mortido

"вуалью мрака тень моя покрыта, в ней черти развели костер. отныне в глубине и их орбита." Он беспорядок, хаос, тьма. Его желания не осознаваемы, его эмоции чрезмерны. И ни одна рука, приложенная к его щеке, ни одни губы, касающиеся его кожи, не могут усмирить бушующий пожар. Пламя съело его изнутри, и сил бороться с этим нет. Тао - пламя, обжигающее, ядовитое и разрушающее. И вряд ли это изменится. Это навсегда. Тао пытался избавиться от прожорливого аппетита. Мучать любимых, отталкивать и делать их зависимыми - вкусно. Но это навсегда. Раз за разом он будет причинять боль, раз за разом Тао будет обжигать. Ифаня он встретил случайно. Но бывают ли случайности? Два человека, изувеченных жизнью, соединяют прямые линии судьбы и ждут, ждут, когда Мойры переплетут нити. Их отношения нельзя назвать здоровыми. Тао делает все, чтобы его любили. Любили преданно до дрожи в коленках. До невозможности забрать назад свое сердце. А Ифань любит. Как Тао и хотелось: преданно и беспрекословно. Поводок короткий режет кожу, но взвоет ли Ифань когда-нибудь? Их отношения точно не здоровые. Один хотел быть зависимым, а другой - делать таковыми. В этом искаженном пространстве бывают исключения. Тао учиться любить. Но поможет ли? - Ифань, я, наверное... - Я знаю, ты можешь не говорить "это" Ифань его любил. Чертовски сильно. Было ли хоть что-то в этом мире настолько болезненно сладостное, чем любовь к Тао? Черт знает. Ифань терпел каждую вспышку ярости и гнева, зализывал чужие раны вместо своих. Он сам затянул потуже. - Я, блядь, тебя ненавижу. Ты не имеешь ничего своего, даже мыслей. В чем смысл твоего существования? - А в чем заключается твой смысл, Тао? Со стороны покажется, что они оба катятся вниз по наклонной. Но так было изначально. Это лишь точка. Что будет, если их корабль накренится? Тао просто задохнется в собственной ненависти и неправильности, Ифань пойдет на дно за ним. Так было и так будет. Важно не терять равновесие. - Тао, ты не думаешь, что мы зависимы? - "Мы"? Только ты. Если бы Ифань завел разговор о честности, совести, вере? Была бы ответная реплика Тао настолько правдивой, насколько была слепа Фемида? Нет. Но находить куски разорванной истины стало своеобразным хобби, от которого невозможно отказаться. То ли Ифаню нравится мучать себя, то ли Тао нравится убивать других ложью. Противно. Мерзко. И Тао хочется зашить себе рот, перестать делать вид, что сказки стали явью. Но лжец всегда останется лжецом, даже под угрозой смерти. Если он умеет любить, то это любовь, израненная его домыслами и принципами. - Я тебя люблю. Ифань, ты слышишь? - Тао, я слышу. Сахар растворяется даже в соленой воде. Наверное, Ифань стал таким же, как Тао. Его научили любить по-зверски, оголяя в оскале клыки. Тао - альма-матер злобы Ифаня. С чудовищным воплем изверглась пучина отчаяния. Мортидо - дитя её. - Я бы убил тебя, если бы не любил, Тао. - Стоит все же убить. Бывает ли у двоих одна нить судьбы? Возможно. И теперь с большей вероятность ее перерезал бы Ифань. Или Тао. Или оба. Тао пугает любовь, он боится застать тот момент, когда сердце Ифаня перестанет эхом отражать зов пустоты. Тао пугает, что его перестанут любить. - У тебя новые духи? Мне нравится. - Да, мне тоже. Подарок коллег. - Жаль я не умею делать подарки, я бы тебе что-нибудь купил. - Не надо, Тао. Ты же знаешь, что лучший подарок - это т... - Не продолжай. Тягуче медленно время тянется. Минута становиться больше 60 секунд. Тао знает, что Ифань лжет. Ифань больше так не думает, не умеет. А Ифань сказал от чистого или не совсем сердца, чеканящего предсмертную записку на ребрах. Это сраная пропасть недосказанности мертвым грузом ложиться на плечи их чувств. И просто по-ублюдски мило улыбаются друг другу, зная, что идут ко дну. - Ифань, давай на чистоту... - А ты хотя бы раз был со мной честен? - Нет, но... - Стоп. А ты думаешь стоит пробовать? - Никогда не поздно исправиться. - Тао, люди не меняются на раз-два. Если ты действительно хочешь, то это займет не один разговор. - Я хочу. Они константы в своих жизнях, незыблемые и неиссякаемые, высеченные из снов и реальности. Знают, что ждёт каждого, когда кто-то коснется органов, то сжимая, то выкручивая наизнанку содержимое "богатого внутреннего мира". Но им хочется думать о боли, о привязанности, о крае света, о самом дне океана, о тех местах, где они вновь и вновь найдут друг друга.