Финал 2.0

Щелчок. Питер Паркер почувствовал это. Он знал, что что-то не так, еще до того, как люди вокруг него начали исчезать в облаках пыли, разлетаясь один за другим так быстро, что у него закружилась бы голова — то есть, если бы он не был сосредоточен на тупом покалывании своего Паучьего чувства в задней части черепа или ноющих вибрациях, начинающихся в кончиках его пальцев. Он ненадолго закрыл глаза, чувствуя, как его тело начинает разбираться на молекулярном уровне — предложение, которое было бы крутым для такого научного ботаника, как он… если бы он не был одним из активных подопытных — супер-исцеление и все такое. Каждый атом в его теле распался, мучительно медленно, но слишком быстро для его последних мгновений на… ну, не на Земле. Хлопья его существа рассеялись на ветру жестокой планеты, которую он стал называть своим личным адом. Когда все остальные исчезли, он, спотыкаясь, направился к единственному человеку, на которого, как он знал, мог рассчитывать. Повернув голову, он поймал полный рот пыли в лицо и неприятно зашипел, желудок скрутило от мысли, что этот комок пыли вполне мог быть одним из тех, с кем он стоял всего несколько мгновений назад. Мгновенно ослепнув, он резко моргнул от попавшей в глаза пыли и, шатаясь, направился в ту сторону, где в последний раз видел своего наставника. — Мистер Старк? — неуверенно произнес он. Пожалуйста, не умирайте. Пожалуйста, не умирайте. Я не хочу остаться один. Когда он снова открыл глаза, пыль, заслонявшая его зрение, казалось, исчезла, но он видел лишь размытые очертания своего наставника. Его глаза, как и все остальное тело, начали угасать. — Эй. Ты в порядке. — Мистер Старк сказал, поймав Питера, когда тот упал вперед — он не знал, было ли это потому, что он был слишком слаб, чтобы стоять, или потому, что у него больше не было ни ног, ни ступней, и он был откровенно напуган, чтобы спросить. На заявление мужчины Питер рассмеялся бы, если бы мог. Нет, я не смеюсь, подумал он. Но подросток был слишком слаб, чтобы сделать это, его разум кричал от боли, когда его усиленные чувства регистрировали все больше и больше разрывов его тела на части. — Я не… я не хочу умирать. Мистер Старк, я не хочу. Неужели? Боль была единственным, что он мог больше регистрировать, все логические мысли о попытке остаться в живых были изгнаны. Он просто хотел, чтобы боль прекратилась. Он просто хотел, чтобы все это прекратилось. Он едва заметил, что его голос угас, что они вдвоем рухнули на землю, что рука Тони обхватила его голову — как будто это могло его защитить. Он не чувствовал остального тела. Глаза Питера закатились и уперлись в глаза Тони, и он с ясностью увидел неизбежное отражение в тусклых глазах наставника, полных боли. Он умирал. Они оба знали это. Руки Тони дернулись, желая починить его, собрать обратно. Ведь он был механиком. Он чинил вещи. Но здесь он был беспомощен. А Питер? Он просто хотел, чтобы боль прекратилась. Поэтому он перестал бороться. Он мимолетно заметил комки пыли, поднятые ветром неподалеку, понял, что пыль — это части его тела, но отбросил эту мысль в пользу того, чтобы посмотреть в глаза Тони. Когда он наконец отпустил себя, он прошептал свои последние слова, те, которые, как он хотел, могли бы облегчить боль в глазах его наставника, но знал, что это не так. Хотя его пылинки уже казались мучительно долгими, он жалел, что не мог сказать гораздо больше. Прости меня. А потом его тело распалось на ветру, и его слова последовали за ним, преследуя его останки и печальным эхом разносясь по пыльной красной планете. Мне жаль. Тони сел, раскачиваясь взад-вперед руками, покрытыми пылью, грязью и кровью, и одна слеза скатилась по его щеке. Потому что ребенок умер, и это было на его совести.