Скарамучча ощущал странное смешение чувств. Нет, он не ревновал. Просто задевало его самолюбие то, что его девушка, которую он пусть и не любил, но все же, сразу же после ссоры пошла обниматься с его лучшим другом.
«Шлюха!» — пронеслось в мыслях у него.
В то же время Скарамучча не мог отрицать, что чувствовал облегчение. Отношения с Розалиной не имели будущего, они были лишь пустой формальностью, похожей на скучный сериал, к которому уже давно потеряли интерес все зрители. Для него отношения с Розалиной были нужны только для сексуального удовольствия. Он не мог отрицать, что секс с Розалиной был лучшим, он даже не подвергался сравнениям.
Но, несмотря на это чувство облегчения, его самолюбие было задето. Как Розалина могла так просто переключиться с него на Чайльда? А если она крутила с ним романы за его спиной?!
Скарамуччу всегда поражало, как Чайльд, между прочим, его лучший друг так легко обнимает его девушку. Да, он сам никогда не испытывал настоящих чувств к своей избраннице, но эта ситуация вызывала волну неприятных мыслей. А что, если когда-нибудь он полюбит кого-то по-настоящему, его лучший друг также беззаботно будет обнимать и проявлять нежность к его возлюбленной?
Поневоле Скарамучча представил ситуацию, как Чайльд у него за спиной обнимает ту девушку из его сна. Эта фантазия укольнула в самое сердце, заставив кулаки невольно сжаться. Ну уж нет. Если Скарамучча когда-нибудь всё же встретит девушку, которая ему снится, то он ни за что не позволит Чайльду даже приблизиться к ней. И лучше было бы прояснить ситуацию уже сейчас.
— Я вам не мешаю?! — высокомерно спросил Скарамучча, наконец, привлекая к себе внимание и доставая сигарету, чтобы закурить. Ему всеми силами нужно создать образ невозмутимости. — Вы давайте, ещё потрахайтесь здесь, я подожду.
— Скар? — у Тартальи перехватило дыхание от осознания, что Скарамучча их застукал. Он сам не понимал, почему в своих мыслях употребил именно слово «застукал», как будто они с Розалиной и правда перешли границы дозволенного. — Подожди, не кипятись, это не то, что ты подумал.
— Сегодня обнимаетесь, — Скарамучча затянулся сигаретой и выпустил густой сизый дым. — Завтра поцелуетесь за моей спиной. А потом будет типичная ситуация из фильмов, когда я приду в гости к Розалине и увижу вас вдвоем в постели? Ты мне тоже скажешь, что «это не то, что ты подумал», Чайльд?!
— Скар, остынь, — серьёзно сказал Тарталья, а затем перевёл взгляд на Розалину. — Можешь выйти? Тут будет мужской разговор. — дождавшись, пока девушка скроется за дверью балкона, Чальд снова обратился к Скарамучче: — Ты перегибаешь. Я бы никогда не подумал отбить у тебя девушку! Просто… — он устал оправдываться. Его вообще злило, что Скарамучча снова расстроил Розалину. — Просто кто-то должен выполнять за тебя твою работу!
— А вот сейчас не понял, — Скарамучча угрожающе нахмурился, потушив сигарету, ибо почувствовал, что разговор набирает опасные обороты.
— Ты только и делаешь, что обижаешь Розалину! А кто её будет поддерживать, утешать?! Тебя никогда нет рядом, когда ей плохо. Ты вспоминаешь о ней тогда, когда тебе нужно удовлетворение! Это не отношения, Скар! Розалина достойна лучшего парня!
— Тебя, что ли? — хмыкнул он в ответ, сделав угрожающий шаг вперёд. — Ты в последнее время что-то сильно о ней беспокоишься. Не задумываешься, что это не входит в твои обязанности? Так и признайся, что влюблён в Розалину.
— Что?! — даже в полумраке было заметно, как Чайльд растерялся, а его щеки быстро начали заливаться румянцем, однако он быстро вернул себе самообладание. — Если для тебя объятья — признак влюблённости, то я тебе сочувствую. Розалина моя подруга, и я имею право её поддержать, если этого не можешь сделать ты.
— Да ладно, не оправдывайся, — Скарамучча усмехнулся и сделал еще один шаг вперед. — Я тебя не виню. Розалина та еще соска. Хочешь, одолжу тебе её на одну ночь? Для лучшего друга не жалко.
Глаза Чайльда залились яростью, его душа переполнилась волнующими эмоциями. Он не мог понять, как мог Скарамучча так говорить про свою девушку. Он не мог просто пройти мимо этого, ему необходимо было сделать что-то, чтобы защитить Розалину. Несмотря на то, что они были лучшими друзьями, отношение к женскому полу у них сильно разнились. Для Скарамуччи девушки были развлечением, а для Чайльда они были чем-то большим, они были источником счастья и поддержки.
Чайльд решительно подошел к Скарамучче и с горящими от негодования глазами сказал:
— Как ты можешь так относиться к своей собственной девушке? Она заслуживает быть с кем-то, кто будет уважать и ценить ее. А ты готов одолжить ее на одну ночь? Это просто неприемлемо! Даже шутить так неприемлемо!
Скарамучча же насмешливо улыбнулся и презрительно посмотрел на Чайльда.
— Мало ли кого я готов одолжить. Я всего лишь наслаждаюсь жизнью, а Розалина — всего лишь еще одна забава для меня. Так что не суетись и не пытайся меня учить морали.
Чайльд почувствовал, как ярость застилает его разум. Он не мог просто так оставить все как есть. Он схватил Скарамуччу за воротник.
— Она любит тебя! — прошипел Тарталья ему в лицо. — Не смей её расстраивать! Если ещё не нагулялся, то нормально и спокойно расстанься с Розалиной и не терзай её сердце. Ей больно, понимаешь?!
— А может меня возбуждают измены? — издевательским тоном сказал Скарамучча. Его забавляло поведение Чайльда, провоцировать его было для него удовольствием. — В следующий раз поцелую Люмин прямо перед Розалинкой, снова будешь её успокаивать?
Скарамучча продолжал насмехаться над своим лучшим другом, дразнить его и играть с его гневом. Он никак не мог предвидеть, что эта игра с огнем оборотится против него. Внезапно, Чайльд замахнулся и ударил его кулаком в лицо. Скарамучча пошатнулся, почувствовав острую боль.
Скарамучча ощутил жгучую ярость и желание отомстить за полученную обиду. Он прокричал на весь голос:
— Ты драки хочешь?! — вместо того, чтобы попытаться разрядить ситуацию и разойтись, он решил ответить на вызов. — Отлично!
Скарамучча кинулся на Чайльда, ударив его в бок. Началась схватка, будто бы на смерть. Вещи на балконе с треском падали на пол, некоторые разбивались обломками стекла и фарфора. Злость и ярость заполнили воздух, а крики разбушевавшихся друзей смешались с шумом ударов.
Сначала они сражались с равной силой и решимостью, а потом утратили контроль над своими эмоциями, и лидерство занимал то один, то другой.
Столкновение длилось несколько мгновений, но показалось вечностью обоим сторонам. Удары и уклоны, падения и поднимания — все это сопровождалось глухими звуками и сильными эмоциями, которые вспыхивали на лицах дерущихся. Синяки и раны украшали из тела с каждым ударом.
— Эй-эй, парни, вы чего?! — на балкон ворвался Альбедо, а за ним Дотторе, который решил все же выбраться из своей конуры и поприсутствовать на вечеринке.
Альбедо схватил за подмышки Скарамуччу, а Дотторе — Чайльда и оттащили их друг от друга.
— Кажется, мне почаще надо выходить в люди, — усмехнулся Дотторе. — Вот так друзья поссорятся, а я и знать не буду.
— Какого хрена вы вмешались?! — яросто кричал Скарамучча. — Альбедо, лучше иди еще раз Сахарозу разведи, у тебя это хорошо получается!
— А ты, Дотторе, — с таким же гневом подхватил Чайльд. — Лучше иди обратно в свой подвал, там от тебя пользы побольше!
— Эй, Альбедо, может, вырубить их? А то слишком шумные, — с милой улыбкой предложил Дотторе.
— Думаю, обойдёмся без этого, — хмыкнул Альбедо. — Что у вас тут случилось, парни?! Что не поделили? Или кого?
— Да этот идиот из-за какой-то бабы начал кулаками размахивать! — прокричал Скарамучча.
— Да потому что этот дегенерат ничего не понимает. У него член вместо мозга, видимо! — не остался в долгу Чайльд.
— Детский сад, ей-богу! — измученно вздохнул Альбедо. — Вы что, не можете спокойно словами разрешить конфликт?! Вздумали махаться. Кулаки что ли чешутся? Сейчас обоим в морду пропишу!
— Ладно, может, мне не стоило затевать драку… — согласился Чайльд.
— Да, и я, наверное, перешел черту в словах. Реально как дебилы поцапались, — усмехнулся Скарамучча и подал Чайльду ладонь для рукопожатия.
— Зато в вечеринку остренького подкинули, — подмигнул Чайльд и пожал Скарамучче руку. Мир был установлен. — Но, Скар, нам все равно нужно поговорить. Мы не пришли к пониманию.
— Да, ты прав…
— Тогда мы вас оставляем, — сказал Дотторе и подтолкнул Альбедо к выходу с балкона.
Скарамучча достал из кармана пачку сигарет и протянул Чайльду, чтобы угостить его. Тот благодарно кивнул и в свою очередь достал зажигалку. Они оба заскурили свою сигарету и открыли окно балкона, чтобы дым не заполнял помещение. Дым исчезал в холодном воздухе, постепенно расплываясь в ночи. Они смотрели в темноту, вдали слышался шум города.
— Всё началось с того, что ты разозлился на то, что я обнял Розалину. Почему? Ты же знаешь, что мы с ней хорошо общаемся, и ничего между нами нет, — первым начал разговор Чайльд.
— У меня есть проблема, которая преследует меня с самого начала учебного года.
— Люмин? — усмехнулся Тарталья.
— Что? — Скарамучча на секунду растерялся. — А-а-а, нет. Это конечно тоже проблема, но она решаема. Есть то, что меня беспокоит. Но ты ржать будешь.
— Давай колись уже!
— Я даже не знаю, как объснить, — он сделал паузу, затянувшись сигаретой, а затем выдохнул густые облака пара. — Я, кажется, влюбился…
Чайльд чуть не поперхнулся собственной слюной, услышав такое заявление со стороны Скарамуччи. Чтобы он влюбился? Да скорее конец света случится, чем это произойдёт. Тарталья был единственным, кто знал мрачную историю Скарамуччи, которую он скрывает за лицом университетской звезды: к сожалению, в нëм воспитывали неприязнь к женщинам, говорили, что таких, таких как они нужно использовать ради своего личного удовольствия, но любить — никогда.
— И кто же эта… Счастливица? — осторожно поинтересовался Чайльд, не совсем уверенный, что быть девушкой, в которую влюблён Скарамучча — самая лучшая роль.
— Я не знаю, — неожиданный ответ поверг Тарталью в лëгкий шок.
— То есть как? — Чайльд смотрел на печальные глаза друга, устремлëнные вдаль, и уже подозревал что-то неладное.
— Я влюбился в девушку из своего сна… — наконец, ответил он. — Возможно, я сошëл с ума, но это не так. Я хочу снова уснуть, чтобы быть с ней…
— Как она выглядит? — спросил Тарталья. — Тебе не может сниться человек, которого ты никогда не видел. Возможно, вы когда-то встречались…
— Она мне снится уже не первый раз, и каждый раз я не могу разглядеть ничего в еë внешности. Но еë голос, прикосновения, смех — всë кажется таким родным. Даже если мы когда-то встречались, почему я не запомнил ее? Она неземная… Еë невозможно было бы забыть…
— Слушай, а что, если ты был знаком с этой девочкой до своей амнезии? — предположил Чайльд. — Вот и не помнишь.
— Я спрашивал у отца. Он сказал, что у меня никого из подруг, кроме Моны, не было.
— Так, может, к Моне обратиться? Вдруг это кто-то из школы, например? Вы же вместе учились.
— Херня идея, она меня ненавидит.
— Так причем тут эта девушка из сна и наш конфликт?
— В общем, я увидел, как ты обнимаешь Розалину и подумал о том, что если я когда-нибудь встречу ту девушку, вдруг ты и её будешь обнимать? Мне это не нравится, — Скарамучча нахмурился. — Если я и влюблюсь когда-нибудь по-настоящему, то я не хочу, чтобы к моей девушке кто-то прикасался, даже ты, Чайльд.
— Боже, да ты собственник! — Чайльд вдруг разорвал тишину своим громким смехом, и Скарамучча почувствовал некоторое облегчение, позволившее ему даже улыбнуться. — Не бойся, к твоей истинной любви ни на шаг не подойду. Ты только предупреди, когда влюбишься, хорошо? Или когда найдёшь свою «неземную девушку». А вообще, Скар, — Чайльд нахмурился. — Порви с Розалиной. Ей и правда больно. Я не хочу, чтобы она страдала из-за ваших отношений. Так будет лучше. Не будь эгоистом.
— Тогда ты ответь мне честно: тебе она нравится? — Скарамучча внимательно взглянул в синие глаза Тартальи, ожидая ответа.
Чайльд колебался. Он не хотел об этом никому говорить. Ведь это было как-то неправильно: любить девушку лучшего друга. Но как бы он не пытался избавиться от своих чувств, у него ничего не получалось. Но раз уж у них зашёл откровенный разговор, то, наверное, стоит признаться…
— Да… Прости, Скар. Я не должен был так поступать. Она же твоя девушка, — Чайльд опустил глаза, гипнотизируя взглядом собственные бледные руки.
— Расслабься, — спокойно сказал Скарамучча. — Всё в порядке. Если она тебе нравится, то не смею вам мешать. Завтра я с ней расстанусь, не упусти возможности.
— Ты серьёзно? Но это неправильно!
— Слышь, когда это ты начал задумываться о правильности чего-либо? Я не люблю Розалину, она и правда нужна была мне только ради удовольствия. Но если любишь её ты, то я не против отказаться от удовольствия и предоставить тебе шанс. Удачи, — Скарамучча хлопнул Чайльда по плечу. — Розалина отныне твоя.
***
После того, как все присутствующие потеряли к ней интерес, Люмин пулей понеслась в прохожую, параллельно вызывая такси. Всё, что сейчас хотелось — вернуться домой и лечь спать. Завтра у неё трудный день.
Хотя ложиться спать она боялась: вдруг опять будут преследовать странные и непонятные сны. Именно поэтому Люмин долго ворочалась в постели, переворачиваясь с одного бока на другой. Она прекрасно понимала, что поспать всё же придётся, если она не хочет быть овощем на следующий день, и усталость тоже брала верх, поэтому медленно отрываясь от реальности, Люмин заснула.
Люмин была окутана темнотой, когда перед ней возник силуэт загадочного юноши. Ее глаза напряженно пытались разглядеть его лицо, но его контуры остались замаскированными туманом. Одинаково истекающие кровью, они стояли на мокром от дождя асфальте, капли густой жидкости падали на землю.
Они оба сжали свои мечи — оружие, которое было для них неотъемлемой частью самих себя. Металл засветился в лунном свете, показывая готовность продолжать битву.
Кровь стекала по телу Люмин, но она не позволяла боли победить себя. Она сражалась не только за себя, но и за то, во что верила, за свои идеалы.
— Путешественница, посмотри на себя, ты еле как стоишь на ногах, всё ещё хочешь сражаться? Но правда в том, что тебе никогда не победить Шестого Предвестника Фатуи!
Несмотря на высокомерные речи, юноша был тоже измотан и боролся изо всех сил. Он тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась в такт его напряженному ритму. Каждое дыхание напоминало ему о том, что он жив, что его сила и решимость не иссякнут.
Они снова бросились навстречу друг другу, энергично скрестив лезвия. Искры вырывались из-под лязга сталкивающихся мечей, создавая игру света и тени. Оба ощущали истощение своих тел, но никто не хотел сдаваться.
— Ты можешь говорить, что хочешь, но я не позволю Фатуи творить свои злодеяния! — прокричала Люмин.
Их движения были бесконечно грациозны и точны. Мечи снова и снова сталкивались и скользили, всегда в поиске слабого места противника. Так продолжалось множество нескончаемых минут. Каждый удар, каждое прикосновение меча наполняли их разум уверенностью в победе.
Но ни у одного из них не было превосходства. Ни один из них не мог победить. Они будто были судьбой связаны вечным противостоянием, где ни одна сторона не могла одержать верх.
Силы всё же иссякли, и оба упали на холодный асфальт, понимая, что не могут больше двигаться. Однако никто не хотел признавать своего поражение. Даже сейчас, когда силы покинули их истощенные тела, они продолжили обмен взглядами, которые несли в себе ненависть и внутреннее противостояние.
— Слушай, путешественница, — внезапно обратился к ней парень. — А тебе не надоело?
— Что именно? — нахмурившись, уточнила девушка.
— Сражаться в платье, — это был неожиданный ответ, заставивший Люмин распахнуть глаза.
Она слегка приоткрыла рот от удивления. Она не ожидала такого комментария, особенно от него, человека, с кем она постоянно находится во вражде.
— А что не так? Неужели ты думал, что с моей нежной внешностью я не могу сражаться должным образом? — произнесла Люмин, расправляя свои пышные волосы. — Платье не сковывает движения, позволяя мне полностью отдаться битве.
Парень откинул назад голову, рассмеялся и развел руками.
— Хм, ты и в самом деле удивительная. Дело в том, что во время сражения при некоторых твоих приёмах я могу видеть на мгновение твои трусики. Признайся, сегодня они белые? Я правильно углядел?
— Ты… — такое дерзкое заявление заставило кожу лица покраснеть, но Люмин быстро вернула себе самообладание. — Ты все такой же самоуверенный, что и прежде, вижу. Тебе бы задумываться о своей безопасности, а не одежде, сконцентрируйся на сохранности своей жизни, а не на нижнем белье девушки. Иначе тебя настигнет жестокий конец, — гордо ответила Люмин.
— Ты правда думаешь, что сможешь когда-то одолеть меня? Брось, — юноша внезапно стал серьёзным. — Каждый раз никто из нас не может победить, а наши государства безжалостно управляют нами, как пешками. Мне надоело. Хочу быть свободным. Ты когда-нибудь задумывалась об этом, путешественница? Как, кстати, тебя зовут? Неплохо бы знать имя своего вечного и такого милого соперника.
— Задумывалась. Я тоже устала от этой вечной борьбы между Снежной и другими государствами, скорей бы это всё закончилось… Моё имя Люмин, а твоё?
На мгновение туман начал рассеиваться, и Люмин впервые за несколько сновидений смогла разглядеть его глаза — синие с необычным оттенком фиолетового, очень красивые и загадочные. Это было всего мгновение, как туман скрыл их тайной.
— Меня зовут… — начал парень, но Люмин уже ничего не слышала, кроме противного звука будильника, который заставил её подскочить на кровати, пробуждаясь.
***
Скарамучча резко принял сидячее положение, тяжело дыша. Снова эта девушка беспокоит его во снах. Он напряг мозг, чтобы уцепиться за сон, но он быстро ускользал, как вода сквозь пальцы. Он запомнил её золотые, яркие большие глаза с пышными ресницами, но не успел услышать имя из-за будильника. Вот чёрт! Он больше никогда не будет ставить будильники!
И всё же… Кто эта девушка? Почему она снится ему не в первый раз? Может, он когда-то её знал? Возможно, он знал эту девушку до своей амнезии, и можно было бы спросить отца об этом… Но Скарамучча знал, что скорее всего ничего не добьётся, отцу давно стало наплевать на него. Он даже и не пытался вернуть ему воспоминания.
Скарамучча осторожно постучался в дверь комнаты, за которой находился его отец. Откликнувшийся голос прозвучал приглашающе, и парень ощутил нервозность, наполняющую воздух вокруг него. Войдя в комнату, его ноздри пронзил характерный запах дорогих сигарет и женского парфюма, которые смешивались в воздухе, создавая странный, но неотразимый аромат.
Отец сидел на диване и пил кофе, окруженный несколькими полуголыми девицами. Он был привычен к различным женщинам, переживая одну ночь с каждой из них. Между отцом и сыном была пропасть, и они давно перестали общаться. В мире отца правили разврат и праздность, и Скарамучча тоже стал таким, потому что другого примера для подражания просто не было. Однако с тех пор, как ему стали сниться те странные сны, он начал испытывать отвращение к такой жизни.
— Проходи, сынок, ты вовремя. Посмотри, сколько у меня красавиц здесь сегодня, — рассмеялся мужчина. — Они помогут тебе расслабиться перед университетом. Эй, вот ты, — он указал пальцами в брюнетку с пышными формами. — Покажи юнцу, что такое настоящее наслаждение.
— О, какой молодой, — рассмеялась девушка, подходя к Скарамучче и начиная расстегивать свой атласный халатик. Он лишь нахмурился. — Уверена, что ни одна из твоих сверстниц не сможет показать тебе того, что умею я…
Брюнетка начала опускаться на колени, попутно борясь с ремнём на брюках Скарамуччи, но вдруг… Он внезапно аккуратно взял девушку за руку и отбросил её в сторону.
— Не нужно. Я пришёл не за этим, — грозно сказал Скарамучча, пронзив девушку взглядом. — Отец, я хотел спросить… Можно наедине?
— Да ладно, сделай вид, что этих проституток здесь просто нет, — усмехнулся мужчина. — Они всего лишь выполняют свою работу, им нет дела до наших разговоров.
— Вообще-то это очень серьёзный вопрос, — Скарамучча вздохнул, но делать было нечего. — До того, как я потерял память, у меня случайно не было девушки или подруги с золотыми глазами?
— Сынок, какая девушка у тебя могла быть в 14-15 лет? Глупости. Подруга… Не припомню. Ты кроме Моны из девчонок ни с кем не дружил. И чего это ты вдруг заговорил об этом? Может, тебя не устроила эта брюнетка? В следующий раз специально для любимого сына подберу шлюху с золотыми глазами, если тебе так хочется.
— Не в этом дело, — раздраженно ответил Скарамучча, но понял, что разговаривать с ним бесполезно. — Я в университет.
Наспех втолкнув в себя бутерброд, Скарамучча накинул куртку и вышел из дома. На душе было как-то паршиво. Ему не удалось узнать ничего о девушке из сна. Может, он просто накручивает себя, и её вовсе не существует? Как же хорошо и уютно было с ней, там, во сне, несмотря на то, что они сражались…
«Как же я хочу тебя встретить, златоглазка…» — пронеслось в голове Скарамуччи, пока он шёл к своей аудитории.
Завернув за угол, он столкнулся с Люмин, но не так сильно, как в первый день. Они не упали, но их лица сейчас разделяли всего несколько сантиметров. Скарамучча невольно взглянул в её глаза и почувствовал, как земля уходит из-под ног, а дышать становится тяжелее. Он впервые заметил, что у Люмин золотые глаза… Шёпот сорвался с губ Скарамуччи:
— Златоглазка…
