Потерянная личность

      Пак Розэ была копиркой героинь новелл Рю Мураками: с разведёнными ногами, с испачканными в сперме бёдрами и хитрой улыбкой, скрывающей тяжёлую судьбу девочки, что переехала в Сеул в поисках лучшей жизни. Только вот вместо жизни она ищет смерть, яд, то, что убьёт её изнутри, что сейчас медленно разлагает и даёт понять, что вот эта девочка крепко сидит на наркоте, гонит по вене и отдаётся за последние несколько грамм, что растворятся в ложке над зажигалкой. Пак Розэ — самый порочный ангел притона, где она проводила всё своё время, самый красивый, желанный и самый заёбанный.       Ханбин знал эту девушку как свою постоянную клиентку, однажды вытянул её из какой-то передряги, и пошло-поехало: сначала трава, потом таблетки, а потом и порошки, и эту дурь никак из головы не вытряхнуть, хоть тресни по ней сто раз битой и плюнь в лицо. Розэ обладала очень херовой особенностью — её было никак не изгнать ни из постели, ни из мыслей, потому Ким часто мучился и не знал, что сделать, чтобы забыть об этой чёртовой наркоманке.       Ханбин вошёл в грязное помещение, морщась от неприятного запаха, въевшегося в стены, пол, потолок, а также в ветхую мебель и тела девушек. Они были ужасны: со спутанными волосами, с запавшими глазами, с царапинами на запястьях и запёкшейся кровью на содранных губах. Они были красивы, но той порочной красотой, что манила собой и отвращала странно, до дрожи, что в горле стоял ком отвращения и хотелось его выблевать.       — Бин-и, ты пришёл, — хрупкие тонкие руки протянулись будто из темноты, и они обхватили торс мужчины, что перенёс кое-что новое, кое-что взрывное и убивающее к чёртовой матери. Чеён, одетая лишь в одну старую, потёртую и растянутую футболку, выглядела как тот человек, что нуждался в заботе и поддержке, но в этом она не нуждалась совсем: только доза могла вернуть её к жизни, и то относительной: с яркими снами, долгими ночами и страшными ломками. Ким видел и её ломку, и все маниакальные эпизоды, всю её депрессию. Сейчас она рада, даже счастлива, что необычно, и лезла к нему за поцелуем, за лаской и всем остальным, что она желала, но Ханбину проще послать её на хуй, чем прикоснуться к её блядскому телу. — У меня снова нет денег, но я разработала все места, что ты любишь, хочешь меня?       Бин даже не отвечал согласием, просто не успевал, потому что Рози, эта нежная дьяволица, сжала его бёдра, прижалась губами к уху и тягуче, горячо поцеловала, будто через кожу можно выпить человеческое естество. Эта девушка сразу нащупала пакетик с таблетками, вынула его и засунула одно из колёс себе в рот, через секунду срываясь и вновь беря ещё одно. Ей нужно было всего да побольше, и плевать, что в организме уже была тяжёлая соль, далеко не поварская, которая давно действовала и возбуждала каждое нервное окончание. Она бы поделилась кое-чем с парнем, что стоял напротив, но не сейчас, чуть позже, потом, когда он сам будет нуждаться в разрядке; но молодой человек опять всё равно откажется, скажет, что ему нельзя, и будет произносить как мантру «ты наркоманка, а я наркокурьер», и после этого ещё и ограбит Пак, но она в очередной раз простит его и вновь и вновь будет брать дурь только через него.       Рози, обойдя Ханбина, присела перед ним на колени, высвобождая член из джинсов и трусов, чтобы в следующую секунду обхватить его губами и слегка поиграть языком. Мужчина еле смог сдержаться от вида худого тела в боди, от её рук, что гуляли по его ногам, а потом понял, что ему опять придётся ограбить Пак. Она ведь даст себя, но не даст денег, а деньги ему уж всяк нужнее, чем животный, неконтролируемый и страстный секс, во время которого можно случайно заглотить любой наркотик. Секс с Пак Чеён — это опасность, жаркий холод и холодное пламя, вызывающее сильное артериальное давление и желание кончить побыстрее, чтобы это закончилось.       Рози отсасывала так, будто старалась высосать душу, она заглядывала в глаза, в самое естество, а потом просто поднялась с колен, заставляя уже безвольного парня пройти с ней до кровати, завалиться, отодвинуть тонкую полоску ткани и проникнуть членом прямо в горячее лоно, в котором давно не было никого. Хотя «давно» — очень относительное понятие, исчисляемое простыми часами, и вот девушка уже сидела на бёдрах Бина, лаская себя, чтобы побыстрее достигнуть этого волшебного оргазма. Только вот мужчина, кажется, был совершенно иного мнения о сексе с этой девушкой, практически брезгливо толкнул её с себя, сбрасывая всё наваждение и желание, пелену на глазах и танец сухого тела, что давно потеряло для него свою привлекательность.       — Я не хочу, чтобы ты отныне трахала меня, — затуманенный разум не соображал, но Ханбину удалось натянуть и застегнуть штаны, смотря сверху вниз на уже не клиентку, а самую настоящую проститутку, у которой организм был изношен хуже дедовской кожанки, которая с плеча не снимается уже много лет. — Я не отдам тебе больше ни одного пакетика. Дура, тебе всего двадцать три, а осталось жить лет пять.       — Сукин ты сын.       И если Пак Розэ напоминала героинь новелл Рю Мураками, то Ким Ханбин героем тех же книг не был — он не умел пользоваться женщинами, а они сами весьма охотно разводили при нём ноги. Он тот, кто донесёт им физическое и моральное удовольствие, тот, кто заставит забыться при помощи наркотиков, но сейчас одной швали он не даст этого сделать. Вместо этого он просто скроется из Сеула, улетит в Гонконг, чтобы попытаться там начать новую жизнь под новым именем. А Чеён через неделю обнаружат в том же самом грязном притоне на продавленном матрасе со шприцем в руке — заслужила золотой укол, ведь знала, что в её жизни никогда ничего не изменится.