Устал

Антон устал. После тяжёлого рабочего дня он наконец-то возвращается домой. Сегодня он уволился. Это было... спонтанное, может быть даже необдуманное решение, но жить так дальше не хотелось. Жить в принципе не хотелось. Никаких сил нет. Глаза устало закрываются прямо на ходу. Парень зевает чуть ли не каждые две минуты. Он весь день бессмысленно ходил по городу, катался на метро, словно потерял что-то важное, ценное. Спина резко прикасается к холодной стене лифта, вызывая этим целую палитру эмоций на лице и сдавленное шипение от неприятных ощущений. Лифт наконец-то останавливается, и двери открываются на нужном этаже. Ноги медленно ведут грузное тело к металлической двери. Изящная ладонь касается холодной дверной ручки. Зайдя в квартиру, руки автоматически начали шарить по стене в поисках выключателя. Антон щурится, когда тусклый свет неприятно бьёт по глазам. Дома холодно, темно. Порой это вызывает непреодолимый страх и желание возвращаться домой сводится к нулю. Он медленно снимает с себя темные сапоги, устало вздыхая, а следом стягивая холодное пальто. Все тело болит до раздражающей дрожи в конечностях. Ещё тогда, когда он спускался с лестницы он уже почувствовал себя плохо — ноги как будто тянули его вниз, припечатывали, и вызывали этим тупую боль. Повесив пальто на крючок, Антон заходит в ванную, закатывает рукава до локтей, оголяя руки. Включив свет в ванной, открывает кран и запускает ладони под струю. Мысленно, парень уже захотел прилечь в ванну и понежиться в горячей воде. Только от одной мысли об этом, по телу пробегали приятные мурашки. Он вяло улыбнулся. Проведя мокрыми руками по лицу и оставляя после них влажные полосы, Звездочкин судорожно закрывает глаза в надежде, что сейчас наступит утро выходных. Как он проснется где-то в десять утра в мягкой, теплой постели вместе со своим парнем. Повернет голову вбок и увидит мирно сопящего на подушке Олежу. Теплой рукой легонько, почти невесомо прикоснется к нему, проведет большим пальцем, обводя уже так полюбившиеся черты лица. А затем аккуратно поцелует в бархатную щеку. Будет смотреть на него сонно, ещё не до конца проснувшись, но улыбаться — потому что он рад. Рад как ребенок, даже в ладоши готов хлопать от счастья. Такие смешанные чувства всегда зарождались внутри при виде Душнова. На сердце становилось тепло, все внутри трепетало, а чудная улыбка сама появлялась на лице, и сопротивляться никаких сил не было. Да и не хотелось. Прикроет глаза, замечтавшись, и через секунду чувствует лёгкое прикосновение губ к своей руке. Посмотрит на него удивлённо, а Олег в ответ лишь широко улыбается, как чеширский кот. — Доброе утро, — ласковый голос согревает. — Доброе. А затем Звездочкин ласково прикоснется прохладными губами к чужому уху, нашептывая разные милые, и местами забавные фразочки, а тот будет с этого хихикать и смущаться. Но сейчас он просто стоит в ванной, напротив немного грязного зеркала, отдаляясь в давние, все ещё не забытые воспоминания. Антон старается забыть тот случай. Вообще забыть о том, что такой человек существовал. Ну... то есть не было его и всё. У него вроде получается о нём не думать, но уже через небольшой промежуток времени, он снова сжав зубы сжимает в руках его рубашку. Солёные капли быстро скатываются по щекам вниз. Звездочкин не даёт ранам зажить, все время пытается их расковырять, делая всё только хуже. Пытается отодрать от души все то, что прикипело, срослось вместе с ней. Царапает и бьёт руками в грудь, потому что "вон там" всё болезненно ноет. Ногтями быстро проходит по коже, оставляя длинные красные полосы. На душе словно кошки скребутся, эта тупая боль не даёт и малейшего шанса на облегченный вздох. Потому что легче никак не становится, сколько бы времени не прошло. Руки сжимаются на белой, немного пыльной раковине. Тяжёлое дыхание разрезает тишину, стоящую в пустой квартире. Тело разворачивается к выходу и идёт медленно, бессмысленно. Уже в коридоре рука судорожно заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. Шаги громкие и одинокие, они навевают тоску, заставляя израненное и исполосованное в шрамах сердце отдаваться тихим, почти неслышным стуком. Парень устало садится на скрипящий стул, рукой привычно подвигая к себя стеклянную стопку. Вторая ладонь тянется за полной бутылкой с алкоголем. Красивая этикетка с какими-то непонятными, расплывчатыми надписями. Виски дорогой, очень дорогой. Спускать деньги на что-то бессмысленное, на то, что закончится в этот же вечер, теперь стало для Антона чем-то обычным. "Интересно, а что сказал бы Олежа, увидев меня... таким?" — горький смешок вырывается из приоткрытых губ. Хотя больше он похож на всхлип, полный боли и печали. Такой сломленный, отчаянный. Такой, каким никогда не был и больше не будет. Тихий приглушённый смех раздаётся в тишине. Кажется, нервы уже сдают. Дрожащими руками Звездочкин открывает бутылку и наливает темный напиток в стопку. Ладонь быстро хватает его, преподнося к губам. Терпкая жидкость обжигает слизистую, заставляя сдавленно прошипеть, откидывая голову назад. Резкие спиртной вкус и запах надолго отпечатываются в памяти, и парень подносит руку к лицу, пытаясь заглушить чувство горечи на языке. Плечи по-прежнему напряжены, и сгорбленная фигура оперлась локтями на стол. Целый рой мыслей крутился в голове, не давая даже самого маленького места для чего-то светлого. Стоило бы чем-то закусить, чтобы не напиваться до потери сознания. Не в его стиле так пить. Но не хочется уже никуда вставать, ноги вросли в пол, и нет никакого желания пытаться что-то с этим сделать, пускай просто будет. Следом в организм отправляется и вторая стопка. Тело расслабленно откидывается назад, а на лице появляется вымученная улыбка. — Впахивал месяц как проклятый, а всё почему?.. — он делает паузу, медленно качая головой. "Потому что хотел забыться" — хмыкает своим же мыслям. Антон крутит в руках стекляшку, пытаясь себя чем-то отвлечь. Не выходит. — Думал, что если погружусь с головой в работу, то у меня не будет оставаться сил думать об... Олеже? — пустой взгляд замирает где-то в районе окна, а глаза прищуриваются, — Да, точно. Именно о нем. Он поджимает губы, пряча лицо за шершавыми ладонями. Дыхание частое, тяжёлое. Воспоминания о былых временах накатывают с новой силой. Рука наливает ещё виски. Третья стопка. Контраст ощущений в душе. Сознание слегка затягивается тонкой пленкой тумана. Парень, ударив кулаком по столу, ложится на него. В таких ситуациях говорят: "сердце кровью обливается". И правда, больно настолько, что эмоции, рвущиеся наружу, кажется, сейчас возьмут над ним вверх. Он вспоминает, как радовался Душнов, когда тот подарил ему кота. Такого серенького, с большими голубыми глазами. Олежа потом весь день за ним бегал, следил. Потом спал вместе с ним, а он (сам Антон) ворчал на него. И теплый комочек умиротворенно мурлыкал, и сопел между двумя телами. И большая ладонь Антона накрывала чужую. И как он сказал то, от чего у Звездочкина дыхание перекрыло. Его "Я люблю тебя, Антош..." заставило сердце замереть на несколько секунд. Правда, сейчас этот самый кот не живёт с ними. Парень отвёз его к родителям Душнова. Скучал он по этому... такому... Любимому, родному? Громкий всхлип говорит сразу обо всем. Первый, до дрожи болезненный. Тот, в котором отразились все его чувства за этот месяц. Тот, в который он вложил всего себя. Следом за ним последовал второй, а дальше и третий. И уже через пару минут Антон вздрагивает, роняя на пол горячие слезы. Они скатываются вниз неровной дорожкой, а какие-то даже размазываются из-за резких движений. "Широкая нежная улыбка на лице. Небесно-голубые глаза сверкают, Олег с горящим взглядом развязывает атласный бант на коробке. Крышка дёргается, а следом руки снимают ее. Сказать, что Душнов был удивлен — ничего не сказать. На дне коробки сидел маленький серый котенок. Пугливым и недоверчивым взглядом он смотрел на новых хозяев, пытаясь принюхаться к ним, чтобы понять: можно ли им доверять или нет. Олег разворачивается к Антону, и на уголках его глаз выступили слезы. — Боже... Антон, ты... — он счастливо смотрит на него, даже не зная, что на это сказать. Звездочкин купил ему кота. Прямо как он давно и хотел. Упрашивал того об этом уже... полгода? И вот, в небольшой коробочке прямо перед ним сидит тот, кого он давно хотел. Парень вскакивает и резко обнимает Антона. — Спасибо-спасибо-спасибо! — счастливо шепчет Олежа, утыкаясь лицом ему в грудь. Тот в ответ лишь улыбается, лёгкими движениями поглаживая парня по макушке." Слёзы текут из глаз рекой, делая изображение перед глазами мутным и непонятным. Он чувствует, как плач, вырывающийся из груди становится все сильнее. Громче. И вот, он уже рыдает. Тяжёлые всхлипы вырываются из приоткрытых губ. Руки крепко сжимают стеклянную стопку, в какой-то агонии двигаясь по столу. Хочется кричать, рвать, бить. Словно это поможет избавиться от этой удушающей боли. Избавит от страданий. Он натягивает футболку, пытаясь порвать её. Сделать хоть что-то, лишь бы стало легче. Лишь бы снова захотелось жить, дышать. Стать счастливым. Не царапать грудь, руки в порыве отчаянья. Не зажимать рот ладонью, чтобы душераздирающих криков не было слышно. Не прокусывать кожу кулака до крови, затыкаясь во время истерик. Потому что боль действительно отрезвляет. Руки задрожали. Парень кричит. Кричит так громко, что срывает голос. Долго, обхватив голову руками. Крик в пустоту. Он надрывается, словно это ломает его изнутри. Голова кружится, а перед глазами лишь расплывчатая картинка. Антон крепко сжал руки в кулаки так, что на ладонях остались следы от ногтей. Он рыдал навзрыд, прячась от всего мира. Грудь разрывалась, а сил сдерживать этот порыв уже не было. Как же ему плохо... как же хочется покончить со всем этим. Парень поднимает тяжёлую голову вверх. Затем с ненавистью оглядывает комнату, всхлипывая. Как же он ненавидит это место. Как его тошнит от этих серых стен, потолка, мебели. Всё это — такое чужое, неправильное. Как же его все здесь раздражает... Всё напоминает о нём. Звездочкин со злостью хватает стопку со стола, поддаваясь эмоциям. Замахнувшись, он со всех сил кидает ее в пол. Звон разбитого стекла. Парень, тяжело дыша, осматривается. Весь пол в мельчайших осколках, что блестят от лёгкого света, выглядывающего из-за штор. Они лежат на этом полу так одиноко, потерянно. И Антон невольно сравнивает с ними свое сердце. Разбито на миллиарды частиц. Тут же и небольшая лужица, тёмный напиток расплывается на полу, то быстро, то останавливаясь на пару секунд. "И стоило ли это того?" Нет. Тело обессиленно опускается на пол, вызывая этим приглушённый стук колен о плоскую поверхность. Он чувствует остроту стекла через джинсы. Чувствует, как начинает пощипывать кожу. И если бы это сейчас имело какое-то значение, то он бы обязательно поднялся, чтобы обработать раны. Но это не важно. Сейчас парень разбит. Опустошен. Будто ему вырвали сердце, и теперь внутри осталась лишь гниющая пустота. Потерял самого себя, пытаясь заглушить эту тоску. Ладони медленно, играючи, проходятся по стеклу. Оно впивается в кожу. Не смертельно, но маленькие осколки будет тяжело доставать из рук. Антон специально делал себе больно, надеясь, что это поможет избавиться от этого постоянного чувства беспомощности. Кровь тонкими струйками скатывается по запястьям, пальцам. Конечности потряхивает, а на лице застыли слёзы. Звездочкин замирает, словно вспомнив что-то. Рука тянется в карман, и нервными движениями Антон вынимает из него фотографию. Она аккуратно сложена несколько раз. Парень бережно раскрывает ее, стараясь не порвать. Затем застывает, и лишь подрагивающие плечи выдают его. На фотографии Олежа. Такой счастливый, яркий, с сияющими глазами. И Антон запомнил его именно таким. Таким он чаще всего видел Душнова. Голубоглазый парень, который научил его любить и по-настоящему жить. В голове проносятся все одни и те же фразы, что Звездочкин запомнит навсегда: "Я не забыл. Я всё ещё помню тебя. Помню твой блеск в глазах, твою улыбку. Ты верил в меня, как никто другой. Я уже не думаю, что смогу забыть тебя, ведь ты стал незаменимой частью моей жизни. Моей любовью. И... мне действительно жаль, что меня тогда не было рядом. Тогда, когда это произошло. Прости меня. Прости." Сгорбленная мужская фигура сидит на полу, истекая кровью. Антон устал.