These Hurts Run Deep

       — Чимин?       Парень почувствовал, как позади него прогнулся матрас. Перевернувшись в постели, Чимин увидел макнэ, заползающего к нему под одеяло.       В 2015-м еще все было нормально. Чимин вел себя подобно щенку при любой возможности, оставляя в себе намеки на будущего альфу. В течение последних месяцев он получал от своего тренера заметки о его публичных выступлениях. Его переполняла гордость за самого себя, когда ему удавалось отлично вжиться в новую роль, но все же это было слишком утомительно. Быть щенком приходилось не только в стае, но и на сцене. Потому чаще всего хотелось побыть наедине с самим собой. К счастью, всю группу переселили в более просторное общежитие, где у Чимина появилась своя комната. В ней он и скрывался в напряженные моменты. А таковые застигали его ежедневно. Находится среди ребят было гораздо труднее, чем он себе представлял. Внутренний волк вопил о привязанности к стае, встречаясь только с дразнением и раздражением, так как Чимин для всех оставался щенком. Нужно было хотя бы ради себя охладить флирт на камеру с Чонгуком, который в свою очередь, казалось, уже не так сильно отталкивал старшего, даже начал подыгрывать. Такое уверенное поведение макнэ перед фанатами и камерой вызывало в Чимине не меньше гордости, чем за самого себя.       — Что такое, Куки? — тихо спросил Чимин, удивленный инициированной близости от макнэ.       — Запах Намджуна-хена… он был злющий, да? — начал Чонгук.       — Да нет… просто расстроенный из-за меня, — устало протянул Чимин, — если бы он и правда был зол, то его запах был бы скорее горьким, чем кислым…       Чонгук промолчал перед вопросом: — Ха! А ты хорошо различаешь запахи каждого из нас!       — Это инстинктивно выходит, — вздохнул старший, — любой щенок это учует.       — Но ты же в курсе, что запах выражает мгновенную эмоцию, да? — макнэ вгляделся в лицо Чимина в мягком свечении лампы. — Запах раздражения хенов исчезает и сразу же меняется на сладкий запах привязанности, как только мы начинаем слушаться.       — Может, это только в твоем случае… — пряча лицо под одеялом, пробурчал Чимин и нахмурил брови, злясь на себя, что сболтнул лишнего. Он был настолько уставшим, что хотел просто остаться один.       — Я собираюсь спать, Кук, — заключил парень, протягивая руку и гася прикроватный свет.       Чимин отвернулся от макнэ и свернулся калачиком, обнимая множество подушек, специально приобретенных для утешения своей омеги. Это было мизерной частью того, что могло бы принести спокойствие им обоим.       Проснувшись рано утром в блаженном тепле и комфорте, внутренний волк уткнулся носом в одну из подушек и заскулил. Но это была не подушка. Распахнув глаза и быстро скатившись с кровати, Чимин побежал в туалет под звук своего колотящегося сердца. Во время сна он сместился с подушек на грудь макнэ и поддался своим омежьим инстинктам. Внутренний волк надрывно взвыл, отчаянно рвясь обратно в крепкие объятья одногруппника и позволить тому сжать себя еще крепче, чем до этого. Учуяв собственный запах тревоги, парень быстро отыскал блокатор запаха и обильно намазался им. Вчера он этого не сделал, потому что не ожидал внезапного появления Чонгука. Омега бесновалась в приближающейся течке — первой течке после презентации… Закинув в себя превышенную дозу супрессантов, Чимин стал ждать начала действия лекарства.       Когда стало похоже на то, что омегу удалось усмирить, он осторожно вышел из ванной и отправился назад в постель, захватив смартфон. Было всего 5 утра. Чимин посмотрел на Чонгука, и обрадовался, что его внезапный подрыв не потревожил сон мирно посапывающего щенка. Улыбнувшись этой картине, Чимин снова лег и закрыл глаза. За долгое время ему удалось по-настоящему выспаться, и причиной его отличного сна были сильные объятья младшего в стае. Довольная близостью омега стала снова льнуть к чужой теплой груди. Чем дольше они лежали рядом, тем сильнее было притяжение. Не выдержав этой пытки, Чимин встал и взамен решил пораньше начать заниматься хореографией.       Следующая неделя была потрачена на избегание тяги к Чонгуку, из-за невыносимой и опаляющей течки. Чимин изо всех сил изображал балованного щенка, контактируя с остальными ребятами в группе, и пытался хоть как-то удовлетворить потребности своей возбужденной омеги. Обученный и измотанный подготовками, он усиленно сдерживал свою сущность под контролем, особенно сейчас, когда она была вдвойне ранима и нуждалась в помощи. Чимин надеялся, что ближе к концу течки его внутреннее смятение уменьшится.       — Фу, уйди! — выпалил Намджун, отпихивая Чимина. Они были в отеле, в номере Джина, когда все начали шутить о фансервисе после выступления за городом. Чимин увлекся и стал флиртовать с лидером стаи, как стереотипный грубый альфа с омегой. — Хватит гнать беса, не ребенок уже!       Чимин попытался отшутиться и переполз в атаку на Юнги, усевшись на него и обвив его шею руками.       — Ох, — воскликнул Шуга, — ну ты и слон… сколько тонн ты весишь? Слезь! — парень столкнул Чимина с колен, и тот с глухим стуком упал на пол.       — Господи, Чимин, — засмеялся Джин, — мы в курсе, что ты бог фансервиса! Но доказывать это нам не обязательно.       Чимин подскочил на ноги, думая снова как-то отшутиться, но слезы так и навернулись на глаза. Чтобы хены его не заметили в таком состоянии, он рванул в туалет, выкрикнув: — Извините! Джин, я забегу в твой туалет, ладно?       На скорую запирая за собой дверь, Чимин рухнул на унитаз, держась за голову руками и заливаясь горячими слезами. Фу, уйди. Не гони беса. Слон.       Когда все успело стать хуже? Он старался быть для хенов милым щенком, подавляя свою омегу, и при этом используя все свое очарование, а они продолжали называть его гадким и приставучим. Он изнурял себя тренировками ради стройности, стараясь сохранять рельефность мышц, а хены все равно видели его огромным и тяжелым слоном. И вот, ко всему этому раздражению добавилось еще и откровенное отвращение.       — Да что же так тяжело просто взять себя в руки? — тихо прорычал про себя Чимин, сильно потирая глаза, словно это могло как-то помочь сдержать поток слез. Его волк был зол и уязвим, готовый бросаться на всех в округе. Подавляемая течка только усугубляла и без того сложное положение. Его нежность и проявления любви постоянно отвергались, и Чимин чувствовал, как его омега натурально сходила с ума, нуждаясь в защите от тех, кто причинял ей боль.       Снаружи послышались голоса Хосока, Тэхена и Чонгука, радующихся доставке еды. Чимин посмотрел на себя в зеркало — все лицо было в красных пятнах. Ни умывание, ни даже моргание в воде не помогло снять воспаление вокруг глаз. Промокнув лицо полотенцем и еще раз оценив свое жалкое состояние, он решил, что не сможет присоединиться к остальным, так как те сразу поймут, что он ревел все это время. Пока ребята были заняты получением еды, Чимин быстро вышел из ванной комнаты, схватил свою обувь и незаметно для всех выскочил за дверь. Обулся он уже в лифте, спускаясь на первый этаж. Собравшись выйти на улицу, Чимин опомнился, что у него с собой не было ни очков, ни маски, ни шапки — ничего, что могло бы скрыть его личность. Их популярность только начинала набирать обороты, и ничего страшного не произошло бы, но у них были строгие правила касательно возможного риска. Он просто хотел побыть наедине. Его омега не выдерживала.       Парень вздохнул и пошел бродить по коридорам первого этажа. Он прошел множество аудиторий для собраний и различных мероприятий, пока не наткнулся на один незапертый зал, в котором было пусто, темно и …уютно. Слабый свет вечерних огней просачивался сквозь щели опущенных жалюзи и ложился на длинный стол, окруженный высокими мягкими офисными стульями. Чимин прошел в самый дальний угол и плюхнулся на стул у окна.       Спустя некоторое время, он достал телефон и написал своему тренеру, которая обнадежила, что, как только течка закончится, ему станет легче. Но даже по окончанию этого периода Чимин не был уверен, что смог бы отпустить свою боль — боль, которую ему причиняли своим отвержением те, кого он очень любил. Скрестив руки на коленях и уткнувшись лбом в стол, парень вскоре крепко уснул.       — Прошу прощения.       Чимин застыл камнем.       — Кхм, — снова прозвучал голос. — Извините!       Чимин тяжело вздохнул и поднял голову со стола. Он все еще находился в том самом конференц-зале отеля, а напротив него, нахмурившись, стоял пожилой мужчина.       — Господин, вы гость отеля?       Чимин попытался выпрямить спину и встать одновременно, из-за чего неуклюже боком повалился на стол.       — Да, я… Извините, — произнес парень, кланяясь перед старшем по возрасту, — я просто зашел на минуту и потерял счет времени. Я пойду в свой номер.       Пошатываясь, Чимин вышел из зала настолько спешно, насколько позволяли его онемевшие ноги, а из-за боли в шее, уже на пути к их общему с Хосоком номеру, размышлял, может ли за одну ночь на спине образоваться горб. Все мысли развеялись, когда он посмотрел на время на телефоне. До отъезда их фургона оставалось всего 50 минут по новому расписанию. На экране всплыли сообщения от младших, которые звали Чимина вернуться до того, как они все съедят. Тихо войдя в свой номер, он обнаружил кровать Хосока нетронутой. И самого одногруппника в комнате не было, стало быть он уснул в номере Джина.       После душа Чимин принял превышенную дозу супрессантов и блокаторов, собрался и, имея в запасе еще минут 20, решил полежать немного в кровати перед отъездом. Тело так сильно сводило, что он попытался сместить болезненные ощущения на спину, переместившись таким образом, чтобы голова свисала с кровати и была возможность выгнуться в противоположное положение от того, в котором он спал, сидя за столом.       — Ты всю ночь так проспал? — Хосок разбудил Чимина, войдя в номер.       — Нет, — прохрипел Чимин.       — Лады, — сказал старший и скрылся в ванной.       Явившись обратно, Хосок выглядел самым свежим и готовым на все подвиги на свете.       — Поверить не могу! Вчера я так рано вырубился в постели Джина! Такого еще не было, ты же знаешь! Это было так здорово!       Чимин промолчал.       — Хорош валяться, вставай. Пора-пора! — рассмеялся Хосок.       Чимин впился в хена злым взглядом, не меняя своего положения на кровати.       — А что с твоим лбом? Собрал всю кровь в одном месте, помидор? — старший шагнул вперед и попытался коснуться лба младшего, но тот сразу отбил его руку. Нахмурившись, Хоби отошел к своим вещам.       — Какая тебе разница? — выпалил Чимин, наконец вставая с постели и направляясь к зеркалу. Увидев в отражении на своем лбу широкую розовую полосу-след от края стола, он попытался прикрыть его волосами и решил, что сегодня будет ходить в шапке.       Забравшись в фургон, Чимин занял заднее сидение у окна, натянул шапку на глаза и скрестил руки на груди. Джин как ни в чем не бывало рассказывал смешной случай, что произошел между Юнги и Намджуном. Чимин решил, что они либо не заметили его отсутствия, либо им было на него начхать. Злость с прошлого вечера вернулась и перемешалась с сегодняшней болью, заставляя парня закипать всю дорогу на репетицию.       Группа прошлась по определенным моментам хореографии. Фокус на танцах значительно помогал Чимину не обращать внимание на остальных. Намджун все время забывал движения и нервничал из-за этого. Прерваться на поздний обед вышло только тогда, когда тренер был доволен каждым из них. Ребята принесли еду в комнату, чтобы пообедать вместе, пока хореограф и менеджеры ушли решать, кто с кем будет танцевать после обеда.       Настроение обедать вместе у Чимина не возникло, поэтому он надел наушники, сел в дальнем углу и начал втыкать в телефон. Вдруг кто-то вытащил его наушники, и Чимин резко взглянул на негодяя. Намджун возвысился над Чимином и последний почувствовал его кисловатый запах раздражения. Лидер кивнул головой в сторону группы в другом конце комнаты: — Пойдем обедать вместе со всеми, Чим.       — Я. Не. Голоден, — отчеканил Чимин и рассерженно вставил свои наушники обратно в уши.       Намджун наклонился и снова вытащил его наушники, но Чимин ухватил его за запястье, взглянул на него из-под нахмуренных бровей и зарычал.       Выражение лица лидера с широко распахнутых глаз от шока молниеносно сменилось на презрение, и он тут же сорвался с цепи. Резко отдернув вытянутую руку Чимина, Намджун с легкостью поднял его на ноги, крепко сцепил за плечи и закричал Голосом Альфы прямо в лицо: — Не смей рычать на своего альфу, щенок!       Чимин распахнул глаза, учуяв горький запах ярости Намджуна. Устрашающий тон альфы был способен подчинить все инстинкты омеги. Но внутренний волк Чимина заметался в ужасе и недоверии к этому альфе, который продолжал снова и снова отвергать его. Хватка Намджуна стала болезненно сжиматься, пальцы ног Чимина едва касались пола, от чего его еще сильнее переполнило страхом и необходимостью защититься. Отчаянно забившись в стальных тисках лидера, Чимин неожиданно издал громкий крик, что больше походил на визг, вой и скулеж — все это прозвучало мучительно жалко даже для него самого.       Но именно это подействовало на Намджуна. Он тут же отпустил Чимина, и тот сразу рухнул на пол.       — Чимин… — начал альфа, делая шаг вперед.       — НЕТ! — закричал Чимин, задыхаясь и прижимаясь к стене. Ему хотелось сделать много всего и сразу, но он не знал, как именно поступить. Сбежать — его взгляд метнулся на дверь. На его пути был только Юнги — можно было пробежать мимо него. Или же напасть на альфу — подведя взгляд на Намджуна, Чимин нашел его бледным и потрясенным. В лидере чувствовалось нечто, чего Чимин еще не чувствовал ранее — обжигающую грусть, вину и раскаяние. «Горишь…», подумала омега, рыча на альфу, «Вот и продолжай гореть…»       Быстро отползая в сторону, Чимин кинулся к двери. Юнги хотел было остановить его, но, услышав его рычание, отошел в сторону, давая Чимину возможность вырваться на выход.