Я верил вам, (мои ли?) миражи

Он снова не мог остановиться, слезы скатывались по щекам, вызывая сильное жжение глаз и кожи. От этой боли на душе становилось еще горше. На самом деле он не был ни мужчиной, ни женщиной, — ангелы изначально бесполы, — но теперь почему-то привык думать о себе в мужском роде. Адель знал, что каждый раз, когда дает себе слабину, он делает только хуже, но в голове постоянно звучал вопрос: «Почему? Почему? Почему?..» и он был не в силах совладать с собой. Сколько раз падший ангел зарекался вспоминать о своем изгнании, о потерянном рае и своей семье, и все равно эта душевная боль не давала ему покоя. Мысли о несправедливом наказании разъедали изнутри сильнее, чем святая вода, ставшая для него ядом. Физическая боль приносила временное облегчение, и он подолгу наблюдал, как воспаленная от слез кожа с каждым днем заживает вновь. И с каждым днем, когда Адель плакал, он все хуже видел. «Заткнись, чертово сердце, перестань, не бейся так глухо, не сжимайся при мысли о прошлом, стань твердым, как камень. Пожалуйста, забудь, забудь, они бросили тебя и все на этом! Не надо, не жалей, я прошу, зачерствей и высохни, только не заставляй меня снова чувствовать все то, что я пережил. Чертово сердце! Все из-за тебя!» — так думал он, сидя в темноте, царапая кожу, скаля зубы в беззвучной гримасе и касаясь вспотевшим лбом влажного пола. Адель уже не просил дать ему сил или совет, как быть дальше, потому что с того самого дня мог надеяться только на себя. Если он хотел стать сильнее, он должен был найти эти силы в себе; чтобы получить поддержку, он должен был заглянуть себе в глаза и постараться отыскать ее там; чтобы быть утешенным, он должен был утешать себя сам. Бога больше не было. Что было не так? В чем он ошибся? О, эти вопросы мучали его неоднократно, но как ангел ни силился понять, ответа не находил. Будучи на Небесах, Адель долго наблюдал за людьми. И конечно, он видел их страдания, хотел помочь. Ему казалось несправедливым то, что даже невинный человек может прожить горькую, тяжелую жизнь. За что же? Он много рассуждал об этом, но никогда не осмеливался возразить Ему. И все же, все же… Мысленно он волей-неволей спрашивал: «Для чего ты так жесток с ними?» Но никогда Адель не мнил себя выше Бога, не шел против его воли, даже если испытывал сомнения. И вот однажды он пал. За что?! Его помыслы были чисты! Адель не задумывал плохого. Он не посмел сказать ни единого слова! Он не предавал Бога!!! Ну за что же он был лишен всего на свете? Многие падшие ангелы устремлялись в Ад, находя пристанище в этом проклятом месте. Но Адель знал, что выжить там не сможет. Он был уверен: его душа чиста. Даже если теперь Бог считает иначе! «Какая ирония, — думал изгнанный ангел, — какая горькая ирония: не предать Бога даже после того, как был предан Им. Будь это испытанием верности, оно бы уже давно кончилось: я не раз доказал свою искренность. Но Ему не нужны доказательства. Ему не нужен и я! Я брожу в лабиринте своих мыслей и не могу понять: отчего со мной обошлись так? Чем я это заслужил? Какой грех на моей жалкой душе? И что теперь испытают люди, которым я мог помочь, но никогда уже не сделаю этого? Не зная покоя и безделия, следил за земной жизнью, являлся людям в самые трудные времена, дарил утешение и надежду. Неукоснительно исполнял волю Его и долг свой. Разве я хоть на секунду позволил себе малодушие, хоть одну эгоистичную, самолюбивую мысль? Нет! Так почему же теперь я убиваюсь собственным несчастьем, почему я должен выискивать в себе грехи, пытаться постичь свои ошибки? О, я не жалею о сделанном и повторил бы каждое доброе деяние вновь, даже зная, что буду изгнан. Но что же мне делать теперь без смысла своей жизни и с этой болью в груди?!»

***

Уже пару месяцев после изгнания Адель жил на земле. Ну как жил — выживал. Он был похож на нищего паломника, и, по сути, им и был, так как ни дома, ни работы ангел не имел. — Ах, что это ты тут делаешь?! — насмешливо спросил незнакомец. — Я проповедую людям… — начал было Адель, но его перебили: — Что же? Свои заблуждения и искаженную истину? — собеседник с усмешкой покосился, а потом хитро глянул и украдкой подмигнул Аделю. — Разве тебе недостаточно ясно дали понять, что ты чертовски ошибся? До падшего ангела намек дошел не сразу. — Кто вы? — удивился он, а потом в ужасе отшатнулся, — Демон! — Ну что ты, не на всю Ивановскую же кричать. Так и в психушку недолго, х-хе-хе. А предлагаю я вот что: пойти спокойненько и где-нибудь посидеть, побеседовать, а? — С вами я идти никуда не намерен! — Ох как грубо, может тебе за это крылышки почикали? Ну куда же ты? Я совершенно с дружескими намерениями! Да постой же! Адель не слушал, спешно пересекая площадь, полную народа. — Ах так! Ну знай же: «нечистая сила» победила, так как ты позорно сбежал, предатель! Незнакомец попал в самую точку: брошенная фраза больно резанула падшего ангела. Он остановился и медленно развернулся. — Я вам не поддамся, даже если от меня отречется весь мир, не только Бог! — Так значит, Бог теперь безделица? Нам уже весь мир подавай? — он лукаво засмеялся. — Можете насмехаться, но до последней капли крови я… — Ладно-ладно, чего ты разгорячился, все же в порядке. Пока что… — И он загадочно посмотрел вверх. — Чего вам надо? — Лишь немного поговорить. И давай без вот этих твоих: «ой вы меня не сломаете, я же верен своему…» — Не марай имя Его своими недостойными устами! — ангел подошел ближе. — О боже мой, ты еще и разговариваешь прям как по библии, — наглец не преминул подразнить ангела. — Хорошо. Желаешь потолковать, изволь изъясняться в вежливом тоне. — Ну и речь, я щас помру! Ты что, остался в средневековье? Невыносимо тебя слушать. — Это была шутка, — с мрачным видом проговорил Адель. — Ну и где же ты хотел поговорить, прямо на площади? — Ты… Это…это, — задохнулся демон, — Издевка! Ты просто смеялся! Чертов падший ангел, не стоит выводить меня из себя. — Вот как? — с равнодушным видом бросил Адель. — То есть, глупость собеседника тебя не злит, но как только задевают твое эго, ты сразу начинаешь рыдать? — Невероятно, ты слишком дерзок для ангела, не захотевшего отправиться в ад. Похоже, это будет легкая работа. Ты ведь просто мнишь себя чистеньким. На деле же в тебе не осталось ни смирения, ни этой всепроницающей доброты… — Нет! Ты меня просто вынудил! Искуситель! Господи спаси и помоги… — Ха-ха! Жалкий ангелок так остро реагирует на слова, ну что за нежное дитя. Адель посмотрел на незнакомца долгим взглядом, пытаясь понять, насколько же тот глуп, если снова повелся на эту же уловку. До собеседника наконец дошло: — Р-р-р! Не зли меня, костей не соберешь. — Все ясно: сила есть, ума не надо. Поэтому ты и демон. Ангелу показалось, что в глазах этого черта вспыхнул огонь, но похоже, это была всего лишь игра воображения, восполняющая частичную потерю зрения. — Ладно. Ладно, — повторил он, — ты нужен мне живым, но об этих словах еще пожалеешь. Кстати, к твоему сведению я — не мужчина, как ты опрометчиво подумал. Женщина тоже может быть демоном. Впрочем, мы пренебрегаем такими условностями, — похоже, он (она или оно?) был очень отходчив, потому что сменил тон на миролюбивый. — Для твоего удобства представим, что я, так уж и быть, мужского пола. — В твоих словах мало проку: чего ты в конце концов хочешь? — Не спеши, дружок. Всему-у-у свое время. — К чему секреты? — А к чему спешка? У тебя была буквально вечность в раю, но похоже, ты посчитал, что она тебе не нужна. — Знаешь такое понятие, как «токсичный»? Это точно про тебя. Извини, но что бы там за дело у тебя ни было, я не стану терпеть демона, который будет меня унижать. — Ах, тебя это унижает, надо же, ты прям нежный лепесточек. Хочешь запретить мне шутить и веселиться? — Я ничего не хочу запрещать. Ты ведь демон, я просто не могу этого сделать. Но знаешь, ты можешь хотя бы постараться и я, так уж и быть, выслушаю тебя, — в голосе ангела сквозило отвращение, его терпение таяло. — Надеть маску добродушия — ха! Меня искушает падший ангел! Господь бог будет оч-чень недоволен тобой. — Ты ведешь какую-то свою игру. Я не стану марионеткой в руках зла, можешь уже остыть. — Э-эх, сообразительный какой, и все ж глупостей в твоей голове немало. Ладно, поговорим начистоту. Хоть демон и вызывал неприязнь у ангела, как это было испокон веков между созданиями рая и ада, все же незнакомцу удалось заинтриговать Аделя, к тому же он не мог сопротивляться этой навязчивости. А потому он собрался выслушать демона, надеясь, что таким образом от него быстрее отвяжутся. Ангел молча направился к ближайшему бару, демон последовал за ним. Они сели за двухместный столик в углу. — Как тебя зовут? — сразу спросил незнакомец. — Ты сам назвал меня сообразительным, так что должен понимать, что я в курсе: нельзя говорить свое настоящее имя демонам. — Ах, да чего ты боишься? — Ничего, — сказал ангел и за этим слов больше не последовало. — Упрямец! — Разозлился демон. — Ну как хочешь, значит, придумай ложное имя. Мне надо тебя как-то называть, но не ангелом же в конце концов. Моё имя Ниэль, и оно настоящее. — Хорошо, Ниэль. Можешь звать меня. Гавриил — Ох, ты серьезно? Взял себе имя архангела? Нет уж, выбери что-то попроще — Хорошо. Кофуку. — Кофуку? Какая-то абракадабра. Эй, что еще за странная ухмылочка? Мне порядком надоели твои издевки. — Ладно, извини. Кофуку по-японски значит счастье. Я подумал, будет забавно, если ты станешь так меня называть. — веселья на лице Аделя при этом не отразилось. — Ага. А ты тогда зови меня Святой Отец, — отпарировал демон. — Ругаемся как какие-то дети… Я выбрал имя Уурафан. — Ну что за чертовщина, это же невозможно выговорить. Можно звать тебя, ммм… Хелаин? Звучит? — Как хочешь. (Если ангел узнает настоящее имя, то он намного удачнее сможет благословить. Если демон узнает настоящее имя он намного легче сможет ввести в искушение) — Супер. Итак, обсудим сложившуюся ситуацию. Ты — падший ангел, Я — падший… демон. Хм. Если демоны находятся в самом низу и их изгоняют из ада, технически, они возносятся, отправляясь на землю? Значит ли это, что я поднялся на более высшую ступень, немного вознесся, когда облажался, а мои успешные «собратья» продолжают гнить там. Ой, сейчас не об этом. Эээ. Ну мы оба оказались не в своей тарелке. Я, если честно, очень себя чувствую… Потерянным. Ну знаешь, я остался совсем один, еще более одиноким, чем раньше. — Вау. Какая откровенность, — с удивлением, но холодно произнес Адель. — Но ведь. Ты ангел. Я думал, что это нормально. Ангелу доверяют свои слабости, и он помогают и все такое. — И ты решил меня использовать? Помоги, Великий Святой, реши мои проблемы и забудь о том, что я исчадие ада, — наглость демона вызвала возмущение. — Но я ведь не подошел им! Меня изгнали, значит, я могу измениться. — Это не значит, что я нанимался в няньки всяким чертам! — вспылил Адель. — Хотя… Теперь я вижу: ты тоже больше не безупречное божественное творение. Нет этой всепрощающей добродетели. Тебя изгнали, интересно за что? Похоже, в ангеле стало зреть «темное начало». — Нет! Закрой свой чертов рот! — Адель ощутил какое-то странное, доселе неиспытанное чувство. — Это не твое дело! Всё! Убирайся с глаз моих и не смей больше приходить со своими просьбами, унижать, поливать грязью, а потом еще и лезть в душу! — определенно это чувство стоило трактовать как гнев. Ниэля же это нисколько не испугало и не удивило, будто такое поведение собеседника было для него в порядке вещей. В Аду это было обыденностью, а потому демон ожидал подобной реакции, при этом понимал, что не нужно еще больше злить божественное создание. — А-а, ли-и-ичная травма, понимаю. Да, изгнание — штука болезненная. Не хочешь — больше спрашивать не буду. Но я хочу не только попросить помощи, но еще и предложить ее. Он немного помолчал, ожидая ответной реакции, но похоже, ангел успокоился и теперь выжидательно и хмуро смотрел на Ниэля. — Я несколько дней следил за тобой и понял, что кое-кто в этом мире долго не протянет. Ты в курсе, что лишь каким-то чудом не был избит в подворотне за свои пламенные речи? А эти навязчивые проповеди? Да от тебя люди шарахаются! Ты живешь на улице, моешь вещи в раковине и ешь остатки чужой пищи и выглядишь как узник Освенцима. При упоминании этого лагеря, у Аделя так сильно сжалось сердце, что ему стало больно — в памяти мгновенно возникли картины ужаса пленной жизни, пыток, смерти и раздирающие чувства боли миллионов сердец. Наблюдая за этими событиями с небес, он думал, что в те годы ад вырвался на землю. На глаза наворачивались слезы, ангел сдерживался. Демон же продолжал говорить как ни в чем ни бывало: — Чтобы научиться жить в нашем новом состоянии, мы должны перенять качества друг друга. Я понял, что здесь нельзя вести себя как раньше: ты не сможешь сохранить в себе только те качества, что были присущи тебе в Раю. Ты чувствуешь, что что-то внутри тебя меняется., — демон говорил, основываясь на своем собственном опыте. — Люди не будут к тебе всегда добры и справедливы или всегда злы и жестоки. Нужно приспосабливаться, но пока мы оба не обладаем качествами друг друга. Ты будешь учиться у меня, а я у тебя. — Зачем мне учиться злу?! — разозленно воскликнул ангел, — Это лишь желание использовать меня, причем с помощью каких-то бредовых идей. — «Зачем мне учиться добру?» — то же самое мог бы спросить и я. Ведь это, казалось бы, совершенно ненужные навыки. Но тебе пока сложно понять. Я на земле чуть дольше года и кое-что заметил. Несмотря на то, что люди вызывают во мне лишь презрение, желание их уничтожить, покарать… ну и так далее, на самом деле они сочетают в себе добро и зло и именно так выживают. Недоверчивый взгляд ангела как будто говорил с Ниэлем: «Давай, расскажи мне демон, как мне нужно жить. Я обязательно послушаю, а потом скажу, что не поддамся искушению, гордо уйду, а ты так и останешься тут сидеть — все еще в одиночестве». Подумав об этом, Ниэль даже запнулся, но заставил себя пересилить эти мысли. — Хелаин, ты только не обижайся, но я уже вижу в тебе эту зарождающуюся темную сторону, а в этом, можешь быть уверен, все демоны профи. Но и в себе замечаю перемены: хотя бы то, что я подумал не только о своей выгоде при сотрудничестве с тобой, а о взаимопомощи. Понимаешь? — демону казалось, что если притвориться более заботливым, стать как будто ближе ангелу, тот наконец согласится. — Нет. — Ты хоть попытайся! — в отчаянии воскликнул демон, уже перепробовавший все методы в своем арсенале. Он вновь вспомнил об утерянной способности искушения, которая сейчас была бы очень кстати. «И зачем же он вообще скрывает свое имя, если должен понимать, что я потерял демонические способности?» — мелькнуло у него в голове, пока он вымещал злость. — Ангелы бывают чересчур высокомерными и заносчивыми! Будь ты более добрым и святым, ты бы проявил хоть какие-то эмоции. — Ниэль покраснел, — Нет, нет, только не надо опять твоих сцен! Я забираю свои слова! Забираю и ухожу! — он в испуге замахал руками, видя, что эти слова очень задели падшего ангела. Вместо того, чтобы обрадоваться избавлению от навязчивого собеседника, Адель схватил демона за воротник куртки, бросил бедолагу на пол и замахнулся, чтобы ударить, но в страхе остановился и выбежал из бара. «Все еще хуже, чем я думал. Но какой же он…» — Ниэль не довел мысль до конца, потому что в дверях вновь появился Адель, совершенно спокойный и безэмоциональный, и непривычно низким голосом проговорил: — Ладно. Посмотрим, что ты можешь мне предложить. Завтра утром здесь же. — И вышел. Демон, все еще сидевший на полу, лег на спину и закрыл лицо руками, шумно выдыхая. — У него не все дома… *** Войдя в бар в половине шестого утра, ангел огляделся: брамен, только что сменивший своего коллегу, мирно спал, кругом царила тишина и пустота. Адель выбрал столик в углу и провел часа три в молчании, наблюдая за пылью в лучах рассвета, лениво витающей в почти неподвижном воздухе. За все время не было ни одного посетителя, так что сон бармена не был потревожен. Демон ворвался около девяти часов, разбудил бедолагу и с порога заказал три сэндвича, оливки, молоко и вино. Потом заметил Хелаина в углу. — Ба! Кто это тут так рано? Я думал, что пришел первым. Уже поел? — Здравствуй. — Адель бросил взгляд на демона: тот принарядился в черный костюмчик, туфли, сделал прическу, в общем, выглядел весьма элегантно. — Так-так. Я чуть не забыл, ты же нищий. Ну что ж, сейчас мы тебя накормим. Поешь как человек в конце концов, — хохотнул демон. Адель не выразил никаких эмоций. — Мы никуда не идем, — твердо сказал Адель. — Да ладно, не есть же эти сэндвичи, когда можно вдвоем шикарно посидеть в ресторане. — На твои кровавые деньги я есть ничего не буду — лучше умереть с голоду, чем питаться едой, которая стоила другим здоровья или даже жизни. — Оп-па, какие гро-омкие заявления. Вот об этом я и говорил: ты не выживешь без меня. Ты слишком много паришься насчет ерунды, в конце концов страдают все. Просто ты выбираешь: страдать самому или поручить это кому-то другому. — Так значит я сделал выбор. — Ангел, ты просто бессердечен. И что, будешь смотреть, как я ем, когда сам голодаешь? А, стоп, может ты и мне запретишь есть? — Я уже говорил, что не могу тебе ничего запретить. Ангелы никому ничего не запрещают, они лишь показывают возможный выбор и дают совет. Ты говоришь, что хочешь измениться, тогда начни с этого: не используй людей, а делай им добро, помогай, и это вернется тебе в будущем. Главное верить и следовать заветам Бога. Ты станешь счастливее, если сможешь начать праведную жизнь. На этом моменте демона прорвало на истерический смех. Сначала ангел молча наблюдал за ним, но потом понял, что так развеселило изгнанного демона. — Ха-ха-ха! Я подумал… Я подумал что… — не мог остановиться Ниэль, — что это… Это… Ха-ха-ха-ха-ха! — Это похоже на искушение, да? — сказал более сдержано ангел. — Да-а-ха-ха-ха! — его пробирал хохот. Бармен флегматично подошел к столику, оставил еду и удалился. — Похоже, у Люцифера не было столько фантазии, поэтому он сплагиатил у ангелов способ искушения и сделал его достоянием Ада. — Определенно, Адель попытался шутить, но делал это все так же бесстрастно. Но Ниэль захлебнулся новой волной хохота. Похоже, бармена начинали пугать эти двое, учитывая, что он находился с ними один на один. — Послушай! Да перестань ты шутить с таким равнодушным лицом, я не выдерживаю! Вот наброшусь на тебя… — За несмешные шутки? — Не в том смысле наброшусь. Кинк у меня на холодных и безэмоциональных, понимаешь? Я сразу возбуждаюсь. — Тебе не стыдно говорить такое? — Адель слегка поморщился и отвел взгляд в сторону. — Это в порядке вещей, крошка. — И таким образом ты пытаешься совратить ангела?! — Не вижу здесь а-а-ангелов, — Ниэль ухмыльнулся. Все для того, чтобы поймать этот холодный взгляд и смотреть так долго, чтобы Хелаин, не выдержав, сердито уткнулся в пол. О, демон просто обожал так делать с людьми, а теперь и с ангелом. Ангел, выражая полное спокойствие, медленно вылил на недоеденный сэндвич вино, а остатки достались новенькому костюму демона. В этот момент к ним подошел бармен и очень вежливо, при этом с опаской попросил их покинуть заведение. — Посмотри к чему привели твои выходки! — Мои? Да это из-за тебя нас выгнали! Они машинально пошли вдоль улицы. Прохожих почти не было, так как на горизонте собирались грозовые тучи. После некоторого молчания демон сказал: — Ладно, Хелаин. Смотри, ты можешь остаться на улице в бурю, это твое дело. — Ниэль помедлил, ожидая ответа, потом нехотя продолжил, — или пожить у меня, если тебя не сильно смущает жилье, снимаемое на «кровавые деньги». — Я предпочту остаться на улице. — Ох, невероятно, тебя еще нужно уговаривать?! — А зачем это тебе? Неужели это сострадание? — иронично сказал ангел. — Может быть и так! — с вызовом ответил Ниэль, — Но оно очень хрупко, я даю тебе последний шанс. — И все же я не изменю своим принципам. — Придется мне тебя заставить! Ты еще совершенно не готов меняться, но у меня нет времени ждать, пока ты созреешь и перестанешь быть высокомерным и упертым! — демон искрился от гнева. Он размахнулся, чтобы оглушить ангела, но вдруг сам оказался на полу — ангел одним ударом сбил его с ног. — Я не стану подчиняться тебе! — в голосе ангела тоже сквозил гнев. Как и вчера, демон вывел Аделя из себя. Демон сжался, готовясь к удару, но вместо этого пошел дождь, где-то громыхало. Он медленно поднял голову и увидел падшего ангела, стоящего над ним. В мыслях сразу возникли фантазии о подобной картине в другом месте и другой обстановке. Брошенная Хелаином фраза «ты жалок» только распалила его воображение, но Ниэль промолчал. Он поднялся и медленно пошел в сторону съемного жилья, не оглядываясь на того, кто оставался под дождем. Адель сидел на крыше многоэтажного дома, погруженный в мрачные мысли и обдаваемый струями воды. Возможно, кому-то это показалось бы романтичным, но в сочетании с недоеданием и бессонницей реальность отражала чрезвычайную глупость таких действий. Его просто тянуло на высоту, в родной дом. В тот дом, который его отверг. Адель раз за разом прокручивал мысли об этом, предаваясь унынию, но вскоре заставил себя вернуться к делам насущным. Он видел, что демон, живущий на земле больше года, намного лучше разобрался в окружающей обстановке и, кажется, сумел лучше понять свои чувства, которые, несомненно, были для него здесь в новинку, как и для Аделя. Но вот проблема — все чаще ангелом руководили чувства «греховные»: обида, раздражение, злость. Чем больше их было, тем сильнее хотелось их заглушить, но он не справлялся. Он винил в этом демона — это все его влияние! «Но что он задумал? Зачем хотел затащить в свое логово? Если он думает, что все ангелы наивны, то жестоко ошибается. Только дурак попался бы в его очевидные ловушки. Так или иначе, следует его избегать, ведь само его присутствие подавляет мою ангельскую энергию». Но приняв это решение, он все равно не мог успокоиться, думал об этом снова и снова, пока наконец не почувствовал, что дрожит от ветра и ледяной воды. Остаток дня он пролежал в подъезде, а ночью его увезла полиция — Адель даже не понял, что произошло. Кажется, жильцы дома вызвали сотрудников органов, увидев в подъезде какого-то бродягу. Он находился в бреду, у него поднялась температура, он терял сознание. Падший ангел пропал на несколько дней.