***
Soundtrack: My Immortal – Evanescence
В начале была Тиамат. И ничего кроме неё. Томилась она своим одиночеством, и из этого одиночества родилось Желание. Оно стало первыми людьми: теми, кто назвал Тиамат Великой Матерью и склонился перед её волей. Она дала каждому свою задачу и силы, чтобы выполнять её, и они были благодарны. И всей душой они любили её, и каждый старался стать её Лучшим, Любимым дитя. Среди них первой была смешливая Инанна, что вышла из Хаоса в одно мгновение с нежной Эрешкигаль. Родились они обнявшись, и не было в мире силы, способной разъединить их сердца. Свет, радость и смех. Спокойствие, мудрость и зрелось. Две противоположности, так красиво дополняющие друг друга. И так любила Эрешкигаль саму Жизнь во всех её проявлениях, так была благодарна Великой Матери, что любовь эта придавала ей сил, наполняла энергией, дарила способность к Созиданию. Она возводила горы и скалы, что высотой своей доставали до самых небес. Создавала поляны и густые леса, что населяли дивные птицы и звери. В леса эти уходили жить люди, строили там дома и деревни, а почва их всегда была плодородной и благодатной. Не знали они ни голода, ни горя. Но не видела Тиамат прекрасных цветов и ярких кристаллов Инанны за столь масштабными деяниями её сестры. И раз за разом боль пронзала её сердце. Как бы она не силилась, но большего, увы, создать не могла. Ошибочно предполагала Инанна, что Эрешкигаль лишает её места в этом мире, пытаясь затмить собой. Чёрная зависть и жгучая ревность охватили её разум и задумала она отобрать столько любви у своей сестры, сколько сможет. Пришла она к Нергалу, супругу Эрешкигаль, предлагала жаркие поцелуи и нежные слова. Но не слушал он её, отвергнул, дерзко насмехаясь, не желая любимую предавать. Но время шло, и любовь Эрешкигаль к Тиамат лишь крепчала, да так сильно, что одиноким ощутил себя Нергал. Пришёл он, горем и мыслями отягощённый, к её сестре в объятия, утешения ища. Не могла поверить Инанна своему счастью. Но сильнее ласковых и любящих рук Нергала согревала мысль о том, что не ведает сестра о предательстве. «Я нужна ему! Не Эрешкигаль, а я! Лишь меня желает его сердце!» Но недолго радоваться ей было суждено. Вскоре пал Нергал в большой битве, мечом Кингу поверженный, но не супругу защищая, а сестру её – Инанну. Обезумела от горя Эрешкигаль и закричала. Так громко, так пронзительно и так отчаянно, что весь мир её услышал. Разверзлись горы, возведённые ею, с оглушающим гулом. На месте лесов и полей остались сухие пустыни. А там, где она стояла, образовалась страшная чёрная бездна. Не желая видеть этот свет, ушла Эрешкигаль под землю, забрав с собой всех, кого только могла. Но когда битва была окончена, попыталась вернуться она… и не сумела. Великая и талантливая, она создала такие крепкие решётки, что сама не в силах была их разбить. Она молила о помощи друзей своих, но отвернулись они от неё, не желая выпускать из бездны сокрытых в ней ануннаки. И так и осталась она под землёй, заключённая оковами собственной боли, одинокая и брошенная. Радовалась и плясала Инанна, ведь теперь она была самой сильной и могущественной магичкой земли. Только от боли и пустоты внутри никуда не денешься. Не исчезло одиночество и ощущение неправильности, а нахлынуло с новой силой. Ведь всё, что у неё осталось – воспоминания о тех, кто её любил. Даже сейчас, сидя глубоко под землёй, запертая в своей собственной темнице, не покидала Эрешкигаль Инанну. Приходила во снах и долго, пронзительно смотрела, не говоря ни слова. А затем разворачивалась и уходила вместе с Тиамат, что нежно обнимала её за плечи, оставляя другую сестру падшей в своём горе. Просто образ, воспоминание, которое должно быть блёклым отголоском прошлого, но которое слишком сильно пронзает, выворачивает острыми когтями душу вновь и вновь. И горе это, тоска и отчаяние утягивали, захлёстывали с головой, не оставляя ни шанса выбраться наружу. Да и как можно это сделать, если сам не веришь в своё спасение? Если веришь лишь в свою ничтожность и убеждён, что для тебя в этом мире места нет. И куда бы ты не приходил, всюду следует это липкое, скользкое ощущение, что ты здесь лишний. Самозванец, что позволил себе прикоснуться к красоте природы, к деревьям и водопадам, хотя не должен был вообще существовать. «Почему? Чем я хуже? Что я сделала не так? Неужели это и правда происходит до сих пор? Почему я чувствую себя такой никчёмной?.. Будто во мне не осталось ничего от меня… Эта зияющая дыра в груди, она не затягивается. А эта ярость, эта боль… они ломают мне кости. Это несправедливо. И я ненавижу тебя за это. Я ненавижу саму себя за это. Что в тебе такого особенного? Как удалось тебе сотворить все эти чудеса? И что же не так со мной, если ничего, кроме жалких цветов, не могу создать я сама? Сломанная и неправильная. И участь моя – быть твоей вечной тенью. Никогда мне тебя не одолеть и никогда не сойти с позорного второго места.»Soundtrack: Imaginary – Evanescence
Желая умерить боль хоть немного, решила Инанна проведать сестру. Только отнюдь не с добрыми намерениями. Чем ближе подходила она к Иркалле, Подземному Царству Эрешкигаль, тем холоднее и мрачнее становилось вокруг. Лес стал непроходимым, густые и зелёные деревья сменились засохшими, голыми корягами, что тянулись к ней скрюченными ветками, будто ануннаки жвалами, рвали платье и царапали кожу до крови. А вместо листьев и травы пол устлал серый пепел. Чёрные грозовые тучи низко нависли на головой, заволокли небо, а вместе с ним укрыли солнце, лишая тепла, заставляя обхватить себя руками в тщетной попытке согреться. Корни цеплялись и путались под ногами, вынуждая падать, оставляя глубокие ссадины на коленях и ладонях. Но Инанна не сдавалась. Не остановил её даже ледяной ветер, что повалил её наземь. Она поднималась. Раз за разом, продолжая свой тернистый путь, оставляя позади редкие алые капли, что стекали с её рук. Нежными красными лепестками раскрывались бутоны прекрасных цветов на том месте, где кровь её коснулась пепла на земле. И была в этих кровавых цветах, в самой гуще мёртвого леса, под тёмным небом, что грозилось столкнуться с землёй, с пронзающим саму душу холодом, ужасающая, убийственная, пробирающая до костей красота. Да только далеко не обычными те цветы были. Ведь не от любви появились, а от ненависти, боли и чёрной, непроглядной, совсем как этот лес, зависти. Ядовитые шипы усыпали каждый миллиметр зелёных стеблей. Дотронься – и вмиг умрёшь. Обернись Инанна хоть раз – дух бы захватило, застыла бы она на месте, не в силах двинуться дальше, зачарованно взирая на собственное творение. Но она не оборачивалась. Упрямо шла вперёд. Слишком сильно желала увидеть воочию страдания Эрешкигаль. Слишком сильно хотела вновь почувствовать себя… нужной кому-то. Только ни за что не признается в этом даже самой себе. Неожиданно громкое карканье пронзило воздух: стая огромных воронов пролетела так близко, задевая острыми перьями, вынуждая закрыть лицо руками в бессмысленной попытке спрятаться от их когтей. – Прочь, отродье! – закричала Инанна, хватаясь за корни с земли, силясь попасть ими в обезумевших птиц, поднимая пепел в воздух. Вороны кружили и становилось их так много, что за чёрным вихрем не было видно неба. Но они улетели столь же внезапно, сколь и появились. Инанна подняла голову, отряхиваясь и скрипя зубами, и увидела перед собой врата. Да так и застыла в изумлении. Чёрные, устрашающе величественные, необъятных размеров, достигали они до самого неба, пронзая мягкие облака и грозовые тучи. Точно скалы, что возводила Эрешкигаль при жизни. Тяжёлые каменные глыбы встали непроходимой стеной с обоих сторон, а прутья на вратах… Не прутья… Кости. Прочная решётка из костей ранее живых существ. А посередине, в самом центре, покоился огромный череп, взирая пустыми глазницами на нежданную гостью. Не человеческий. Не звериный. Это был скелет порождения самого Хаоса. Того, чьим Подземное Царство было домом. Повеяло пронзительным, пробирающим холодом. И холод этот был будто бы из другого мира. Ещё больше растрепал копну густых волос, заставил зажмуриться и задержать дыхание, ибо каждый вдох на этом холоде причинял жгучую боль. И раздражение внутри Инанны поднялось новой волной. – Довольно с меня твоих представлений! И гневно, точно разъярённая фурия, толкнула она череп, вкладывая в удар столько сил, на сколько была способна. – Какая мерзость, – сквозь зубы проговорила она, ощущая на руках нечто, отдалённо напоминающее пыль. Медленно и практически беззвучно распахнулись врата перед нею. А за ними предстала сама Иркалла во всём своём величии. Напрасно Инанна считала непроходимый лес главным своим испытанием. Мрачная, лишённая жизни и надежды на возрождение, насквозь пропитанная холодом и серостью, щемящей тоской и безнадёжностью, встретилась она лицом к лицу с Инанной, что гордо вздёрнула подбородок и откинула запутавшиеся каштановые волосы за спину. Впереди разверзлась жуткая бездна, окутанная туманом, что тут же протянул к ней свои щупальца. А через бездну – мост к острову из острых скал, на котором, словно на пьедестале, возвышался высокий крест из тёмного камня. Забытыми тенями, отголосками прошлого, всюду сновали бестелесные души смертных. Стоило Инанне сделать ещё шаг, как они разом остановили своё бесцельное движение и обернулись к ней. Вместо лиц у них были сгустки тьмы, но ей казалось, будто бы тысячи глаз сейчас устремлены на неё, проникают под кожу, и знают абсолютно все, даже самые потаённые мысли. Они жаждали свободы и воспоминаний. Они жаждали жизни. А в следующую секунду, вытянув конечности, отдалённо напоминающие руки, они ринулись на незваную гостью. Перед глазами потемнело, в ушах звенели десятки, сотни голосов. Они кричали, срываясь на хрипы и рычание, слёзно молили или безумно смеялись. Говорили про Хаос, про Великую Мать, про то, что Инанне здесь самое место. Она схватилась за голову, силясь не упасть спиной прямиком в бездну, и неистово закричала. Только обезумевшим душам было всё равно. Они пытались схватить её, разорвать в лохмотья платье, вытянуть, забрать воспоминания, но… не могли. Они всего лишь бесформенные оболочки, и пальцы их проходили сквозь, не причиняя ни малейшего физического вреда. – Довольно. Чужой голос. Ледяной, безжизненный. Точно сама Иркалла заговорила. В следующую секунду стало неестественно тихо. А затем послышались гулкие шаги, что, казалось, отражаются эхом от каменных плит. – Что ты забыла на моих землях? А затем Инанна увидела её. Величественную. Статную. Властительницу всех демонов Хаоса. Создательницу Иркаллы. Свою сестру Эрешкигаль. Она стояла, держа скипетр костяной рукой. На ней было лёгкое развивающееся платье, точно сотканное из ветра. Прозрачная вуаль скрывала одну половину её… не лица. Черепа с пустой глазницей. Будто её собственное тело противилось смерти, не желая оставлять подземный мир без королевы. Волосы стали седыми, похожими на пепел, но всё такими же густыми и сияющими, как когда-то очень давно. И её глаза… Взгляд старухи, поселившийся в бездонных серых озёрах, где больше не было места свету. Та Эрешкигаль уже давно была мертва. Остался лишь образ, иллюзия её самой, доживающей свой бесконечный век. А Иркалла стала физическим воплощением её израненной, уничтоженной души. – Сестру родную проведать пришла, – почти пропела Инанна, недобро ухмыляясь, – неплохо обжилась ты и такой красавицей стала. Новый образ отражает твою истинную суть. Королева проигравших и падших. Скучаешь ли по солнцу? Не одиноко? Или компания демонов и душ неупокоенных тебе ближе пришлась? Инанна намеревалась причинить столько боли, сколько сможет. Потому что всем, чего желало её сердце, была долгожданная месть. Вальяжно подойдя ближе, она попыталась изобразить искреннее изумление: – Почему же не возвращаешься, неужели не хочешь вновь семью свою увидеть? Ах да. Ты же не можешь. Нет тебе выхода обратно. Нет тебе больше места на земле. Все тебя забыли. Все. До единого. И рассмеялась. Заливисто и злорадно. Только ведь не смеяться ей хотелось, а плакать и кричать. – Да что я такого вам сделала? За что мстишь ты мне? Чем я так провинилась, что ты вмиг меня возненавидела? Я любила свою Жизнь, была благодарна за каждую её секунду. Я дорожила тобой, никого ближе у меня не было. Неужели столь высокую и жестокую цену должны платить мы за Любовь? Отдать всё, без остатка, и быть где-то за гранью, на века стать мёртвой внутри, но продолжать существовать. Наблюдать лишь за воспоминаниями и отголосками. За что ты так со мной, Инанна? – О, перестань делать из себя невинную. Ты постоянно выставляла меня жалкой и никчёмной. Ты насмехалась своими «прекрасными» горами над моими цветами. Ну конечно, куда другим до тебя. Любимица Тиамат. Всё ты заслужила. Ты там, где тебе и место. – Но это ложь…Soundrtack: Bring me to life – Evanescence
На последнем слове голос Эрешкигаль надорвался, и горячие слёзы покатились по щекам. Она стояла и смотрела на ту, что когда-то была её нежно любимой сестрой. Чья тёплая улыбка заставляла радоваться сердце, а огоньки в глазах вселяли надежду и уверенность. С кем вместе они вырастили первые деревья и помогали людям. Прошлое проносилось перед глазами, захлёстывая новой волной тоски и отчаяния, заключая грудь тяжёлыми оковами, оплетая горло крепкими путами боли. Её сердце остановилось бы, если бы оно ещё билось. Рассыпалось бы на тысячи острых осколков. Она была уверена, что самое ужасное уже произошло. Но она ошиблась. Скипетр выскользнул из дрожащих рук и скатился в бездну, где сновали души. Только вот зияющая дыра внутри была куда страшнее. Из её горла вырвался негромкий, но такой горький всхлип. А Инанна лишь сильнее разозлилась. Как смеет Эрешкигаль стоять и лить слёзы, жалуясь на жестокую судьбу после того, что сделала? Как смеет говорить, что любила Жизнь и её саму? Ярость накатывала, заставляя сердце биться чаще и так сильно сжимать кулаки, что на внутренней стороне ладоней появлялись алые полумесяцы. Ураган давних чувств поднялся на поверхность. А боль слишком сильно хотела, чтобы её ощущали. И Инанна отпустила. Ведь кроме жаркого гнева, пронзающего сердце, не осталось у неё больше ничего. Вся Любовь, что когда-то жила в ней, сгорела в пожаре ревности. Не было пути назад. А затем она ударила. Ведомая лишь злостью, она сама до конца не поняла, что именно сделала. Чувств в один момент стало так невыносимо много, что они вырвались наружу. Встретились извне чёрная зависть Инанны с горечью от предательства близких Эрешкигаль. Боль сестёр, такая разная, но в то же время такая бесконечно близкая и родная, столкнулась, закружилась, образуя чёрный смерч. Но они, казалось, этого не замечали. Исполняли танец смерти, отпускали поводья собственных демонов, показывая, какое безумие им пришлось переживать внутри все эти годы. Расцарапать лицо. Ударить посильнее, чтобы противница согнулась пополам. Стереть тыльной стороной ладони пот со лба и кровь с рассечённой скулы. А смерч тем временем увеличивался, поглощал души и стремился занять всё пространство вокруг. И в одно мгновение стал он таким большим, что не выдержала сама Иркалла, и громко распахнулись врата, выпуская его наружу, давая свободу бесконечной боли и отчаянию, ярости и злости, ревности и зависти, горечи и печали. Вырвался ураган, сметая всё на своем пути. И там, где он проходил, реки окрашивались чёрным, звери гибли, а густые леса становились мёртвыми, совсем как тот, через который лежал путь в Иркаллу. Живая Смерть во всём своём ужасающем величии. Возродил убийственный смерч неупокоенных душ Иркаллы. Да только не были они похожи на людей, по кому тосковали убитые горем потери их близкие. Им не нужна была пища. Они ни разу не смыкали блёклых глаз, а ноги их не касались земли. Тёплые улыбки, звонкий смех и радость стали им чужды. Живые призраки с пустым взглядом. Тёмными ночами они пили человеческие кровь и дыхание. Возбуждали в людях жестокую, братоубийственную ярость. А все, кто к ним прикасался, был повержен страшной, смертельной болезнью, единственным лекарством от которой было избавление. Они существовали где-то между. Между Домом Людей и Подземным Царством. Между Жизнью и Смертью. Неестественно бледные, с телами, лишёнными сердцебиения. Утукку. Вот кого породило столкновение сильнейших из всех существующих чувств. Но всему рано или поздно приходит конец. Вечен лишь Хаос. Забрала Эрешкигаль у своей сестры амулеты силы, лишая её даже малейшего шанса. И оставила висеть на кресте без сознания, закованную в цепи, обессиленную и разбитую. Разъярённая и уставшая, с облегчением смотрела она на сестру и осознавала, что бой наконец окончен.Soundtrack: Hello – Evanescence
Вмиг руки повисли безвольными плетьми, а сама она упала на колени и заплакала. Не было победителей в этой схватке. Лишь проигравшие. Не могла смотреть Эрешкигаль на мучения своей сестры, на которые сама же её обрекла. Но другого выхода попросту не было. Как бы она не злилась, какую бы сильную боль не испытывала, она всё равно любила Инанну. Любила и скучала. По её улыбке, по смешливым глазам, по родным объятиям. Она была её светом, а сейчас… Её Инанна исчезла безвозвратно. Не осталось в ней ни любви, ни доброты, ни понимания. А внутри они обе были одинаково невыносимо мертвы. И они могли бы открыться, поделиться и помочь друг другу, да только Гордыня одной из сестёр была в разы сильнее. Закрываться и ненавидеть было проще. И от осознания непоправимости происходящего хотелось кричать. Эрешкигаль закрыла глаза и внезапно ощутила мимолётное дуновение ветра на своих плечах. Всего на секунду, на одно лишь мгновение ей показалось, что со спины обнимает её Нергал. И стало так тепло на душе, будто он вновь рядом, а происходящее – не более, чем страшный сон. Что сейчас она проснётся от солнечных лучей на своём лице, вдохнёт прохладный утренний воздух полной грудью и улыбка вновь расцветёт на её губах. Но стоило ей открыть глаза, как наваждение тут же исчезло. И холод вновь сковал израненную душу. Она думала, что больнее быть не может. Но она ошиблась. Открывшаяся перед ней картина с безвольно висевшей на кресте сестрой заставила Эрешкигаль задрожать. Вина острыми иглами впилась в её сердце. Она – причина страданий собственной сестры. И она не в силах это исправить. Как бы иногда не хотелось, но не можем мы нести ответственность за поступки других людей. Инанна с трудом разлепила глаза. Рассечённая скула саднила, волосы, окончательно спутавшиеся и грязные, свисали по обоим сторонам от лица, лишая возможности увидеть хоть что-нибудь перед собой, а рёбра так невыносимо горели, будто в её тело вонзили тысячи острых кинжалов. От одежды практически ничего не осталось. Но почему-то на физическую боль было абсолютно всё равно. Её сердце разрывалось от безысходности, обиды и отчаяния. Она проиграла. Снова. Лишённая абсолютно всего, даже жизни, даже места под солнцем, снова смогла обойти её Эрешкигаль. Снова вынудила убедиться в собственной слабости и уязвимости. Снова заставила ощутить себя ещё более никчёмной и ничтожной. Внезапное осознание пронзило её разум. «Нергал… Если бы Эрешкигаль не сделала смыслом своей жизни Тиамат, если бы давала больше любви своему супругу, если бы не помешалась на постоянном сотворении чего-то «Во имя Великой Матери», то он бы от неё не ушёл. Не ушёл… Даже здесь я оказалась использованной, будто запасной вариант.» Как бы ей хотелось умереть прямо сейчас. Лучше бы проклятые души утащили её в туманную бездну, лучше бы её растерзали демоны на пути в Иркаллу, лучше бы она сама пала в давней битве. Лучше бы её вообще никогда не существовало. Ведь зачем это всё? Какой во всём смысл, если по итогу обе они замерли в беззвучном плаче друг перед другом, не в силах произнести ни слова? Инанна, настоящая Инанна, что любила сестру, была благодарна Матери, жила для людей и радовала всех своим светом, была мертва. Она так и осталась в Иркалле, безвольно висящей на кресте. Выйдя к солнцу, не без помощи братьев, навсегда погас огонь в её глазах. Запретила она себе любить и привязываться, как и вспоминать о прошлом. Она стала корыстной, коварной, холодной и расчётливой, а людей вокруг превращала в собственных марионеток, что беспрекословно исполняли все прихоти, теша её Эго. И взяла себе имя Иштар. И никто, никто более не смел называть её Инанной. Она считала себя сильной и могущественной и радовалась, что наконец-то оказалась на вершине. Купалась в славе, внимании и почёте, только не понимала она, что всё это – сплошна фальшь. Не по своей воле ей служили люди. И не любили её вовсе, а лишь боялись её гнева. Не было больше любящих друг друга сестёр. Лишь две женщины, чьи жизни превратились в существование. Обе понимали, что никогда не вернуться им назад, никогда не исправить ошибок прошлого и не получить прощения друг друга. И обе остались мёртвыми внутри. Навеки. Далеко не всегда Любовь представляет собой нечто возвышенное и прекрасное. Зачастую превращается она в эгоизм, жадность и жажду признания, вынуждая совершать ужасные поступки. Ведь злость, ненависть, ревность, зависть, желание отомстить – это всё ещё Любовь. Только находится она на неправильном месте***
Вы все замерли с до невозможности комично вытянутыми лицами. Ты, конечно, давно подозревала, что Ияр на самом деле намного мудрее, чем кажется, и знает гораздо больше, а весёлый и шутливый бард – просто его любимый образ, но чтобы настолько… Слов не было. Ни у кого. Вообще. Кружки с травами, что заботливо заварила для всех Су так и остались практически нетронутыми. Солнце полностью скрылось за горизонтом, а ночь вступила в свои законные владения. Ты бы может и поёжилась от прохлады, да только даже не замечала её. – Великие Пятеро, Ияр… это… это действительно происходило? Я даже не знаю что сказать, – кажется, Су была единственной, которая смогла произнести хоть что-нибудь членораздельное. – Глубоко? Проникновенно? Трогает самое сердце? Поражает до глубины души? Заставляет задуматься? Поверьте, я и сам в своё время отреагировал точно так же. И меня эта история очень многому научила. Ияр отчего-то надолго задержал взгляд на Лихы, но больше ничего не сказал. – Засиделись мы с вами. Ниалл был бы недоволен… А затем тихо, почти шёпотом, чтобы никто не услышал, добавил: – Хотя кого здесь волнуют его скучные правила. Ты не должна была этого слышать, но Ияр стоял совсем рядом, поэтому ты прыснула, тщетно пытаясь замаскировать смех под кашель. – Ну что ж, идите в академию, а я, так уж и быть, потушу костёр. О, и оставьте корзинку с лепёшками. Теперь к твоему смеху прибавилось хихиканье Су. – Спасибо, Ияр. Эта легенда… Я навсегда её запомню. – И я тоже. Такое невозможно забыть. А кое-кто, надеюсь, вынесет из этого урок. Но ни Шимун, ни Лихы не проронили ни слова. Вы покидали поляну в непривычной тишине. Каждый был погружён в свои раздумья, разговаривать абсолютно не хотелось. Кажется, за один вечер ты переосмыслила всю свою жизнь. И, кажется, ты ещё долго не сможешь уснуть. Когда вы уже почти скрылись за деревьями, Ияр печально и задумчиво посмотрел вам в след: – Надеюсь, вас и правда это чему-нибудь научит… Ведь это была совсем не выдуманная история…