***
— Я думаю, может мне не стоит брать эти рожки, как думаешь? — интересуется Феликс, прикладывая к голове ободок с оленьими рожками и смотрясь в небольшое зеркало рядом. Джисон оторвал взгляд от вязаных носков с глазастыми снежинками, осматривая друга с аксессуаром на голове критичным взглядом. — Как по мне, брать точно надо, Чанбин хену точно подойдет, поверь, — в ответ раздался звонкий смех, после чего Феликс закинул рожки в корзинку с покупками. — А что ты решил дарить Минхо хену? — спросил блондин, заглядывая в лицо Хана. Щеки второго тут же покрылись румянцем, что вызвало искренний смех у Ли, который тут же ткнул своими аккуратными пальчиками в щеки парня. — Ну же, Сони, расскажи своему братишке! — Это секрет, братишка, — в той же манере ответил Джисон, зловеще улыбаясь. — Ну ты и зануда... — протянул Феликс, вытянув губы и надувая щеки (вовсе не копируя наигранно обиженного одного Хана Джисона). Послезавтра уже Рождество, в торговых центрах толпы людей, которые только смогли вырваться за подарками своим близким. Джисон любит этот праздник, он всегда нес в себе теплоту и любовь. В кругу семьи или же в кругу своих близких друзей — не важно где, но он чувствовал себя по истине живым. В этом году Рождество для Хана было еще более особенным, потому что он впервые проведет его не только рядом с друзьями, но и рядом с любимым человеком. Сейчас, вспоминая все месяцы их дружбы, Джисон понимает как глупо должно быть они с Минхо выглядели в глазах окружающих, отрицая очевидное и боясь сделать шаг навстречу своим чувствам. Обычно в такие моменты он зависал на месте, погружаясь в свои мысли и только мягкий толчок его парня возвращал его обратно в реальность. — Не живи прошлым, Хани, живи настоящим. Прошлое уже не изменить, а насладиться тем, что имеешь сейчас, ты пока можешь. В такие моменты Хан понимал — Минхо прав. Сейчас у них все хорошо, они дарят друг другу ту заботу и любовь, что теплили в своих сердцах так долго, живут наслаждаясь каждым мгновением. У них еще много таких дней впереди, они встретят еще не одно Рождество вместе, верно? Так думал тот глупый и наивный Хан Джисон из прошлого. Если бы тот бельчонок Хани только знал, что то Рождество будет их последним совместным праздником, вряд ли бы тратил время на мелкие ссоры и препирания, он бы не отпускал Минхо никуда от себя. Но прошлое не изменить, и жить им не нужно, как говорил Минхо. И Джисон старается, правда, но не может. Он слишком любит его, даже спустя все это время.***
— Это не последняя стадия, но процессы распространения столь быстры, что мы можем не успеть закончить необходимый курс. Если мы начнем лечение сейчас, то можем лишь ухудшить ситуацию... В лучшем случае Вам осталось не больше года сейчас, если мы воздействуем на опухоль и она начнет только распространятся, мы существенно сократим Вашу жизнь. — слова резали, словно ножом прошлись по телу, заставляя ладони неприятно потеть, а ком в горле только нарастать. — Но шанс на то, что мы приостановим распространение тоже есть, да? Какой он? — голос слегка сипел, но шатен старался не подавать виду. Врач окинул его сожалеющим взглядом и тяжело вздохнул, что-то прикидывая в голове. — Десять процентов. Минхо кое-как перебирал ногами по тротуару, думая о словах доктора. Десять процентов — уже что-то, верно? Значит минимальный шанс все же есть? Но если не получится, то у него не останется и этого года. Минхо было уже все равно, за столь долгий период он уже опустил руки, перестал надеяться. Ему было противно от себя только когда он видел грустные, наполненные печалью глаза родителей. Он не хотел причинять им столько боли, но ничего, как оказалось, сделать не мог. Телефон в кармане пальто издал тихий звук входящего сообщения, выводя парня из пучины тяжелых мыслей. От Чани: Хей, Хо. Мы уже заждались тебя на нашем месте, ты помнишь, что обещал прийти на этот раз? Всем уже не терпится познакомиться с тобой, а то считают нас с Чанбином психами, которые выдумали себе такого таинственного друга. :D Это вызвало слабую улыбку на лице парня. Бан Чан давно уже его звал собраться с ними в кофейне, недалеко от их университета. Ребята довольно хорошо сошлись с небольшой компанией первокурсников, но Минхо постоянно избегал любые встречи с ними. Причин было много, одна из которых — страх привязаться, понимая, что в скором времени придется навсегда прощаться. Сегодня же, приняв решение рискнуть на операцию, шатен уже ни о чем не думал. Если не повезет, у него останется слишком мало времени на то, чтобы провести его с близкими. Время теперь все, что у него есть, но и его скоро не останется. Колокольчик над головой звонко звякнул, сообщая о прибытие нового гостя. Минхо обвел глазами зал, стараясь найти своих друзей среди кучи других посетителей. Где-то сбоку послышался громкий смех, не бархатный, как у Чана, не такой звонкий, как у Феликса (с которым Минхо, по воли случая, познакомился с неделю назад), даже не такой скрипучий, как бывает иногда у Чанбина. Этот смех в одно мгновенье заглушил все остальные звуки, заставляя глаза Минхо тут же найти его источник. На диванчике, рядом с окном сидел парнишка, что-то продолжая громко рассказывать и активно при этом жестикулировать руками. Видно он был так вовлечен в рассказ какой-то истории, что совершенно не замечал ничего вокруг, потому сидевший рядом с ним Чанбин отодвинулся от греха подальше — видно не хотел случайно получить затрещину. — Минхо хен! — послышалось вдруг слегка удивленное, но громкое приветствие Феликса, тот тут же замахал рукой шатену и стал звать его к столику. Отчего-то Минхо стало даже тоскливо, так как теперь парень, что до этого рассказывал какую-то явно очень смешную шутку, замолчал и повернулся в его сторону, ярко улыбаясь новому знакомому. И, ох, лучше бы он этого не делал. Минхо замер на полушаге, словно вкопанный, даже не дойдя до стола. Он смотрел в карие глаза, плавясь в них, словно шоколад в какао. Незнакомец с интересом осмотрел лицо Ли, быстро пробегаясь взглядом по всему остальному, чтобы затем вновь вернуть все свое внимание его глазам. В тот вечер Минхо познакомился с Джисоном. Ярким, живым парнишкой, учащимся на два курса младше него самого. Парнем, что совершенно не стеснялся разглядывать старшего и восхищаться его красотой, вызывая легкий румянец на щеках и тихие смешки со стороны друзей. Время с ним тянулось незаметно, жизнь перестала быть тусклой и, кажется, впервые за последние несколько лет заиграла краской. Когда все уже решили расходиться, пошел первый снег. Джисон восторженно смотрел в небо, высунув язык и ловя первые пару снежинок. Минхо, как завороженный, наблюдал за ним со стороны, стараясь запомнить каждую мелочь. Все до последней детали. — Ты знал, что когда идет первый снег, то происходит одно чудо? — спросил он тогда у брюнета, снимая пальцем с пухлой щечки небольшую снежинку, что тут же растаяла от теплого касания. — И какое же чудо происходит сейчас? — спросил с интересом Хан, переводя взгляд на старшего. — Ты. В тот самый вечер он отказался от своей операции, стараясь растянуть возможность побыть с Ханом Джисоном немного подольше.***
Если бы кто-то сказал Хану Джисону, что он как маленькая девчонка так сильно влюбится в едва знакомого хена, он бы точно рассмеялся. Шли дни, недели, месяца... Минхо хен проводил время с их компанией все чаще. Каждый раз, практически невесомые касания заставляли щеки пылать огнем, а сердце учащенно биться. Хан ловил каждый взгляд старшего, запоминал все его эмоции и привычки, словно тот мог исчезнуть, как простое наваждение. Джисон страшился своих теплых чувств. У него до этого не было никакого нормального опыта в отношениях, только однажды, и то была одна милая девочка с соседней парты школы, а тут все симптомы на лицо: бабочки в животе, перехватывает дыхание, долгие, восхищенные взгляды. Это пугало, как и мысль о том, что Ли Минхо обычный заботливый хен, у которого наверняка есть красивая, любящая девушка, а к Хану он относится вовсе не особенно — он просто сам себе надумал все это. Прошло уже семь месяцев с их знакомства, Минхо никогда не переходил грань дружбы, что начинало огорчать Джисона. Он позвал его на их место, собираясь поговорить, потому что и дальше метаться в догадках и ложных надеждах он не хотел. Да и не смог бы больше. Отправив тогда сообщение со словами: "Хен, нужно серьезно поговорить, как освободишься — жду тебя за нашим столиком" Хан и не думал, что оно произведет такой эффект. Минхо вбежал в кофейню весь красный от бега по морозу, в расстегнутом пальто и очках, что сползли на кончик носа. Он быстро нашел глазами Джисона и в пару огромных шагов преодолел расстояние до столика. Вместо того чтобы сесть напротив, как зачастую бывало на их общих сборах, он упал на диванчик рядом и обеспокоенно оглядел опешившего брюнета. — Что случилось, Хани? — его голос звучал хрипло, полушепотом, а такое нежное и уже родное прозвище, которым звал его только он, заставило щеки Хана тут же покрыться красными пятнами. — Ты что, бежал сюда, хен? Я же сказал, что буду ждать пока ты освободишься... — младший надул губы, из-за чего его щеки стали немного пухлее, что вызвало нежную улыбку на лице Минхо. — Понимаешь, хен... Хан колебался, он смотрел в кофейные глаза напротив и тонул, задыхался, сгорал изнутри. Минхо аккуратно, словно боясь спугнуть, взял руку юноши в свою и огладил большим пальцем тыльную сторону ладони, давая понять, что он слушает. — Ты мне нравишься, Минхо хен! — вырывается слишком резко и слегка громче, чем планировалось. Джисон зажмурился, после нерешительно продолжая. — Уже давно. Я бы не стал говорить тебе, если бы знал, что для тебя это ничего не значит, но каждый день ты даешь мне все те эмоции, чувства, я теряюсь. Пожалуйста, хен, если для тебя это ничего не значит, то... Голос срывается, прерываясь тихим всхлипом, заглушенным где-то в свитере старшего. Теплые ладони аккуратно перебирали непослушные темные пряди на голове Джисона, пока мягкие губы Минхо нежно касались его виска. Ли боялся, что его чувства будут тяжелым грузом, что младший не примет их, а если и ответит взаимностью — долго их "счастливы вместе" не продлится. Они не в сказке и у них никогда не будет хэппи энда, как бы им обоим этого не хотелось. Он не хотел разбивать мечты еще молодого парня своим уходом, не хотел, чтобы тот жил с болью в сердце и убивался. Но он не смог сказать ему всей правды в тот день. Он лишь мягко поглаживал спину парня и аккуратно касался поцелуями его лица. Они просто приняли свои чувства и жили моментом. Каждый раз когда Минхо смотрел на такого любимого и счастливого Джисона рядом он ненавидел себя за то, какую боль он приносит в жизнь человека, который ее не заслуживает совершенно. Пусть Хан и не понимает этого сейчас, но совсем скоро Минхо ему откроет правду. Оставшиеся месяцы пролетели незаметно, словно их и не было вовсе. Это произошло когда Минхо меньше всего ожидал, когда все пошло не по его плану. Он уже давно собрал все свои вещи и оставил их у выхода из своей небольшой квартиры. На небольшом столике у дивана он оставил белый конверт с несколькими письмами для друзей и одним для Джисона. Сказать ему правду в лицо у него так и не получилось. Каждый раз, глядя в большие блестящие глаза напротив, Минхо понимал для себя — он не сможет отпустить его никогда. До последнего вздоха. А Хан сможет простить его поступок, он поймет, обязательно. Он умный мальчик, а еще сильный. Уже обутый и в куртке Минхо собирался выключать свет, как вдруг за спиной раздался щелчок двери, вызывающий холодный пот по спине. "Нет" — только и успел подумать шатен, встречаясь взглядом с удивленными глазами Джисона. У младшего уже давно был ключ от его квартиры, но сегодня он точно, сто процентов не собирался приходить к нему. Минхо просто не мог забыть такую важную деталь. — О, хен, ты куда-то собираешься? В магазин? — весело поинтересовался парень, топчась на месте. Старший сглотнул ком, что так не вовремя встал поперек горла, осторожно оглядываясь на чемодан и рвано выдыхая. Хан — действительно не глупый мальчишка, он сразу увидел и почувствовал что-то неладное. — Ты уезжаешь, хен? Надолго? Ты же вернешься? — тихо, с немой мольбой в глазах спросил он. Минхо опустил взгляд в пол, потому что смотреть в такие родные, полные надежды, которую ты никогда не оправдаешь, глаза было просто невыносимо. — Нет, Хани, — голос выдавал его с потрохами. Он услышал тихое сопение и видел как тряслись руки парня. — Я не вернусь, малыш. Не выдержав больше, Минхо взял чемодан и прошел мимо парня, лишь на секунду задерживаясь, чтобы предупредить о письме, после чего за его спиной дверь закрылась, а сам Ли навсегда ушел из жизни одного когда-то яркого, когда-то живого Хана Джисона.***
Двадцать пятое декабря совершенно никак не ощущалось, вернее, близость такого радостного для многих праздника. В этом году погода играла злую шутку с жителями Сеула и даже несмотря на то, что уже Рождество, снега все еще не было. Джисон стоял на перекрестке тропинок в небольшом парке недалеко от дома Чана, в котором они собирались каждое Рождество тем составом, который оставался в городе на праздники. В этом году все остались в городе, чтобы поддержать Хана. Он понимал, что из-за него друзья жертвуют уютным вечером в кругу семьи, даже отговаривал их, но за последние пол года его состояние здоровья стало хуже. Никто из друзей не делал явного акцента на этом, но от внимания не ушли попытки остальных сделать хоть что-то, чтобы вновь увидеть в глазах друга искру. Хан ценил это. Он теперь, в общем-то, все в своей жизни ценил. Каждый вдох. Хан поднял голову к небу, устремляя взгляд на яркую звезду, что всегда тянула все внимание к себе. Порой Джисон даже любил думать, что это Минхо, который продолжает наблюдать за ним и помогать в трудную минуту своим уютным молчанием. Злился ли Джисон на поступок парня? Нет, совершенно точно нет. Ему было больно, тяжело, ему было паршиво до глубины души, но он понимал, что Минхо был не способен что-то изменить. Он искренне счастлив, что последние месяцы своей жизни тот подарил ему, а вместе с временем — свое сердце. Хан прикрыл глаза, набирая морозный воздух полной грудью и медленно выдыхая, когда почувствовал на щеке маленькую каплю. Ресницы дрогнули, после чего парень огляделся вокруг. С неба аккуратно, медленно кружась в тихом вальсе, падал первый снег. Уголки губ дрогнули, приподнимаясь вверх на мгновенье. — Ты знал, что когда идет первый снег, то происходит одно чудо? — словно наяву прозвучал столь родной голос, хотя в голове оттенки тембра уже почти стерлись. — И какое же чудо происходит сейчас? — спросил спустя несколько долгих секунд у себя же Джисон, открывая глаза и смотря в родные кофейные глаза напротив. — Сейчас ты чувствуешь себя живее, чем когда-либо еще, — полушепотом отвечает Минхо, любовно оглаживая большим пальцем скулу Хана, утирая первую слезу, сорвавшуюся с глаз. Хан чувствует это тепло чужой ладони, прикрывая глаза и сглатывая ком. Сошел с ума, как и думал. — Прости, что оставил тебя, малыш. Я не думал, что смогу когда-либо еще увидеть тебя снова. Джисон открыл глаза, все еще слишком четко смотря на взволнованный взгляд парня напротив. Брюнет поморгал, стараясь избавиться от слез, но наваждение никуда не исчезло. Хан протянул руку, касаясь мягкого красного шарфа и сжимая его дрожащими пальцами. — Мин... — голос сорвался, взгляд беспорядочно цеплялся за детали лица напротив и за все вместе сразу. Перед ним стоял Минхо, не плод его больной, изможденной фантазии, настоящий, мать его, Ли Минхо. С последней их встречи он не изменился совершенно, разве что его волосы стали слегка длиннее и скулы более отчетливы, словно он сильно похудел. Хан бесстыдно пялился на парня, с каждой секундой цепляясь руками за его одежду сильнее. Он чувствует его, видит его, слышит его. Минхо проводит ладонью по лбу младшего, убирая мешающуюся прядку волос и возвращает взгляд на шоколадные глаза. Его губы слегка дрожат, а слезы застыли, так и не сорвавшись. — Я вернулся, Хани. Я сделал все возможное, чтобы побороть болезнь и вернуться к тебе... — он крепко обнял прижимающегося к его груди парня, не собираясь отпускать его больше никогда. — Я люблю тебя, Хан Джисон, слышишь? Люблю. В тот вечер они еще долго обнимались, не собираясь отпускать друг друга, боясь, что иллюзия растает, как первый снег. Хан не обращал никакого внимания на кучу звонков и сообщений от друзей, пока Минхо не перехватил его сотовый, быстро бросая в трубку: "Мы скоро будем, прошу, дайте нам время". Тогда в квартире Чана отмечали не только предстоящий праздник, но и возвращение одного таинственного, но одного живого Ли Минхо. И это Рождество стало по истине волшебным для одного теперь уже счастливого Хан Джисона.