Мальчик с пепельными волосами

Самый обычный день среди обычных дней. Кэнед проснулся и сразу сел на край кровати. Он не любил долго нежиться в постели. А ещё, он хотел как можно скорее записать свой сон в дневник. Ковыряясь в ящике письменного стола, он всё время забывал, какая ручка пишущая, а какая нет. В конечном итоге, он либо брался за карандаш, либо сон к тому моменту уже улетучивался в его воспоминаниях. Это шуршание работало как будильник для его соседа по комнате — Илода. — Что на этот раз приснилось? — спросил он, медленно поднимая голову с подушки. — Скука смертная. Ничего такого, что можно было бы тебе рассказать, — ответил Кэнед. Илод окончательно поднялся с кровати и уставился в одну точку, не отрывая взгляд. Он был слепым. Слепота пришла к нему в следствии страшной автомобильной катастрофы, в которой погибли его родители, а сам он чудом спасся. Тогда ему было 8 лет, и с тех пор он, вот уже 5 лет содержится в приюте для детей с инвалидностью и прочими отклонениями. Кэнед, в свою очередь, был тоже не совсем обычным ребёнком. С виду, конечно, про него ничего не скажешь, но у него врождённый порок сердца — аритмия. — Эй, Кэн! — воскликнул Илод, — Лучше запиши мой стих на бумагу. — Илод, у тебя уже вся стена ими обклеена. Какой в этом смысл, если ты их всё равно не сможешь читать? — Ты же читаешь. И другие читают. И после меня они тут останутся. Кэнед вздохнул, взял бумагу и карандаш: — Ладно, диктуй уже. Я снова вижу свет так близко, Его лучи пронизывают меня. Взлечу я высоко иль низко, И не пойму, то солнце иль свеча. Будто я опять в автомобиле, Где повстречались жизнь и смерть. Правда в боли, или может в силе? Простите, не могу смотреть.</i> — По-моему, это слегка сыровато ещё. Может, доработаешь? — спросил Кэнед. — Нет, оставлю так. — Ну как знаешь. В дверь постучали. — Подъём! Это была миссис Мардж. Полная женщина, афроамериканской наружности, с каштановыми кудрявыми волосами, с полными губами и гигантской грудью. Каждый день утром в одно и то же время, она обходила каждую комнату, стучалась в дверь и кричала, что пора вставать. — Заколебала уже! — выпалил Кэнед — Ладно уж. Что она тебе сделала? — Да бесит, что она тут расхаживает вся такая из себя жизнерадостная. Как будто рада, что мы тут все такие. — Она просто пытается всех приободрить, — спокойно рассуждал Илод. — Вздор! Как будто кому-то это поможет. Кэнед вышел из комнаты и направился к душевой. Ему навстречу шла девушка с покрытой полотенцем головой. — О, Кора, доброе утро. Она молча прошла, не поведя и бровью. — Слушай, Кор, ну, сколько ещё можно не разговаривать со мной? Послушай… Но Кора уже скрылась за углом. Кэнед вошёл в душ и встал под холодную воду. Это была его ежеутренняя процедура, чтобы быстро проснуться после короткого сна и настроить мышление холодной головой. Ему было 14 лет. А время его пребывания в приюте составляло 2 года. Попал он сюда после участившихся приступов аритмии. Родители отправили его в этот приют, чтобы он постоянно был под наблюдением. «Они проявили должную заботу» — думал он. Но лишь спустя полгода пребывания здесь, Кэнед понял, что просто стал для них обузой. И предки просто не захотели брать на себя ответственность. Время шло, а приступы не прекращались. Ритм биения сердца не редко менялся. То оно отстукивало пятую симфонию Бетховена, то песню Боба Дилана: «Достучаться до небес». Теперь представьте, какого это. Ты идёшь куда-то, а сердце тебе: «Knock… knock… knocking on heaven's door…» Да, это неприятно. Но Кэнед с этим уже давно смирился. Он не относился к жизни серьёзно. Для него существование стало бессмысленным. «Зачем всё это? Ведь я рано или поздно умру. И произойти это может в любой момент: во сне, на занятиях, во время прогулки» — рассуждал он. Однако, мысли о суициде его никогда не посещали. Он просто покорно ждал, когда судьба соизволит пойти ему на уступку. Из всех постояльцев приюта, таких же отчаявшихся, таких же брошенных, он ничем не выделялся. Был самым обычным парнем, среди не самых обычных детей. Единственное, что его слегка выделяло, так это то, что он более рьяно, нежели остальные отрицал существование бога. «Болезни есть, страдания есть, смерть есть, а бога я не видел…» — любил приговаривать он. Внезапно, холодную воду сменила вода потеплее, а после и вовсе полился кипяток. Кэнед выскочил из душа как ошпаренный, в прямом смысле этого слова. Мимо проходил Райдер. Для Кэнеда его появление было весьма кстати, ведь в самую первую очередь, при любом происшествии, первые вопросы возникали к старосте, кем он и являлся. — Райдер, какого хера? — воскликнул Кэн. — О, вижу, кого-то слегка поджарили, но до состояния альденто ещё далековато, — посмеялся Райдер. — Ответь нормально на постановленный вопрос! — Это всё директор Анхор. Он сказал, что холодную воду нужно экономить. — Этот старик совсем с катушек слетел? Вода в априори холодная изначально. — Причуды гения, — пожал плечами Райдер и зашагал прочь. Кэнед замотал тело полотенцем и пошёл обратно в комнату. Когда Кэнед попал в приют, Райдер уже был старостой. Старостой всего приюта. Он самый старший среди всех детей и один из самых ответственных. Учился хорошо, но не лучше всех. У него отсутствовало одно лёгкое. Кэнед его особо недолюбливал, но он очень восхищался его игрой на скрипке, с которой тот почти не расставался. Тихая, спокойная, меланхолическая мелодия минорного лада, только будоражила и подтрунивала депрессию Кэна. Когда разъярённый Кэнед влетел в комнату и что есть мочи хлопнул дверью, Илод повернул голову на источник звука и сказал: — Похоже, у тебя проблемы. Что на этот раз? — Во-первых, наш директор полный гандон, во-вторых, Кора снова меня динамит, — последнюю фразу Кэн сказал более удручённо и менее энергично, чем первую. — Опять что-то не то сказал? — Да я вообще не знаю, как к ней подступиться. Вроде следую твоим советам, вроде они кажутся правильными. Но ничего не выходит. Кора — сокращённо от Корделии. Девочка азиатской внешности, способная своей улыбкой очаровать каждого. Она попала в этот приют с месяц назад, когда у неё начались серьёзные проблемы со сном. А именно, она систематически перестала спать. Это очень редкое заболевание и врачи поставили не утешительные сроки, поэтому Кора попала сюда в крайне подавленном состоянии, но она быстро нашла себе друзей среди обитателей приюта, которые смогли выбить её из колеи. Однако, сон к ней так и не вернулся. Кэнед влюбился в неё почти с первого взгляда, вот только не мог понять, это любовь или просто симпатия? После их знакомства, у Кэна и Коры быстро зародилось несказанно тёплое общение. Они могли часами сидеть на скамейке в саду и разговаривать на абсолютно разные темы. Но, не прошло и недели, как влюблённость Кэнеда превратилась в некую манию, в некую зависимость. У Коры было не мало друзей, в том числе и среди представителей мужского пола. И его это не очень устраивало, из-за чего они стали ссориться в последнее время. На самом деле, Кора тоже испытывала к нему тёплые чувства, но что-то её удерживало от шагов навстречу. А что именно, она пока понять не могла. Илод прервал погрузившегося в воспоминания Кэнеда: — Всё равно, ты действуешь слишком напористо. Тебе следует сбавить обороты. Иначе спугнёшь. — Ой, ладно, я устал уже. Пора отвлечься. В любом случае, спасибо за поддержку, дружище. Кстати, какой там сейчас урок должен быть? — Язык жестов, — усмехнулся Илод, — Но, как ты знаешь, мне там делать нечего, поэтому я ещё немного покемарю. — Бляяять, — выругался Кэн, — Ну да ладно, я посплю прямо там. Кэнед собрал свой портфель и двинулся в сторону учебных классов. Он вышел в коридор, который тянулся по всему этажу, поэтому казался бесконечным. На каждом метре потолка были размещены матово-белые круглые люстры, в некоторых местах они были разбиты и были видны поломанные маленькие лампочки. Стены были грязно-бежевыми, а пол, коричневым, кое-где отваливалась штукатурка, и шёл первичный голубой слой стены. Мальчик, засунув руки в карманы, пошёл в класс. Кира увидела Кэнеда ещё в начале коридора, её руки были заняты книжкой «Приключения Гулливера», а строго серая юбка была чуть выше колена. ¬– Стой! — крикнула она. Мальчик в конце коридора обернулся, на его тёмные волосы упал луч солнца, который светил из кабинета. Кира побежала по коридору, к Кэнеду. Добежав, она посмотрела на него своим одним строгим глазом, поправив чёрную повязку на другом глазу, она взяла Кэнеда за руку, тот отшатнулся, но её кисть успела скользнуть по его ладони. Она передала ему записку. — Что это? — пробурчал Кэн. — Это от Коры, — ответила Кира, и скрылась за поворотами «бесконечного» коридора. Кэнед положил записку в карман: «Главное, чтобы её никто не увидел. Прочту когда буду один». Он зашёл в класс и увидел Райдера сидящего на первой парте с прямой спиной. «Нет, он не сидит, он торчит!» подумал Кэнед, смеясь где-то в глубине души, прошёл возле первого ряда и сел рядом с Чабби. Тот улыбнулся ему своим большим ртом, да так что Кэн мог пересчитать все его молочные зубы. Чабби был подкидышем приюта, и его было немножко жалко, поэтому если он раскрывал чью-то очередную тайну, то никто на него не злился, а просто вздыхал, понимая, что с этим уже ничего нельзя поделать. Ему было всего 10 лет. Да-да, не удивляйтесь, что дети разного возраста учатся в одном классе. Это было инициатива директора Анхора, некий эксперимент. Он хотел, чтобы младшие развивались быстрее, поэтому зачислил их в класс к старшим. «Причуды гения», — с издёвкой подумал Кэнед. Внимательные глаза Чабби скользнули по штанам Кэнеда, у мальчика немножко зашевелились его светлые волосы, и казалось, веснушек стало больше. — А это у тебя что такое из кармана лезет? А? Похоже на шпаргалку. Но зачем она тебе на уроке жестов? — спросил Чабби тихим хитрым голоском. — Заткнись! — огрызнулся Кэнед и убрал записку поглубже в карман. — А! Я понял! Я понял… Я всё понял! Это какое-то письмецо… Верно? — Чабби проигнорировал колкости. — Чёрт, просто завались уже, Чабби! — у Кэнеда покраснели уши. — Да… Именно так. Теперь я полностью уверен, что это любов… бу-бу-бу…– Кэнед заткнул рукой большой рот Чаби, и боязливо посмотрел на ребят. Урок уже вовсю шёл. Райдер сидел далеко впереди и никого не замечал, он был полностью увлечён слушая Мисс Лолиту которая что-то писала на доске и сопровождала это взмахами, выгибанием пальцев своей руки. Она говорила, какие слова им предстоит выучить. В углу стены сидел Фреди и что-то царапал на ней. Он каждый раз отковыривал штукатурку, а потом облизывал и клал её в карман. «И на кой ему штукатурка?!» — подумал Кэн. Вскоре он посмотрел в окно, и замер… На улице сидела Кора и сушила на солнышке свои волосы, которые трепетали от летнего ветерка, а её белоснежные руки перебирали прядь за прядью. — Фея… — проговорил только губами Кэнед. Прекрасное наваждение закончилось, как только солнце заглянуло в окно, лучи его хлынули в класс и тени цветов и растений удлинились и потемнели. Чабби всё пытался убрать руку Кэнеда с его рта, но тот будто превратился в статую. После звонка все ребята, что были в классе начали подниматься с места. Разъярённый Чабби до сих пор был зол на Кэнеда, который ошеломлённо смотрел на зелёную доску, совершенно не обращая на него внимания. А потом и вовсе встал, направляясь в зашарпанный мужской туалет. В туалете он сел на бледно болотный унитаз. Его пластмассовая крышка немного затрещала под весом мальчика, и трещины на ней удлинились. Развернув записку, он увидел всего пять слов: «После первого урока в библиотеке». Это были маленькие буковки с петельками. Как только Кэнед представил, как хрупкие пальчики Коры аккуратно выводят каждую буковку, его сердце сладко защемило, а в животе, почему-то стало пустовато. Он прижал её к свитеру, туда, где было сердце. Вдруг, в памяти всплыло улыбающееся лицо Чабби и его хитрые серые глаза. Под некой навязчивой идеей, он резким движением кинул записку в унитаз и смыл. На лбу выступили капельки пота. Когда дыхание остановилось, он тут же пожалел о содеянном, но всё же собрался и бодрым шагом пошёл прочь из вонючего туалета. Библиотека находилась на первом этаже, где был вход в подвал. Илод частенько говорил, что оттуда он не редко слышал какие-то странные звуки: «Как-будто миллионы уличных кошек скребут по железной пластине двери, и если она откроется, они сожрут всё на своём пути…» Конечно же, Кэнед в это абсолютно не верил и пытался мягко возразить другу, но тот всегда отвечал что-то вроде: «Тебя не было там, Кэн.» Вообще, они редко прибегали к этому разговору. Не смотря на это, сейчас ему было жутковато идти туда, но мысли о Коре заставляли нестись к ней, что есть мочи. А вот и лестница с высокими перилами, он взобрался на неё и красивым скольжением спустился вниз. Взору Кэнеда предстал сначала широкий холл, с большим столом на котором стоял огромный Фикус и несколько кресел в серую клетку. Пружины давно в них заржавели, а сами кресла сильно просели. Справа и слева от холла, было два направления, одно из них вело в библиотеку. Он свернул туда и увидел её… Ноги мальчика затряслись от страха, он просто замер и смотрел. Старуха в красном платке, который очень сильно выцвел, медленно работала грязной шваброй. Тряпка была похожа не на ткань, а на какую-то заплесневелую жижу. «Её вонючий шарф моет пол в два раза лучше, чем эта тряпка, буэ!». Тут Кэнед взглянул на её лицо. Кожа была словно натянута на череп, об её скулы, будто можно было порезаться, а большие глаза темнее ночи, выражали отрешённость и бегали по глазному яблоку, словно мерзкие мухи. Веки у глаз сильно потемнели. А губы были тонкие и длинные, в ярко красной помаде. Они безустанно двигались. «Странно, что помада на губах не стёрлась от постоянного шёпота. Нет, странно, что у неё на губах помада! Нахуя она ей?!» Глаза-мухи резко остановились и зыркнули на мальчика. Швабра в её руках заработала быстрее, а тряпка беспощадно оставляла брызги на стене. Мальчик широко раскрыл глаза и дёрнул за ручку двери соседнего кабинета, на которой висела табличка «Библиотека». Когда Кэнед наконец оказался за дверью, он перевёл дух и его взгляд упал на высокие полки, до отказа забитые разной литературой. Он прошёлся вдоль одной из таких полок и увидел Кору, которая сидела у окна с книгой «Генерал в своём лабиринте». — Привет, Кора… — с придыханием сказал Кэнед, и улыбнулся ей своей самой лучезарной улыбкой, на которую был только способен. — Ты опоздал! — резко ответила она, даже не взглянув на него. — Но там… Эта… Старуха! — сказал Кэнед полушёпотом и совсем раскраснелся. Кора подняла одну бровь и, усмехнувшись, покачала головой. — Прости… Прости меня, Кора, — со вздохом молил Кэнед. — Я не хотел. Слушай, ты почему меня проигнорила сегодня утром? ¬– С этого и стоило начинать! — воскликнула Кора и резким движением захлопнула книжку. Кэнед удивился её переменчивостью, но ничего не сказал. — Слушай, зачем ты постоянно смотришь на меня? Что ты вообще от меня хочешь? — девочка откинула волосы назад и кокетливо произнесла, — Неужели я тебе нравлюсь? А, Кэнед? Форточка резко скрипнула из-за ветра и громко распахнулась. Ветер подхватил её волосы. Они волной прошли около её красивых глаз в цвете, которых он увидел своё худое и несуразное лицо. ¬– Д-да…¬– тихо, слегка заикнувшись, сказал Кэнед. — Что-что? Я не расслышала, можно по громче, Кэн? — насмешливо сказала девушка. ¬– Да! Но, В последнее время ты часто игноришь меня! Сколько можно? Я ведь ничего плохого никогда тебе не делал! Да, бывают у меня заскоки, но если я безразличен тебе, то почему об этом нельзя сказать прямо? А, Кора?! Почему? ¬Да, и что на тебя сегодня нашло вообще? Кэнед злился. Он знал, что пугает её, но в этот момент, ему было абсолютно плевать. Ему надоело в этот момент всё. Но он до конца не понимал, что ему по большей части надоело находиться в этом грязном приюте в отрешённости от всего мира. Этажом выше были слышны голоса мальчиков и девочек, которые мелодично напевали меланхоличною, но красивою мелодию, эхом отражавшуюся в каждом уголке этого дома. И наивная песенка зазвучала в природе окружающей приют. Облака медленно плыли по небу, обволакивая каждый его сантиметр, как эта песня обволакивает сердца тех, кто её поёт. «В этом приюте, мы у себя дома, Зло и невзгоды забудь. Грусть и печали тебе не знакомы, Обида не давит на грудь. Завтра мы снова споём эту песню, Нам подпоют соловьи. Если случайно ты упадёшь в бездну, Главное, сердцем живи. О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о» — Знаешь, Кэнед? А я ведь только что хотела признаться тебе! Что, твоя башка тупорылая не догадалась, с какой целью я пригласила тебя в эту дьяволом забытую библиотеку? Но ты до сих пор ведёшь себя как ребёнок! Это тебе не нравиться, то! Знаешь, хватит ныть! Тебя никогда не будет устраивать этот мир, он в принципе не справедлив! — Да я вообще не об этом говорил! — удивлённо промолвил Кэн. «Свет нам поможет и злу будет пусто, От нас, зло, пощады не жди. И пусть нами мир ещё не обуздан, Сердце в груди заведи. Снова мы встанем другом за друга, Назло дуракам и врагам. Снова с тобой боевая подруга, Нет места и время слезам. О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о» — Я пойду! Не о чем нам больше разговаривать, Кен. Может, со временем, когда ты избавишься от юношеского максимализма, что-то и получится. Она поднялась с места и похлопала его по плечу. — Вообще, я никого не ищу, мне никто не нужен, и тем-более мне не нужны отношения. А ты до них ещё даже не дорос, — произнесла она мелодично, — И хватит уже загибать уголок страничек как закладку, не ты один их читаешь! После этих слов, Кора удалилась за дверь. Кэнед только и успел, что грустно произнести её имя. Он был поражён, когда узнал, что он ей не безразличен, это породило в сердце надежду, но слова Коры эхом звучали в его голове и сильно давили на черепушку « …я никого не ищу, мне никто не нужен, а тем более не нужны отношения…» «Время для чести и для отваги, Мы все твои сыновья. Но, не даём мы клятву присяге, Мы за здравие бытия. Снова я встану за правду и силу, А сила породит мощь. Мы всё вбираем от неба посылу, Главное, сердцем живёшь. О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о» Песня, которая звучала со второго этажа, наконец, стихла. Гомон детей теперь доносился из окон столовой. Завтракать он не хотел, аппетита не было. Он раскрыл деревянное окно, которое не любит когда, его открывают и при этом жалобно скрипит. В окне он увидел хиленькую детскую площадку, и маленький сад вокруг которого были наполовину закопаны в землю большие шины. Другая часть шин была окрашена разными красками в цветочек. К этим цветам подъехала коляска, на которой сидела маленькая девочка с отрешённым взглядом. На ней было маленькое голубое платьице и вязаная бюретка с большим цветком. С боку её хрупкие ручонки держали несколько одуванчиков. — Мия… — выдохнул Кэнед. Мия была самой младшей в приюте, к ней все относились очень хорошо, без исключений, но уделяли мало времени, так как с девочкой которая мало разговаривает, и которая давно потеряла смысл в жизни из-за своего диагноза, сложно назвать интересным собеседником. У неё было довольно редкое заболевание ¬¬– рак сердца. Опухоли в сердце редко бывают злокачественными. Но этой девочке не свезло. Ходят слухи, будто какая-то девка с длинными пепельными волосами и фарфоровым красивым лицом постоянно находится около неё. Но некоторые слухи вообще говорят, что это мальчик. Но то, что этот мальчик или девочка существует, ни у кого нет сомнений, так как иногда Мия оказывается там, куда ни за что не смогла бы попасть в одиночку. Её коляска не была оснащена электроприводом. Поэтому, самой ей передвигаться, с помощью своих слабеньких ручек, было крайне не просто. Кэнед решил выйти из корпуса. Когда он подошёл к площадке, сразу спрятался за деревом, где висели качели. Ему очень хотелось увидеть того самого человека, который постоянно находиться с Мией. Сначала всё было нормально, она просто смотрела на цветы, а позже начала, будто с кем-то разговаривать. А через некоторое время и вовсе стала улыбаться, что было очень странным явлением. Кэнед был поражён, какая Мия вдруг стала красивой. И вдруг, он увидел его… Пепельные длинные волосы, которые доставали чуть ли не до пят, фарфоровое лицо и очень бледная кожа, «бледнее чем у Коры» — подумалось Кэну. Этот пацан улыбался. Внезапно, он взглянул в его огромные глаза, Кэнеда помутило. Они были полны безумия, и, так же как и у бабки-уборщицы, будто отрешённые, словно он витал где-то в облаках. «Глаза-мухи. Хотя нет… эти какие-то другие… Словно у безумия есть доброта». На лице у пепельного мальчика или девочки был старый безобразный шрам. Все ноги и руки были тоже в них. «Что же с ним? Или с ней? То есть… а-а-а! Короче что у него произошло? Или у неё? Ладно. Просто подойду и спрошу». Он вышел из-под дерева и направился к Мие. — О! Кэни! Как здорово, что ты здесь! — Воскликнула девочка. — Привет, малышка Мия! Я тоже рад тебя видеть! — Кэнед нежно улыбнулся и помахал рукой. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что тот пепельный мальчик или девочка исчез. — Ого… То есть, а кто это был тут с тобой, Мия? — Это Алан! Я ему заплетаю косички! Эй, Алан! Ой, а где он? — Мия выронила одуванчики из рук. Было видно, что она была немного расстроена. — Слушай, а пошли, позавтракаем. Может он в столовой! — весело произнёс Кэнед, дабы поднять настроение девочки, — Говорят, сегодня наша повариха в готовке превзошла себя. — Алана там нет, — тихо сказала Мия. — Что? — Я не голодна, спасибо Кэни. Лучше отвези меня в комнату, — Мия натянуто улыбнулась. — Хорошо! — ответил Кэнед. «Надо бы наведаться к Илоду, и всё ему рассказать про Кору. Может посоветует что-нибудь. Неужели, я ей и вправду нравлюсь?» Кэнед развернул коляску к деревьям, чтобы объехать сад и попасть ко входу в приют, как увидел то, что вообще не должен был видеть. Кора… Его любимая Кора — целовалась совершенно с другим человеком. Это была девчонка. Она крепко обнимала её и в перерывах между поцелуями, что-то шептала на ухо. Кэнед думал, что сейчас придёт его конец. Ему становилось нечем дышать. «Вроде эту девчонку зовут Нэнси» — вспоминал он. При других обстоятельствах, он бы не на шутку возбудился и побежал в комнату, дабы передёрнуть. Илод же всё равно не увидит. Но там была Кора, поэтому, ему стало невыносимо противно. — Эй Кэни! Ты чего остановился? Я так устала. Ну же, отвези меня в палату, пожалуйста! — Заныла Мия, нетерпеливо пытаясь двигать колёсами коляски. Её маленькие ладошки вспотели, а шапочка съехала набок. Но Кэнед ничего вокруг себя не слышал. Он забыл, и о пепельном мальчике или девочке, и об Илоде с его стихами и нравоучениями, и о признание Коры, и даже о глазах-мухах проклятой уборщицы. В голове лишь громом гремело «…Я никого не ищу, мне никто не нужен, и тем-более не нужны отношения…» ¬– Ложь! Наглая ложь! — тихо, но резко выкрикнул разъярённый Кэн, его трясло. Кэнед отвёз Мию до её комнаты и крайне изнемождённым шагом поплёлся по коридору. Он чувствовал себя жвачкой, которую тщательно разжевали и выплюнули на стену. После первого урока было окно и завтрак. Перерыв выдался достаточно длинным, но для Кэнеда всё пронеслось как одно мгновение. Нехотя, он поплёлся на урок математики, которую он терпеть не мог. «Не думаю, что она мне пригодится в моей никчёмной жизни» — любил приговаривать он. Но всё же на этот урок он ходил с неким любопытством. Скорее, из-за учительницы. Урок математики вела миссис Фрогата. Довольно, спорная личность. С одной стороны, лицом она не особо вышла, но все её любят за милый, спокойный голос. Среди остальных учителей выделяется своим бунтарским настроем. Она хочет изменить этот приют. Однако, далеко не все до конца понимают, о каких изменениях идёт речь. Для Кэнеда достаточно и этого факта. Ему нравятся все, кто не прогибаются под систему и пытаются с ней бороться. В каждом из таких людей, он видит союзников. Войдя в класс, Кэн занял место за партой рядом с Илодом. Как только, начался урок, Кэнед заговорил шёпотом: — Эй, Илод. — А? Это ты Кэн. — Да-да, я. Чувак, мне нужно кое-что тебе рассказать. Ты мне просто не поверишь. — Я слушаю, — также шёпотом говорил Илод. — Но не здесь. Потом, в комнате. Не хочу, чтобы кто-нибудь ещё услышал. — Ладно, — облегчённо вздохнул Илод, радуясь, что он сможет послушать урок. Илод превосходно приспособился к обучению в этом приюте. Для него выделили учебники со специальным шрифтом для слепых. А писать он всё же не умел. Только Илод попытался вслушаться слова мисс Фрогаты, но не тут то было… — Эй, Илод, — продолжил шептать Кэн. — Ну что ещё? — в его голосе послышалось лёгкое раздражение. — А ты не знаешь случаем, кто такой Алан? Никогда не видел в приюте, то ли мальчика, то ли девочку с длинными пепельными волосами и… — Кэн, ты дурак? — прервал его Илод, повысив тон голоса, — Я уже 5 лет никого не видел. — Ой, точно, прости. Вдруг, Миссис Фрогата оторвала взгляд от доски и обратила на них внимание. — Так! Кэнед и Илод, вышли из класса! — пролепетала она своим обыденным милым голоском, — Вы мешаете мне вести урок. Кэн послушно встал и удалился за дверь. Илод остался на своём месте, продолжая водить пальцем по страницам своего учебника. Кэнед бы с удовольствием послушал, как он в своей манере начнёт причитать и извиняться, но на этот раз для этого у него не было настроения. Он снова пошёл по бесконечному коридору приюта, упёршись взглядом в замызганный, приютский пол. В этот раз, никакой цели не преследуя. Немного погодя, Кэнед поднял голову и увидел, что ему навстречу идёт Кира. Картина напоминала их утреннюю встречу, Кэн даже испытал эффект дежавю. Кира остановилась, взглянув на него своим серьёзным взглядом, и с тревогой в голосе произнесла: — Ты что не на уроке? Миссис Мардж увидит и… Кэнед будто не слышал. — В следующий раз трижды подумай, прежде чем мне передавать сранные записки! — выпалил он. Кира с интересом уставилась на него. — И что же там такое было? Что тебя так разозлило? — стеснительно спросила она. Кира была достаточно закомплексованной девочкой. Ей было 13 лет. У неё отсутствовал левый глаз, вместо него висела повязка как у пиратов. Детских травм у девочки было достаточно. Её мать рано ушла из жизни, а отец после этого стал алкоголиком и причинял бедняжке много страданий, в том числе и лишение глаза. Многие недолюбливали её из-за дурной привычки — не мыть волосы и ходить с грязной, сальной головой. — Неважно, что там было, я тебя предупредил! — На самом деле, я не собиралась нести никакую записку. Она просто не оставила мне выбора, когда подбежала, буквально всучив эту бумажку и приказным тоном сказала отдать её тебе. Когда я открыла рот, чтобы возразить, её уже и след простыл. Что-то она себе на уме… Что случилось то? — Кира, не лезь не в своё дело! — рыкнул Кэнед. — Ладно-ладно, — ответила Кира и зашагала прочь. — Эй, подожди, — Кэн схватил её за руку. — Что? — девочка закатила глаза. — Ты знаешь, кто такой Алан? — Ты про сына уборщицы что ли? — Чего?! — взвизгнул Кэнед. — Ну, есть тут один такой с этим именем. Не то девочка, не то мальчик, он ещё возле Мии частенько трётся. — Очень интересно, — пробубнил Кэн. Он отпустил руку Киры и, махнув ей на прощание, отправился в столовую. Кира в свою очередь пробубнила, что-то похожее на «идиот» и быстрым шагом направилась в кабинет математики. Кэнед знал, что в отличие от остального персонала, кому отведён отдельный корпус — уборщица располагает небольшой коморкой в подвале. Следовательно, этот мифический Алан тоже должен быть там. Юноша ещё не знал, что именно его тяготит на встречу с ним, поэтому решил не мусолить этот вопрос в своей голове, а руководствоваться внутренними инстинктами. Подойдя к столовой, Кэн понял, что еды там уже не было. Поживиться нечем. Он не хотел идти на поиски Алана голодным, тем более, когда к нему вернулся аппетит. Он открыл одну из тяжёлых деревянных дверей, перед ним во всей красе предстала столовая с белыми столами и длинными лавками. В столовой никого не было, царила безмятежность. Все высокие деревянные окна, с голубыми тюлевыми шторками, были закрыты. «Пришло время что-нибудь стырить», — ехидно подумал он про себя, потирая ладони. Кэнед делал это далеко не первый раз. План был всегда один и тот же. Он заглядывал на кухню с чёрного хода, оценивал ситуацию, потом ждал, когда повариха отойдёт на достаточное расстояние, чтобы его не схватить, брал что-нибудь со стола и кидался наутёк. Обычно, меню было достаточно разнообразным: пирожки, котлеты, сосиски, иногда даже встречались кусочки тортика. Однако в этот раз, на столе стояла только ваза с яблоками. Делать нечего, Кэнед схватил одно яблоко, выбежал из кухни и направился в сторону подвальных помещений. До сего момента, он там никогда не бывал. Про это место ходило много слухов, и было придумано немало страшилок. Кэнеду было слегка жутковато, но он предпочитал отгонять от себя всякие предрассудки. Однако, его руки предательски дрожали. Он сжал их в кулак и быстрым шагом, оглядываясь по сторонам, направился к подвалу. В подвал вела огромная металлическая дверь, на которой никогда не было замка: «Заходи не хочу, как говорится». У мальчика в голове снова всплыли слова Илода: «Как будто миллионы уличных кошек скребут по железной пластине двери, и если она откроется, они сожрут всё на своём пути…» ― Детские сказочки, ― пробубнил мальчик неразборчиво. Кэн, недолго думая, переступил порог и погрузился во мрак приютского подземелья. По началу, он пожалел, что не взял с собой фонарик, однако его глаза быстро привыкли к столь тусклому освещению. В этом коридоре, который больше походил на тоннель, было множество дверей. Одна из них выделялась из общей массы и напоминала скорее дверь от банковского хранилища. Оттуда доносилось какое-то тихое поскрипывание. Кэнед не придал этому особого значения и, пожав плечами, шёл всё дальше и дальше, по скрипучему неровному полу, который напоминал мокрую землю, пока не увидел чуть приоткрытую облезлую, деревянную дверь, из которой выходило неровное оранжевое свечение. После непродолжительных колебаний, он решил заглянуть внутрь. Внутри была небольшая комнатушка, где помещалась лишь одноместная железная кровать с большим одеялом, проеденным кое-где молью и небольшой платяной шкаф, одна из дверей не закрывалась, и оттуда выглядывал кусочек розовой одежды. Окон в этом маленьком помещение не было. На стенах были развешаны иконы, и из каждой на Кэнеда смотрел какой-нибудь святой великомученик или Иисус Христос, отчего хотелось быстрее выбраться из этой пропахшей ладаном комнатки, лишь бы не видеть этих грустных нарисованных глаз, которые словно пронизывают насквозь. А на самодельных полках горели свечи. И воск стекал на деревянный пол, где местами торчали гвозди. На полу было что-то постелено, а на этом настиле кто-то сидел, чуть покачиваясь, в неудобной позе для человека, не занимающегося акробатикой. Кэнед сразу его узнал, это был Алан. У него в руках была икона. Мальчик с улыбкой протирал грязным, старым платком лицо нарисованной женщины, нежно, будто-то от слёз. Напивая какую-то песенку. Рядом с ним, также на полу стояла тарелка с едой. «Пиздец. Куда я попал?» — подумал Кэнед. — Привет, — сказал мальчик, сидевший на полу, не оглядываясь, — Я так рад тебя видеть! — Эээ, — чуть промычал Кэн, потеряв дар речи от неожиданности, — Мы же не знакомы… — Ты что, не боишься доктора? — Алан наклонил голову назад как будто у него шея была из пластилина и бросил резкий взгляд на Кэнеда. Этот взгляд совершенно не вязался с его милой улыбочкой. Кэна передёрнуло. «Что ж, всё-таки это мальчик. Вон кадык виднеется. Но какого чёрта он, блять, в юбке? Педик что ли?» — подумалось Кэну. Голова слегка начала кружиться. То ли из-за ладана, то ли из-за этого пепельного нечто. «Доктор…» — подумал про себя Кэнед: «Я эту страшилку знаю со дня своего заселения в этот долбанный приют. Все как будто с ума сходят, когда воспринимают это на веру». Действительно, среди многих детей ходили самые разные истории про некого доктора, к которому попадают те, кто плохо себя ведёт. Что он с ними делает, одному только дьяволу известно, потому что по возвращении, все всё забывают. Кто был первоисточником этого слуха — неизвестно. — Я не верю в детские сказки, — ответил Кэн. Алан развернулся в его сторону всем телом. Его длинные пепельные волосы, буквально переливались на фоне огней свеч. Икону он положил рядом с собой. — Ты же Кэни, верно? Мне Мия рассказывала о тебе. Я сам хотел с тобой познакомиться, но не сейчас, — сказал Алан и засунул в рот сосиску прямо с ложки. Взгляд Кэна упал на тарелку, где были остатки картофельного пюре с сосисками. Рядом с тарелкой лежали ложка и нож. — Почему ты не пользуешься вилкой? Так же неудобно есть, — недоумённо спросил Кэн. — Мама запрещает. Говорит, что у вилки рога как у чёрта, и что это бесовское изобретение, а у ложки наоборот, форма в виде нимба, — весело ответил Алан, когда он упомянул маму, его глаза на одно мгновение сверкнули чем-то недобрым. Кэнеду казалось, что он вот-вот выпадет из реалий здравого смысла. Ведь он не понимал, как можно противопоставлять вилку и ложку, связывая какое-то особое благословление с ложкой и чуть ли не проклятие с вилкой. Придя в себя, он понял, что ему больше здесь делать нечего. — Я пойду, пожалуй. — Ещё увидимся, — ответил Алан. Он встал, прошёл мимо Кэнеда, слегка задев того плечом. Мимо глаз мальчика проплыли его длинные пепельные волосы, загипнотизировав Кэна. — Ой, извини. Пойду, отолью. «Мог бы и не говорить вслух» — проворчал про себя Кэн и отправился в сторону выхода из подвальных помещений. Понюхав свой свитер по дороге, он учуял запах этого ладана, Кэнэд скорчил недовольное лицо. Вдруг, его живот начало буквально сводить от голода. Он потянулся в карман за яблоком… Но, вот не задача! Яблока там не оказалось. «Вот же маленький говнюк» — выругался Кэнед. — Кто? — послышался голос спереди. Кэн поднял глаза и увидел перед собой директора Анхора, воплоти. Всё его лицо было покрыто волосами: длинные седые патлы и густая, клочковатая борода. Никто не знал, сколько ему было лет, но выглядел он очень дряхло. На нём был пыльный малиновый пиджак и брюки в каких-то пятнах. Анхор совсем не следил за своим внешним видом. — Ты что здесь делаешь? — спросил он строго, что казалось, будто от его голоса содрогаются стены. — Я э-это, гулял, — промямлил Кэн. — Я смотрю, правила приюта для тебя не писаны. Что ж, раз уж ты попался именно здесь, то и наказание для тебя будет соответствующее. А знаешь, какое? — ехидно спросил Анхор. — Н-нет, — заикаясь, ответил Кэнед. — С завтрашнего дня будешь всю неделю драить полы вместе с нашей уборщицей. Хе-хе. — Мистер Анхор, я признаю свою вину и раскаиваюсь. Можно мне другое наказание? Какое угодно, но только не это. — Э, нет дружок! Торговаться я с тобой не собираюсь. И чем от тебя так странно воняет? Душем пользоваться, что ли не учили?! А теперь, марш отсюда! Кэнед пулей вылетел из подвала. Он пока ещё до конца не осознал того, что его ждёт. Желудок всё ещё сводило от голода, но второй раз в столовую он решил не идти. Ему было на сегодня достаточно потрясений. Придя в свою комнату, он открыл тумбу и достал оттуда упаковку конфет «Лимб». Это, конечно, не еда, но свой голод он слегка унял. После чего, Кэн лёг на кровать и не заметил, как провалился в сон. «Где я?» — подумал Кэн. Вокруг него была полностью белая комната, и яркий свет сверху бил прямо в глаза. Его тело пронизывал разряд тока как будто из дефибриллятора. Он ничего не мог разглядеть при таком освещении, лишь слышал голос, который навязчиво проникал в его подсознание. Он был спокойный, размеренный, но в то же время и ехидный: «Ну же, мне нужен ритм.… Тот самый ритм твоего сердца, под который я могу спеть». Снова разряд тока: «Нет, это не то.… Идём дальше». Кэнед чувствовал, будто сердце вот-вот выпрыгнет у него из груди. «Ну вот, наконец-то.… Тот самый ритм, который я так ждал. Knock… knock… knocking on heaven's door…». Кэн подскочил в кровати, заливаясь потом. За окном было уже темно. Этот кошмар ему снился уже далеко не первый раз, а в последнее время стал часто навещать его. — Ты чего? — спросил Илод. — Да херня опять какая-то приснилась. Который сейчас час? — Уже скоро отбой. Если тебе интересно, там, в комнате Райдера и Чабби ребята собрались на вечер страшилок. — Ооо! — обрадовался Кэн, — Мне как раз есть им что рассказать. Ну, я пошёл. — Погоди, кажется, ты сегодня что-то хотел и мне рассказать. — Потом! ¬– отрезал Кэнед и выскочил из комнаты. Комната Чабби и Райдера была полна народу. Собралось около 15 человек из разных классов. Все сидели кто где мог, кто-то на кроватях кто-то на прямо на полу скрестив ноги, кто-то на своих колясках, нетерпеливо катаясь туда-сюда. Когда вошёл Кэн, ребята по кругу рассказывали какую-нибудь очередную страшилку, которые он никогда не воспринимал всерьёз. — Что, опять про своего доктора мелите? — дружелюбно улыбаясь, спросил он. — Добро пожаловать, Кэн! — воскликнул Райдер, — Присаживайся. Кэн сел между Чабби и Кирой на полу. Вдруг, его взгляд упал на Кору, которая сидела рядом с Нэнси почти что плечом к плечу на кровати Райдера. Но он быстро отвёл глаза и сосредоточился на страшилке. После нескольких рассказов под общие аплодисменты и возгласы, очередь дошла и до Кэнеда. Он уже приготовился рассказать про сегодняшний подвальный инцидент, как тут же прикусил язык. Ему неожиданно стало стыдно. Если он расскажет всем, что его ждёт целую неделю, одна половина будет его стебать, а другой станет противно вообще с ним рядом находиться, думал он. Поэтому, Кэн принял решение рассказать что-нибудь другое: — Есть у меня одна страшилка. Однажды, мальчик с мамой переехали в новый дом. После всей волокиты с мебелью и прочими процедурами въезда, мальчик пошёл в душ. Но там вместо воды из крана пошла кровь. Но мальчик этого не заметил и помылся, так как был слепым. — Это был Илод? — прервал его Чабби. — Нет! На следующий день, мальчик проснулся, и его мама не узнала его. Он стал похож на какого-то старика, весь поседел и покрылся морщинами. А ещё через день и вовсе умер. — Бррр, — отозвались несколько девчонок. — После похорон, мама решила пойти в душ и увидела, как вместо обычной воды идёт кровь. Она вызвала сантехников, объяснила ситуацию, на что они ей сказали, что причина кроется где-то в начале труб. Короче, в итоге в одном месте, где в трубе была брешь, сидела старая ведьма, которая убивала людей, после чего, вливала их кровь прямо в трубу. Если люди омывались этой кровью, то они сначала становились похожи на нечто собирательное из всех этих жертв, а потом и вовсе умирали. Финал страшилки все слушали, затаив дыхание. — Сам придумал? — первая, нарушив тишину, спросила Кора. Кэнед сглотнул слюну и кивнул. — Здорово! — сказала она и улыбнулась своей миловидной улыбкой. Кэн старался избегать её взгляда. Он теперь не знал, что ему делать. — Молодец, Кэни! — сказал Райдер, — Что ж, уже время отбоя, и нам пора расходиться, потому что, если нас застукает миссис Мардж, то на всем влетит по полной. Кэнед вышел в коридор и направился к своей комнате. Путь по коридору был не близкий. Он шёл, пока не остановился от внезапного взвизга и быстрого топота шагов, приближающихся к нему. Это была Кора. Она подбежала к Кэну и обхватила его правую руку обеими руками. — Ч-что случилось? — спросил он. — Там она! — Кто? — Уборщица, — завыла Кора. — А чего ты так её боишься? Кора перестала истерить и посмотрела Кэнеду в глаза. — Кэн, — сказала она жалобно, — Поспи сегодня со мной, пожалуйста. — Ч-ч-ч-чего?! — взвизгнул Кэнед. — Что слышал! — оживилась Кора. Она взяла его за руку и повела за собой. Кора жила в комнате одна. Это был исключительный случай, потому что после её приезда никто больше не зачислялся в приют, соответственно подселить было некого. Кэн уже был пару раз в этой комнате, но заходил лишь на миг. Весь подоконник был заставлен кактусами разных видов, на полке красовалась коллекция помад, а на стене, напротив кровати висело огромное, потёртое, антикварное зеркало, у которого в углу было пару трещин. Кора почти никогда не выпускала из рук помаду. Она всегда носила с собой зеркальце и чуть что, подкрашивала себе губы. То ли от того, чтобы чем-то занять руки, то ли из-за чего то ещё. Свою странность не могла себе объяснить даже она сама. — Кора, — сказал Кэн, когда они вошли в комнату, — Но как же мы будем спать? Ты же не спишь. Кора улыбнулась и указала пальцем на кровать. — Кто знает, может, рядом с тобой усну. Только, чур, на ухо мне страшилки не шептать. — Договорились, — сквозь смех промолвил Кэнед. Кэн не стал раздеваться и лёг к стене. Кора погасила свет, легла рядом, повернулась к нему спиной, взяла его левую руку и приобняла себя. Он многое хотел бы у неё спросить: про сегодняшнюю сцену, про то, что между ними с Нэнси, но подумал, что сейчас это будет совсем неуместно. «Интересно, какого это, никогда не спать?» — думал про себя Кэн. Какое-то время Кэнед слышал её тихие всхлипывания. Сам он лежал молча думая, что никогда не уснёт, но вскоре тьма погрузила его в свою обитель сна и мальчик задремал. Разряд тока, а за этим дикий смех. В полу тьме, медленно подошёл Алан с вилкой в руках: — Это демон, демон! — в его пепельных волосах копошились мерзкие черви и мухи, которые смотрели на Кэна своими тёмными глазами. Насекомые издавали странные звуки, перебираясь в локонах мальчика. Парочка мух залезла в его белки, не переставая неистово жужжать, раздирали глаза в кровь. Потом из темноты к Алану подошёл Илод. На нём почему-то была юбка Алана, правда, вся какая-то грязная, будто её изваляли в земле, а в голове была трещина, из которой вытекали мозги словно желе. Кэнед закричал. Разряд тока. Дикий смех. Мухи подобрались и к Кэну, залезая в его глаза. Их становилось всё больше и больше, мальчик пытался отогнать их. — Глаза мухи! — весело вскрикнул Алан. Его слова эхом проносились в голове у Кэна, — Глаза мухи! Илод взял вилку у Алана. — Скоро мы будем с тобой похожи, — тихо приговаривал Илод, — Ты и я! Ты и я. Он замахнулся и проткнул ему правый глаз. Разряд тока. Дикий смех. Мальчик проснулся, тяжело дыша и увидел перед собой испуганную Кору. — Ох Кэни! Ты проснулся, я так перепугалась! Ты так кричал во сне.… А я всё никак не могла тебя разбудить! Я всё никак… — Кора начала тихо плакать, из глаз у неё скатились несколько слезинок. Кэнед сел на кровать, взял Кору за руки и усадил рядом со собой. — Всё хорошо, не переживай. Это всего лишь дурной сон, — с хрипотцой в голосе говорил мальчик, поглаживая Корину тыльную сторону ладони. — Ладно.… Прости, разревелась как маленькая, — тихо ответила Кора, вытирая слезинки, которые продолжали катиться с её щёк. Кэнед попытался изобразить что-то наподобие улыбки. Кора, в свою очередь тоже улыбнулась ему, на щеках появились ямочки, и она посмотрела на него своими красивыми заплаканными глазами. Луна в окне осветила её лицо. Они облокотились на прохладную стенку, штукатурка ели слышно затрещала, и пара её осколков, упали на кровать. — Я всё хотел спросить, ты сегодня… — начал говорить Кэнед, но его прервал резкий звук бьющейся об стену двери. На пороге из тьмы появилась миссис Мардж. Она была одета в длинную ночнушку с мелкими голубыми цветочками, поверх которой был, накинут цветастый халат. Волосы были убраны в некой спальной шапочке, из которой торчал один непослушный локон. В руке она держала яркий фонарь, свет которого бил ребятам прямо в глаза. Кора и Кэн сморщились от яркого света. — Так! Что тут происходит? Кэнед, почему ты не в своей комнате?! Ах, какой стыд и срам! Ну-ка, молодые люди, вас ждёт наказание! Оба немедленно встали! — Миссис Мардж подошла к ребятам, грозно взирая на них. — Миссис Мардж, уберите фонарь, мы же ослепнем! — вскрикнула Кора. — Не пререкайтесь, юная леди! — рявкнула Мардж, но фонарь всё же опустила. Ребята медленно слезли с кровати, надевая обувь и завязывая шнурки. — А теперь, оба к директору! — Прямо сейчас? Разве он не спит? — пытался спасти ситуацию Кэнед. — К счастью для вас, нет. В это время он ещё даже не думает о сне, — ехидным голос ответила миссис Мардж. Она быстрым шагом направилась по коридору, что казалось невозможным при её весе. Сонные Кора и Кэнед поплелись вслед за воспитательницей. «Ох, блять, блять! Мало мне приключений за сегодня, теперь ещё и это!» — подумал Кэнед, обеспокоенно взяв Кору за руку. Та отмахнулась и грозно посмотрела на него, будто это его вина, что их застукали. Юноша разозлился и засунул руки в карманы. Они прошли так по всему тёмному, бесконечному коридору. Из каждой комнаты доносились похрапывания и посапывания детей, безмятежно спящих в своих кроватях. Они подошли к лестничной клетке, на которой всё ещё горел свет. Ступеньку за ступенькой трое поднимались на четвёртый этаж. Мардж грузно дышала, проходя всё выше и выше. Пройдя ещё немного по хорошо освещённому коридору с обоями болотно-зелёного оттенка, они оказались около большой деревянной двери с массивной, позолоченной ручкой. Открыв дверь, Мардж пропустила детей вперёд, а потом зашла сама. Перед ними восседал за столом, будто-то, на троне директор в замызганной одежде. Он улыбнулся Кэнеду своей мерзкой улыбкой, с жёлтыми зубами. Улыбкой, которая на неё и вовсе не походила, будто оскал акулы. На столе было разбросанно много листков бумаги, в том числе и одежда, что выглядело весьма неаккуратно. Там же стояла тарелка с множеством фантиков от конфет. Сзади от директора висел портрет какого-то рыцаря восседающего на коне, в руках рыцарь держал копьё и насквозь прокалывал чёрную змею, что находилась под копытами лошади. Справа и слева на стенах у директора стояли два шкафа доверху набитые книгами, которые были полностью в пыли. «Зачем ему столько книг, если он их даже не читает?» — рассудил Кэнед. — Итак, по какому поводу вы здесь с этими… Кхм, детьми. Миссис Марддж, что они натворили? Его взгляд резко упал на растерянного Кэнеда — А, Кэнед, тебе мало одного наказания? Ха-ха! Отвечай! — Анхор стукнул по столу своим тяжёлым кулаком. Кора после слов директора удивлённо посмотрела на Кэна. Слово взяла Миссис Мардж: — Кэнед находился во время отбоя не в своей постели! А с этой девочкой, которая смела на меня кричать. — Я всего лишь хотела…– начала оправдываться Кора. — Заткнись! — сухо сказал Анхор и посмотрел на неё своим, не мигающим взглядом. Кора вся побледнела. — Итак, молодые люди вы сейчас пойдёте вниз к нашей милой уборщице и будете драить толчки всю ночь! Мардж! Выведи этих паршивцев из моего кабинета! — Нет… Только не… Она… — взмолилась Кора. — Что?! Я не расслышал?! — сквозь зубы от злости проговорил Анхор. — Я не пойду туда! Нет! Я не хочу находиться с этой уборщицей рядом! Она безумна и… И она пугает меня! Пожалуйста, всё что угодно, пожалуйста… Я прошу вас! — Кора начала буквально рыдать, она подбежала к столу директора, — Пожалуйста… Прошу вас, я ничего такого не сделала… Она схватилась за руку Анхора, тот посинел от злобы и ненависти и швырнул её к полкам с книгами, девочка споткнулась об лежащие на полу какие-то предметы и упала на пол, продолжая всхлипывать. Кэнед бросился к Коре и злобно посмотрел на Анхора. Анхор поднялся со своего места, Кэнэд закричал на него: — Да как вы можете! Вы, мерзкое ублюдочное чудовище! Она же… Да как… Она ничего вам не сделала! Я снесу тысячу ваших дебильных наказаний! Но Кора тут не причём! Не трогайте её! Лицо Анхора было непроницаемо. Он взял со своего стола конфету, которая успела растаять в этом душном помещении, и положил её в рот, медленно пожёвывая и мерзко чавкая. Кэнеда помутило. — Что ж Кэнед, это не самое страшное наказание, которое я мог бы вам предложить. Неужто, ты забыл, как в том году проходил наказание у доктора? Кэнед оцепенел и потерял дар речи. И тут произошло что-то совершенно выходящие из рамок его понимания, он начал петь: — Knock… knock… knocking on heaven's door… Ха-Ха-ха! Ты думаешь, доктора не существует да?! Ах, как бы, не так! Ха-ха-ха! У Кэнеда что-то ёкнуло в груди, он ошарашенно посмотрел на миссис Мардж которая спокойно стояла и потирала ладони от наслаждения. Кэнеду ещё никогда не было так страшно. Он отпустил руку Коры и схватился за голову. Он снова слышал разряды тока в своей голове. — Не может быть… Это всё… Неправда… Такого просто не может быть… Кора с ужасом смотрела, то на Анхора, то на Кэна и не могла произнести ни слова. -А знаешь… Я так подумал, я приму твое предложение оставить Корделию в покое, но взамен ты вскоре снова отправишься к нашему милому доктору! Может он тебя подлечит, и ты больше не будешь вести себя неподобающим образом. Ха-ха! Ты, наверное, скучаешь по нему Кэнед? Жаль, что сегодня он уехал в город, я как раз ходил в подвал, чтобы подписать его отгул. Но со дня на день, он должен вернуться. Так, что, жди. Ха-ха-ха! Мардж схватила детей за руки и потащила к двери. ¬– Ай больно же! — взвыла Кора, стараясь отцепить руку миссис Мардж, но та только сильнее сжала её. Кэнед не чувствовал хватку миссис Мардж, а только смотрел на Анхора ошарашенным взглядом и одними губами повторял слово «нет», а в голове у него проносились фрагментами предыдущие сны. «Почему я?.. Почему я не могу вспомнить?.. Почему я ничего не помню?.. Почему я не помню его лица?» — думалось Кэнэду. — Это ложь… Это всё ложь! — Тихо сказал он, когда Мардж отпустила плачущую Кору, дабы открыть дверь, а та всё потирала кисть своей руки, на которой появились посиневшие следы от пальцев воспитательницы. Анхор веселился. Он взял ещё одну растаявшую конфету в рот. — Да, и ещё, Кэнед. Если не хочешь, чтобы Корделия подверглась наказаниям и пострадала, советую тебе держать язык за зубами. Кэнед кивнул, сглотнув слюну. Когда они подошли к двери, он напоследок обернулся. — Knock… knock… knocking on heaven's door… — весело проговорил Анхор, а Кэнед увидел, как сквозь жёлтые зубы директора просачивается шоколад. Дверь громко захлопнулась, и они снова оказались в болотно-зелёном коридоре. Там стоял учитель музыки Фейрон. Он был одет в красный костюм, а его чёрные волосы были прилизаны назад. Миссис Мардж остановилась и отпустила детей, подойдя к Фейрону. Она растаяла в смущённой улыбке, запахнув на себе цветастый халат. Тот безразлично взглянул на неё. Но лишь на мгновение, потом последовала искусственная, широкая улыбка. Сверкнув своими жемчужными белыми зубами, он проговорил. — Здравствуй моя дорогая Мардж, я так рад тебя видеть. Потом он элегантно поцеловал руку воспитательницы, от чего та раскраснелась ещё больше. В этот момент Кэнед хотел броситься наутек, потянув за собой Кору, но та остановила его и сказала шёпотом — Нам некуда бежать, Кэнед. Нам отсюда не выбраться. Кэнед взглянул в глаза Коры, и не увидел там ничего кроме безнадёжности. Пока Фейрон ворковал с воспитательницей, он взял Кору за руку и тихонько проговорил: — Мы обязательно сбежим отсюда, и всё это закончится раз и на всегда. Мы сбежим, ты же со мной, Кора? Она печально ему улыбнулась и сказала. — Я скоро умру, Кэн… Я долго не протяну. –Я вылечу тебя! Мы найдём способ. Я обещаю! Но Кора лишь продолжала натянуто улыбаться. Воспитательница попрощалась с Фэйроном, который, даже не взглянув на ребят, сразу зашёл в кабинет директора. Мардж подошла к детям и сказала, обращаясь к Кэнеду: — Я отведу Кору в спальню, а ты молодой человек спустишься к туалетам, там тебя будет ждать уборщица Шалахут. Если утром я не увижу чистоту в туалетах, то я оставлю тебя без еды на две недели, чтобы ты, голодая, дожидался нашего милого доктора. «Но если уборщица вымоет толчки, то они же и так будут чистые и без моей помощи. Хотя если вспомнить как она моет полы… То всё логично. Но почему её не уволят, если она плохо справляется с уборкой? Видимо этим вопросом я буду задаваться ещё очень долгое время.» Кэнед вместе с миссис Мардж и Корой спустились на третий этаж, где находились учебные классы и тот злополучный туалет. А Кора и Мардж продолжили спуск ниже к спальным комнатам. *** Около трёх с половиной часов, Кэнед провёл время в туалете приюта. Как ни странно, уборщицы не было, и мальчик работал в одиночку. Это единственное, что облегчало его участь. Он пытался довести унитазы и писсуары с раковинами до блеска. Однако, это было невозможно ввиду вековой грязи и ржавчины, которая там скопилась. Обычно, постояльцы никогда тут не задерживались из-за страшного смрада — смеси всех видов человеческих отходов, которые только могут быть. По началу, несчастному Кэнеду хотелось блевать, а потом просто лечь, плакать и жаловаться на свою судьбу. Но с другой стороны, он не жалел о своей дерзости по отношению к директору Анхору. Он готов заступаться за Кору снова и снова. Единственное, ему не давали покоя слова Коры: «Я скоро умру». «Что это значит, почему?!» — не унимался Кэн. До подъёма оставалось чуть меньше двух часов, а Кэнеду предстояло помыть ещё и женский туалет. «В пизду», — подумал он: «Лучше хоть немного посплю, чтобы потом весь день не ходить как зомби. И похуй, что мне там скажут.» Юноша вернулся в свою комнату. Илод спал как убитый. Кэн взял ещё немного конфет и положил в рот, чтобы заглушить чувство голода. Но внезапная картина, возникшая у него в голове, где директор, чавкая, пережёвывал конфету и напевал знакомый ему мотив, заставила стошнить Кэнеда прямо в комнатную урну. Илод перевернулся на другой бок, но не проснулся. Сон к Кэнеду не шёл. «Неужели, это всё правда? Неужели, доктор действительно существует?» Он старался отогнать от себя эти мысли, думая, что директор просто хотел его запугать. Но откуда он тогда знал мелодию из его сна, который каждый раз походил на реальность. У мальчика созрел план в голове: «Надо бежать! Бежать отсюда без оглядки! Но сначала, необходимо расспросить всех об этом докторе». Так Кэнед проволялся в постели без сна до самого крика миссис Мардж: «Подъём!» Илод встал с кровати, потянулся, потом стал прислушиваться. — Кэн? Кэн? Ты здесь? — спросил он. — Угу, — ответил Кэн. — Ты где был? Миссис Мардж заходила посреди ночи, а тебя не было. Кэн никому так не доверял, как Илоду. Он помнил, что если он кому-то расскажет о событиях этой ночи, то обречёт свою любимую Кору на страдания. — Скажи, Илод, ты умеешь хранить секреты? Кэнед рассказал ему всё от начала до конца, не исключая утренние моменты прошлого дня. Илод слушал внимательно, затаив дыхание. Кэн старался говорить как можно тише, чтобы их ненароком, кто-нибудь за стеной не услышал. Когда он закончил, Илод сразу пришёл в себя и заголосил: — Я знал! Я так и знал, что он существует. — Да? Но ты никогда при мне эту тему не поднимал. — Это было бесполезно, ты же так яро это отрицал. В комнату зашла миссис Мардж. У Кэнеда буквально кипела ярость изнутри, и он просто не мог не сорваться: — Миссис Мардж, вас стучаться не учили? Заходите каждый раз, как к себе домой, чёрт подери! Она немного опешила, но сказала: — Молодой юноша, вам сегодняшнего урока было мало? А вы ещё хамить мне вздумали?! Почему отлыниваем от наказания? — Я уже всё почистил. — Не видела, чтобы нужники блестели, — усмехнулась Мардж. Вдруг её взгляд упал на обблёванную урну. Она поморщилась и совсем рассвирепела. — Это ещё что такое?! Кэнед, да я тебя сейчас заставлю вылизывать это. Поняв, о чём идёт речь, судя по запаху, в разговор вмешался Илод. — Миссис Мардж, это я сделал. Ночью мне стало плохо, и меня стошнило. — Ну-ну, — ответила Мардж, — А до урны как добрался? — Кэнед мне помог. Мы хотели сразу в момент подъёма выкинуть, но не успели. Илод никогда не был замечен в отклоняющемся поведении. Тем более, с его диагнозом это было просто невозможно. Поэтому, ввиду его плачевного диагноза, к нему всегда относились с нисхождением. Вследствие чего, миссис Мардж сменила гнев на милость. — Ладно, малыш Илод, ничего страшного, Кэнед всё уберёт, — сказала она, смягчив тон, — И вообще, может, мы тебя переселим в другую комнату. А то, нечего тебе водиться с этим оболтусом. — Спасибо, миссис Мардж, я подумаю, — ответил Илод. Миссис Мардж покинула комнату. «Вроде пронесло», — выдохнул Илод. Мальчики оделись, привели в себя в порядок, и обнаружив, что на душ нет времени, отправились на первый урок. Первым уроком, как назло, была физкульта, которую вела сама миссис Мардж. Тяжёлых физических нагрузок не было. Каждому, как правило, задавились те упражнения, которые по силу и не противоречат медицинским показаниям. Ещё, физкультура была общим уроком и проводилась для всех классов, а их было около семи. И тут миссис Мардж не упустила возможности как следует оторваться на Кэнеде. — Так, Кэнед, 50 приседаний, затем 30 отжиманий. Вперёд! На всё 5 минут, — скомандовала она. — Но, я же не успею… — попытался возразить Кэнед. — Молчать! — рявкнула она. Кэнед послушался. Приседания не дались ему с особым трудом, но вот отжимания — совсем другое. К концу упражнений, он почувствовал боль в грудной клетке, в области сердца. Мальчик встал, еле дыша. — Кэнед, я смотрю, ты не устал. Тогда, пробеги-ка ещё 3 круга вокруг приюта. — Миссис Мардж, но как вы можете? У него же сердце! — вскрикнул из толпы кто-то. Это была Кора. Но миссис Мардж сделала вид, что ничего не слышала и выстрелила в воздух из своего маленького сигнального пистолета, чтобы дать команду старта. Остальные дети смотрели на происходящее с каменными лицами, будто так всё и должно быть. Кэн побежал. Он хотел закончить этот ад, как можно быстрее, поэтому пытался бежать несмотря не на что. На втором круге, Кэнед внезапно почувствовал неладное. Он отчётливо слышал неистово гулкое биение своего сердца в своих ушах. Не смотря на это, он продолжал бежать. «Не сдаваться, не сдаваться!» — повторял он мантру. Когда боль в сердце стала невыносимой, он схватился за грудь, после чего у него резко потемнело в глазах. Кэнед упал без сознания. Снова белая комната с ярким светом сверху, снова голос доктора, снова электрические разряды, и снова, и снова эта песня, которая проникает в голову, оставаясь там на долгое время. И вот опять, Кэнед корчиться от боли, молит о помощи, о пощаде, но никто не слышит его. Кэн очнулся в лазарете. Над ним была капельница. Чувствовал он себя сносно, но была дикая слабость. Игнорируя её, он был рад, что на какое-то время в безопасности, и ему ничего не угрожает. Теперь он может, хотя бы немного отдохнуть. К Кэнеду подошла медсестра Ванесса. — Как себя чувствуешь? Кэн потряс рукой, что на языке жестов означало: «Так себе». — Ничего, это быстро пройдёт. На столе лежат пару таблеток и стакан воды. Выпей их, потом ещё немного полежи, и как раз попадёшь на последний урок. Тут тебе ещё завтрак принесли, как встанешь, поешь обязательно. Кэнед сглотнул слюну и кивнул. — И как же тебя так угораздило? — с издёвкой спросила Ванесса. Кэнед не любил отвечать, когда ему задают глупые вопросы. И сейчас не ответил. Ванесса ещё какое-то время посидела в кабинете, наблюдая за ним и заполняя его медицинскую карточку, после чего, ушла. Кэну снова хотелось заснуть, но он отчаянно боролся со сном. Ему хотелось видеть этот кошмар как можно реже, а лучше, вообще никогда. Через несколько минут, в медкабинет зашёл Райдер. — Привет, приятель! Живой? — спросил он, стараясь сохранять позитив. — Вроде, — сиплым голосом ответил Кэн. — Вот, большая перемена, решил тебя проведать. Мы все так перепугались за тебя. Давай, колись, чем ты так насолил миссис Мардж. — Ничем. Она просто ебанутая сука! — Ну что ты так? Она как-никак наш главный воспитатель. Райдер посидел ещё несколько минут с Кэном, потом встал, чтобы уйти, но Кэнед рукой остановил его. — Доктор… — промолвил Кэн. — Что доктор? Ванессу позвать? — недоумевал Райдер. — Нет… Доктор… Ты знаешь доктора? — продолжал сипеть Кэн. — Аа, доктора! Конечно, знаю. — Серьёзно?! Ты помнишь, что ты у него был? — Кэн? С тобой точно всё в порядке? Я его знаю благодаря фантазиям наших одноклассников и других детей из приюта. Это же всего лишь приютская легенда. Я понимаю, у тебя потрясение из-за твоего приступа, но всё пройдёт. И да, постарайся больше не выводить из себя миссис Мардж. Райдер пошёл на урок. После звонка, Кэн понял, что у него есть ещё минут 40. Первым делом, он расправился с завтраком. Кэнед вышел из лазарета и пошёл в неизвестном для себя направлении. Он был ещё довольно слаб, поэтому шёл ближе к стене, чтобы в случае чего, опереться на неё рукой. Навстречу ему шёл Чабби, насвистывая себе под нос какую-то мелодию. Завидев Кэнеда, он тут же расплылся в своей широкой улыбке. — Кэни, ты живой? Ты так сегодня смачно шмякнулся о землю. Я уж подумал, не зря в пазлы играл, буду твоё лицо по кусочкам собирать. Но я смотрю, ты легко отделался. — Отстань, маленький сопляк! — воскликнул Кэнед, — Почему не на уроке? — Вышел поссать. Ладно-ладно, не кипятись, я ж просто пошутил. Если честно, я правда за тебя переживал, — улыбка Чабби стала ещё шире. — Слушай, — начал Кэн, — Ты что-нибудь знаешь про доктора? — Д-да, — ответил Чабби, сделав серьёзное выражение лица. — Правда? Расскажи мне всё что знаешь. — Я доктор… — улыбка снова натянулось на его лицо, — Хи-хи-хи, я доктор. Сейчас буду тебя пытать. Давай, беги, я тебя догоню. — Дурак малолетний! — выпалил Кэн и пошёл дальше. Долго по коридору идти не пришлось. Вскоре, он почувствовал, что на пятиминутную ходьбу, он израсходовал все силы. Он сел в угол коридора и обхватил голову руками. Кэнед начал понимать, что ему больше никто не поможет, если только он не поможет сам себя. И если был бы на белом свете бог, на которого все так уповают и приклоняются, то допустил ли он такую участь для своих созданий? Почему бедные дети, которые остались в этой жизни одни, которые из-за своих диагнозов не могут полноценно жить, так ещё при всём при этом над ними издеваются и ставят эксперименты? Эти вопросы не давали покоя Кэнеду, покуда не прозвенел звонок, и он не отправился в актовый зал на урок музыки. Учитель Фейрон сидел в своём фирменном красном пиджаке подле рояля. Кэнеда всегда раздражала его смазливость и заносчивое поведение. Половина преподавателей женского пола были от него без ума. Даже миссис Мардж, которая сегодняшней ночью перед ним чуть ли не из штанов выпрыгивала. — Здравствуйте, дети, — сказал Фейрон на распев, — Очень рад всех вас видеть, мои дорогие. «С какой же явной наигранностью он это всё произносит!» — думал Кэнед. — О, Кэнед, мальчик мой! Я так понимаю, тебе вчера сильно досталось от нашего директора? Все одноклассники разом посмотрели на него. — Говорят, ты будешь всю неделю выполнять работу нашей уборщицы. По залу прошёл шёпот. Кэнед молчал, не зная, что и сказать. — Ну ничего, — продолжал Фейрон, — Всякое в жизни бывает. На Кэнеда уставились все, кроме Илода. Взгляды были разные, но от всех них, Кэну стало не по себе. В чьих-то глазах, он разглядел насмешку, в чьих-то отвращение, в чьих-то просто крайнее удивление. — Ладно! — воскликнул Фейрон, — Пожалуй, начнём урок. Вчера я заходил к нашему уважаемому директору, господину Анхору. И он мне подкинул замечательную идею, а именно, разучить с вами новую песенку. Она называется «Knocking on heaven's door». У Кэнеда ёкнуло в сердце и перехватило дыхание. «Нет! Нет, нет, нет! Только не это! Только не её!» — причитал про себя он. — Эту песню написал и впервые спел Боб Дилан, — продолжал Фейрон, — Но я больше всего предпочитаю её в исполнении группы Guns N' Roses. Послушайте, я её сейчас вам сыграю и спою. Он начал её играть прямо с припева. В голове Кэнеда снова всплыл его ночной кошмар, сотканный из воспоминаний. Чёрт его знает, сколько он раз был в этой комнате у доктора. «Блять! Блять, блять, блять, блять! Как же всё заебало! Как же хочется свалить отсюда!» — в некой панике эти фразы прокручивались в голове мальчика. Он весь побледнел, и из его горла резко, словно выстрел, вырвался крик. Фейрон прекратил играть. — Кэнед, да что с тобой такое? Почему ты весь бледный. — Он сегодня на физкультуре потерял сознание, — поднявшись с места отчитался Райдер. — А, вон оно что. Несчастный ребёнок. Сходи умойся и возвращайся. Будем разучивать песню. Кэнед вышел из актового зала и направился в сторону туалета. Проходя мимо женской уборной, он услышал то, что заставило его остановиться. Из туалета доносилось девчачье хихиканье, которое он не мог больше ни с кем перепутать. Это был смех Коры. Недолго думая, Кэн распахнул дверь и вошёл. Возле окна стояла Кора, но не одна. Они снова стояли в обнимку с Нэнси и целовались. Кора увидела Кэнеда и уставилась на него злым лицом. — Эй, придурок. Это женский туалет. Что ты тут забыл? Кэнед сначала слегка опешил, но быстро взял ситуацию в свои руки. — Так, ты, — выпалил он, обращаясь к Нэнси, — Выйди отсюда, нам с Корой надо поговорить наедине. Реакции не было никакой. Кэн подошёл к Нэнси и дёрнул её за плечо. Она вздрогнула и обернулась, отпрянув от Кориного плеча. — Ты слышишь меня, нет? Я к тебе обращаюсь, — продолжал напирать Кэнед. — Она тебя не слышит, — сказала Кора, — Она глухонемая. Кэн замер от неожиданности. Нэнси смотрела на него удивлённым взглядом и что-то показывала руками. — Что она пытается мне сказать? — спросил он у Коры. — Примерно то же самое, что и я тебе, когда ты сюда вошёл. Надо было слушать внимательно на уроках языка жестов. — Слушай, будь добра, скажи ей, чтобы оставила нас. Кора что-то показала ей знаками. Нэнси сделала обиженное лицо с вопросительным видом и покинула уборную. Кора взяла в руки помаду и начала подкрашивать губы. Кэн взял Кору за свободную руку. — Кора, пожалуйста, объясни мне, что значили твои слова сегодня ночью? В каком смысле, ты скоро умрёшь? — В прямом, Кэн, — Кора отдёрнула руку, — У меня бессонница, если её не лечить, долго не проживёшь. — Но как же. Этот приют создан, чтобы помогать и лечить больных детей. — Кэн! В конце концов, повзрослей, наконец! Открой, блять, глаза! Никого здесь не лечат. Ни меня, ни Мию, ни даже тебя. Ты не задавался вопросом, почему тебе не становится лучше? А зря. Кора развернулась и отправилась к выходу. — Постой, — крикнул ей вслед Кэнед, — Что у тебя всё-таки с Нэнси. — Мы обе несчастные и обе это понимаем, и стараемся помочь друг другу. А у тебя розовые очки, Кэни. Пока. Кора растворилась в дверном проёме. Кэн забыл, зачем он вообще покидал актовый зал и недолго думая, пошёл обратно. У него были смешанные эмоции. Он не хотел, чтобы Кора умирала и покидала его. Но его постоянно вымораживало от того, что она считает его инфантильным ребёнком. Кэнеду стоило больших усилий и выдержки, чтобы досидеть урок музыки, разучивая песню из его кошмаров. Его грел только тот факт, что это был последний урок, и сейчас он пойдёт в столовую обедать. Кэн вышел из актового зала и, тут же, был окликнут. — Эй, Кэн, пошли, отойдём. Это была Кира. — Чего тебе? — спросил он. — Надо поговорить. Они отошли в дальний конец коридора. — Я слушаю, — сухо сказал Кэнед. — Что ты натворил сегодняшней ночью? — взволнованно спросила она. — А какое тебе дело? — Это связано с Корой? — Нет! — отмахнулся Кэнед, — Теперь моя очередь задавать вопрос. Ты веришь в доктора? Кира замялась, видно, не зная, что ответить. — Эмм, нуу… Это же всего лишь наша детская страшилка. — Ясно, — ответил Кэн и пошёл прочь. — Постой! А что такое? Почему ты спросил? Но Кэнед уже не слышал её и целенаправленно шёл к столовой. Ему казалось, что всё это очень странно. Сначала все разом сходят с ума, рассказывают с серьёзными лицами эти слухи про доктора, а теперь, вдруг сами признают, что это фантазия. Возле столовой стояла миссис Мардж — кого Кэнед хотел бы видеть здесь меньше всего. Он хотел ускользнут от её взгляда, но было уже поздно. — Так, молодой человек! Вы почему не на своём рабочем месте? — спросила она, уперев руки в боки. — Я хочу есть! — огрызнулся Кэнед. — Вот сначала отработай, потом жри. Бесплатно тебя здесь больше кормить никто не будет за твоё поведение. Следуй за мной, я покажу тебе твой рабочий инвентарь. Ах, да, забыла предупредить, уборщица Шалахут будет отсутствовать несколько дней. Поэтому, будешь работать за двоих, ха-ха. По правде, Кэну уже было всё равно, как именно и сколько он будет работать. Его голова была занята целым ворохом других мыслей и вопросов. Поэтому, он спокойно принял свою участь и начал уборку с первого этажа. «И как только эта горбунья однорукая умудряется мыть полы одной рукой?» — думал он. Его тешило только то, что все дети и подростки ушли на обязательную прогулку, и никто не будет видеть его позора. За всё время уборки первого этажа, мимо прошёл лишь Фред и трудовик дядя Витя. Фред — его одноклассник с тяжёлой формой аутизма. Как правило, вместо того, чтобы слушать уроки, он сидит и ковыряет штукатурку на стенах. Он также ни с кем почти не разговаривает и предпочитает не отвечать на вопросы учителей. Проходя мимо Кэнеда, он посмотрел на него глазами полные презрения и смачно харкнул на пол подле ведра с водой, после чего удалился. Кэнед никогда не воспринимал его поступки всерьёз в отличие от остальных. А дядя Витя в свою очередь был гораздо многословнее. — Что, сопляк, доигрался? Поделом тебе, поделом. Кэнед ничего не ответил и продолжил уборку. Трудовик ещё в течении минуты смотрел на него с усмешкой, потом пошёл дальше. Закончив уборку на первом этаже, он поднялся на этаж общежития с комнатами. Стараясь убираться как можно быстрее, в отсутствии всех, он краем уха услышал какой-то шёпот, доносящийся из комнаты Мии. Подойдя поближе и прислушавшись, Кэнед различил 2 голоса: самой Мии и Алана. Голос этого странного ребёнка он теперь может узнать из тысячи других голосов. «О, Алан то мне сейчас и нужен», — подумал Кэн, открыл дверь и переступил порог комнаты. — Ой, Кэни! ¬– воскликнула Мия, — Как ты? Я столько про тебя наслушалась за сегодня. Что ты ночью попался и тебя заставили неделю полы мыть, что ты сознание потерял на физкультуре. Я так переживала за тебя. — Приветик Кэнушка! — также поприветствовал его Алан и мило улыбнулся, прикрыв глаза, его волосы были собраны в длинную неаккуратную косу, заплетённую Мией, — Я так понимаю, ты искал меня, верно? — Всё хорошо, малышка Мия, я в полном порядке, — Кэнед попытался изобразить улыбку, — Алан, я бы хотел с тобой кое-что обсудить. Пошли, выйдем. –От Мии, у меня секретов нет, так что, можешь не комплексовать, Кэнушка! Кэнеда бесило, что Алан его так называл, но старался это игнорировать. Он набрал полную грудь воздуха, после чего выдохнул и спросил: — Ты что-то знаешь про доктора? — Конечно! — ответил Алан, — Раньше мы дружили! И он каждый день приносил мне конфеты! Но, он всё испортил… — Его лицо резко изменилось, казалось, глаза стали больше, и он затрясся от гнева, но потом его лицо снова озарила искренняя улыбка, — Вкусное яблочко! Принесёшь мне ещё? Мне очень стыдно, что пришлось у тебя его позаимствовать, Кэнушка! Я слишком устал от однотипной пищи… Мама всё время готовит одно и тоже. постоянно, одно и тоже… Алан говорил всё тише и тише, смотря куда-то в небо за окном, казалось, будто он ушёл глубоко в себя. — Аааа! — закричала Мия, — Опять этот доктор. Господи, я так его боюсь! У неё потекли слёзы. — Я же тебе говорил! Что будет лучше наедине. Смотри, до чего мы несчастную девочку довели! — воскликнул Кэнед. Алан подошёл к Мии, обнял её и рукой начал приглаживать ей волосы. — Она помнит посещение доктора. Она единственная, кто ничего не забыл, — сказал Алан. И снова его слова доносились, будто, издалека. — Какие конфеты! Что ты несёшь, Алан? — Кэн глубоко вздохнул. — Ну да ладно. Это значит, что у нас есть свидетель! Мы пойдём в полицию, и Мия даст показания. Мы все дадим показания! Кэнед не унимался, он загорелся идеей, и казалось, что его уже ничто не остановит. Алан задумчиво подвёл руку к губам, а его глаза взлетели в потолок, он не переставал улыбаться. — Кэнушка, неужели, ты не понимаешь? — обидчиво ответил он — Это всё Бесполезно! Тут всё обставлено так, что никому не поверят. Даже если все дети в приюте разом будут давать эти показания, всех под одну гребёнку сочтут сумасшедшими! — А почему вы сдружились с доктором, и он вёл себя с тобой по-доброму? — спросил Кэнед. — Так уж вышло, что он до безумия влюбился в мою маму! Он всегда заходил к нам в комнату. Как раз сейчас они уехали вместе в город отдохнуть на несколько дней. — Что?! — вырвался крик у Кэнеда. Он снова вспомнил горбатую, костлявую и однорукую старуху. Кэн не мог представить даже в своём самом страшном сне, что в неё кто-то может втрескаться. «Видимо, у этого доктора точно не всё в порядке с башкой», — думал он. Алан продолжал наглаживать Мию, и она в его объятиях довольно быстро успокоилась. Тем временем, у Кэнеда в голове вспыхнула искорка, которая породила пламя, и вот, у него уже был готов вопрос: — Алан, если я задумаю бежать, ты пойдёшь со мной? — в воздухе повисла несколько секундная пауза. — Конечно же, нет! — Алан снова улыбнулся Кэну — Но почему? Что тебя здесь держит? — Ой, к нам приехали гости! — воскликнул Алан и рванул к окну. Мия подъехала следом. — Ой! Какая красивая девушка идёт рядом с тем мужчиной! — её маленькая ручка махнула куда в окно. «Какого хера! Почему они считают, будто эти люди куда важнее того, что мы сейчас обсуждаем?!» — подумалось Кэну, и он выпалил: — Алан! Ответь на мой вопрос! Алан помахал незнакомцам внизу, и сказал, обращаясь к Кэну: — Посмотри Кэнушка, это очень важные люди… Кэнед подошёл к окну и встал за Мией. Внизу находились два человека: лысый тучный мужчина с седой бородой, заплетённой в косу и блондинка в красных туфлях и в таком же красном платье. Мужчина был одет в чёрный костюм, который обычно надевают на похороны. Если бы Кэнед стоял рядом с ней, он бы услышал, как звенят множество браслетов на тонких руках. «Анхор рядом с ними выглядит как отпетый бомж», — подумал Кэн. — Интересно, зачем они здесь? — сказал Алан с несвойственной ему серьёзностью. — Ты что, их раньше встречал? — резко спросил Кэн. — Да, вон ту даму рядом Элина, она владеет тремя приютами в здешних местах. А рядом стоящий мужик её муж Сильва. После того как они приходили последний раз, в приюте скончались четверо детей. Это было четыре года назад. Кто же умрёт на этот раз? Алан развернулся к Кэну. Кэнушка ты не боишься? — снова развеселился он. — Нет, Алан, я не боюсь смерти — сухо сказал Кэнед. Алан казалось, расстроился и промолвил. -Ложь… Все бояться! Резким движением, Алан достал из кармана нож и остриём коснулся его шеи. Кэнед вздрогнул, а на его лбу выступили капельки пота. Глаза Алана сверкали, а зрачки увеличились. И снова возникла его милая улыбка, которая уже начала страшно бесить Кэнеда. Она была слишком безумной. — Что ты творишь? Какого чёрта, Алан?! Отпусти нож! — закричал Кэнед на пепельноволосого мальчика — В чём твоя проблема, сраный ты псих? — Кэнушка ты напуган? Ха, — Алан убрал нож. Кэнед вздохнул с облегчением и схватил Алана за воротник его белой рубашки. Сначала ему показалось, что мальчик испугался, но это было лишь на один миг. — Ой-ой. Кэнушка, ты такой сильный! «Испуга как не бывало! Да что же с этим пацаном?» — задумался Кэнед, а Алан всё продолжал. — Ты можешь меня задушить если хочешь, но это займёт время, и мы никогда не узнаем, о чём собираются трепаться, эти людишки, хи-хи-хи, — Алан был спокоен и весел, словно его частенько стараются убить. — Блять! Ну, пошли, — Кэнед отпустил его. Мия сидела на своей коляске и смотрела в окно, она помахала ребятам, и своей маленькой ручкой скрестила два пальца, как бы желая удачи. Кэну показалось странным, что она не пыталась остановить Алана с его внезапным, непонятным приступом безумия. Как будто, она наблюдала это не в первый раз. Ребята двинулись к лестнице, наверх. Алан ступал бесшумно своими босыми ногами по грязному полу приюта. Кэнед возненавидел свои коричневые туфли, которые стучали так, будто пол был полностью сделан из камня. Троица, за которой шли ребята, скрылась за поворотом. — Скорее всего, они пошли в кабинет Анхора, — прошептал Кэнед — Ага, мы туда и идём, — также шёпотом ответил Алан. Мальчики поднялись на четвёртый этаж и прошли в тот до кома в горле знакомый Кэнеду болотно-зелёный коридор. Алан веселился, и что-то тихо мычал, чем очень сильно раздражал Кэна. Таким образом, они дошли до той деревянной двери с массивной позолоченной ручкой, на которой красовалась надпись « КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА». «Видимо недавно повесили, подсуетившись перед их визитом», — подумал Кэнед. Алан показал Кэнеду знаком приложить ухо к двери. По истечению минуты, Кэн понуро прошептал: — Ничего не слышно. Алан тем временем лёг на пол, там, где над дверью виднелась полоска света. И в тот же миг его лицо преобразилось от удивления. Кэнед последовал примеру, и слегка поморщившись, лёг на грязный пол. Он услышал женский голос: — Да что вы говорите! Исследования доктора меня радуют всё больше и больше! Второй, более грубый голос ей вторил. Кэнед сразу узнал его, это был Анхор: — Всё верно, эти конфеты «Лимб» очень действенная штука. — А как вы узнали, что они работают, вдруг дети просто скрывают то, что они всё помнят? «Высоким тембром голоса голосил, по-видимому, супруг той знатной дамы, у которой платье так сильно понравилось Мии» — подумал Кэн. И снова голос директора Анхора ответил: — Они же всего лишь дети, Ха! Они бы ничего не стали скрывать. — Анхор, вы как-то должны были — это проверить, — раздался женский голос, — Конечно, в нашем положение есть право на ошибку, но всё же… — И я это сделал. Я напел мальчику по имени Кэнед, песню, которую мы все так хорошо знаем, –усмехнулся Анхор, — Он был настолько поражён, что вторил без конца, мол, всё это ложь, ха-ха, глупец, как же он ошибался. — И вы не боитесь, что этот мальчишка будет трепаться об этом всем подряд? — спросил Сильва. — За это можете не переживать, у меня есть свои рычаги давления на него. А сейчас, прошу последовать со мной в лабораторию доктора, у него там в коморке припрятано прекрасное белое вино, говорит прямиком из самого города «Дит». Ха-ха вот шутник! — Вы нас заинтриговали! Что же, пройдёмся, — закончила Элина. Алан и Кэнед бесшумно встали и тихонько, но быстрыми шажками направились к лестнице. А когда спустились ниже двух этажей, проверили, нет ли за ними той троицы. Убедившись, что хвоста нет, мальчики ринулись бежать в подвал в комнату Алана. По прибытию, они облокотились о закрытою хиленькую дверцу и громко отдышались. В комнате всё было по старому, за исключением точильного камня специально для ножей на полу, в окружении опила. Кэнед не особо придал этому значение, его взгляд снова был прикован к иконам и их бездушным глазам, которые не отводили взгляда от него. Ему всегда от такого становилось не по себе. — Что же не так с конфетами? А доктор не такой уж и бездушный раз для детей конфеты делает! — Кэн пытался сгладить накалённую обстановку. — А ты не понял? — мрачно спросил Алан. Кэнед взглянул на него, но тот был повёрнут в другую сторону поэтому его лица не было видно, и стало непонятно какие эмоции испытывает пепельноволосый мальчик. — Нет, а что я должен был понять? — Дети забывают, что происходит в подвале у доктора в лаборатории благодаря этим конфетам. Пока что я не знаю, как они работают, но для этого нам нужно пойти в лабораторию. — Я не буду рисковать жизнью ради того, что бы проверить твою догадку! — вспылил Кэнед. — Вот видишь, Кэнушка, всё-таки ты боишься смерти. Ведь только мёртвый не боится её. Неужто ты передумал спасать всех и вся, а также покарать злодеев? — Алан повернулся к нему лицом и посмотрел на него своими огромными глазами. Как ни странно, Кэнед только сейчас заметил, что у мальчика гетерохромия. Один глаз был голубым, а второй ярко зелёным, словно лесная чаща. «У него всегда были такие огромные зрачки, что я сразу и не увидел» — подумал Кэнед. — Так, как конфеты нам в этом помогут? — зло ответил не унимавшийся Кэн, — И хватит меня так называть! — Я думаю, что в лаборатории мы найдём не только разработку конфет «Лимб», но и протокол на всех, кто «лечился» у этого доктора. А сейчас, лучшее для этого время. Так как, дверь в лабораторию открыта, — Мальчик сказал это быстро и так, будто был учителем на уроке младших классов. «Почему же я не догадался до этого сам?! Он думает, что я идиот?» — рассуждал Кэнед. — А если мы там попадёмся? — спросил он, — Почему мы пойдём туда ровно тогда, когда эти выблядки там будут распивать вино? — Видишь ли, в этой лаборатории несколько помещений, отделённых друг от друга. Я точно могу предположить, где они сейчас осели. Документы должны храниться в другом отсеке. Тем более, именно пока они там, лаборатория будет открыта. Кэнед нехотя одобрительно кивнул, и мальчики двинулись по мрачному, неосвещённому подвалу к лаборатории доктора. Как и предполагал Алан, железная дверь была открыта. Войдя внутрь, они увидели большую полукруглую комнату с высоким сводчатым потолком и каменными арочными сводами из мрамора, из которого свисали шесть аппаратов для электрошоковой терапии. По середине стояла мраморная колонна. — По сравнению со всем приютом, это самое чистое место, — хоть Алан и сказал тихо, его голос эхом отразился от стен. — Вот куда уходит весь бюджет… — как можно тише ответил Кэнед. Так же, на полу поближе к стене стояли, образуя полукруг, шесть операционных столов тёмно-коричневого цвета. Рядом с ними находилось маленькие столы с медицинским оборудованием, которое внушало страх своими поблёскивающими при свете лезвиями. Слева они увидели маленькую белую дверь, из которой слышались весёлые голоса и звяканье стеклянных бокалов. А справа находились несколько полок, в которых Алан уже начал рыться, доставая бумаги, а не находя нужную, кладя их обратно. Кэнед решил осмотреться и прошёл за колонну. Вдруг, он резко остановился и посмотрел на стену. С орнамента на него смотрела икона Иисуса Христа. Она была настолько огромной, что доходила до пола от самого потолка. Мальчик вернулся к Алану. — Как тебе? — спросил Алан воодушевлённо. — Икона как икона, ничего особенного — сухо ответил Кэнед. — Это Иисус Христос, сын Девы Марии от непорочного зачатия. — Блять, какой же это бред! Как женщина может родить ребёнка без мужчины? Не то, что бы я отрицал существование Христа, я просто считаю, что он был самым обычным человеком, который просто пользовался особым авторитетом и громче всех проповедовал религию. Кэнэд хотел было ещё что-то сказать, но Алан его прервал: — Нашёл. В руках он держал открытую папку с бумагами. Кэнед взглянул через его плечо и увидел задокументированный текст с печатью: Доктор Г./Пациент — Мия/10 полных лет/Эксперимент по искусственному нарастанию фибросаркомы прошёл успешно. Доктор Г./Пациент — Корделия/15 полных лет/Эксперимент по провокации заболевания «Инсомния» прошёл успешно… –Ебать! Так мы все здесь не просто так! — неосознанно вскрикнул Кэнед. Алан быстро закрыл ему рот рукой, и выкинул папку под один из операционных столов, что находился поблизости. Голоса смолкли, и дверь отворилась. На пороге возник Анхор, а за его спиной стояли Элина с Сильвой, которые грозно смотрели на мальчишек. «Мы обречены!» — подумал Кэн и отшатнулся от этой троицы. Взгляд его упал на Алана, который безмятежно стоял и улыбался. Он выглядел так, словно был в предвкушении какого-то лютого замеса. — Здравствуйте господа, сэры и сэриха! Мы рады приветствовать вас в нашем приюте! Мы искали доктора, так как Кэнушке снова стало плохо! Ха-ха. Мы слышали, что доктор уже приехал так что… — сказал Алан, почесав макушку головы. Кэнед стоял в полном оцепенении. — Что ты несёшь, маленькая крыса! Вы могли бы пойти к медсестре! Вон пошли отсюда, я с вами разберусь позже! — Анхор сделал шаг по направлению мальчиков, но Элина его остановила, прошептав что-то на ухо, а потом, улыбнувшись подошла к Алану и сказала: — Какой красивый мальчик! Разве его можно так называть? Анхор, будьте добры к нашему молодому поколению! — она взяла клок волос Алана и потеребила его в руке, — Как тебя зовут, милое дитя? Алан ловким движением руки вытащил из кармана нож и отрезал клок своих волос, который находился в руке у Элины, затем быстро отстранился на два шага назад. Казалась, будто она была ошарашена. «Вот и пришёл наш конец. Я жалею лишь об одном, что так и умру девственником!» — подумал Кэн. Элина быстро пришла в себя и повторила свой вопрос также ласково: — Как же тебя зовут? — Его имя Алан. Он сын здешней уборщицы! — воскликнул Анхор, — А рядом с ним Кэнед, дрянной мальчишка с пороком сердца! — Как интересно! Ох, мальчики зря вы сюда пришли… Элина резким движением руки вытащила какой-то шприц с непонятным прозрачным раствором, а другой рукой взяла мальчика за ладонь и с силой подтянула к себе. Алан старался отбиться от этой женщины. Он внезапно воткнул ей нож прямо в живот, но та с силой воткнула шприц в вену Алана. Тот замер и упал без чувств на холодный мраморный пол. — Мне как раз доктор показал этот удивительный препарат, в состав которого входит и сильный успокоительный наркотик! Элина начала медленно подходить к Кэнеду, по дороге выдернув нож из живота, с каждым её шагом позади, оставались капельки крови. Кэнед был удивлён такой неожиданной бойкости маленького Алана. — Нет, нет! Отойдите от меня! — громко заорал Кэнед. — Что вы с ним сделали! Алан очнись! ОЧНИСЬ! — Глупышка, я уже всё тебе рассказала, хватит орать и вести себя как дебил! Элина подошла к Кэнеду, который загнал себя в угол. — НЕТ! НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ! — истошно завопил Кэн. Он начал махать ногами и руками в разные стороны, но понимал, что это бесполезно, и он обречён. –Какой всё-таки непослушный ребёнок! Анхор, Сильва, помогите мне. Быстро! Двое крупных мужчин подбежали к мальчику и схватили его за ноги и за руки. — Не дёргайся! Мерзкая крыса! — прохрипел Анхор. — Да, да! Не дёргайся! — вторил толстопузый Сильва. И вот мальчик почувствовал, как шприц входит глубоко ему в вену и захрипел от боли. Веки его потяжелели. Какое-то время, Кэнед продолжал дёргаться, но тьма потопила его, и он медленно погрузился в сон под громкий и зловещий смех Элины. Сначала Кэнед погрузился во мрак… Тихий и безмятежный мрак. Он не видел перед собой ровным счётом ничего, только слышал какие-то голоса в отдалении и звуки, как будто что-то пикает. После, он увидел совершенно новую для себя картину, где он едет на машине по снежному просёлочному шоссе. Кэн понимал, что он явно в теле какого-то другого мужчины. Руки были все в каких-то непонятных наколках, лицо в зеркале заднего вида не отражалось из-за зимнего конденсата. Вдруг, впереди он увидел мальчика, стоящего на дороге. «О, чёрт, это же Алан! Что он тут делает?» — подумал Кэнед, после чего понял, что этим телом он не управляет. Руки мужчины сами били по клаксону, но Алан не сдвигался с места, даже бровью не поводил. Когда до столкновения оставалось совсем чуть-чуть, резко вывернул руль и вылетел за обочину, где был небольшой обрыв. Автомобиль капотом врезался в землю и начал переворачиваться. Кэнед несколько раз ударился головой, прежде чем потерять сознание и снова погрузиться в кромешную темноту. *** Кэнед очнулся, от яркого белого света сверху. Перед глазами всё плыло, и он ощущал себя неимоверно слабо. Постепенно, он начал вспоминать что произошло. Когда он попытался встать, он понял, что прикован и может поднять только голову. Очертания сидящего напротив мужчины слились воедино, и мальчик узнал Анхора. Он сидел на стуле и рассматривал какой-то журнал. Справа на таком же операционном столе лежал Алан. Он был ещё в отключке. Анхор оторвал голову от журнала. — А, посмотрите, кто проснулся. Сколько раз я тебе говорил про правила приюта, Кэнед. — Развяжи меня, сука! — закричал юноша. — Выражения выбирай, сопляк! Кэн слегка сник. — А теперь, я вас обоих оставлю, чтобы вы могли спокойно насладится последними минутами перед наказанием за вашу тягу совать нос не в свои дела. Прощайте. Анхор закрыл журнал, встал и пошёл. Когда он прошёл мимо Кэнеда, то пропал из его поля зрения. Так как голову повернуть он не мог. Лишь по звуку открывающейся огромной железной двери, он понял, что они с Аланом остались одни. Сначала, Кэн пытался вырваться из пут, но тщетно. Ремни были застёгнуты намертво, да так, что казалось, даже кровь скоро перестанет поступать в кисти и ступни. Поняв, что сам он отсюда не выберется, он судорожно стал звать Алана: «Алан! Эй, Алан! Очнись, ёпт твою мать!». Но Алан не подавал признаков жизни. Кэнед подумал, что его убили и больше никто ему не поможет. Он обречён остаться здесь один в ожидании доктора. С этой мыслью, Кэн закрыл глаза и заплакал. Ему это было совершенно не свойственно. Он не плакал, когда узнал о своём диагнозе, когда покидал дом, и даже, когда узнал, что родители от него отказались, и он будет гнить в этом ужасном приюте до своего совершеннолетия. Но теперь, Кэнед думал о Коре. Он хотел увидеть её ещё хотя бы раз, прикоснуться к её ладоням, обнять и просто, наконец, сказать эти главные три слова. Однако, увы, нельзя. Нельзя… После очередного всхлипа, Кэнед услышал, как кто-то вошёл. Шаги всё приближались и приближались. «А вот и доктор. Всё, мне конец» — подумал он. Но это был не доктор, а всего лишь ненавистная всеми уборщица Шалахут, собственной персоной. Она мелкими шажками подошла к Алану. На Кэнеда она даже не взглянула, поэтому он, воспользовавшись моментом, лёг и замер, повернув голову в сторону уборщицы и прикрыв глаза, стал наблюдать за происходящим через ресницы. Шалахут сначала гладила мальчика своей единственной рукой по щекам, но поняв, что так он быстро в себя не придёт, начала хлестать его. Кэнеду стало ещё более не по себе. Алан понемногу начал шевелиться, приходя в себя. Когда он открыл глаза, он воскликнул: — Мама! Ты пришла ко мне! — у мальчика горели щёки от её ударов. Он хотел было обнять её, но ремни не давали ему это сделать. — Мамочка, я так рад тебя видеть, освободи меня, пожалуйста. Алан повернул голову в сторону Кэна. — Надо помочь ему, — говорил он. Уборщица отстранилась от Алана и подошла к Кэнеду. Кэнед постарался даже задержать дыхания, чтобы не подавать абсолютно никаких признаков того, что он в сознании. Шалахут, что есть мочи, ударила его несколько раз по щекам. Кэн стерпел боль и не пошевелился. — Он нас не видит и не слышит, — мерзким старушечьим голосом сказала Шалахут. Кэнед в маленькой прорези глаза увидел её гнилые зубы, а с губ стекали желтоватые слюни, она напоминала зверя заразившийся бешенством. От такого зрелища, его тянуло проблеваться здесь и сейчас, но надо было держаться. Уборщица снова подошла к Алану. — Алан, доченька мая! Она сгорбилась над ним, словно жнец смерти, готовый забрать душу. — Мам, а где доктор? Он вернулся вместе с тобой? — говорил Алан спокойным голосом. — Нет. Я приехала без него. Он решил задержаться в городе ещё на день. — Её глазницы постоянно двигались. — Мамуль, давай ты сначала освободишь нас, а потом уже обо всём поговорим. Но уборщица даже не сдвинулась с места. Её зрачки стали ещё более безумными, а изо рта продолжала капать мерзкая слюна, каждая капля стекала на её такой же мерзкий полу-красный шарф. — Мой милый Г. сказал, что ты самый идеальный экземпляр для его дальнейших исследований. Почему ты?! — Шалахут перешла на хриплый крик, — Почему он теперь мне будет предпочитать тебя? — Мамочка, я не подопытная крыса! Развяжи меня, и уйдём отсюда. — Я тебе не мама, — выпалила уборщица, — Ты не мой сын! Ты всего лишь никчёмный подкидыш, которого мне стало жалко, к которому я впервые за долгие-долгие годы испытала жалость и сострадание. Алан застыл на месте. Кэнед понимал, что он был ошарашен от услышанной новости, но его лицо всё ещё выражало спокойствие. — Тебе было всего пять лет, когда я нашла тебя плачущего у подножия церкви. Ты захлёбывался слезами и звал маму с папой. Но я знала, что они не придут. Таких как ты, часто туда подбрасывали, чтобы избавиться. Как же я была не права, переступив через свои принципы и испытав жалость к человеку. Я родилась в бедной, многодетной христианской семье, где мать ничего больше не знала, кроме веры в господа бога. Она заставляла меня и моих братьев с сёстрами наизусть заучивать отрывки из библии. Только отец не верил ни во что, и сначала пытался отгородить нас от этого, но вскоре сдался. Он любил маму и всячески ей потакал. Вскоре, мать заболела странной болезнью. Днём она была бодрой и весёлой, а ночью кричала от страшной, неведомой боли. Никто не знал, что с ней. Так она постепенно и угасла, словно увядший цветок. Отец начал пить, и всех детей из семьи расформировали по разным приютам. Мне повезло попасть из огня да в полымя, а именно, в монастырь. Мне было тогда 17 лет, когда моя жизнь сломалась как хрупкая китайская игрушка. Я была слишком хороша собой, и на меня положил глаз священник, который часто читал нам проповеди. Однажды, воспользовавшись моментом, когда был выезд церковной школы, он запер меня в часовне и насиловал, в процессе зачитывая молитву «отче наш». Он был мерзок, поначалу я сопротивлялась, но было бесполезно. Когда он совсем увлёкся и потерял рассудок, то задел ногой напольный канделябр, который упал на мою левую руку. Одним касанием этой руки, я перевела огонь на его сальные волосы, которые мгновенно воспламенились. Этот педофил долго метался из угла в угол, пока не упал обугленный замертво. Я же, сорвав подол своего платья, смогла потушить руку. Но ожоги причиняли мне нестерпимую боль, и у меня не оставалось выхода. Отперев дверь, я побежала на кухню, схватила нож и начала кромсать им свою руку в районе предплечья. Кровь струилась в разные стороны, боль становилась только сильнее, но я уже не могла остановиться. Когда рука полностью отделилась от тела, я потеряла сознание. Дальше, я мало что помню из своей жизни. Только какие-то фрагменты, в которых не было ничего хорошего. Я ненавидела людей, ненавидела всех, всю свою жизнь я посветила себя любви и молитвам к богу. Но он так мне ни разу не ответил. Алан слушал молча, а Кэнеду стало настолько не по себе, что он был в нескольких мгновениях до того, чтобы начать орать от паники. — Тебя я пожалела тогда, потому что увидела в тебе себя. Но ты не такой же, как я. Ты не божье послание свыше, а самое настоящее дьявольское отродье! Шалахут начала впадать в истерический смех. — Ничего! Доктор Гесрих тебя ни за что не получит. Я всегда хотела, чтобы ты был похож на меня как родной сын. И время для этого пришло. Уборщица подошла к подносу для инструментов и взяла в руку пилу для ампутаций конечностей. Вернувшись к Алану, она вырвала кусок подола своего платья и запихала ему в рот, после чего, пришпорив его к месту одной рукой занесла пилу над левой рукой мальчика. Кэнед, воспользовавшись моментом, просто отвернулся в другую сторону. Он не мог ничего сделать, и был предельно напуган. Он отчётливо слышал, как Алан пытался кричать сквозь кляп и дёргаться, стараясь вырваться из стягивающих его ремней, как он буквально драл глотку, чтобы его голос звучал громче. Но вряд ли бы его кто-то услышал, находись он поблизости. Кэн никогда ещё не чувствовал себя настолько бесполезным и слабым. — Красный, красный! Боже мой! Красный! Ну же доченька, расцвети же в этом прекрасном цвете! — Хрипела скрипучим голосом старуха не-переставая. Когда процесс был завершён, Шалахут откинула пилу в сторону, та с лязгом упала на плиточный пол. Алан всё ещё стонал, но уже достаточно приглушённо. Его тело слегка подрагивало. — Вот теперь, ты такой же, как и я. Теперь ты моя настоящая дочь. «Ох чёрт, бедный Алан! Я должен что-то сделать, она совсем конченая! Она убьёт его точно убьёт! Прости меня друг! Прости я…» — причитал про себя Кэн, он захотел кричать, но к горлу подступил ком всепоглощающего страха. Послышались звуки расстёгивающихся ремней и какой-то сладостный напев из гнилого и хриплого рта старухи. — Ну же, моя милая девочка, иди ко мне. — Я люблю тебя, мамочка, — с трудом промолвил Алан, выплюнув самодельный кляп изо рта. Внезапно, старуха истошно завопила. Крик разрастался всё с новой и новой силой. Кэнед собрал волю в кулак и повернул голову. Картина была следующей. Алан своей единственной оставшейся рукой схватив окровавленный инструмент с пола разрезал уборщицу в клочья. Шалахут старалась выхватить железку из рук мальчика своими окровавленными руками. — ОТРОДЬЕ ДЬЯВОЛА! — Шалахут взяла мальчика за шею мёртвой хваткой. Тем самым мальчик успел проткнуть уборщицу насквозь. Кровь медленно стекала с её тела и капала на самый чистый во всём этом доме мраморный пол. — Я учила и содержала тебя только потому, что из тебя можно было слепить что угодно! Не заблуждайся! Я никогда не любила тебя! — Алан посинел и захрипел. — Красный… Вдруг, её тело обмякло и глаза потухли. Безжизненное тело старой уборщицы Шалохут рухнуло на кафель, истекая кровью. Алан судорожно кашлял, пытаясь привести себя в норму. Кэн был в ужасе от увиденного. Он снова хотел развернуться, но тут же встретился взглядом с Аланом, который платком мёртвой старухи перевязывал себе оставшуюся часть культи. — Кэнушка! — прохрипел он. Кэнед начал брыкаться, собрав в себе последние силы и последнюю надежду на освобождение. Вскоре Алан подошёл к нему и спокойно расстегнул ему ремни. Его глаза не выражали никаких эмоций только лишь его чёртова улыбка нисходила с лица, даже после всего пережитого. — Кэнушка, загляни вон под тот стол и достань бумаги, что я закинул туда, когда нас спалили. Они тебе помогут убедить остальных, и ты сможешь бежать и даже не один. Кэнед его не слушал. Голос Алана проходил для него звоном в ушах. — К-как ты? — сквозь зубы процедил Кэн. — Могло быть и лучше, — улыбнулся Алан. — Да что с тобой, блять, не так? Тебе только что отрезали руку, после чего ты убил свою мать! Так какого хера ты стоишь такой спокойный и ещё умудряешься улыбаться?! — вспылил Кэн. — Кэнушка… Она мне не была матерью, ты сам всё слышал. Я поступил так, как должен был быть. Но я тебе сейчас не об этом говорю. Возьми уже, эти чёртовы документы и не теряй зря времени. На лице Алана отобразился лёгкий оскал, от которого Кэнеду стало совсем не по себе. Он теперь боялся этого мальчишку и больше никогда не посмотрит на него так, как прежде. Поэтому, он решил не спорить и сделать то, что велит этот маленький окровавленный убийца. Взяв документы, Кэн направился к выходу. — Эй, — окликнул его Алан. Кэнед обернулся. — Если хочешь мне помочь, то помоги мне спрятать тело. — Я не хочу прикасаться к ней! Чёрт она двинулась! — Кэнед отшатнулся. — Успокойся, она мертва. «Её глаза мухи больше никогда не двинуться. Я никогда не услышу её пошаркивания по старым коридорам. Её грязная тряпка больше никогда не будет протирать холодный пол.» — Подумал Кэнед. Он не знал, что он чувствовал, он просто смотрел на её страшные седые грязные волосы и всё ещё покрасневшее от злобы, морщинистое лицо. Алан спустился на корточки рядом с её телом. — Спи спокойно мамочка, — Тихо промолвил мальчик, закрывая ладонью её пустые глаза. Мальчики занесли тело в холодильную камеру, где хранились разные части тела по банкам и других стеклянных ёмкостях. Помещение напоминало кунсткамеру. Они оставили Шалахут здесь и стали выбираться из подвала. — Он будет мстить, — тихо сказал Алан, — Но у тебя есть время, пока он не обнаружит тело до завтрашнего дня. Завтра же беги отсюда. — А ты? — спросил Кэн, — Что теперь будет с тобой? — Обо мне не беспокойся, я уйду один сейчас же. — Ты так и ответил, почему не хочешь идти со мной? — Видишь ли, Кэнушка, я терпеть не могу работать в команде. Да и вы сами прекрасно теперь справитесь без однорукого калеки. — Но всё же ответь мне на вопрос, почему она назвала тебя дочерью? — Я перестал быть мальчиком после вмешательства её острого ножа. Когда они вышли на улицу, была глубокая ночь, и ни в одном из окон не горел свет. Алан помахал Кэну правой рукой и скрылся в уличном мраке, словно его и не было. Но через пару мгновений он услышал шёпот где-то вдали и непонятно с какой стороны. — Эй, Кэнушка, когда увидишь Мию, скажи, что со мной всё в порядке, и я обязательно вернусь за ней. — Пепельные волосы мальчика развевались на ночном ветерке, луна осветила каждый шрам его тела. Алан напоследок улыбнулся мальчику и одним движением перелез за забор скрывшись во тьме. Настала полнейшая тишина. Кэнед уже и забыл какого это. Он просто стоял один в это грызшей его изнутри тишиной смотря на миллионы маленьких звёзд. Кэнеду казалось, что теперь он остался один, и что против него были все. Ему нельзя было попадаться на глаза никому из учителей и членов персонала, в особенности Анхора и миссис Мардж. «Надо дождаться утра и придумать план», — думал он. Место для подобных случаев он приметил себе ещё достаточно давно. Это был небольшой сарай возле спортивной площадки, в который почти никто не заходил, кроме разве что трудовика, да и то редко. Забравшись туда, он сел в угол и прикрыл себя досками так, чтобы его невозможно было обнаружить даже при большом усилии. Сон к нему не шёл, а желудок сводило от голода, но ему это было уже всё равно. В его мыслях была только одна цель — побег. С этой мыслью, он так и просидел до самого утра, ни разу не сомкнув глаз. Слушая звуки мелких живностей с наружи. «Надо незаметно пробраться к себе в комнату, взять всё самое необходимое и предупредить Илода», — думал Кэнед. Выйдя из сарая, он в полу присядку направился к корпусу, прятавшись за каждым выступом, опасаясь, что его могут увидеть из окна. Вдруг, он услышал чьи-то шаги и затаился. Мимо него шла Кира, не заметив его. — Пс, — издал манящий звук Кэнед. Кира обернулась, и хотела было взвизгнуть, но Кэнед бросился на неё, повалив за следующее укрытие, и закрыл ладонью рот. — Когда я разожму ладонь, ты не будешь орать и выслушаешь меня, поняла? Кира два раза кивнула, и Кэн разжал ей рот. Она уставилась на него и тихо запричитала. — Кэн! О, Кэн! Где ты был? Мы все так переживали за тебя! Ответь мне! — Всё равно не поверишь, если скажу. Я был у доктора. Это чистая правда, он существует, и нам все грозит опасность! У меня есть доказательства. Нам всем надо отсюда бежать. Где Кора? — Утром в медпункт пошла, наверное, простуду подхватила — ответила Кира, — Говорят всю ночь кашляла. Я могу позвать её, если хочешь. Назови только место. — Я могу тебе доверять? — Конечно можешь то, что ты рассказал, просто ужасно! И я готова помочь тебе всем, чем смогу. — Хорошо. Через час возле спортивной площадки в сарае. Когда пойдете, смотрите, чтобы вас не засекли. Ещё мне нужен Илод — ответил Кэн. — Я всё поняла, мы скоро будем. Кира побежала в сторону приюта и скрылась за деревьями. «Так, мне нужно попасть в свою комнату и собрать вещи, жаль, что Илод не сможет помочь. Интересно, Кора согласиться пойти со мной, если я расскажу обо всех ужасах, что нас здесь предостерегают и затаились в этом приюте? Думаю, после услышанного уж точно согласиться» — подумал Кэнед, и направился в сторону приюта, куда только что ушла Кира. Изредка Кэнед встречал детей, проходящих мимо, но он успевал прятаться за деревьями. Дойдя до входа в приют, он крадучись прошёл к лестнице, каждый скрип половиц у него под ногами раздавался гулким стуком в его сердце. Мимо него прошёл, обтирая все перила Фрэди, таращась на Кэна во все глаза, но, не говоря ни слова. Его лицо и руки были измазаны краской. Кэнед вымучено улыбнулся ему и пошёл дальше вверх по лестнице до этажа со спальными комнатами. — Чёрт, Райдер какого хера! Зачем ты сказал миссис Мардж, что я сбегал вчера ночью в лес! Кэнед обрадовался, услышав знакомый голос Чабби, но по окончанию его слов осторожно спустился на несколько ступенек ниже. Потом послышался серьёзный голос Райдера: — С тобой могло что-то случиться, ты же не раз слышал, как воют волки ночью. И вообще, зачем тебе вдруг понадобилось туда идти? Чабби собирался было что-то ответить, но его прервал звук скользящей вниз со ступенек ноги Кэнеда, и тихие чертыханья мальчика. — Да это же Кэнед! Где ты был всё это время! — воскликнул Чабби. — Тише ты! Пошлите скорее в мою комнату, — приглушённо сказал Кэн. Мальчишки быстрым шагом направились по коридору вдоль спален, со стен всё сыпалась штукатурка при каждом их шаге. Найдя, наконец, нужную комнату они заперли дверь подперев стул. — Кэни, ты рехнулся? — возмутился Райдер. — Отныне не зовите меня по имени, пожалуйста, меня уже, скорее всего, ищут, — быстро сказал Кэнед. Он бегал по комнате как сумасшедший, собирая все свои вещи в старый тёмно-синий рюкзак. Райдер и Чабби переглянулись, и ошеломлённо посмотрели на Кэна. — Да что здесь происходит, Кэн? Зачем ты собираешь вещи? — подал голос Чабби. Кэнед зло посмотрел на мальчика: — Что я только что, блять, сказал?! Не произноси моё имя! — прикрикнул Кэн. — У тебя огромные синяки перед глазами и взбудораженные волосы, что с тобой случилось, и где ты был? — серьёзно сказал Райдер, — Ты же понимаешь, что я обязан докладывать миссис Мардж за любое отклонение от правил приюта. Кэнед застегнул молнию рюкзака и закинул его на плечи, а потом резко ответил: — Значит так, доктор существует. И сегодня ночью, я побывал в его тайной лаборатории. Это всё что я пока могу вам сказать. А если хотите узнать больше, то давайте по очереди пройдём в сарай на заднем дворе. Мальчики замерли, а потом дружно расхохотались. — Что за шутки Кэн? — весело спросил Чабби, — В эту чепуху уже давно никто не верит! Кэнед сорвался с места и схватил Чабби за ворот рубашки и грозно сквозь зубы ответил: — А что, похоже, что я шутки, блять, шучу? Я что, очень сильно на клоуна похож? — у Кэна расширились зрачки, а вены на руках от напряжения выступили наружу. — Ладно, ладно, мы пойдём с тобой. Только отпусти бедного Чабби, а то со страху помрёт, — сказал как всегда серьёзно Райдер. — Так бы сразу — Кэнед отпустил Чабби — Итак, сначала я, потом Чабби, затем Райдер. И пожалуйста, без глупостей. Чабби немного хихикнул. _ Хули ты смеёшься, Чабби, я к тебе обращаюсь. Старайтесь никому не попасться на глаза. — Я сама серьёзность, — наигранно ответил Чабби. Мальчики начали по одному выходить из приюта. Первыми в сарае оказались Чабби и Кэн. Свет солнечных лучей проникал в щели между досок. В углах находилось много паутины. В середине маленький, покосившийся деревянный столик. Взгляд Чабби упал на гору досок стоящих в углу так, что это сооружение походило на детский импровизированный шалаш. — Кэн, неужели ты здесь ночевал? — удивлённо спросил Чабби. — Да, — бросил Кэн, — Ты мне лучше вот, на что ответь… Ты, уверен в Райдере? — Не думаю. Он на всех доносит миссис Мардж. Это его обязанность. — Я всегда считал его порядочным. Он добрый, всегда готов прийти на помощь, и в принципе поступает всегда по совести. Если он и доносит на кого-то, то ради его же блага. Поэтому, я всё же рискну. — Ну как знаешь, — пожал плечами Чабби. Дверь в сарай со скрипом отварилась, и на пороге возник Райдер. Мальчики резко прекратили разговор. — Отлично, ты пришёл! Никого по дороге не видел? — спросил Кэн. — Нет. Итак, что ты хотел нам рассказать? — подойдя к ребятам, спросил Райдер. — Терпение. Сейчас ещё кое-кто должен подойти, — ответил Кэнед. Солнце набирало обороты, юноши, сидящие на полу в душном сарае, совсем вспотели. — Сейчас бы окунуться в прохладную водичку, а не сидеть в этой старой халупе и нюхать ваши потные ноги, — лениво причитал Чабби, обмахиваясь концом рубашки, — Зачем мы вообще пошли сюда с тобой? Вдруг дверь сарая снова отворилась, и внутрь вошли трое. Кира, придерживающая Илода, который держал руки перед собой, а за ними понурая и усталая Кора. Кэнед тут же встал с места и поприветствовал пришедших. Он старался не показывать то, как он рад видеть Кору. — Я принесла парочку одеял, — сказала Кора, — Теперь нам будет, где сидеть. — А я, штук десять яблок, — заважничала Кира — А ещё в этом сарае сейчас окажется штук шесть зажаренных тел, если Кэнед сейчас же не начнёт говорить, о том, что здесь происходит, — пошутил Чабби. Ребята расселись на одеяла в кружок, Кора и Илод сели подле Кэна по обе стороны. Некоторые из ребят начали уплетать яблоки, а остальные нетерпеливо заёрзали на своих местах. Через минуту другую, Кэнед подробно начал свой рассказ, бросив папку с документами в середину, чтобы каждый смог рассмотреть её. Все слушали, не пророня ни слова. Солнце было высоко, когда Кэнед закончил свой рассказ. Все без исключения сочувственно смотрели на Кэнеда. Кора первой подала голос: — Мы с тобой Кэн! Мы обязательно выберемся отсюда все вместе! Сразу послышались одобрительные голоса. Девочка взяла Кэна за руку, от чего тот вздрогнул и залился краской, но всё же собрался и сжал её руку в ответ, улыбнувшись Коре самой искренней улыбкой, на которую только был способен. — И каков план, Кэн? — подал голос Райдер. — Нам надо сматываться отсюда. Дайте мне время поразмыслить над этим. Завтра можем встретиться в это же время здесь, и я всё вам расскажу, — ответил Кэн. — Так рано не выйдет, — сказала Кора, — У нас первый урок физкультура, не получиться сбежать от Мардж. — Тогда вечером, в свободные часы, — ответил Кэн, — Илод, а ты чего молчишь? Тот лишь грустно улыбнулся, Кэнеду. Что-то напомнило ему в этой улыбке, он испытал эффект дежавю. «Вспомнил! Точно так же улыбалась Кора, когда я позвал её с собой. Он, наверное, думает, что станет обузой во время нашего побега. Что-ж, как бы грустно это не было осознавать так оно и есть… Однако, оставлять его здесь я не собираюсь!» — Кэн ты что поник? — весело спросил Чабби, — Мы все обязательно выберемся отсюда! И вонючка Мардж нас никогда не догонит! Ха-ха! Чабби начал бегать по сараю изображая тучную миссис Мардж. Все ребята весело смеялись. Вскоре, даже Кэнед забыл обо всех проблемах предыдущей ночи, да и о проблемах в принципе. Так за смехом и разговорами не о чём, день медленно близился к завершению. Ребята начали потихоньку расходиться. Остались только Илод с Корой. И реальность обрушилась на Кэнеда с новой силой, как и темнота, которая укутывала окрестности. Кора съедала оставшееся яблоко, а Илод рассказывал о всех прелестях собаки поводыря породы лабродор: -… А лабрадор — собака-компаньон. У неё устойчивая психика. Она всегда рада человеку, особо ничего не боится и будет с удовольствием работать за кусочек чего-то вкусненького, а не из-под палки. Кэнед тысячу раз на день слышал эти истории от Илода и поэтому, слушал в пол уха, полностью погрузившись в раздумья. Каждый слабовидящий человек мечтает о такой собаке, Кэн всегда слушал об этих грёзах обречённо, потому что понимал, что вряд ли мечте Илода суждено сбыться. От мыслей его отвлёк тихий голос Коры: — Что-то мне немножко поплохело. Кэн не позволишь… С этими словами Кора улеглась головой на колени мальчику, прикрыв глаза. Кэн медленно поглаживал голову Коры, от чего та слегка мурлыкала от счастья. Кэн почувствовал себя лучше и облокотился спиной о стол. Илод тоже начал медленно засыпать, свернувшись калачиком на пледе. Темнота сгущалась всё сильней, и Кэну уже было сложнее узнать очертания своего друга, но лицо Коры он видел отчётливо и ярко, что было странным учитывая в какой темноте они находились, но Кэнед просто наслаждался милой улыбкой Коры. — Я люблю тебя Кора, — тихо сказал Кэн, смотря на её длинные чёрные ресницы, а потом на слегка пухлые алые губы, которые были чуть приоткрыты. Вскоре Кэнед в ужасе осознал, что он только что сказал и с замиранием сердца ждал ответа. Кора начала говорить, но не сразу, а слишком долгая пауза буквально раздирала мальчика изнутри. — Любовь это туман, который рассевается с первым лучом реальности, — тихо ответила девочка, её закрытые веки прекратили дёргаться. — Откуда такая цитата? — так же тихо спросил Кэнед, продолжая поглаживать её голову. — Я тоже… — тихо и слабо ответила девочка. — Что «тоже»? Кэнед замер, и казалось вместе с ним замер целый мир. Но Кора всё молчала. «Чёрт, ну почему она молчит! Опять оставляет меня с надеждой без ответов. Надеюсь, она хотела сказать, что любит… Но нет! Не может быть! Она же типа с Нэнси. Как же я был бы счастлив, если бы она имела в виду, что любит меня и готова быть со мной до конца», — обречённо подумал Кэн. Он вспоминал, как первый раз увидел её. Он помнил, как был очарован ею. Ему нравилось в ней всё: то, как она говорит, немного лениво и нежно, её лёгкая походка, длинные тёмные волосы, даже то, как она произносит его имя, словно какое-то заклинание, словно какую-то короткую мантру, словно маленькое японское хокку. Он очень любил её немного узкие с длинными ресницами глаза, хотелось следовать за ней, за её манящими голубыми очами. « Так вышло, что ты переполнила меня собою до краёв, и теперь только рядом с тобой я могу дышать…» — рассуждал про себя несчастный, влюблённый юноша. — Почему ты молчишь? Если хочешь, то давай сменим тему для разговора, — Кэнед сжал её руку, — Ты только не молчи! Мне так становиться спокойно, когда я слышу твой голос, после всего что произошло я сам не свой, но когда ты рядом… Я словно в чёртовой сказке, что мне в детстве читала мама! Так они и продолжали сидеть молча, казалось целую вечность. Кэнед слышал дыхание Илода неподалёку. Вскоре у Кэна затекли все конечности, и он жутко захотел спать. — Слушай, я сейчас немного привстану, что бы передвинуться, ты не могла бы немножко привстать? — С этими словами он резко вскочил. Голова Коры с глухим звуком стукнулась о деревянный пол. — Ой прости пожалуйста! Я случайно! Я думал, ты меня услышала. Прости меня, дорогая моя! — замешкался Кэнед и снова сел на своё место положив голову Коры обратно на колени. — И всё же, как это, не спать? Я бы так точно не смог. Кэнед продолжал поглаживать руку Коры. «Чёрт, у неё такие холодные руки, в такую-то жару мёрзнет!» — нежно подумал Кэн. — « А мне даже нечем её укрыть». — Тебе не холодно? — спросил он, — Илод, ты спишь? Не мог бы ты одолжить плед, Кора мёрзнет. — Нет, я не сплю. Хорошо давай, — ответил Илод. И аккуратно подполз к другу, слепо водя руками по полу, — Слушай, а она что-то совсем притихла, неужели у неё наконец-то получилось уснуть? — Точно! Ура! Кора! Эй, Кора! Ты и правда, спишь?! — заорал Кэн. Он был счастлив как никогда, ведь его любимая Кора, наконец, победила свою болезнь. Илод наконец нащупал её голову: — Тихо, Кэн, не буди её, — шёпотом сказал он. — Да, ты прав. Но я до сих пор в шоке! Она тогда сможет со мной отправиться в побег! — так же шёпотом счастливо ответил Кэн, — И никакие отговорки ей больше не помогут! Илод накрывал тело Коры как вдруг, резко остановился, отбросив одеяло, он нащупал шею девочки и приложил к ней кончики пальцев. — Что ты делаешь? Куда ты отбросил плед?! Ей же холодно! Верни его! — вскрикнул Кэнед, всё ещё поглаживая судорожно её руку. — Кэн она… — еле слышно отозвался Илод. — Верни ебучий плед, Илод! Я не знаю, как ты это сделаешь, но нехер было его выкидывать! — Не ори на меня! — вскипел Илод. — Ну а как иначе если ты… — Да послушай же ты меня! Она не… Она не… — Да что? Говори уже, блять! — орал Кэн, — Моей любимой Коре холодно, я не хочу, чтобы она простыла! «Наверное, из-за долгих бессонных ночей, она смогла уснуть крепко-крепко, что даже не слышит нас», — думал Кэнед. — Она не дышит, Кэн. У неё нет пульса, — тихо сказал Илод. Кэнед замер: — Ч… Что? — Она мертва, Кэн. У Кэна всё перевернулось верх дном, его тело пронзило током. Он не хотел… Нет, он отказывался верить словам Илода. — Нет, что ты такое несёшь? Она не умерла. Она не могла… — ссудорожно ответил Кэн поглаживая длинные волосы Коры. — Я понимаю, брат, но это так, — тихо ответил Илод, поднимаясь с места. — Нет! Она просто спит. Она всего лишь уснула. Да! Ха- ха! — Кэнед говорил шёпотом, срываясь на крик, в его голосе слышались нотки безумия, — Ох не даём мы тебе поспать… Прости нас. Прости меня. Я же так люблю тебя, моя милая Кора! Я просто не знаю, как я смогу существовать если ты будешь с этой дурной и глухонемой Нэнси. Она даже не слышит твой сладкий голосок, манящий за собой и никогда не услышит твой звонкий смех, пробуждающий бабочек в животе! Но, ничего… Главное, что бы всегда существовали такие моменты как эти! Илод не мог выдержать мучения друга, из его пустых глазниц капали слёзы: — Кэн, успокойся… Успокойся Кэн! Она уже… Кэн! — голос у Илода дрожал. — … Моя милая Кора, как я счастлив, что ты снова здорова! — продолжал причитать Кэнед. — Чёрт, Кэн, очнись, наконец! Ты обнимаешь труп! Коры больше нет с нами! — Илод рыдал и кричал на Кэна. –… Я так сильно, — не успел Кэн договорить, как Илод пнул его прямо в лицо, ориентируясь по звуку. Кэнед резко смолк. Он упал на пол и впервые за много лет, сначала всхлипнул, а потом и вовсе разрыдался. — Прости меня, Кэн, я должен был это сделать, — тихо сказал Илод, присаживаясь напротив и беря обмякшего друга за плечи. Кэнед не выдавал никаких признаков жизни, а из его глаз рекой текли слёзы. Он не отпускал руку Коры из своих ладоней. Так они и просидели некоторое время, а ко всему безразличная луна сквозь щели в сарае, освещала труп пятнадцати летней девочки, с прекрасным именем Корделия. Свет упал на волнистые локоны, Она лежала в объятиях легко. И обиды навек похоронены, И душа её уже была далеко. Свет луны освещал её тело, Скользя по лицу, опускался вниз. Не увидит она больше лето, Что выходила встречать на карниз. Дрянная луна не даёт ей покоя, Держит на свете, не пуская во мрак. А шерстяным одеялом покроя, Мальчик накроет её как-никак. Её глаза больше не взглянут На небо полное света луны. Её песни в сердце завянут, А руки её навек холодны. Кэнед очнулся от пронзительного звона в ушах, с ощущением того, что голова его вот-вот лопнет. Он чувствовал хлёсткие удары по щекам и пытался отогнать от себя внешних раздражителей, но был слишком слаб для этого. Лишь, через несколько минут бедный мальчик, будто, в отдалении услышал крики: — Кэн! Кэн, мать твою, очнись! После чего последовал удар головой о деревянный пол. Звон в ушах прекратился и Кэнед открыл глаза. Лучи солнца струились сквозь деревянные стены сарая. Было либо утро, либо уже день. Подле него стояла Кира с обеспокоенном выражением лица. Чуть поодаль сидел Илод, а возле входа в сарай, облокотившись на дверной проём, стоял Чабби. — В чём дело? — сиплым голосом спросил Кэн, — Где Кора? — Ты всё прекрасно знаешь, — печально ответила Кира. Она кивнула головой в сторону стены, возле которой лежало тело, завёрнутое в одеяло. Кэнед до последнего пытался себя убедить, что ему это приснилось. Кира села и положила его голову себе на колени. Юноша снова залился слезами. — Ты вчера отключился и так пролежал всю ночь, — сказала она, — Нам очень жаль. — Я не уберёг её… Не уберёг! — всхлипывая воскликнул Кэнед. Кира поглаживала его волосы, Чабби продолжал стоять вдалеке, а на Илоде не было лица. Девочка собралась с духом и сказала: — Нам всем надо бежать отсюда. Мы понимаем, что ты не захочешь уходить без неё, но я искренне прошу тебя, мыслить трезво. Её больше нет, и это не твоя вина! Наши вещи собраны, и мы все готовы. Кэнед ещё раз окинул глазами сарай и понял, что кого-то не хватает. — А где Райдер? — спросил он. — Скоро должен подойти, — ответил Чабби. — Я никуда отсюда не уйду, пока не похороню Кору по-человечески. Ведь она это заслужила. — Но как мы это сделаем? Да и времени у нас в обрез, — встрял Илод. Кэн еле-еле заставил себя подняться на ноги, после чего, он стал обыскивать сарай в поисках лопаты. Найдя её, он опёрся на неё и немного подумав, сказал: — Сейчас, я в последний раз сделаю вылазку в главный корпус. На складе нашего трудовика есть заготовленные кресты. Я возьму один, и мы вместе отправимся на наше маленькое приютское кладбище, что в лесу и похороним её там вместе со всеми. Кира и Чабби недоумённо переглянулись. — Я пойду с тобой, — воскликнул Чабби. — Исключено! — отрезал Кэнед, — Нам необходимо как можно меньше светиться. — Кому-то надо же тебя прикрыть, в случае чего, — усмехнулся Чабби. — Ладно, хрен с тобой, пошли. Кира, Илод, ваши вещи собраны? Ребята дружно закивали. — Тогда ждите здесь. Если не вернёмся через час, уходите без нас и передайте это Райдеру, когда придёт. — Но… — пыталась спросить Кира. — Никаких, но! — прервал её Кэн, делайте, как я сказал. — Подожди, пожалуйста. Мы принесли тебе поесть. Ты так мало ел в последние два дня. Вот, позавтракай, — сказала Кира, с несвойственной ей заботой. Она постелила на пол полотенце и достала из свёртка 2 яйца, пару бутербродов с колбасой и сосиску в тесте. Расправившись с завтраком, Кэнед с Чабби вышли и направились к приюту. Они знали, что сейчас как раз должен начаться урок физкультуры, а значит, миссис Мардж будет отвлечена. «Анхор вряд ли кого-то ещё посвятил в свой коварный план, поэтому, другие учителя и персонал не должны быть в курсе. А значит сейчас самый идеальный момент», — думал Кэн. Внутри корпуса царила тишина. Все были на занятиях, и лишь изредка кто-то ходил по коридору, выходя с класса по нужде. На пути к складу, им встретился Фреди. «Блять, только не этот сранный аутист», — подумал Кэн. — Я беру его на себя, пока он тебя не заметил, — прошептал Чабби. Он направился в его сторону с радостными возгласами приветствия, а Кэнед, улучив момент, скользнул за угол в коридор, ведущий к складу. Он, буквально, начал молиться, чтобы ему никто не встретился по пути. Да-да, именно молиться, только кому угодно, но не богу. Правильно порой говорят, что не бывает атеистов в окопах под огнём или в падающем самолёте. Подойдя к двери склада, он затаился. С одной стороны, он обрадовался, что на ней не было замка, но с другой, насторожился. Ведь, это был явный признак того, что внутри кто-то есть. Кэнед решил выждать и не прогадал. Через некоторое мгновение, оттуда вышел трудовик дядя Витя. Он повесил замок на дверь и пошёл по коридору в противоположном направлении от Кэна. «Блять!», — выругался про себя Кэнед: «Вот об этом я совсем не подумал. Что же мне теперь делать?» Трудовик отдалялся всё дальше по коридору, вместе с надеждой Кэнеда проникнуть на склад. И когда Кэн отчаялся окончательно, он увидел приближающуюся навстречу дяде Вите знакомую фигуру. Это был Алан. Он шёл и напевал себе что-то под нос. Трудовик делал вид, что не замечает его, пока тот, внезапно не врезался в него. — Ой, тысяча извинений, Сэр Виктор! — воскликнул Алан. — Тысяча чертей, сопляк, смотри куда прёшь! — Ладно-ладно, — ответил Алан и пошёл дальше. Когда трудовик скрылся из виду, мальчик с пепельными волосами посмотрел в упор на угол, за которым прятался Кэнед и сказал: — Кэнушка, ты случайно не это ищешь? Кэн вышел из-за угла и увидел в единственной руке Алана ключ от заветного замка. «Ну и чума! Даже оставшись без руки, он не растерял свои навыки», — подумал он. — Что ты здесь делаешь? Ты же сказал, что собираешься бежать отсюда? — недоумевал Кэнед. — Да никуда я не уходил. Я остался здесь и наблюдал за тобой. — То есть, ты знаешь о том, что случилось? — Да. Я бы сказал, что мне очень жаль, но не хочу тебе врать. Возьми ключ и сделай, то, что должен. Встретимся сегодня вечером на кладбище. Я тоже приду туда. Алан сунул ключ в руку Кэна и побежал дальше по коридору. Через секунду его уже и след простыл. Кэнед открыл замок и вошёл внутрь склада. В помещении царил полный беспорядок. На полках-стеллажах, вещи лежали вперемешку и хуже того, друг на друге. Если бы не одно маленькое окно, из которого сочился свет, то без фонарика Кэну было бы не обойтись. Поплутав несколько минут, он заметил в углу несколько заготовленных могильных крестов ручной работы. Кэнед было кинулся к ним, но… — На этот раз, юноша, вы перешли все границы! Мальчик обернулся и увидел на пороге миссис Мардж, тащившая за ухо упирающегося Чабби. Кэнед застыл на месте, прокручивая в голове варианты, как выйти из ситуации. Снова он потерпел не удачу и шёл по льду, который вот-вот треснет. — Почему же ты такой непослушный? Какое же тебе придумать наказание, чтобы ты, наконец, соблюдал, чёртовы правила! Ты уже второй день где-то пропадаешь и отлыниваешь от работы. Сейчас вы оба пойдёте со мной к мистеру Анхору. — Чабби, как она узнала, что я здесь? — выкрикнул Кэнед. — Это Райдер, — грустно ответил Чабби, — Я встретил его в коридоре и рассказал ему о том, что мы задумали. А он сразу побежал к миссис Мардж. — Сука! Знал ведь, что нельзя этой крысе доверять. — Молчать! — заорала Мардж, — Следуй за мной. А вот за смерть девочки, ты ответишь уже по закону. — Я ни в чём не виноват! Она умерла из-за того, что ваш ёбанный приют нихуя не заботился о ней. Её никто даже не пытался вылечить. Это всё на вашей совести! — распалялся Кэнед. — Нет, мой юный друг. Её смерть целиком и полностью на тебе. Последний раз Кора была с тобой и рядом с тобой же умерла. Откуда нам знать, что ты с ней сделал. Мардж говорила, питая удовлетворение с того, что Кэн выходил из себя. Он же в свою очередь, хотел взять какой-нибудь молоток и раскроить ей голову до самого основания, но поблизости ничего подобного не было. Расстояние между Кэнедом и Мардж сокращалось. С каждым шагом, она становилось всё ближе и ближе к нему. Когда она подошла почти вплотную, Кэн увидел её зелёные глаза, полные алчной злобы и надменности. Мальчик сжал кулак, приготовившись к удару, как вдруг услышал звук, что-то вроде «шмяк». Глаза миссис Мардж обмякли, и она рухнула сначала на колени, а потом как мешок с картошкой плюхнулась на пол. Чабби взвизгнул и отскочил в сторону. Сзади лежавшей Мардж стоял трудовик дядя Витя, сжимавший в руке лопату. — Чёртова Мардж, сколько раз я ей говорил не заходить на мою территорию, — прохрипел он. Кэнед пока не испытывал облегчения. Он ещё не знал, как к этому относится. Трудовик поднял взгляд сначала на съёживавшегося Чабби, а потом на Кэна. — Всё в порядке, сопляки, — сказал он, с несвойственной для него улыбкой. — Дядя Витя, мы вам сейчас всё объясним… — начал было Кэнед. Он был полностью обескуражен поведением трудовика, который всегда относился к нему с презрением и не упускал ни единой возможности поддеть его насмешкой или чем-то более унизительным, при встрече в коридоре. — Не надо, я всё знаю, — прервал его трудовик, — Я давно знаю о том, что здесь происходит на самом деле, просто никогда не подавал виду. Скажи мне, Кэнед, что случилось с Корделией. На глазах дяди Вити выступили слезинки. В этот момент, он открылся Кэну совсем с другой стороны. «Так странно, я всегда считал его сухим и холодным. Что же с ним стало? И почему он так отреагировал на новость о Коре?» — думал он. Кэнед собрался с мыслями и рассказал, о том, что произошло этой ночью в сарае. В конце своего повествования он сам не смог сдержать слёз. — Корделия… Бедная Корделия! — голосил дядя Витя, — Возможно, это прозвучит странно, но я любил эту девочку. Я наблюдал за ней с первого дня, как она поселилась в этом странном приюте. Каждый день я наблюдал за её прогулками во дворе, любил смотреть, как она смеётся, как играет своими волосами, даже, чёрт возьми, за тем, как она целуется с другой девочкой. Нэнси, кажется, её зовут. Но я никогда не решался с ней заговорить. Я ведь старый и уродливый душой человек, а она такая маленькая и невинная. Кэнед молчал. Он не знал, что ему на это ответить, а Чабби продолжал трястись, сидя возле стеллажа. — Кэнед, возьми крест и пойдём. Я помогу вам её похоронить. Как раз лопата пригодится, — сказал трудовик уже с натянутой улыбкой. — А как же миссис Мардж? — спросил Кэн. Дядя Витя нащупал её пульс на шее и показал большой палец вверх. — Да что с ней станется. Я склад закрывать не буду, как очнётся, пусть идёт и жалуется этому Анхору. Всё равно она не видела того, кто её оглушил. А вас, я надеюсь, к этому времени уже здесь не будет. Трудовик развернулся и пошёл в сторону выхода. Кэнед взял крест и двинулся вслед за ним. Чабби ещё посидел немного в растерянности, после чего встал и пошёл вместе с ними. Когда все трое пришли в сарай, Кира с Илодом сначала испугались внезапному появлению дяди Вити. Но прояснив ситуацию, они, скорее стали чувствовать себя в некой безопасности, ведь трудовик мог их прикрыть в случае чего. — Надо обождать до вечера, — сказал Кэнед. Все с ним согласились. Пока ребята ждали, дядя Витя ненадолго отошёл, после чего, вернулся с большой сумкой, где лежали: целая куча самых разных консервов и маленькие бутылочки с водой. — Съешьте сейчас по баночке, остальное возьмёте себе в дорогу, — сказал он. Все ребята стали уплетать тушёнку, ветчину и рыбу за обе щёки, кроме Кэна. — Кэн, — нарушил молчание Илод, — Что будем делать с Райдером? — Ничего, — ответил Кэнед, — Пусть остаётся здесь и дальше жить в шкуре крысы. — Справедливо, — заметил слепой мальчик. — Как бы ни так, — отметила Кира. — Что? Почему? — спросил Кэн. — Ну, если мы уйдём, то Райдера из-за нас… Его просто… Его же обвинят в том, что он не сообщил им о нашем побеге, так как наблюдал за нами. Будут думать, что он работал на обе стороны! — воскликнула Кира. — Вздор, они слишком глупы! В любом случае, он этого заслуживает, — быстро сказал мальчик, прищурив глаза. Тут же послышался шёпот с разных сторон. Единственное что разобрал Кэн это было: «По-моему у него зуб на Райдера!» и «А я думал Райдер хороший парень…» Ожидание было, как назло, долгим. Каждая минута тянулась, как все пять. Дядя Витя рассказывал что-то о своей жизни, а ребята делились впечатлениями. Казалось, что они все сплотились и стали одной семьёй. Одному только Кэнеду было не до веселья. Он сидел, отстранившись ото всех в углу с опустошённой от мыслей головой. Он хотел думать о Коре, но не мог. Его душа была сильно искалечена. — Эта тушёнка просто объеденье! Почему ты ничего не ешь, Кэн? — весело спросил Чабби. — Мне не хочется, — отстранённо ответил Кэн. — Я понимаю, что тебе сейчас трудно, мы все переживаем смерть Коры вместе с тобой. Но за здоровьем, надо следить, — серьёзно сказал дядя Витя. Послышались утвердительные возгласы. Но Кэн не слушал, он смотрел на место, где совсем недавно сидела Кора и весело болтала с ним, а потом на сверток, в котором находилось её тело. Наконец, солнце скрылось за горизонтом, и наступили сумерки. В приюте кое где включили свет. И если заглянуть в окна спален, то можно увидеть весёлых ребят в пижамах, прыгающих на скрипучих кроватях, либо тех, кто сидел в своих колясках и спокойно читавших книгу. Первый встал дядя Витя и, включив фонарь, сказал: — Ну, идёмте, сопляки! Хе-хе. Он отдал фонарь в руки Чабби, а сам вместе с Кэнедом понес завёрнутое тело Коры в сторону кладбища. Кира вела Илода под руку, хотя ей самой сложно было ориентироваться с одним глазом. Дорога была не близкой, Кэн и трудовик несколько раз останавливались, чтобы отдохнуть. Дяде Вите было тяжело одновременно нести тело и лопату в подмышке. Тем более, при наличии одного пальца. Кэн в свою очередь также нёс под рукой могильный крест. Он прижимал свою часть свёртка всё крепче и крепче к себе: «Прости меня Кора. Я тебя не сберёг…» Потом Кэн почувствовал смрад гниющего тела. Его помутило и он выронил тело из рук упав на колени его стошнило. — Какого чёрта! Ты бы предупредил что ли, — воскликнул трудовик. — Фу, блять! Мои туфли! — закричала Кира, — Хоть бы в другую сторону отвернулся! — Простите, — пробурчал Кэн, вытирая рот рукавом. Когда ребята дошли до кладбища, везде стояли перекошенные от старости деревянные кресты, на некоторых могилах выросли сорняки с размерами человека, видно было что давно никто не ухаживал за этим кладбищем. — «Трава — это ещё и смерть, она ведь вырастает из наших, закопанных в землю тел. Трава оказалась одновременно многим, и меня это ошеломило. Она — метафора и жизни, и равенства, и взаимосвязи, и детей, и Бога, и надежды». Джон Грин, Бумажные города, — прозвучал до боли знакомый Кэну тихий голосок. Фонарь Чабби осветил силуэт возле пустого могильного участка. Это был Алан. Он пришёл, как и обещал. — Это ещё кто там? — заворчал дядя Витя. — Ой, я забыл вам всем сказать, что Алан придёт. — Тысячу извинений, за то, что свистнул у вас ключ, сэр Виктор. Трудовик сначала заскрипел зубами от злости, но в мгновении ока снова расплылся в доброжелательной улыбки умиления. Ему было больно смотреть на мальчика, который недавно лишился руки. Кэнед начал копать яму прямоугольной формы. Делал он это крайне неумело. — Эх, сопляк, не тому я вас всех учил на уроках труда, — хрипя воскликнул дядя Витя, — Смотри, как надо. Он взял лопату и быстро выкопал яму нужного размера и формы. Чабби и Кира, положили завёрнутый труп Коры вниз. — Можно закапывать, — сказал Чабби. — Нет! — встрял Кэнед, — Теперь отойдите и дайте мне побыть с ней наедине. Я хочу попрощаться с ней. Ребята послушались и отошли. Кэнед встал на колени возле края ямы, зачерпнул горсть земли и осыпал ею Кору. Он снова прокручивал самые лучшие их совместные воспоминания в своей голове. « Хочу увидеть её глаза! Я хочу… хочу увидеть её взгляд на себе!» — Кэну лезли в голову навязчивые мысли, ему хотел снова откапать её, достать из этой грязи и снова посмотреть на неё. Из глаз у Кэна потекли слёзы, он сжал кулаки и просто смотрел и смотрел вглубь этой маленькой могилки. Убитый горем мальчик столько всего ей хотел бы сказать напоследок здесь и сейчас. Но услышит ли она его? Да и слова у него не шли. В душе по-прежнему была пустота. Так он и просидел двадцать минут молча. Когда яма была закопана и установлен крест, дядя Витя взял лопату в руку и сказал: — Ну, мне пора. — Дядя Витя, идёмте с нами! Зачем вам здесь оставаться? — воскликнула Кира. — Некуда мне идти, не заслуживаю я лучшей жизни. Да и прикрыть вас кто-то должен. Если в ближайшее время не верну лопату на место, они могут что-то заподозрить. Так что, ступайте и будьте счастливы. Ребята попрощались с трудовиком, и вскоре он растворился в лесу, словно его и не было. Кто-то хотел верить, что видел его не в последний раз. — Ну, что, двинули? — сказал Чабби. — Нет! — отрезал Кэнед, — Ещё не всё. Алан, дай мне нож. — А зачем тебе нож, Кэнушка? — с загадочной улыбкой спросил Алан. — Я хочу нацарапать на кресте её имя, только и всего. — Ты уверен, что хочешь взять мой нож в свои руки? — продолжал допытываться Алан. — Блять, что за вопросы? Просто дай мне нож, заебал! На некоторый миг воцарилось молчание. — Пожалуйста, — внезапно добавил Кэнед. Алан ещё раз ухмыльнулся и дал Кэну свой нож. После чего, Кэнед подошёл к кресту и нацарапал на нём имя «Корделия». «Вот же психопат, Алан, и что вдруг на него нашло?» — подумал он. — Смотрите! — закричал Чабби. — Кэнед обернулся и увидел, что из-за леса кто-то бежит к ним с фонариком. Кэнед сжал в руке нож и приготовился к битве. Он никого сюда не ждал, разве, что, если только дядя Витя решит вернуться, но тот не мог так быстро бегать. Вскоре, очертания лица бегущего можно было разглядеть. Это был Райдер. — Уф, вот вы где! Я еле нашёл вас, — сказал он, запыхавшись. Кэнед сделал шаг навстречу к Райдеру и ещё сильнее сжал в руке нож. Кэн не знал зачем он это делает, он просто шёл навстречу ярости накопившиеся за эти долгие и тяжёлые дни. В голове у Кэна был туман обречённости, который всё не как не мог раствориться у него в душе. — Подлая крыса! — прорычал Кэнед, — Только и умеешь, что стучать на всех. — Эй, Кэн, ты чего? Ты же знаешь, и все знают, что я делаю это только ради вашей же безопасности. С каждым шагом Кэнеда, расстояние между ними сокращалось. — Ты сдал нас миссис Мардж и чуть не сорвал наш побег. Я знал, что тебе нельзя доверять! Бедный, бедный староста класса, самый лучший ученик в приюте! — передразнивая, заговорил Кэн, а потом нормальным голосом, — Херовые отговорки Райдер! — Кэн, послушай, я не… Кэнед сделал выпад вперёд и воткнул нож в шею Райдера. На лице Кэна отразилась улыбка. Сначала он оцепенел, потом обхватил руками шею и судорожно начал хватать ртом воздух, пока оттуда не брызнул фонтан крови. Кэн почувствовал, как его трясёт. Он испуганно посмотрел на Райдера, а потом на свои руки в крови: « Что я наделал! Боже! Я убил человека, я только что убил человека!» — Гхва-гхва, — издал предсмертный хрип Райдер, его глаза округлились от удивления, и он рухнул на землю, схватившись за горло. — Блять! Райдер! Прости, прости меня Райдер! Я не хотел! Я не хотел… — опускаясь на колени перед мёртвым Райдером, судорожно кричал Кэнед, — Я просто, я просто разозлился… Я… Ты не можешь умереть! Я совсем не этого хотел! Кэнед пытался соединить полу отрубленную голову мальчика с его телом, всё сильнее измазываясь в крови и грязи. Все стояли, затаив дыхание и не сводили глаз с Кэнеда, кроме Илода. — Что? Что произошло? — крикнул Илод. Ему никто не отвечал. Кэнед обвёл округу одиноких могил, он искал глазами Алана, но безуспешно. Он снова исчез также, как и появился… Погиб музыкант, сломалась скрипка, Последним хрипом звякнула струна. Он был бы рад не так уж слишком, Если б музыка, осталась с ним жива. Лёг в руку нож, казалось бы, невинно, Багровым цветом озарился труп. В коленках дрожь, и что-то, где-то мимо, Последний звук смычка утащит в грунт. Солнце, не щадя, пекло четверым детям головы. Но не обращая внимания на жару и практически истоптанную обувь, мальчик по имени Кэнед, продолжал идти вперёд. Вокруг простиралась зелёная высокая трава, где кое где росли разные дикие цветы. Высоко над ними летали падальщики, выискивая мелкую живность. Кэнед остановился и обернулся, его непослушные волосы развевал ветер. Он внимательно посмотрел на уставших ребят. Чабби и Кира грохнулись устало на землю и пытались отдышаться. Илод согнувшись подпёр руками колени, наклонив потную голову. — Фух, ну и жара! — воскликнул Чабби вытирая вспотевший лоб рукавом. Кэнед понял, что надо как-то подбодрить ребят. Он посмотрел на воркующих между собой птиц и ему в голову пришла идея и он запел: — В этом приюте, мы у себя дома, зло и невзгоды забудь. Грусть и печали тебе не знакомы, обида не давит на грудь. Песню подхватил Илод, улыбаясь Кэну: — Завтра мы снова споём эту песню, нам подпоют соловьи. Если случайно ты упадёшь в бездну, Главное, сердцем живи. Потом подхватили все: -О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о Ребята начали подниматься, отряхиваясь от земли и твёрдым шагом двинулись вперёд. Бедные дети, не знавшие любви родителей и всех красот этого мира, чётко пели одну единственную знакомую им песню, не поддаваясь печали. Время для чести и для отваги, Мы все твои сыновья. Но, не даём мы клятву присяге, Мы за здравие бытия. Снова я встану за правду и силу, А сила породит мощь. Мы всё вбираем от неба посылу, Главное, сердцем живёшь. О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о Ребята шли два дня, пока не добрались до города. В дороге на их долю выпало немало испытаний. Но они не сдавались и упорно шли к своей цели — к свободе. Одноглазая Кира шла позади всех и вела под руку слепого Илода. Он постоянно норовил спросить о том, где они. А иногда, из его уст рождались стихотворные строки, извергающиеся вразнобой. Спереди них шёл Чабби, постоянно насвистывая одну и ту же мелодию, но на него никто не обращал внимания. Впереди всех шёл Кэнед, задавая для всех маршрут. На протяжении всего пути, он почти не разговаривал. В ответ на любой вопрос отвечал либо движением головы, либо, одним словом. Казалось, что в нём умер человек… Разум не смог пережить тех потрясений, которые случились за последние два дня, и несчастный ребёнок замкнулся в себе. В первый день, ничего глобального не происходило. Ребята шли по лесу, не теряя из виду автомобильную трассу. Они останавливались на привал три раза, чтобы перекусить, но остальное время шли, невзирая на усталость. Им нужно было как можно быстрее добраться до города. По срокам, они должны были быть уже там вечером второго дня их пути. Однако, ночью, когда ребята остановились на ночлег, произошла большая неприятность. Началась гроза, и полил сильный ливень, вследствие чего, земля размокла, и путники оказались с ног до головы в грязи. После долгих, неудачных попыток отряхнуться, они всё-таки продолжили свой путь. Лишь на утро третьего дня дороги, они увидели очертания скопления больших домов, автомобильные магистрали и суетившихся людей, спешащих, не пойми куда. Вне всяких сомнений, это был город. Они добрались. — Нам бы душ принять, прежде чем, на людях показываться, — сказала Кира. — Посмотрите на неё, она голову то свою моет раз в год, а теперь, о полноценной помывки заговорила, — подтрунивал её Чабби. Кира дала ему крепкий подзатыльник. — Ай! Ну я же правду сказал! Чабби взглянул на Киру и ужаснулся, увидев яростный взгляд девочки и тут-же замолчал. — М-мы уже пришли? — спросил Илод. — Да, впереди город! Мы добрались! — воскликнула Кира, — Что дальше, Кэн? Кэнед молчал. Он стоял как вкопанный, словно был заворожён урбаническим стилем этого города, однако, он придумывал у себя в голове план дальнейших действий. — В этом городе есть река? — спросил он. Чабби активно закивал головой. — В таком случае, мы идём сначала туда. Искупаемся, найдём себе новую одежду, а там видно будет. Никто с ним спорить не стал. Во-первых, после инцидента с Райдером, его все немного побаивались, а во-вторых, он, действительно, говорил дело. Чабби проводил ребят к реке, так как знал дорогу. Когда они подошли к небольшому пляжу, Кэнед решил пойти первым и оценить обстановку. Сначала, он обомлел, потом, словно заново активизировался. — Что это за нахуй?! Куда ты нас привёл? — воскликнул он, обращаясь к Чабби, — Это же самый настоящий нудистский пляж! Перед взором ¬Кэнеда раскрылся вид на речку с песчаным берегом. Люди на пляже были полностью обнажёнными, но были и несколько одетых. Кто-то на пляж привёз маленьких детей. «Это так… Безответственно что ли. Дети недолжны такое видеть, особенно в таком раннем возрасте» — подумалось Кэну. Кэнед отвернулся от них и посмотрел на безмятежную гладь воды, где кое где уже купались люди. — Знаю, знаю, — начал разводить руками Чабби, — Но здесь мы можем полностью искупаться голыми, и никто нам не задаст лишних вопросов. К тому же, можно тихонько свистнуть одежду, хе-хе. Кэнед ничего не ответил, а только махнул рукой, показывая знаком «за мной». Ребята полностью разделись и зашли в воду. — Кэн, помой, пожалуйста, Илода. — А чё сразу я? Кира, зайдя по пояс в воду, прикрыла грудь руками. Она была страшно смущена. Чабби, напротив, в чём мать родила, щеголял вокруг неё и брызгал водой. Кэнеду от всего происходящего не было, ни жарко, ни холодно. Он деликатно отвернулся и стал мыть Илода, параллельно подмывая себя. Кира сначала пыталась отогнать от себя Чабби, но вскоре сдалась и начала отмывать грязь прямо на его глазах. — Мелкий засранец! — с ворчала она. Дети начали плавать и веселиться, все беды и сожаление с них смывала прохладная вода. Чабби соревновался с Кирой кто задерживает дыхание лучше всех. Кэнед помог Илоду сойти на берег. Тот стоял полностью голый, а его ноги вязли в песке, он слышал, как ребята веселятся и он грустно улыбался. Ему больше всего на свете хотелось плавать вместе с ними открыв глаза смотреть на небо и пылающее солнце. — Кэнед, расскажи, что ты видишь, я хочу это представить… — мечтательно сказал Илод. — Ну… Я вижу облака, плывущие по небу. Они такие большие и тёмные, одно из них закрыло солнце. Ещё я вижу прозрачную воду, через которую можно увидеть мелкие камешки… — Кэнед старался как можно подробнее рассказать другу об окружающей его природе, — А когда солнце снова выйдет из облака вода станет такой… Блестящей. Словно волшебной… После всего, мальчишки снова зашли в воду что бы насладиться ею вдоволь перед своим уходом. Когда процесс купания был завершён, Кэнед посмотрел в сторону берега и сказал: — Будем выбегать по очереди, хватать одежду и рвать когти подальше отсюда, пока нас не обнаружили. Старайтесь выбрать что-нибудь подходящее по размеру. — Илод не сможет быстро бежать, — вступила Кира. — Чёрт! — выругался Кэн, — Тогда дело дрянь. Кэнед нырнул под воду и пробыл там, по меньшей мере, четыре десятка секунд. Ему хотелось остаться в тишине, наедине с собой, чтобы собрать мысли в единый пучок. Вода обволакивала его со всех сторон, он почувствовал, как отгородился от реальности и устремился на самую глубину. Потом его глаза распахнулись от нехватки воздуха и он устремился на верх где его ждали ребята, где нужно решать проблемы, где нужно жить и бороться каждый день с самим собой и стараться забыть о покинутой его Коре… Когда он вынырнул, то понял, что выход в этой ситуации может быть только один: — Делаем тогда следующим образом… Сейчас расходимся в рассыпную, дабы не вызывать лишних подозрений. И по очереди, с интервалом в 5 минут выбегаем и делаем так, как я сказал ранее. Когда отбежите на безопасное расстояние, затаитесь и подождите остальных. Нам надо продолжать держаться вместе. В самом конце, бегу я и веду за собой Илода по заранее отмеченной мною прямой дорогой, чтобы он не споткнулся и не упал. Чабби возьмёт два комплекта одежды, для себя и для Илода. — А если размер не подойдёт? — прервал его Чабби. — С этим разберёмся позже. Всем всё понятно? — Как мы поймём, что прошло 5 минут? — спросила Кира, — У нас даже часов нет. — Считайте от одного до шестидесяти, каждый раз повторяя цифру 21, — закончил Кэнед, — Начинаем… Когда все разойдёмся, Кира побежит первая. Ребята неуверенно разошлись вдоль береговой линии и стали выжидать. Первая выскочила из воды Кира, как и планировалось. Она пробежала мимо пустого лежака под зонтиком, схватила платье и скрылась за лесом. Никто не обратил неё ни малейшего внимания. Кэнед не мог оторвать взгляд от её тела, от её форм. На её нежной коже кое-где блестели капельки воды, а мокрые волосы прилегали к её телу. Лишь, когда она пропала из виду, он пришёл в себя и стал наблюдать дальше. Через некоторое время, выбежал Чабби. Бежал он крайне неуклюже, и на него сложно было не обратить внимание. Сначала он взял бесхозные брюки и рубашку, а потом совершил довольно странный манёвр. Чабби подбежал к женщине, которая покидала пляж, неся платье в подмышке, толкнул её, выхватил предмет одежды и скрылся за лесом. Женщина что-то кричала, но без толку. «Вот дебил, что он вытворяет?» — ругался Кэнед. По прошествии пяти минут, согласно методике Кэна, он, не спеша вышел на берег и повёл за руку ничего не видящего Илода. Схватив лежавшие вещи, они пустились наутёк, в то же время, услышав резкий крик за спиной: — Какого хуя?! Кэнед бежал, как мог, постоянно глядя под ноги. Одна ошибка может стоить им слишком много. «Блять! Из-за этого Чабби, я совершенно забыл об обуви, лежащей на берегу. Что-ж придётся украсть их уже в городе.» — про себя подумал Кэнед. Босыми ногами бежать по земле, где их преследовали камни, и валяющийся мусор было крайне неприятно, Илод без конца спотыкался, а Кэнед старался крепче держать друга за локоть. Когда мальчики пересекли границу пляжа и леса, Кэн решил немного расслабиться, о чём очень быстро пожалел. Илод налетел на корягу, которую не заметил бегущий Кэнед и плашмя упал на землю. Кричавший сзади мужчина в мгновении ока оказался возле них. Это был очень низкий человек с крайне не привлекательной внешности, его пальцы были измазаны чем-то масляным, а на пухлых губах по уголкам оставалось несколько крошек. Его щёки были раздуты от злобы, а лицо побагровело. — Ваша мама не учила вас, что воровать нехорошо, — надменно сказал он и что есть мочи пнул лежащего Илода ногой в низ груди. Живот мужчины страшно затрясся от мощного движения своей ноги. Тот истошно завопил. — Илод! — закричал Кэнед. В нём будто пробудилась какая-то неведомая сила, которая необходима всем, когда в опасности близкие люди. Кэн подбежал к мужику, одним ударом левой ноги дал ему по голени, а правой ногой зарядил ему прямо в пах. Мужчина захрипел и скрючился, а Кэнед, воспользовавшись моментом, наскоро поднял Илода, снова взял его за руку, собрал последние силы и побежал. Когда крики и шум пляжа утихли, Илод остановился и схватил себя рукой за правое ребро. — В чём дело, Илод? — спросил Кэнед. — Кэн, похоже, что он мне ребро сломал. Чёрт! Мне очень больно. — Блять! Блять, блять, блять! — Кэнед злился и топал ногой по земле, — Пожалуйста, потерпи немного, сейчас мы дойдём до города и поможем тебе, обещаю! Илод с большим усилием кивнул головой и, постанывая, пошёл дальше, ведомый Кэном. Вскоре, из-за деревьев вышли Кира с Чабби. — О, чёрт! Что случилось? — воскликнула Кира. — Что-что, в переделку попали, срочно нужно в город за помощью. Чабби, давай одежду! — тараторил Кэнед. Чабби достал из-за пазухи женское платье и постелил его на земле, слегка хихикнув. Кэн был вне себя от злости. Он подошёл и влепил Чабби мощную оплеуху, от чего тот грохнулся на траву. — Имбицил хуев! Ты ещё больше аутист, чем Фред. Чабби посмотрел сначала на Кэна, потом на Илода. Глаза его были наполнены растерянностью. — Я…Я же просто, пошутить хотел, я… Я же не знал, что так будет. Прости меня, Илод. — Позже с тобой разберёмся, — грозно сказал Кэнед, — А теперь, быстро в город! Делать было нечего, и пришлось на Илода надеть женское платье. *** Через 40 минут, ребята уже были на одной из главных улиц с длинной магистралью. — Что дальше? — спросила Кира. — Нам нужно… — начал было Кэнед. — Ребят, у кого-нибудь есть монета? — перебил его Чабби. — Это ещё зачем? — резко спросил Кэн. Чабби кивком показал ему на телефонную будку. — Я позвоню матери, она сможет нам помочь. Может даже приютит вас на первое время. — У меня как раз в карманах монетки. –, сказал Кэнед, — Когда дойдём до города хватит и на перекус. Удачно я вещи подобрал… Чабби улыбнулся, подошёл к нему и взял монетку. — Я провинился, теперь пришло время искупить свой грех, — сказал Чабби и пошёл к будке. Ребята отправились следом. Чабби вставил монетку в таксофон и стал набирать номер. Кэнед с Кирой смотрели на проезжающие мимо автомобили, они не слушали, о чём говорил Чабби по телефону. Он делал вид, что действительно разговаривает с мамой. Но, на самом деле, всё было не так. Чабби позвонил миссис Мардж. И улучив момент, когда ребята были отвлечены зрелищем из бесконечного потока машин, он сказал: — Миссис Мардж, мы все здесь. На выезде из города, где большая магистраль. Не знаю, сколько я смогу их здесь продержать. Чабби подгадал действительно нужный момент, но не учёл одну маленькую деталь. Когда у человека перестаёт работать один из органов чувств, другие начинают обостряться. В данном случае у Илода были уши навострены, и он услышал всё, о чём говорил Чабби по телефону. — Предатель, крыса, — вскричал он, — Чабби предатель, он сдал нас миссис Мардж! Райдер был не причём! С этими словами, Илод бросился бежать вперёд, прямо на проезжую часть. — Илод, стой, там же машины! — закричал Кэнед, но было поздно. Легковой автомобиль, сигналя, на полной скорости проехал мимо. Илод увернулся, но не успел он выдохнуть как по сплошной полосе ехал ещё один транспорт. Слепой мальчик не усел среагировать на новую опасность и смачно врезался в неё взлетая вверх. — Илооооооооооод! — заорала Кира. Кэнед бросился на мостовую и подбежал к лежащему слепому мальчику. Лица на нём больше не было, его голова раскололась, и несколько частичек мозга вытекли наружу. — Илод, Илод, вставай, нам пора идти! — вопил Кэн. Но Илод его не слышал. Кэнед приподнял его голову и пытался запихать мозги обратно, но ничего не выходило. Тогда он начал колотить руками по асфальту и рыдать навзрыд. — Бляяяяяяяять!!! Нееееет! Он упал на спину и закрыл лицо руками. Рядом слышались обрывки фраз: «Что здесь случилось?», «Всё, хана, ребёнка сбил!» Миг спустя, Кэн ощутил хлёсткие удары по щекам. — Кэн, Кэн, вставай. Надо бежать, нас сейчас найдут, — кричала Кира. — Кто?! Кто нас найдёт? Кому мы нахуй нужны? Мы всего лишь балласт, сранные мешки с песком, — тихо, сквозь слёзы говорил Кэнед. — Чабби нас предал! Он позвонил миссис Мардж. Я не хочу умирать, Кэн! Пожалуйста, пошли со мной. Кэнед открыл глаза, и к нему постепенно начал возвращаться слух. Он услышал издали нарастающий сигнал сирены. — Я не могу бросить Илода, он пойдёт с нами. — Не дури, он мёртв, Кэн, МЁРТВ! Кэнед потряс головой, вытер глаза от слёз, и увидел приближающуюся вместе со звуком сирены полицейскую машину. — Бежим! — Кэнед резко вскочил, взял Киру за руку и потянул её за собой. Они быстро юркнули в лес и бежали долго, до тех пор, пока шум машин и сирены окончательно не смолк. Ребята упали возле густых сосен без сил. Кэнед вспомнил ошарашенный взгляд Райдера, когда он воткнул ему нож в горло, Кэн побледнел, а его глаза залились пеленой ужаса, он больше не плакал и смотрел в одну точку на небо, которое быстро потемнело и покрылось звёздами. — Я зря его убил… — Ты про что Кэн? Илода убила машина… Твоей вины здесь нет, — тихо сказала девочка. Кэнед будто не слышал. Кира не могла лежать на одном месте. Она перекатывалась с бока на бок, по всхлипывая. Иногда она заостряла взгляд на Кэне, но тот не подавал никаких телодвижений. Его лицо больше не показывало эмоций, оно было спокойное и серьёзное, глаза моргали редко. — Что с нами будет дальше? — спросила Кира, — Если нас поймают и вернут туда, то… Кэнед посмотрел на неё, но не ответил. — То нас уже не оставят в живых. Но перед этим будут долго мучать. Кэн, я так не хочу, понимаешь… Не хочу. Я просто хочу жить. Она подползла к Кэнеду ближе. — Кэн. Что бы ни случилось, не бросай меня. Кроме тебя, у меня больше никого не осталось. Прошу тебя! Кира придвинулась к нему вплотную и поцеловала в губы. Поцелуй был мокрый от слёз, но довольно продолжительный. Кэнед почувствовал сильное возбуждение, в особенности, после того, как в его голове снова всплыли картинки её обнажённого тела на нудистском пляже. А ещё он почувствовал нечто ещё, это было нечто мерзким и тёмным совершенно противоположным от всего светлого. Когда Кира чуть отпрянула, он схватил её за затылок и поцеловал снова, на этот раз с языком. Она пыталась что-то сказать, но был слышно только что-то похожее на коровье мычание. Несколько капель её слюны попало Кэнеду в рот. Он перестал её целовать и сплюнул. — Кэн, что ты… — пыталась сказать Кира, но Кэнед наступил с новой силой. Двумя руками, он порвал на ней платье и впился ртом в её соски. Кира закричала. — Кэн, остановись, пожалуйста! Что ты делаешь?! — Кира посмотрела в глаза Кэну которые не выражали абсолютно никаких эмоций. Он не слышал её. Закончив, он перевернул её на живот и стянул с неё трусы. — Кэн, я прошу тебя, не надо! Кэнед достал член и вошёл к ней внутрь. Под давлением девственная плева порвалась и хлынула кровь. Он зажал её рот рукой, вдавив пальцами кожу. Кэн не останавливаясь, продолжил проникать в неё рывками. Тело Киры было полностью измазано в грязи, а кровь и сперма смешались с землёй. Кира слышала бормотание Кэнеда как будто он разговаривал с кем-то… Но точно не с ней. — Знаешь, ты должен проработать свой стих! Но у тебя и в правду есть талант. Пошли в библиотеку, там мы встретим мою любимою Кору, она всегда сбегает с этого урока… Что? Что ты только что сказал? — Кэнед посмотрел куда-то в глубь леса невидящим взором — Я ей безразличен? Ну потом то она точно в меня влюбиться! Вот увидишь! А ой… В смысле узнаешь, хах… Прости меня… Кира сначала кричала, просила его остановиться, но вскоре сдалась и просто постанывала. Теперь она просто покорно ждала, когда он закончит. У Киры текли слёзы, она была окончательно истощена и готовилась потерять сознание. Кэн кончил ей внутрь, после чего вытерся, сел на землю и продолжил смотреть в небо. Кира лежала, боясь, лишний раз пошевелиться. Казалось, она выплакала все слёзы на несколько лет вперёд. Кира начала одеваться в свои порванные вещи дрожащими руками. Она медленно начала подниматься, но ноги её подкосились, и она снова упала на землю. Прошло несколько минут неловкого молчания. — Надо идти, — сказал Кэнед, совсем не похожем на него голосом, — Вставай. Илод сказал мне что что-то слышал неподалёку. Кира не шевелилась. — Вставай, я сказал! — рявкнул Кэн и дёрнул её за руку. Потом он схватил её за талию и поставил на ноги. Кира открыла глаза, и в них ударил фонарный луч. — Попались! — сказал голос из громкоговорителя. Кэнед выпустил Киру от чего та снова упала и ударилась головой об растущую сосну, и бросился было бежать, но ощутил по телу разряд током. Снова он услышал своё сердцебиение очень чётко. В глазах быстро потемнело, и больше он не слышал и не видел ничего. Только темнота и стук сердца, отбивающий ритм: «Knock… knock… knocking on heaven's door…» Высокие стены уносились ввысь к небосводу. На него снова смотрели эти огромные глаза мухи, наблюдая за каждым его движением, за каждым звуком. Туман постепенно рассеялся, и он увидел лицо. Лицо чего-то великого, божественного. Казалось, будто прозвучал «глас божий», и он почувствовал бога смотрящего на него. Прекрасное песнопение божьих слуг — ангелов, отражалось от величественных стен. Множество икон, множество картин из жизни Иисуса и его учеников. Запах ладана и трупный смрад смешались воедино, словно одно целое ударило в ноздри, и снова запели ангелы, но тон их голоса напоминал кого-то. Было сложно понять, о чём они поют. Он хотел услышать птиц, увидеть небо, увидеть пляж и снова смех и радость, но врата рая перегородили ему путь к жизни и светлому солнцу. Он взглянул на высокие окна, тянувшиеся к потолку, на который он старался не обращать внимания. Цветная мозаика на окнах проявляла очертания. Их было трое… Три девы. У одной из них были ключи от врат рая, которые он так стремился отворить. У другой, — золотая чаша, а у третей не было ничего. Рука держала воздух, а на ярких одеяниях утончённых и безоблачных дев, отражались кровавые пентаграммы. «О, боже! Я вижу их лица! Они злобные и кричат от ужаса. Это были лица трёх одиноких детей: Илод, Кора и Райдер. Простите меня, ребята». — Помоги мне Кэнед… Помоги! — звучал голос, — Помоги мне Кэнед, помоги. Голос менялся. Он сначала слышал голос знакомых ему друзей, а теперь… — Помоги мне Кэнед, помоги! — голос самого дьявола. Он ринулся бежать. Бежать к самому солнцу, надеясь достать небо кончиками пальцев. Это был выход. Путь ему перегородили. — Куда спешишь? Служба ещё не закончена! — послышался строгий голос. Голос принадлежал мужчине в белом халате, запачканный кровью. Это был доктор. И он заметил его движение. Из кармана доктора что-то блеснуло. Это был скальпель. Он ринулся бежать от доктора к людям в чёрных одеяниях, стоящих тут и там в этом месте. Он скрылся среди них. И ему показалось, что было слышно усмешку доктора. Он вышел вперёд, и из врат появился священник, держащий чашу, которую держала раньше та девушка на окне. Посмотрев туда, чаши в её руке не оказалось. Люди в чёрных одеяниях сложили руки в перекрещивание, левой рукой на правое предплечье. В руках у священника появилась золотая ложка. Он зачерпнул немного из чаши. Все присутствующие сразу заметили плоть и кровь, перемешанную в ней. Но никого это не смущало. Каждый подходил по очереди и открывал свой мерзкий рот, чтобы туда попало хоть немного этой мерзкой жидкости. Он схватил одного из людей в чёрных балахонах, и к нему повернулось лицо. Он ужаснулся и отпрянул, но существо резко схватило его за руку и заговорило нечеловеческим голосом. И из уст этого существа при каждом открывании рта можно было заметить гниющий язык. Одна из глазниц закатилась внутрь черепа, и из нее выползли мерзкие черви, которые медленно разжимали своё тельце, то сжимали обратно. Из чёрного балахона повалили пауки, которые заползали ему на ноги. Он не мог пошевелиться и даже кричать. Казалось, в его горле что-то застряло. Нечто взяло его за лицо, обжигая кожу, и двумя длинными пальцами проникло в рот и медленно начало доставать оттуда что-то металлическое. — Зачем ты принёс сюда вилку. Это запрещено!!! Все присутствующие повернулись к нему своими мёртвыми лицами с перерезанным горлом. Все они были Райдером. Он посмотрел вглубь этих людей и увидел улыбку доктора. Кэнед проснулся от резкого шума в ушах. Как будто в оба его уха вставили динамики и транслировали звук на высокой чистоте. В голове полный туман, в глазах возникали чёрные пятна. Щёки горели от ожогов. Кэн был полностью дезориентирован в пространстве. Его взгляд не мог сфокусироваться на одной точке. Он дёрнул руками, но тело его не слушалось. Все суставы буквально ныли от боли. — Где я? — выдохнул Кэн. Голос был совершенно другим. Его взгляд упал на стену, где его должен был ждать взгляд мёртвого полотна иконы. Но когда пятна перед глазами рассеялись, Кэнед сначала увидел громоздкий крест изваяние которого, уже пропиталась кровью тела маленькой девочки. Её голое тело держалось на огромных гвоздях, прибитых к кресту. — О боже… дьявол… мия…блядь… ох мама… ты это видишь … Мия висела на этом кресте словно Иисус. На её голове словно корона, лежал терновый венец, протыкая остриями кожу на голове бедной девочки. В месте, где были гвозди, кровь уже запеклась, что говорило о том, что она висит уже не один день. Кэнед смотрел внимательно, стараясь тщательно сфокусировать взгляд. Спустя пару минут, из его горла вырвался дикий смех с кашлем. — Мия, это же Мия! Ха- кха. кха Ха-ха-ха!!! — давя истерический смех кричал Кэнед. Из его рта полилась тёплая кровь, которая заливала его лёгкие. Он продолжал смеяться и вскоре охрип, но хохотать не переставал. Дверь со скрипом отворилась. — О, это, наверное, доктор, — продолжая смеяться сказал Кэнед. К нему подошёл силуэт. — Здравствуй док, — Кэнед давил в себе приступы неконтролируемого смеха, но у него ничего не выходило, — Что сегодня будете со мной делать? Снова бить током? А может быть в этот раз резать? Силуэт постоял в молчании несколько минут, после чего заговорил голосом Алана. — Ты подобен улитки, Кэнушка. Даже при слабом ветерке прячешься в свой домик, что везёшь на себе. — Да пошёл ты! Когда Кэнед пришёл в себя, картина перед его глазами приобрела чёткость. Теперь он отчётливо видел склонившегося над ним Алана. Недолго думая, он снова перевёл взгляд на Мию. — Здесь так холодно, а она совсем раздета. Не хочу, чтобы она простудилась! Алан, чёрт возьми, сделай что-нибудь! — у Кэна навернулись слёзы, — Она никогда не следила за своим здоровьем. Дурочка! Маленькая дурочка! Алан, да что же ты, блять, стоишь? — Поздно, Кэни… Поздно Кэнед зажмурился и хотел выдавить из себя ещё больше слёз, но ничего не выходило. — Я должен тебя спросить, — начал Алан, — Теперь ты веришь? Мальчик сглотнул слюну и сказал: — Да! Верю! Верю так, как больше никогда ни во что не верил. Я был слеп. Боже, как же я был слеп, — с этими словами Кэнед разрыдался. От его стонов содрогались стены. Плач напоминал крики грешников, томящихся в кипящем котле. — Развяжи меня, Алан. Прошу! Дай мне уйти, — немного успокоившись, промолвил Кэн. — Ты и так свободен, Кэнушка. Вставай и иди. Кэнед сначала неуверенно поднял одну руку, и обнаружив, что он действительно не связан, поднял другую. Присев на кушетку, он свесил ноги и приготовился встать. Как только обе его ноги были на полу, он тут же воспрял духом, а на его лице больше не осталось следов сомнений. Чистое, светлое и безмятежное личико, устремлённое взглядом уверенно вперёд. — Следуй за мной, — сказал Алан. — Куда? — Просто за мной. Сзади послышался звук открывающейся двери, словно открывали хранилище золотых слитков. После чего произошла вспышка света и наступила тишина. Внутрь вошёл директор Анхор. Недоумённо оглядев пустое помещение, он слегка улыбнулся и пролепетал: — Неужели! Конец первой части.