время идти в ближайшую аптеку, сейчас им вообще не время появляться на улицах. На несколько дней им лучше всего пропасть, и только потом… может быть, удастся раздобыть какие-то лекарства для тех ран, что не успеют зажить. — Давай попробуем поспать, — решает он. Во сне все всегда заживает быстрее. Он знает это на своем огромном опыте. В их номере двуспальная кровать. Обычно Марв ложится к нему вплотную, жарко дышит в ухо, пинается во сне и всячески мешает отдыхать. Но в этот раз он устраивается на краю, неловко подложив под свою злосчастную голову злосчастное полотенце. Что ж, сегодня им и вправду нужно немного отдохнуть друг от друга. Воспоминание о недавнем провале все еще гложет каждого из них. Впрочем, Марва, кажется, гложет нечто иное. Гарри просыпается от его стона, едва успев задремать. — Что ты скулишь? — раздраженно спрашивает он, еще не успев толком отойти от дремоты. — Неужели нельзя просто потерпеть? — ведь ему тоже больно; все тянет и покалывает, а некоторые части тела будто в огне, но ведь он не жалуется об этом вслух. Что поделать, Марв всегда был немного плаксив и нестоек. Он сам выбрал его своим спутником, и напарником, и кем угодно еще. Так что не стоит и жаловаться теперь. — Так что случилось? — он тщетно пытается смягчить резкость первых слов. Вместо ответа он слышит странный звук и не сразу понимает, что Марва рвет прямо на ковер. Ковер застиран и дыряв, туда ему и дорога, но все же… Уже окончательно проснувшийся, Гарри спускает ноги с кровати и осторожно обходит ее, стараясь не угодить в лужу. В нем просыпается страх. Совсем не такой, какой он обычно испытывает, услышав сирену полицейской машины. — Гарри, у меня кружится голова, — снова жалуется Марв. Гарри вдыхает и выдыхает, заставляя себя успокоиться. Марв как ребенок. Если будет спокоен он, то и Марв тоже. — Это немудрено, — говорит он почти преувеличенно бодро. — После такого удара по голове она просто обязана кружиться и болеть. Я бы насторожился, если бы ты совсем ничего не чувствовал. Но Марв не пытается оценить эту вялую шутку. — Гарри, моя голова, — повторяет он так неразборчиво, что приходится напрягать слух. — Мне кажется, она сейчас лопнет. — У тебя сотрясение мозга, — Гарри изо всех сил удерживается от еще одной шутки про то, что, оказывается, в голове Марва есть, что сотрясать. Даже он понимает, что сейчас не место и не время для таких шуток. Марв смотрит на него в ответ широко раскрытыми глазами, и размер его зрачков пугает. А еще, кажется, его зрачки разного размера. Да, определенно, у него сотрясение мозга. Немудрено — после вонзившегося кирпича. Ведь главное при сотрясении мозга — это постельный режим, верно? Полный покой и все такое прочее. Нужно просто немного отлежаться, и дело с концом. Но Марв смотрит на него так страдальчески, что он не выдерживает: — Хорошо! Куплю тебе аспирин, — он натягивает пальто и говорит напоследок: — Если меня арестуют, и ты останешься здесь один, пеняй на себя. Глаза Марва расширяются от ужаса. Кажется, перспектива остаться одному пугает его еще больше, чем перспектива умереть, однако же он ничего не произносит, и Гарри уходит в ночь. Никто не обращает на него ни малейшего внимания. Полиция не рыщет по улицам, и никто даже не смотрит в его сторону — все заняты своими рождественскими делами. У них с Марвом уже давно не было нормального Рождества — и это грозится стать самым худшим. Когда он возвращается, его встречает тишина. Кажется, Марв заснул. Гарри уже не может заснуть и мрачно смотрит в темное окно, потом спохватывается и занавешивает его пыльными шторами. Марв не шевелится, хотя всегда спит чутко, и это странно. — Эй, — Гарри трясет его за плечо — тоже безо всякого эффекта, и это уже не просто странно. Он вдруг чувствует, как все его оставшиеся на голове волосы встают дыбом. — Марв! Проснись! — тот издает смутный невнятный звук, морщится, не открывая глаз. На его подбородке следы слюны. При сотрясении мозга ведь нельзя позволять так просто заснуть? Гарри сейчас вспоминает это, но чуть раньше он позволил себе забыть, потому что отослать Марва ко сну было гораздо удобнее. — Вот проклятье, — шепчет он и почти с отчаяние бьет того по щеке. Как будто они мало снесли ударов в этот вечер. Но в этот раз Марв шевелится и приоткрывает глаза, мутные и расфокусированные, глядящие куда-то сквозь Гарри и дальше, дальше. — Гарри, это ты?.. — он, кажется, пытается вслепую протянуть руку и промахивается так сильно, что это уже не укладывается ни в какие представления о том, что можно перетерпеть и переждать. — Я тебя почти не вижу… Да, и это тоже не слишком-то укладывается в рамки обычного сотрясения мозга, которое лечится покоем. Определенно, это осложнение — как будто их жизнь все еще недостаточно сложна. Гарри проклинает ту минуту, когда в его голову пришла мысль ограбить дом с этим мальчишкой. Разве можно было предположить, что обычный пацан сумеет так им навредить? Ведь сколько раз, называя себя мокрыми бандитами, они на самом деле выходили сухими из воды. Марв свешивает голову, и его снова рвет, и ровно в это мгновение Гарри понимает, что другого выбора у него нет. — Хорошо. Мы едем в больницу. Проклятье, — он пытается заставить его подняться, но Марв, кажется, уже совсем в другой реальности. Он всегда был немного в другой реальности, уж если на то пошло. Гарри то и дело приходилось его заземлять. — Пожалуйста, помоги мне хоть немного, — Марв слишком высокий для того, чтобы он мог так просто его тащить. Его, наверное, вообще нельзя никуда тащить, но уже слишком поздно, время нельзя отмотать назад. Если вызвать скорую прямо в мотель, это наверняка привлечет еще больше внимания, так что Гарри затаскивает Марва в такси. Это, разумеется, тоже весьма подозрительно, и таксист всю дорогу разглядывает их в зеркало заднего вида. Гарри натужно улыбается. Обычно из них двоих за такое отвечал Марв, но сейчас тот не может — кажется, он едва дышит, и его закатившиеся глаза почти не видны из-под век. В больнице Гарри тоже оставляет ненастоящее имя — одно из множества. Он знает, что это ненадолго, и что очень скоро тайное станет явным, потому что им, очевидно, понадобится страховка. Но пока Марва куда-то увозят, и он остается в приемном покое, где под потолком наверняка висит камера. Им не стоило здесь появляться. Но что он мог сделать? Марв выглядел так, будто вот-вот собирался откинуться на его руках. Но он всегда любил преувеличивать свои увечья. Он всегда ныл и жаловался на жизнь. Гарри чувствует, как нервозность рождает в нем раздражение и злость. Он наверняка облажался, поддавшись на несчастные глаза Марва. Тот мог отдохнуть в номере, и уже утром их бы и след простыл. Вместо этого они знатно подставились, и теперь поймать их будет гораздо проще, даже если они прямо сейчас сбегут. Но, может быть… стоит попробовать? Как только они с Марвом останутся наедине… и пусть только тот посмеет не быть благодарен за то, что Гарри не бросил здесь его несчастную задницу. Гарри кто-то зовет наспех выдуманным именем, и, погруженный в свои мысли, он не сразу догадается откликнуться. А потом ему говорят, что у Марва отек мозга. Это звучит… нелепо. Даже глупо. И слишком мрачно, чтобы это стало правдой для них. Они могут упасть с крыши и отделаться царапиной. Могут скатиться с лестницы и тут же подняться на ноги. Могут обвариваться кипятком и почти этого не заметить. Какой-то дурацкий кирпич не может взять и разом все оборвать. Мальчишка, наверное, никогда и не узнает, что он случайно сделал. Чуть позже Гарри даже позволяют пройти в палату. Стараясь выглядеть не слишком подозрительно, он соглашается и долго смотрит на Марва издалека — тот в глубокой отключке, и из его головы торчит какая-то трубка. Кажется, это дренаж, и вокруг него сбриты волосы. Марв будет недоволен. Он любил свои волосы. Гарри протягивает руку и прикасается к тому, что от них осталось. Будь они обычными, нормальными людьми, всего этого можно было бы избежать. На обычных людей редко падают кирпичи, а даже если это случается, сразу после этого они обращаются к врачам. Но такие, как они, не могут себе этого позволить. Гарри смотрит перед собой, и ему чудится, что за окном уже воют сирены, что в холле больницы уже рыскают полицейские и подсовывают врачам его фоторобот. Он так любит все планировать, но прямо сейчас он совсем ничего не знает: не знает, что будет с ними, где они окажутся завтра, и даже — будут ли они оба живы. Шум становится громче, он больше не чудится ему, и Гарри вскакивает, прижимается носом к стеклу, пытаясь разглядеть всполохи красно-синих огней. Но это не полиция приехала за ними — пока нет. На улице так шумно, потому что все празднуют Рождество.