Нет!

Здесь лежат три жёсткие подушки с британским флагом, и ковёр с британским флагом, а ещё кривым британским флагом разрисован сваленный с кровати плед. Вокруг кровати в искреннем порыве страсти — с ним Вилбуру не приходится симулировать, — раскиданы их выглаженные рубашки, ботинки и пиджаки; цветными росчерками валяются галстуки. На стене висит чёрно-белый Биг-Бен. Навалившись всем весом между его разведённых ног (Вилбур в носочках: он попытался их стащить, но потом решил, что хуй с ним), Шлатт, тяжело дышащий, горячий и любимый, весь, вплоть до волос на руках и запаха, втрахивает его в кровать. И Вилбур немножечко перестаёт чувствовать свои ноги, но знаете что — может, ему и нравится немножко не чувствовать свои ноги! Тут нет ни одного человека, который бы стал его осуждать, а это положение, в котором Вилбур оказывается нечасто. Ещё реже он оказывается под чьим-то членом, конечно же; и ещё реже его действительно хорошо ебут. Есть, похоже, и правда что-то особенное в сексе по любви. Те, кто изобретали свадьбы, действительно что-то поняли — те, кто изобретали британские отели и с ними в сговоре, не поняли, но и их Вилбур готов простить. Вилбуру так хорошо, и так горячо, и он постоянно дрожит на грани, потираясь членом Шлатту о живот, и он очень хочет, но очень не хочет кончать, потому что хочет, чтобы это продлилось подольше — желательно, вечно. Он не стесняется и даже не думает сдерживаться в звуках. Минут пять кто-то долбит им в стену. Сначала пару раз рукой — ладонью, потом кулаком. Эти звуки Вилбур не слышит из-за скрипа британской кровати и, кхм, себя. Тогда, после поисков, человек начинает долбить по стене чем-то твёрдым — кажется, концом швабры. Вилбуру не могло бы быть наплевать сильнее. Он притягивает голову Шлатта к своей шее, Шлатт осыпает его поцелуями и полуукусами, сбавляя темп только слегка, и Вилбур громко урчит. Стук тоже становится громче. — Да прекратите вы уже! — возмущается незнакомец из-за двери, не выдержав их счастья («Распространённая ситуация» — фыркает Вилбур себе где-то внутри, примерно там же, где член), — Дайте людям поспать! Вилбур прислушивается — голос незнакомый, — а потом ото всех глубин его недолюбленного, холодного и согретого, соскучившегося до боли сердца, выдаёт в эту самую стену: — Нет! И продолжает трахаться.